Хорошая примета

Глава 30

— О, идут… Поздравляем!!

Мы встречали победителей у автобусов, между которыми натянули огромный поздравительный баннер. В паре метров позади уже кто-то поджигал искрящееся фонтаны, я аккуратно отступала к самому краю ликующей толпы, и молилась, чтобы ни одна искорка не долетела до моего сарафана, который только чудом пережил последние полчаса.

Пришлось выходить в самую давку, чтобы успеть все подготовить, одежда измялась, кто-то саданул мне плечом по голове и порвал рясны, и теперь больше всего мне хотелось съездить домой и переодеться. Ведьмы еще все на каблуках, в платьях и костюмах, юбки на некоторых ладони на три от колен, а я аж в валенках…

Молоты столпились и устроили на фоне стадиона фотосессию с кубком, в которой мой суеверный друг принимал самое активное участие. Ну конечно. С кубком, это же не с подружкой, с ним не поссоришься.

Под руку меня кто-то мягко подхватил.

— Милослава?

Опрятного вида женщина склонила голову к моему плечу и улыбнулась. Черноволосая и пышная, с румяными щечками и озорной улыбкой, она игриво на меня поглядывала задрав бровки. Какая-то сваха из маминой конторы?.. Что-то не припомню. Брови женщины медленно опустились в нормальное положение и тут же встретились на переносице.

Рука дрогнула. Да это же…

— А говорят, похож, — задумчиво промычала она.

— М-мама?..

Женщина надула свои и до того круглые щечки и засмеялась:

— Точно-точно! Вот так меня и называй!

Я правда только что сказала “Мама”?..

Почему он не сказал мне, как ее зовут, если знал, что она будет на матче?! Совсем ополоумел! Я бы подготовилась, пирог вряд ли, но уж румянами бы точно намазалась! Как облезлая кошка с растрепанной головой и в мятом сарафане. Да знай я, сидела бы на трибунах, пока на той арене прожекторы не погасят!

Хотя можно было и догадаться. Отец тренер, сын играет, тут, наверное, и сестра где-нибудь ходит.

Я обернулась. По соседству с нами пристроились высокая брюнетка, из-за ног которой показалась пара растрепанных русых голов. Они же, наверное, сидели аккурат за моей спиной весь матч! И почему я об этом даже не подумала? Куда родители мои смотрели?! Хоть претензии теперь предъявляй, вырастили, эгоистку до мозга костей. Мало мне Олег всыпал, надо было побольше…

— Здравствуйте, Тамара, — поклонилась я девушке.

И та в юбке с разрезом до бедра. Вроде бы похожи, а лицо в разы строже, чем у матери, — отцовское.

— Здравствуйте, здравствуйте. Что за красота, — потянула она руки к моему сарафану. — Глаз не оторвать!

— Вот-вот, — шикнула ей мама и обошла взглядом нашу пеструю толпу. — Видимо, с Тишиным воспитанием мы-таки справились.

— С-справились, — мямлила я. — Тихомир отлично воспитан. Даже не сомневайтесь.

В отличие от некоторых самовлюбленных девиц!

Женщина бегло улыбнулась и уставилась:

— А у тебя глаза разного цвета! Один медный, другой янтарный.

Весь в мать.

— Есть такое, — улыбнулась я.

— Ведьмы в роду? — тут же спросила она.

— Нет.

— Проклятия?

— Нет.

— Тиша сказал, у тебя три брата. Внуки-то есть у мамы?

— Пятеро, — уверенно отвечала я на все стандартные вопросы любой заинтересованной в сыновнем благополучии матери.

Чтобы она не спросила, я даже не сомневаюсь, что там будет десять из десяти. Как не глянь, завидная невеста, семья без проклятий, без ведьм в роду и плодовитая до нельзя. Еще и вся в социальных гарантиях, которые за приданое сойдут.

Женщины переглянулись, поджали губки и удовлетворенно друг другу кивнули. Оценивают меня и не стесняются, но это даже хорошо, значит поведение моей родни на сватовстве их не шокирует, потому что там Тихомира будут разбирать по косточкам и взвешивать каждую по отдельности. Еще и школьные дневники племянников потребуют.

Мы стояли тесным кружком, мужа Тамары разглядеть мне так и не удалось, но он был ей сильно и не нужен, ведь дети слушались ее беспрекословно. На вид им было лет пять-семь, мальчики погодки, а ведут себя, как подростки, которым очень нужен новый компьютер за хорошее поведение. Строгость у них по наследству, видать, передается. Хорошо это или плохо, я узнаю после свадьбы, но Олег явно оценит.

Мама отпустила меня и потянула руки к взъерошенному и счастливому сыну.

— Поздравляем, моя радость! — чмокнула она его в щеку. — Отличная игра!

— Спасибо, мама, — улыбнулся Тиша и глянул на сестру. — А ну убери!

Тамара спрятала смартфон в сумку и насупилась:

— Я бы за тебя никогда замуж не вышла. Поздравляю, — огрызнулась она и потрепала брата по голове.

— Тебе и не надо, — так же ответил Тиша, стискивая довольных племянников. — Почему вы еще здесь?

— Уходим мы, — хихикнула мать. — Милослава, — кивнула она мне. — Очень приятно.

— Взаимно, — поклонилась я.

— Ну что за красота, — опять пропела Тамара и склонилась к моему уху. — Бе-ги…

— А ну иди отсюда! — замахнулся Тиша ногой.

Брюнетки захихикали, Тамара кивнула мне “держись” и они пошли ко второму автобусу, где их ждал счастливо скалящийся Радим Миланович.

— Поздравляю, — улыбнулась я и полезла обниматься.

Тиша отскочил и нахмурился. Ну да, все же смотрят, чего это я…

— Сейчас приедут машины, — сказал он. — Твоя пять семь девять. Я быстро скину сумку в гостиницу, переоденусь и приеду.

— Отлично, — улыбнулась я. — Поменяй мне маршрут тогда, я тоже до дома съезжу. Переоденусь…

— Зачем? — оценил меня Тихомир. — Красивый сарафан, мой любимый.

— Не лучший выбор для ресторанов, — покосилась я на ведьм.

— Не понял? — рыкнул он.

— Я платье одену, юбку может. Там же не на открытом воздухе сидеть, я так спарюсь! Еще и в валенках, — огрызалась я, уже такая на своем экране заказ машины.

Тихомир выхватил у меня телефон и сунул его в карман, после чего осмотрелся и потащил меня к какому-то такси.

— Садись! Со мной поедешь, — рявкнул он. — Я хочу, чтобы сегодня ты была в этом сарафане, можно?

Я вытаращилась и послушно села в машину. Это что за новости?.. Боится, что я в мини-юбке припрусь?!

— Тихомир, если что, у меня в гардеробе нет ничего выше колена, — шипела я.

Не собирается он кутать меня в платок, а то заметно!

— И не будет, — так же гневно сопел он. — Сначала я переоденусь, потом съездим до тебя.

Вот оно что. Боится, что я припрусь в каком-нибудь летнем сарафане на бретелях и задрогну. И что мне теперь, в свитере идти?!

Мы надулись и отвернули головы каждый к своему окну. И давно он таким сердобольным стал?! В памяти быстро пронеслись ответы на этот глупый вопрос. Всегда он таким был, начиная с тех самых валенок на их арене. И ведь плохая так-то примета обувь невесте дарить, но он тогда так переживал, как бы я их не сняла, что наверняка и не думал ее к любви приписывать. Даже не удивлюсь, если он почуял, что понравился мне, и решил выжать из этой приметы максимум. Ниточку даже до сих пор носит.

Я улыбнулась. Может, оно так у всех? Он для меня так-то тоже “хорошая примета”, потому что на все плохое просто плевать становится.

— Отличная игра, Тихомир. Ты такой быстрый, что я даже не успевала за тобой следить, — сказала я, глядя в окно.

— Спасибо.

— Надо было предупредить, что родители смотреть пойдут, — постаралась я сказать спокойно, но вышел все равно обиженный скулеж.

— Да, Милослава. Надо было предупредить, что родители смотреть придут! — рыкнул Тиша и поджал ногу на сидение.

Так и знала, что почует, но неужели не сказала? Решила, что это очевидно? Моя семья вообще сейчас пойдет в Овсянку победу праздновать, ведь уже на свой счет это все принимает.

Я раскрыла рот и усмехнулась. Да как так получается-то?.. Почему я вечно пытаюсь его за что-нибудь зацепить и дальше своего носа не вижу? Это ведь не нормально, так не должно быть, я же на все его глазами пыталась смотреть, могла даже любую грубость оправдать, причем вполне логично, а теперь, видимо, вообще стараться перестала. Уверилась, что он на мне женится и успокоилась? Так он сейчас на меня посмотрит, и вообще решит, что нафиг оно не надо. Вечно недовольная, обижается постоянно, скулит. Орет. Только когда мы целуемся у нас все хорошо. Потому что молчим.

Я постоянно скучаю, это же очевидно, вот и бешусь. Очень хотела на его родителей хорошее впечатление произвести, и вышло вроде бы неплохо, а могло быть и лучше, вот и расстроилась. Еще меня уже достало, что все над нами смеются, но Тишу это наверняка бесит куда больше моего, тем более сталкивается он с этим намного чаще. Насчет одежды он рычит, потому что не хочет больше смотреть, как я под капельницами валяюсь, а ведь тогда явно был мой косяк. Причем такой конкретный, что как он меня после этого простил мне до сих пор не ясно. И ведь даже не упрекнул. Телефон новый подарил. Если бы я еще тогда в шелка для него нарядилась, так больше меня волновало, как я буду рядом с ведьмами смотреться, а сегодня я вырядилась в его любимый сарафан, можно сказать, на зло. Чтобы он больше в свою победу верил, прежде чем проиграл.

Я потерла лоб. Наверное, тот кому здесь нужен психолог, это я.

Всегда казалось, что в любви должна быть тишь и благодать, только такого ведь не бывает. Наверное если мы перестанем друг на друга рычать, то тогда нам просто станет плевать друг на друга.

Я в нашу предпоследнюю встречу на полуфинале с ним даже в перерыве погулять не пошла. Сейчас и вспоминать стыдно, почему я этого не сделала. Ведь они тогда сразу уехали, и мы даже не обнялись. А я и не расстроилась. Помахала ему радостно “счастливого пути” и пошла Вадику кофту освежать, и вроде бы как в своей голове я для Тиши старалась, для нас, но он ведь этого не знает. Обиделся же наверняка.

Такси остановилось, мы вышли и сразу направились мимо лифта к лестнице.

— Хочешь, можешь в кафе подождать, — указал мне Тиша на дверь, когда мы дошли до третьего этажа.

— Ты надолго?

— Нет, мне только переодеться.

— Тогда с тобой пойду.

Тихомир не оглядываясь кивнул и завернул на следующий этаж. Завтра у них “отгул” до обеда, потом праздничное застолье в столовой, а сегодня, как я поняла, больше официальное мероприятие для спонсоров и руководства, которое обещало всех долго не задерживать. Автобусы наверняка повезут остальных обратно в Сорочинку, тогда зачем он опять в гостинице остался? Для меня, чтоб позавтракать?..

Дверь пятьсот пятого номера открылась.

— Чувствуйте себя, как дома, — указал мне Тихомир рукой.

Каждый раз один и тот же номер. Вот интересно, а если бы он занят был, в другой гостинице бы бронировал? Или просто «пятый» бы его устроил?

— А это что? — увидела я черный чехол на вешалке.

— Костюм. Мы сегодня при параде, — по пижонски сказал Тиша и тряхнул головой.

В голове образы моих забитых шмотьем полок суматошно начали сменять друг друга. В костюме? Да у меня ни одного вечернего платья нет! Точно придется в сарафане идти… На все случаи жизни.

Я скинула валенки и плюхнулась в кресло.

— Ты куда? — уставилась я на парня, который потащил чехол в ванную комнату, где с полотенцем-то еле развернешься. — Хочешь, я выйду. Извини, не подумала, — подскочила я.

Стесняется! Вроде бы мужик, что такого, сам меня уже всю облапал, а тут аж щеки загорелись.

Тихомир нахмурился и глянул на меня:

— Сиди уже, — рыкнул он и кинул чехол на кровать.

Да чего он злой такой? Неужели почувствовал, что я первый период за Лучей болела?..

Парень стянул кофту и уселся на кровать, принимаясь за носки.

Наготой меня до инфаркта не доведешь, все же трехкомнатная квартира не пятиэтажный особняк, и ванная там одна, за которую мы в мои тринадцать с Даном и Третьяком чуть не дрались, вытаскивая друг друга за волосы прям из душа. Тихомир в спорте с детства, крепкий и жилистый, совсем не богатырь, но в запасе у него еще лет пять до расцвета, может и наберется с десяток другой килограммов, хотя и сейчас стесняться нечего. Пусть и ребра немного торчат.

И куда, интересно, наша самоуверенность подевалась?

— Могу я узнать, что тебя так смешит? — спросил он, когда остался в одном белье.

— Ты, — вякнула я.

— Очень интересно, — ворчал Тиша, натягивая брюки.

Ремень звякнул. И кто ему костюм сюда привез? Мама?

— Давай, помогу, — схватила я галстук с кровати.

Уж это я умею! Очень хозяйственная, сдержанная и спокойная, образцовая жена будет, а пока завидная невеста. Петелька… Это наверх… Сразу бы так, а не истерики устраивать. Успокоительных что ли попить? Глядишь, начнем разговаривать нормально, а то эти “сверху-снизу”, а толку. Жена, она ж не только целоваться с ней!

Тихомир фыркнул, сунул руки в карманы брюк и отвернулся. И чем он так недоволен? Было бы что-то явное, уже бы огрызался во всю, а тут ведь язык чешется, а молчит. Чуйка у него все же не волшебная, мысли он читать не умеет, а значит дело не в матче, половину которого я занималась не пойми чем, тогда в чем?

И ведь не облизывается даже. Раньше только возможность появится, так сразу, а тут в гостиничном номере, я в считанных сантиментрах, а он нос воротит. Неужели обиделся, что я целоваться не лезу? Что он тут полуголый разгуливает, а у меня даже не ёкнуло? Сижу смеюсь. Потому что я только и думаю, как бы прожить с ним долгую и счастливую и в моей голове для того чтобы целоваться, у нас еще сто лет впереди, а сейчас главное сделать так, чтобы эта жизнь состоялась! Любовь, это же не только…

Я потупилась. Для меня это “не только”, а для него вдруг важно? Я же знаю, что ему малейшую возможность дай, сразу лезет, и вроде бы не отказывалась никогда, а теперь он ни в такси, ни даже сейчас, и не думал ко мне приставать, а только дулся и сопел. Сомневаться в моей любви начал из-за этой ерунды?!

Вроде бы и не гоже оно, руки самой распускать, хотя с другой стороны кто такое сказал?..

— Мила, — шепнул волк. — Задушишь.

Я потянула его еще сильнее вниз и улыбнулась. И почему он замер и стоит?.. Наверняка же чувствует, что поцеловать его хочу. Неужели ждет теперь, пока настаивать начну? Если так подумать, инициативу я только один раз проявила, как раз перед тем, как с простудой слечь. И все?.. Я бы на его месте уже точно себе там напридумывала. Хотя он же всегда чувствует, что мне нравится. Так и что? Выделывается?

Конечно, он же у нас сегодня победитель!

Я отпустила галстук, завела руки Тише за спину и крепко обняла:

— Поздравляю.

— Спасибо, — стукнул он мне подбородком по макушке, но даже не подумал руки из карманов достать.

Я задрала голову, привстала на носки и облизала его от воротника до уха:

— Мы очень опаздываем?..

Тихомир засопел и схватил меня за плечи:

— А нам куда-то надо?

Картина со стены с грохотом повалилась на пол, когда меня впечатали туда со всего маху. И быстро же он сдался!

— Рубашку помнем, — шепнула я.

Сарафан поползл к бедру.

— У меня есть пиджак, а ты переоденешься.

Ремень зацепился за шитье, Тиша выдернул его и бросил на пол. Наша любовь совсем разная, и если считывает он признания в моих стонах, так и пускай они наконец-то прожгут в нем дыру. Сам своим фырканьем напросился, и пусть только попробует лишнего взять…

Я подлетела и сцепила ноги у него за спиной. Нам было бы очень удобно целоваться на лестницах из-за разницы в росте, но мы выработали свою методику, из-за которой теперь возбуждались с пол укуса, и когда-нибудь точно доиграемся.

Языки сплелись, но только я оторвалась чтобы вдохнуть, Тиша сразу отпустил одну руку и придавил меня за лоб к стене. Зубы впились в шею, и я быстро почувствовала разницу, когда в такой позе между нами пара джинс, или когда только брюки и не самые теплые колготки. Целоваться стало сложнее. Тихомир ритмично наваливался, и начал тереться ушами о мои губы.

— Не жадничай… — схватила я его за волосы и потянула выше, чтобы это рычащее сопение коснулось и моих ушей, но Тиша только дернул головой и усмехнулся.

Мы все равно что занимались любовью через одежду, стонали и пытались разорвать друг друга на части, чтобы наконец-то добраться до сути окутанной ароматами яблок и земляники, но только приближались к этой границе, как хват ослабевал. Нам не было страшно, просто мы были сыты нашей трепетной любовью и хотели растянуть это сладостное предвкушение на подольше. Нет таких примет, которые бы запрещали влюбленным людям спать до свадьбы, но есть мгновения, которые ты никогда не вернешь. Его дрожащие руки, которые бояться совершить неловкое движение, мое дыхание и хаотичные стоны, чаще похожие на всхлипы, рано или поздно все это изменится, мы будем знать все друг о друге, изобретать новые тактики и стратегии в этой игре, а пока наше время только настает, и нам хотелось взять от этого “первого периода” все.

Тихомир поставил меня на пол, крепко обнял, зарылся носом в волосы и старался не двигаться. С каждым разом все напористее становится, чем только ускоряет наши игры. Сегодня еще и победой заведенный… Если бы не ресторан, у меня бы уже все запреты истлели, повезло же с выдержкой! Никак родители мозги промыли, этому не самому завидному жениху, чтоб потом не краснеть.

— Забыл тебе рассказать, — шепнул Тиша. — Три дня назад нам на завтрак подали йогурт с земляникой, а я не смог съесть ни одной ягоды.

— Почему?

— Потому что теперь она кажется мне твоим сублимированным заменителем, — усмехнулся он. — А я не люблю заменители, я люблю только тебя.

— И я тебя люблю, — улыбнулась я. — Но мне кажется, из-за этой любви я наоборот начинаю любить все вокруг, потому что она во мне просто не помещается.

— Когда-нибудь поместится.

— Конечно. Под сердцем, например.

Мы улыбнулись друг другу и расступились. Нас уже, наверное, потеряли, Тише позвонили три раза, мне аж семь, и мы не могли над этим не смеяться, потому что явно представляли картину, как Данияр с Лияной уже делают ставки, чем мы там занимаемся в этой гостинице: решили поесть, поспать или уже рассорились и по домам разошлись.

Когда мы запрыгнули в такси я уже не скрывая восторга таращилась на Тихомира в костюме и никак не могла понять, какая святая сила уберегла меня от подобного восторга, пока он был в расстегнутой рубашке. Это ж точно можно было рассудка лишиться и съесть его живьем не снимая брюк.

Дома я быстро нацепила свой синий сарафан и балетки, и когда мы приехали в ресторан, Молоты так встрепенулись, будто все это время только молча пялились в тарелку и ждали, над кем бы поржать.

— Отвали, Радик! Да вы достали, — огрызался Тихомир, пока мы пробирались к своим местам. — Звезды считали. Отчепись!

Я прикрыла лицо ладошкой и тихо посмеивалась. Девушки в проявлениях своего любопытства были куда более сдержанными, ведь все готовы увидеть на мне свадебную красную вуаль, а значит товарищей Тихомира ждет очередная слезная истерика, ведь тогда вообще непонятно, чем мы там занимаемся за этими углами.

Тиша посадил меня и вернулся только когда пожал руки руководству и спонсорам, которых Радим Миланович уже наверняка устал развлекать. Я сложила салфетку на коленях и осмотрелась. Вся команда в количестве двадцати трех человек, многие с женами и подружками, тренера и помощники с семьями, все были счастливы, праздновали долгожданную победу, били посуду, танцевали и обнимались. Мой же суеверный боялся даже носа в мою сторону повернуть, только косился исподтишка и периодически интересовался не холодно ли мне и не подать ли воды. Собранный и серьезный, огрызается и шипит, и я уже не могла убрать с лица улыбку.

Все в точности, как тогда. Наша легкая степень миновала, а значит финал этой счастливой сказки уже скоро, и не нужны мне будут наузы на удачу, чтобы его выиграть.