Хозяйка магического ломбарда, или не злите ведьму!

Глава двадцать первая

Видеть властного и сурового профессора не в мрачном коридоре Академии, а на обычной лестничной площадке было странно. И как будто даже нестрашно.

– Так и будешь держать меня на пороге дома и не пустишь внутрь? – недовольно спросил незваный гость. – Или мне нужно сказать какую-то ритуальную фразу? Как здесь это происходит?

– Зачем вы пришли? – спросила я, не двигаясь с места.

Зразар пожевал губами, словно раздумывая над ответом. Внезапно лампочка на этаже потускнела, в наступившем полумраке ссохшаяся фигура Зразара была едва видна. Сделай он шаг назад и полностью растворился бы в сумраке. Я невольно вздрогнула, что не укрылось от его цепкого взгляда. Профессор довольно усмехнулся.

– Я не могу проведать свою лучшую ученицу? – ответил он вопросом на вопрос.

– Вы лишили меня работы и отправили в ссылку, – напомнила я ему спокойно. – Приговорили к самому жестокому наказанию. Всего лишь за то, что я уничтожила какой-то древний амулет.

Профессор качнулся в мою сторону, и мне стало хорошо видно его хищное лицо. Ноздри его раздувались, губы сжались в тонкую полоску, а глаза смотрели пронзительно и зло.

«Спокойно, Фирин, – сказала я сама себе. – На нём Полог, и он ничего не сможет тебе сделать. Разве что…». Я опустила взгляд на его сучковатую мощную палку и нервно хихикнула. «Разве что стукнет меня ею», – закончила я мысль и снова посмотрела профессору в глаза.

– Это был не просто древний амулет, – зашипел мне в лицо профессор, и я невольно отступила.

Зразар тут же воспользовался моим замешательством. Он по-хозяйски вошёл в квартиру, оттеснив меня, и громко хлопнул дверью.

– Зачем вы пришли? – спросила ещё раз.

– Я старый человек, Фирин. Соблюдай хотя бы видимость приличий. Только ваши любимые вампиры готовы весь день разговаривать на пороге. Я же привык делать это в комфорте. Куда мне пройти?

Пока он говорил, я чувствовала себя так, словно в гости приехал нелюбимый дядюшка. И впускать не хочется, и деваться некуда – мерзкое чувство зависимости от обстоятельств. Показав рукой вдоль коридора, я сказала:

– Здесь нет гостиных и приёмных залов, прошу на кухню.

– На кухню, – изогнув, словно сломав, бровь, с издёвкой произнёс профессор. – Не такой судьбы я хотел для тебя, девочка. Но ты всё сломала. Сама.

Твёрдой походкой, не сняв начищенных до блеска туфель, он величественно прошёл прямо по коридору и, зайдя на кухню, огляделся.

– Не такой… – вынес вердикт он и, выдвинув из-под стола табуретку, уселся на неё, словно на трон.

– А какой? – равнодушно спросила я, не надеясь на ответ.

По новой щёлкнула чайником, прислушиваясь к тому, как мгновенно начинает закипать вода. Достала заварной чайник, щедро сыпанула в него скрученных чайных листьев. Поставила на стол ставшие уже любимыми чашки из тонкого фарфора. Сахарница. Чайные ложки. На минуту задумалась о том, доставать ли кусочки лимонного пирога, но передумала. Пирог пекла Малинка и принесла его в ломбард для меня и Агнесс. Мы даже Пафнутия не угостили. Съем сама, когда уйдёт неприятный гость. Нужно же чем-то вкусным заесть горечь от предстоящего разговора. А то, что разговор предстоит неприятный, я даже не сомневалась.

– Ты должна была сиять ярким драгоценным камнем в оправе нашей Гильдии. Слава, зависть и почёт должны были стать основой твоей жизни, – проговорил назидательным тоном профессор.

– Незавидная участь, – сдержанно прокомментировала я, разливая по чашкам ароматный чай.

Поставив чайник на место, вернулась за стол и села напротив Зразара.

– Что ты понимаешь в жизни, девочка, – укоризненно покачал головой профессор.

Я пожала плечами. Прихватив одной рукой чашку за ручку, а другой – осторожно обхватив горячий бок пальцами, поднесла её к губам. С наслаждением вдохнула терпкий аромат и, прикрыв глаза, сделала маленький глоток. \

«Не буду ничего говорить, – решила я. – Выпью эту чашку и попрошу покинуть мой дом. Если он откажется уходить, позвоню Феликсу».

– Ты наш плод, Фирин. Результат экспериментов нескольких поколений некромантов, – начал говорить Зразар, даже не посмотрев в сторону своей чашки, которая стояла у него буквально под носом. – Твой дедушка был избран, чтобы пожертвовать своим даром. Искуснейший некромант, он покинул Гильдию ради того, чтобы зачать ребёнка с идеально подходящей для нашей миссии кандидатурой. Твоя мать подавала большие надежды в детстве, и мы думали, что всё получилось с первого раза, но… Она неудавшийся эксперимент. Просто хороший артефактор. Но ты! Ты превзошла все наши ожидания!

Я невозмутимо слушала его, беззвучно прихлёбывая чай и прислушиваясь к себе. Что, если бы всё это он рассказал мне до моего первого посещения Заповедника? До встречи с Кудесником? Сидела бы я сейчас на этой кухне?

Профессор Зразар продолжал говорить про долг и ответственность перед Гильдией. Про самопожертвование и миссию. Про искусно настроенный инструмент и руки мастера.

Я не слушала. Его голос звучал фоном, а я просто пила чай глоток за глотком, не выпуская из рук чашку.

– Зачем? – прервала я его, наконец-то допив и с лёгким стуком поставив чашку на стол.

– Что зачем? – цепко зыркнув на меня, переспросил Зразар.

– Зачем вам такой тонкий инструмент, как я? – произнесла задумчиво и неторопливо.

Странно, но я ничего не чувствовала от его слов. Ни обиды, ни радости. Как будто всегда знала, что рождена не просто на радость родителям, как все дети. Ничего из сказанного профессором меня не задело.

– Вам нужна был власть, – качнув головой, так и не дождавшись ответа Зразара, сказала я. – Ещё большая, чем есть в руках некромантов сейчас. Вы хотели ослабить позиции вампиров, так? Ведь они так беспечны. Практически бессмертны и забывчивы, как белки. Сколько страшных игрушек у разных рас они отняли и надёжно спрятали? Вот бы найти их все, да? Для этого не жалко нескольких поломанных судеб, правда?

– Ты всё понимаешь правильно, девочка, – победоносно улыбнулся профессор.

Я медленно покачала головой.

– Не понимаю, – только сейчас я поняла, насколько сильно изменилась за это время. – Не понимаю… Вам пора, профессор. Нам не о чем говорить. Я в ссылке и сюда меня отправили лично вы.

– Именно о твоей ссылке я и хочу поговорить, – начал профессор, но в этот момент в дверь позвонили.

Медленно отодвинув чашку, я встала из-за стола.

– Ты кого-то ждёшь? – спокойно поинтересовался Зразар, положив обе ладони крест-накрест на набалдашник своей трости.

Я ничего не ответила. Защитный жест профессора не ускользнул от меня. Всё-таки мы рабы привычек, даже если нельзя воспользоваться магией, руки сами складываются как надо. Ради защиты или для нападения.

В дверь позвонили ещё раз.

Я обошла стол.

Профессор подтянул длинные ноги, чтобы дать мне пройти.

Выйдя в прихожую, подумала: только бы не Кудесник. Плюнуть на запрет вампиров и примчаться спасать свою принцессу – это очень в его стиле. Но пусть сейчас за дверью стоит кто-нибудь другой.

Открыв дверь, я с недоумением уставилась на пришедшего гостя. Но уже через секунду радостно разулыбалась.

– Ты опять не смотришь в глазок, прежде чем открыть дверь, – покачала головой соседка, осторожно удерживая на одной руке блюдо, накрытое тканевой салфеткой. – Хотя у вас лампочка перегорела. Но всё равно! Надо хотя бы спрашивать: кто там?

Имя дружелюбной соседки Кудесника услужливо всплыло в моей памяти, как только она заговорила.

– Здравствуйте, Лариса Геннадьевна, – с улыбкой ответила я и посторонилась, давая немолодой женщине пройти в квартиру.

– Я принесу лампочку, надо заменить. Витенька это быстро сделает, – проговорила она, тщательно вытирая тапочки о входной половичок.

– А его нет, – развела руками я.

– Да? – женщина внимательно посмотрела на меня, а потом хитрая улыбка расчертила лицо мелкими морщинками. – И отлично. Посплетничаем по-девичьи.

– Кхм, – кашлянул на кухне Зразар.

– У тебя гости? – Лариса Геннадьевна передала мне тарелку и, повернувшись к огромному зеркалу, поправила причёску.

– Это профессор, – сказала я.

Женщина поймала мой взгляд в зеркале и удивлённо подняла брови, чуть склонив голову.

– Он уже уходит, – улыбнулась я в ответ на её пантомиму.

– Мы с тобой не договорили! – пророкотал профессор, слегка стукнув тростью по полу.

– Нам не о чем говорить, – уверенно сказала я, входя на кухню и ставя тарелку на стол. – Главное вы мне сказали. Я здесь на три года, а там посмотрим.

Следом за мной вошла Лариса Геннадьевна и во все глаза уставилась на моего гостя. Я мельком глянула на профессора. Её можно было понять. Зразар выглядел впечатляюще.

Казалось, грубые черты его лица высечены из камня, настолько оно было непроницаемым. Классический для Академии костюм тёмно-коричневого цвета, сшитый из дорогой эльфийской ткани, смахивал на традиционную мужскую одежду: пиджак, рубашка, брюки. Обычно поверх костюма надевается мантия. Но профессор её где-то оставил, а вот отличительный знак некромантов не снял. В глазах местного этот знак смотрится как дорогая, но громоздкая брошь. Сейчас в электрическом свете, россыпь драгоценных камней переливалась и искрила всевозможными цветами. Именно её внимательно рассматривала Лариса Геннадьевна.

– Познакомьтесь. Профессор Зразар, – проговорила я и сделала жест в сторону мужчины, потом чуть повернулась в сторону соседки. – Лариса Геннадьевна.

– Очень приятно, – оторвалась соседка от разглядывания ювелирного украшения. – А имя-отчество?

– Оно вам не понадобится, – грубо ответил профессор и резко встал с табуретки. – Ты играешь с огнём, Фирин.

С этими слова он вышел в прихожую. Я поспешила следом.

Проходя мимо большого зеркала, он остановился и внимательно осмотрел его. Потом чуть повернулся ко мне и через плечо процедил:

– Вампирская работа. Странно, что я не заметил это зеркало сразу.

Пожала плечами, даже не пытаясь вникнуть в его слова. День был тяжёлый, и мне сейчас хотелось одного: чтобы он ушёл. Я распахнула перед ним входную дверь в сумрачный провал лестничной площадки.

– Я ухожу, – сказал профессор, внимательно и не мигая глядя на своё отражение в зеркале. – Вы меня переиграли. Признаю́. Но это только первый раунд. Игра не окончена.

Не посмотрев на меня и не попрощавшись, он ступил за порог, и я быстро захлопнула дверь. Щёлкнул замок. И только в этот момент я почувствовала, в каком сильнейшем напряжении находилась всё это время. Ноги задрожали. Ладони мгновенно вспотели. Сердце истошно стучало где-то в желудке.

– Идём пить чай, Фирин! – послышался весёлый голос Ларисы Геннадьевны из кухни, и я встрепенулась.

– Хорошо, что она пришла, – тихо пробормотала себе под нос.

На кухонном столе так и осталась стоять не тронутая профессором чашка с чаем. Я схватила её и метнулась к мойке. Вылила напиток в раковину и, включив максимально горячую воду, принялась тереть чашку губкой.

– Представительный мужчина, – проговорила у меня за спиной соседка. – Но злой. Не наш человек!

Я довольно улыбнулась: да, не наш. Отмыв чашку, я повертела её в руках и, повинуясь порыву, выбросила её в мусорное ведро. Развернулась к столу и поймала понимающую улыбку Ларисы Геннадьевны.

– Я на самом деле ненадолго забежала. Витя позвонил и попросил зайти к тебе под любым предлогом, – объяснила она своё появление в доме. – А Витенька – очень хороший мальчик, и я всегда стараюсь помочь. Мы всё-таки соседи и, живя рядом, должны друг друга выручать. Вот, взяла пирог, что днём пекла, и пришла.

Она жестом фокусника сняла с тарелки салфетку. На ней толстыми ломтями лежал ягодный пирог. По кухне поплыл тонкий аромат свежей сдобы и печёной вишни. Мой рот тут же наполнился слюной.

– Хорошо, что вы пришли, – я села на своё место за столом и потянулась за куском. – Спасибо большое!

Соседка встала из-за стола, включила по новой чайник. Пока закипала вода, она с материнской заботой смотрела, как я торопливо ем, подбирая крошки. Налив нам обеим чай, села напротив. И только после этого нерешительно спросила:

– Я не хотела подслушивать, но всё же услышала. Про три года. Скажи, ты собираешься здесь прожить три года, а потом уехать?

– Есть такой план, – невнятно ответила я, дожёвывая.

Лариса Геннадьевна сидела за столом, рисуя пальцем замысловатые узоры. Второй рукой подпирала голову и на меня уже не смотрела.

– Что такое, Лариса Геннадьевна? – спросила я, сделав осторожный глоток чая и отставив чашку.

– Знаешь, Фирин, Витя ведь мне как сын родной. На моих глазах вырос. Родителей похоронил, – она так и не смотрела в глаза, и сердце моё предательски сжалось.

– К чему вы клоните? – получилось резко, соседка коротко взглянула на меня и снова уткнулась взглядом в столешницу.

– Я знаю, что не в праве этого говорить. Да и Витя отругает, если узнает. Но я хочу попросить, – Лариса Геннадьевна села прямо и сцепила пальцы в замок. – Фирин, если ты ничего не чувствуешь к Витеньке, если у тебя нет относительно него серьёзных намерений… Оставь мальчика. Не мучая его ещё одним болезненным разрывом в будущем.

Да что это такое! Попили спокойно чай. Я схватила свою чашку и сделала глоток обжигающего напитка. Закашлялась, расплескав чай по столу. Лариса Геннадьевна вскочила и, схватив свою салфетку, принялась собирать лужу приговаривая:

– Извини, извини, Фирин. Не надо мне вмешиваться. Вот ведь незадача-то какая.

– Подождите, – я схватила её за руку, останавливая. – Что значит: нет серьёзных намерений? Это, скорее, у него нет намерений по отношению ко мне.

– Ну что ты, – Лариса Геннадьевна накрыла ладонью мою руку. – Так сильно, как тебя, он не любил ещё никого.

– Да откуда вы знаете, – с досадой сказала я, выдернув руку из-под её ладони.

– Отсюда, – просто сказала Лариса Геннадьевна, приложив обе руки к груди.

Она повесила свою салфетку, которой вытирала стол, на бортик раковины и села за стол.

– Но… мужчины… зачастую в проявлении чувств они такие трусы. Им проще быка завалить и в дом притащить, чем сказать: я тебя люблю. А Витя… зная, что через три года ты уедешь… Не будет он ничего говорить, чтобы не повлиять на твоё решение.

– Вот дурак, – в сердцах воскликнула я.

Я встала из-за стола. Перевесила мокрую салфетку. Передвинула чайник. Повернулась к гостье и прислонилась к кухонному шкафчику. Скрестила на груди руки и покачала головой.

«Ну как же так?» – подумала и бросила взгляд в сторону окна.

На улице было темно. Луна, фонари, подсвеченная трасса, уходящая вдаль причудливыми изгибами. Я снова покачала головой.

– Как же так? – сказала вслух и посмотрела на соседку.

Та сидела нахохлившись, словно маленькая птичка на морозе, и продолжала рисовать пальцем замысловатые узоры. Услышав мой вопрос, она подняла голову и вопросительно приподняла брови.

– Как же так? – повторила я и закусила губу. – Почему он…

Я разомкнула руки и прижала ладони к щекам. В уголках глаз стали скапливаться жгучие слёзы. Запрокинула голову и часто заморгала, но предательница-слеза все же скатилась по щеке.

– Так нечестно. И очень обидно, – с трудом проговорила я, сдерживаясь из последних сил.

– Что нечестно? – осторожно спросила Лариса Геннадьевна.

– Я… специально приехала к нему… Сюда… У меня был выбор. Я могла отправиться в другой ми… в другое место, но приехала сюда. Не потому, что мне нравится здесь жить. А к нему! – под конец фразы я уже кричала.

Усталость, беспокойство за Кудесника, необходимость постоянно держать лицо и быть невозмутимой, новая информация обо мне, что обрушилась в последние дни – всё это как таран пробило брешь в моём самообладании. И теперь слезы обиды и горечи выплескивались из меня мощным потоком и остановить его я уже не могла.

Лариса Геннадьевна, всплеснув руками, подскочила ко мне и крепко обняла. Этот жест сорвал все заслоны внутри, и я разрыдалась уже в голос у неё на плече. Так горько я плакала впервые в жизни. Слезы лились без остановки, и я захлебывалась этим потоком и собственным воем.

За что со мной так? Где я провинилась перед людьми и судьбой?

– Ну что ты, девочка? – Лариса Геннадьевна утешающе гладила меня по спине. – Наверное, он хотел, как лучше, чтобы оставить тебе свободу выбора.

– А меня спросили? – кричала я, размазывая по лицу слезы. – Меня хоть раз спросили? Нужна мне эта свобода? Я хочу, чтобы меня любили! Просто любили! Просто потому, что я – это я! Обычный человек! Зачем мне эта свобода, если в ней не будет его! Нужна она мне, как вампиру сломанный клык!

Тут я почувствовала, как соседка хмыкнула и растерянно произнесла:

– Забавное сравнение.

Для меня её фраза послужила толчком к тому, чтобы начать успокаиваться. Надо же так проколоться! Шмыгнув носом, я недовольно пробурчала:

– У меня так папа говорил. Он любил сказки про вампиров.

– Ой, ну кто ж их не любит, – кокетливо проговорила Лариса Геннадьевна, а я быстро подняла голову и с удивлением на неё уставилась. – Я тоже люблю смотреть фильмы про вампиров. И книги тоже. Они там все такие красавчики!

Я ещё раз шмыгнула и рукой растёрла по лицу остатки солёной влаги. Лариса Геннадьевна чуть отстранилась, достала за моей спиной небольшую стопку бумажных салфеток и протянула мне.

– Спасибо, – пробормотала, взял одну из них и стыдясь своей истерики.

Промокнула слёзы. Потом развернулась к раковине и, открыв кран, горстями поплескала в лицо живительной холодной водой.

Перевела дух.

Постояла немного, закрыв глаза и прислушиваясь к себе. Вихрь внутри меня стих. Осталась только усталость и опустошённость.

– Мне кажется… – услышала я за спиной голос соседки и чуть повернула в её сторону голову, – что у тебя телефон где-то звонит.

Я прислушалась. Действительно! Где-то в прихожей истошно надрывался колокольчик.

Кто может звонить так поздно? Неужели что-то случилось?

В панике я рванула в прихожую. Схватила сумочку и поняла, что ноги от волнения подкашиваются. Опустилась на колени и, чтобы быстрее найти телефон, просто вытряхнула содержимое на пол. Схватила аппарат, на табло высветилось: «Кудесник». Трясущимися руками я с трудом ответила на вызов и, не успев поднести трубку к уху, услышала:

– Всё хорошо, Фирин. Со мною всё хорошо, – в изнеможении прислонилась к стене и закрыла глаза, пытаясь перевести дух. – Я просто волновался, поэтому позвонил. Никто не ожидал, что профессор придёт сегодня.

– Как ты узнал? – устало спросила я и открыла глаза.

В этот момент соседка помахала мне рукой и открыв дверь, одними губами проговорила: «Я захлопну!». Дождавшись моего кивка, она неожиданно подмигнула и скрылась за дверью. Щелкнул замок.

Я осталась сидеть на полу, не в силах подняться.

– Зеркало, – услышала в трубке.

– Что зеркало? – не поняла я и перевела взгляд на своё отражение.

– Вампирская работа, – усмехнулся Кудесник на том конце провода, а по моему телу разлилась истома от хриплого тембра его голоса. – Штучный товар. Сейчас я вижу, как ты сидишь на полу в нашей прихожей. Когда я был Судьей, с его помощью было проще связываться с порталом и вампирами.

– А где стоит… второе зеркало? – не отрывая взгляда от самой себя в отражении, спросила я.

– Второе зеркало выглядит, как… карманное. Оно есть и у Эмиля, и у Феликса.

– Они подглядывали за тобой?

– Скорее, присматривали. С моего согласия. Но им давно не пользовались подобным образом. Сегодня случайно вышло.

Я медленно встала и, не выпуская телефона из рук, прошла в свою комнату. Мне было приятно слышать в трубке его дыхание. Сев на кровать, я положила телефон на подушку и включила громкую связь.

– Я очень хочу с тобой поговорить, но так устала сегодня, что валюсь с ног. Спасибо, что попросил зайти ко мне Ларису Геннадьевну. Она пришла очень вовремя и с таким вкусным пирогом!

– О да! Её пироги – произведения кулинарного искусства, – тихо рассмеялся Кудесник. – Я очень рад, что помог тебе.

– Кудесник, – позвала я и замолчала.

Быстро разделась, кинув одежду на пол (нет сил убирать) и нырнула в кровать.

– Кудесник, – повторила я, закутываясь в одеяло словно в кокон, – почему тебя нет сейчас рядом со мной?

Устроившись поудобнее на подушке, я, медленно моргая, смотрела на подсвеченный экран.

– Потому что нам надо поймать главного злодея, и так решили вампиры, – вздохнул Кудесник, и целый табун мелких мурашек пробежался по моему телу от этого вздоха. – Я очень хочу быть сейчас рядом. Хочешь расскажу сказку, чтобы тебе лучше спалось?

– Скажи лучше, что любишь меня, – пробормотала в подушку, засыпая.

– Я люблю тебя, Фирин, – услышала я, качаясь на мягких волнах сна, и улыбнулась.