Хозяйка таверны. Сбежавшая истинная

Глава 44

— Как я уже сказал, о твоём существовании ни отец, ни я не знали.

Где искать Патриция после разговора с сыном, я не представлял, поэтому вернулся на то место, где мы расстались, и потребовал у слуг проводить меня к хозяину дома.

Брат ждал в довольно аскетичном кабинете.

Его дом выгодно выделялся чистотой на фоне мусорных улиц ходячего города. Приятный аромат, приглушённый, теплый свет, темные тона обивки стен и мебели — все это выдавало человека непритязательного, привыкшего обходиться малым и равнодушного к излишествам.

— Как удачно для меня, а то бы мы сейчас уже не говорили, да?

Он расслабленно сидел в кресле, но поза едва ли могла меня провести.

Опытный хищник, способный отразить атаку в любой момент, брат неотрывно следил за мной взглядом, хоть и казалось, что смотрит куда-то мимо.

— Было бы глупо врать, что я полон родственной любви и жажды примириться на века.

Он хмыкнул, налил себе что-то в стакан и предложил мне присоединиться.

— Надеюсь, не спиртное?

— Я воспитан асунами. И наполовину ферн, — угол губ презрительно дрогнул. Не слишком он чтит свои корни. Хотя, осуждать тут трудно. — И не настолько сумасшедший, чтобы не понимать очевидных вещей.

Каин (патриций наконец официально представился и теперь я знал его имя) первым сделал глоток, давая понять, что опасаться отравления не стоит.

Кивнув, сел напротив и налил себе из того же графина.

— Итак, стена... Зачем тебе это?

Брат молчал, покачивая напиток в стакане.

Красно-оранжевая, чуть маслянистая жидкость лизала толстые стеклянные стенки бокала, оставляя после себя следы, как волны на скалах.

— Можешь считать это прихотью.

Я качнул головой.

— Если эта затея будет стоить моей стране войны, а моему сыну спокойствия, то я должен понимать, что на кону. И это точно не может быть “просто прихоть”.

Каин поставил стакан на столешницу и постучал по краю ногтем.

— Справедливо.

— Но мы не на том уровне доверия, чтобы просвещать друг друга в свои планы, да?

— Поводов ты пока не давал.

— В этом мы точно одной крови.

Каин рассмеялся.

Хрипло и довольно глухо. Его грудь вибрировала, а перья на крыле подрагивали. Он заметил направление моего взгляда и дёрнул плечом.

— Кого ты хотел выкорчевать?

Брат поднял брови, но по глазам я видел, что мы оба знаем, о чем вопрос. Он желал избавиться от ипостаси. Интересно, сугры или ферна? Я молчал, не желая объясняться.

— Если бы зависело от меня, обоих. Ни те, ни другие не дали мне повода жаждать принадлежности.

— Отец был бы рад тебя видеть.

— Я был бы рад перерезать ему глотку.

Вот и поговорили.

Я тоже сделал глоток.

Приятный, терпкий напиток со свежестью мяты и горчинкой перца. Явно что-то местное.

— Пожалуй, вам тогда лучше не встречаться.

Каин хмыкнул и опустошил свой стакан.

— Стена, — напомнил я.

— Как ты заметил, это, — он обвел рукой пространство вокруг, — не предел моих амбиций. Временное пристанище, не более.

— Но Сугра и Ферн тебя не прельщают, как мы выяснили. Тогда, чем тебе лично мешает стена?

— Наличием. У меня личные счёты с этой конструкцией.

Я прищурился.

Не верилось, что все так просто в его плане. Каин не похож на поверхностного человека. Его планы точно глубже старой мести.

— Продолжай, — я отзеркалил его позу и тоже откинулся на спинку стула.

— Ты разве не торопишься вернуть жене сына?

— А ты нас отпускаешь без скрепления сделки?

Он снова расхохотался.

— С тобой приятно поговорить, братец.

— Рад доставить тебе удовольствие.

За каждой незначащей ничего внешне фразой крылись намеки.

Очерченные границы дозволенного, обрисованные позиции и мягкое прощупывание почвы: не поющие ли пески под ногами.

— Хочу чтобы мои дети жили в лучшем мире.

Пришла моя очередь смеяться.

— Прости, — пояснил я под вопросительным взглядом. — Ты не похож на того, кто заботится о потомстве, которого даже в проекте нет.

Я сказал это намеренно.

Хотел проверить одну догадку, хоть и понимал, что хожу по тонкому льду. Кулак брата сжался. Мы оба скосили глаза на эту непроизвольную судорогу, а потом скрестили взгляды, как тяжёлые мечи.

— Если однажды стану отцом, справлюсь с этой должностью точно лучше нашего батюшки, — рыкнул он холодно.

Один-ноль. Задет за живое. Учтем.

— Но цель твоя не в этом.

— Стена стоит на месте разлома. Я хочу, чтобы его открыли. Хочу уйти в другой мир.

Вот этого я не знал.

И даже не знал, стоит ли верить брату. Откуда у него подобная информация?

— Хорошо там, где нас нет?

— Хорошо там, где можно начать без груза прошлого и флёра слухов.

— Так дело в этом? — теперь все стало ясно. — Ты хочешь в мир без магии? Где перестанешь быть самым страшным кошмаром для всех и каждого? Туда, где сможешь завести окружение, связи, семью… детей?

Он молчал, но я знал, что прав.

В лучшем мире, значит в другом. Вот что он имел в виду…

Сложно очаровать женщину, если при виде тебя она бьётся в истерике и пытается наложить на себя руки, лишь бы ты не подошёл ещё на шаг ближе. Уйти в мир, где все это не работает – отличный план. Почти нереализуемый, безумный…

— Смески сугры и фернов существовали и раньше. Уверен, есть способ решить этот вопрос и в Трехлунном.

Он резко поднялся, стул опрокинулся и грохотом разорвал пространство кабинета.

— Существовали целыми! — брат дёрнул крылом. — Из меня выкорчевали некоторые детали, если ты не заметил. Я не могу управлять этим хостовым флером. Он есть! Но контролировать его невозможно без проклятых крыльев!

Вспышка ярости улеглась почти мгновенно.

Фиолетовое пламя в глазах утихло.

Брат молча поднял стул и сел на место.

— Последний раз я видел в глазах людей что-то кроме ужаса больше двух сотень лет назад. Пока дар не проснулся. Ты и твой мальчишка не в счёт. Много ты брал женщин, которые до хрипа орут под тобой, мечтая сдохнуть, хотя ты вроде ничего плохого им даже не делал? Слепых? С завязанными глазами?

Он поморщился. Я тоже. Так себе удовольствие, конечно.

— Но мы сейчас не об этом, Совран. Твое дело согласиться на мои условия. Выбора у тебя все равно особо нет. Я слишком много знаю. И я единственный в Трехлунном ученик Рупеху. Да, представляешь? Меня учил лично сын твоего бога. Первый, созданный из куска живой глины мира-первоисточника. — Его голос стал спокойнее и тише, но от того только глубже пробирался под кожу. — Я вырежу всех, кто тебе дорог, даже если ты заберешь отсюда сына. Пока я жив, вы не сможете спокойно жить. Никто из вас. Либо мы договоримся, либо…

— Либо тебя проще убить.

Он вздохнул, встал, махнул крыльями и в меня мгновенно полетели десятки отточенных марканским клинками стальных перьев.

Я, конечно, не ожидал, что брат ходячее орудие. Поднял щиты, но эти проклятые зилартские артефакты прорезали их как ножи подтаявшее масло у Тиры на кухне. Комнату наполнил скрежет фернийской брони и зилартской стали.

Фернийская броня ломала многие копья и стрелы, но этот материал оказался прочнее обычной стали. Фирс знает, из чего сделаны крылья Каина, но бьют метко, точно попадая в цель. Пришлось крутиться, отбиваясь пойманным пером покрупнее.

Я отгородился тьмой. Это не сильно спасало от ударов, но сила правящего рода действовала на Каина, пусть он и полукровка. Брат зарычал, пытаясь сопротивляться. Довольно быстро рык превратился в стон. Его правая рука сжалась на краю столешницы. Брат пытался удержаться на ногах, справиться с ментальным воздействием и сохранить разум.

Когда последнее перо проскочило мимо, я выдернул из бедра одно из достигших цели. Рана вышла глубокая. Большую часть мне удалось отбить, но я защищал наиболее важные участки — грудь, голову и живот. Конечности, увы, в приоритет не вошли.

Хромая, я доковылял два шага до стула, и положил перо на стол перед братом.

Каин тяжело дышал. Его светлые глаза помутнели, как вода в болоте. Стеклянные, почти пустые. Я запустил обратный оборот и тяжело опустился на стул, ощущая, как штанина тяжелеет от крови.

— Полагаю, на этом показательные выступления можно завершить?

— Не я первый заговорил об убийствах, — Каин мотнул головой и принялся растирать шею. Касание тьмы оставило на его коже фиолетовые следы недавнего удушья.

— Технически ты. С первых минут разговора.

Брат раскрыл механическое крыло и выпущенные перья поползли к его ногам, как черви в дождливую погоду.

Удивительный талант у зилартцев. Умение соединять магию и механизмы во что-то настолько совершенное и смертоносное.

Каин прошел куда-то в глубь кабинета, все ещё слегка пошатываясь. Когда тьма кутает в своих обьятиях, пеленая ментально по рукам и ногам, отобирая контроль над телом, ещё какое-то время после все конечности кажутся ватными и управляться с ними непросто.

Я молча ждал, но на всякий случай поднял два слоя щитов. Это вряд ли спасет от новой атаки, но даст фору для маневра.

Брат открыл деревянную дверцу шкафа. На нескольких полках стояли ровные, аккуратно подписанные бутылки зелий. Каин взял одну из них, смочил белую, тонкую как бумага полоску и, вернувшись протянул мне:

— Остановит кровь до регенерации. Нужно просто наложить на рану. Повязка приклеится к коже. Сок дерева жизни и кора матьдрева.

Редкие дриадские эликсиры, которые не каждому правителю по карману. Дело даже не в деньгах. Дриады — упрямые и своенравные, с ними попробуй сторгуйся...

На мой вопросительный взгляд брат как-то невесело усмехнулся:

— Ларикс присылает своих дочерей на инициацию. Тренирует их волю, видимо.

Он говорил ровно и спокойно, но я умел читать между строк. Хозяйка Тейлаты подкладывает под него дочерей за плату.

— Нет, им глаза не завязывают, — уловив ход моих мыслей, подтвердил брат.

Тут даже не ясно кто продавец, а кто покупатель. Ларикс заставляет дочерей пройти через аллею своих страхов, воспитывает ненависть к мужскому роду и получает инициированных дриад, способных лечить многие болезни и исцелять смертельные проклятья.

А Каин… видимо все ещё надеется найти исцеление.

— Как видишь, слухи о лекарских талантах дриад сильно преувеличены. Крылья пока не отрасли.

Голос его сочился ядом.

Прямо как из Манцинеллы Тейлатской — самого ядовитого дерева мира.

Брат подал мне нож. Я разрезал часть штанины и, оголив бедро, приложил повязку. Кора мгновенно слилась с кожей. Рану запекло огнем.

Я стиснул зубы, пережидая первый приступ.

Ферны хорошо регенерируют. Почти так же быстро, как драконы в звериной форме. Из не двуликих вообще лучше всех. Скорее всего, к утру буду едва прихрамывать. А через сутки вообще ничто, кроме нового шрама, не напомнит о нашей с братом стычке.

— Я не могу решать за сына. Это не в моей власти. — Вернув способность говорить, а не хрипеть, тут же потянулся за графиком с напитком. Жидкость всегда хорошо справляется с пожаром в венах.

Каин пододвинул свой стакан ближе. Я плеснул остывшую настойку и ему тоже. Напиток теперь сменил цвет на глубокий зелёный.

— Верно. — Брат принялся гонять стакан по столешнице от ладони к ладони. — С другой стороны, ты отец. Ты будешь его растить. И можешь сделать все от тебя зависящее, чтобы парень пришел к нужной цели. Он ребенок и смотрит на жизнь из позиции сегодня. Мы с тобой, в силу прожитых лет, с позиции завтра. Это очень разные подходы, брат.

Я сделал глоток.

Боль растекалась по мышцам толчками.

Удар. Вспышка. Передышка. И так по кругу.

— Отравленные, — пояснил Каин, глядя в мою искореженную агонией рожу.

— То есть, без твоей примочки я бы сдох минут за пять?

— Вряд ли, ты же ферн. В лучшем случае к вечеру. Может, к утру…

— Спасибо.

— Это не братская любовь, а личный интерес. Так что не обольщайся.

— Я ввяжусь в эту войну только если ты дашь слово не сидеть в стороне. — Я рассмеялся, скрывая за глухим смехом новую вспышку кусачей судороги.

— Когда придет время, встану под стяги твоего парня. Если ты будешь стоять под ними. У бога нет других рук, кроме наших. Мы же братья, верно? Должны сражаться плечом к плечу.

Звучало, как издёвка. Очень в духе Патриция.

Я молча протянул через стол ладонь.

Наше рукопожатие обвил черный туман.

— Твоя клятва принята, — сообщил я. — Магия подтвердила искренность намерений с обеих сторон. Безопасность Баста это гарантирует. Что насчёт остальных моих детей?

— Других у тебя нет.

— Пока нет.

— Ну, как появятся приходи, позовешь в гаранты, если так переживаешь за их сохранность.

— Это, конечно, тоже исключительно ради выгоды, а не из братской любви, — поддел я.

Каин рассмеялся. Его глаза впервые за все наше знакомство потеплели.

— Если я хочу, чтобы ты сражался за мои идеи, глупо гадить тебе в тарелку.

— Да ты поэт, я смотрю.

Я попытался подняться. Нога одеревенела и почти не подчинялась. Рука тоже начала печь. В нескольких местах перья процарапали броню. Яд попал в кровь и там.

— Настойка разойдется по телу примерно за два часа, — сообщил брат. — Пока сработает, предлагаю разделить со мной ужин. Заодно расскажешь что-нибудь интересное. Я коллекционирую истории.

— Предпочитаешь владеть информацией, другими словами.

— Я уже говорил, что с тобой весьма приятно иметь дело?

Я улыбнулся. Каин, что удивительно, тоже. Ломаной, кривой и неловкой улыбкой. Холодной и неуклюжей. Как будто впервые в жизни пробовал это делать.

— Что ты предпочитаешь? Кроме тыквенных блюд. У нас с этим беда. Пустыня, как ты понимаешь…