Хозяйка таверны. Сбежавшая истинная

Глава 47

Совран Тира фыркнула, смешно, совсем как кошка, которой в наглую, любопытную мордочку плеснули холодной воды.

— Можно подумать … — Остроумный (я уверен) ответ мгновенно оборвался. Тира свела брови и уставилась на меня в явном замешательстве. — Что это значит, Совран?

Комната сына была пуста.

Несколько мгновений растерянности, расползавшейся по телу тревогой. Напряжённая тишина.

Я снова взял похолодевшую ладонь Тиры в руку:

— Пойдем, я, кажется, знаю, где они.

Теперь мы оба прибавили шаг, торопясь убедиться, что мои догадки верны. Я гнал опасения, напоминая, что у нас с братом магический договор. Не какое-то там устное соглашение, на которое можно наплевать. Клятва на силе.

Тира напряженно, обеспокоенно молчала.

Я толкнул двери семейной столовой. Той, где накрывали только для своих.

Дети стояли у наряженной ёлки, держась за однокрылого сугра, сделанного Бастом несколько лет назад. Исала пробовала на ощупь мягкие крылья из настоящих перьев. Баст придерживал фигурку за золочёный край рясы. Странный наряд, кстати.

— А я просил родить мне дочь, — напомнил я шепотом, кивая в сторону детей. Они дернулись, заметив, что больше не одни. Исала тут же отпустила игрушку и чинно сложила руки на животе. Настоящая маленькая леди.

— Добрый вечер, — ее мелодичный голос казался музыкой. Девочка, очевидно, волновалась, хоть и пыталась скрыть нервозность.

— Привет, мам, — Баст взял кузину под локоть и повел к нам. — Это Исала. И, кажется, она дочь твоей сестры.

Девочка завороженно смотрела на Тиру, чуть приоткрыв рот.

— Я… я никогда не видела маму, — вдруг тихо пожаловалась она. — Но вы так похожи на ее портрет в главной галерее замка, леди. Выходит, вы правда ее сестра?

Тира поджала губы, взгляд метнулся от сына к Исале. Ей явно хотелось ощупать его самолично и удостовериться, что Баст не пострадал.. "Привет мам" ей так же мало, как мне “спасибо”, но будучи мудрой женщиной, Тира справилась с эмоциями и вновь взглянула на девочку.

— Правда. Но до недавнего времени это был большой секрет. — Ее ладонь на мгновение замерла в воздухе. Тира замешкалась, но все же погладила девочку по щеке: — Ты на неё тоже очень похожа. Настоящая красавица.

Юная княжна тут же растеряла показную манерность. Крупные слезы посыпались из глаз, как яблоки с перевёрнутого лотка на рыночной площади. По-детски утерев нос рукавом, девчонка уткнулась Тире в живот.

— Мам? — Баст, похоже, не ожидал от кузины такой реакции и теперь выглядел растерянно, как любой мужчина при виде женской истерики.

— Все хорошо, сын. Принесешь нам чай с мятой? И забеги ко мне в мастерскую, возьми медвежонка с мешочком, там есть особая конфетка, хорошо?

Баст кивнул и рванул к двери, но тормознул у выхода и серьезно пообещал:

— Ты не бойся, я мигом.

— Пойдём, — проводив сына взглядом , Тира кивнула на два кресла у камина. Усадив княжну себе на руки, подняла на меня взгляд и попросила, — разожги нам камин, пожалуйста? А Исала, — Тира снова погладила мягкие светлые локоны девочки, — расскажет, что приключилось.

Я залюбовался этой картиной, не сразу даже осознав, что от меня требуется. Снова вспомнил о том, чего был лишён. Не видел свою любимую в такой роли. Все же Баст уже взрослый, почти мужчина, и обращения требует иного. Стало интересно, утешала ли его Тира так же или была строже, как и положено с мальчиком и будущим наследником?

Закидывая поленья в камин, я обернулся, чтобы ещё раз полюбоваться, как Тира гладит племянницу по светлой голове. Может, не просто так Фирс не дал мне быть с ними рядом, пока Баст был совсем ребенком? Позволил бы я вот так его баловать? Не стал бы требовать воспитать в строгости, как мужчину?

Когда огонь разгорелся, Баст уже вернулся с чаем и медвежонком. Первым делом он взволнованно оглядел кузину и мать. Я забрал у него пошатывающийся поднос, поставил на стол и разлил горячий янтарь напитка по чашкам, думая, что и без жёсткой руки из него вышел достойный мальчик. Внимательный и заботливый. Был бы он таким, расти в строгости фернийского уклада?

— Садись давай, — я кивнул сыну на свободное кресло, а сам сел на пол у ног Тиры, откинувшись спиной на боковину обитую бархатом. Усталость накатила, как прилив на ночной берег. Я толком не спал последние четверо суток, и глаза закрывались сами собой. Рука Тиры соскользнула со спины племянницы и теплые пальцы стали мягко перебирать мои волосы. Я прикрыл глаза и окончательно разомлел. Нигде ещё не чувствовал себя больше дома, чем здесь.