Хозяйка усадьбы "Детское счастье"

Глава 17

Мы с Ханной удивлённо переглянулись. Затем я тихонько поставила сковороду на стол и, приложив палец к губам, почти бесшумно подкралась к окну.

Кто бы это мог быть?

Одна из створок была приоткрыта, и я осторожно выглянула наружу.

- Ой! - на меня испуганно уставились два огромных, серых глаза.

Чумазые щечки, белокурые, заплетенные в две тоненькие косички кудряшки, вздернутый носик и передние зубки "набекрень". А еще темная родинка над глазом, похожая на муху.

Передо мной на земле, прямо в пыли сидела девочка лет пяти, не больше. На малышке было серое, пошитое из грубой ткани, довольно бесформенное платьишко, похожее, скорее, на мешок.

Рядом с ней стоял, виновато понурив голову, худенький, бледный, вихрастый, темноволосый мальчик лет десяти-одиннадцати. Одет он был в светло-зеленые, потертые штаны, на которых виднелись следы неумелых попыток зашить многочисленные дыры, и грязно-белую рубашку, которая была ему явно велика.

- А кто это тут у нас? - я распахнула обе створки и высунулась наружу.

- Тетенька, мы не хотели, - лицо мальчугана побелело еще сильнее, а в темно-карих глазах отразился испуг. - Мы просто мимо проходили... и случайно. Мы уже уходим.

Он решительно протянул руку всё еще сидящей в пыли и смотрящей на меня восхищенными глазами малышке.

- Давай, Муха, поднимайся! Идём!

- Не хочу, - жалобно заныла девочка. Слёзы брызнули у нее из глаз и потекли по грязным щечкам, оставляя на коже светлые борозды. - Тут так вкусно па-а-ахнет!

- Подождите уходить, - торопливо вмешалась я. - А вы вообще чьи? Где ваши родители?

- Ничьи, - буркнул мальчишка. - Мы свои собственные.

Я обернулась и вопросительно уставилась на Ханну. Та в ответ лишь пожала плечами.

- Так, - я решительно посмотрела на малышей. - Я пока ничего не поняла, но давайте вы для начала зайдёте в дом. Поверьте, есть оладьи куда приятнее, чем их нюхать!

Оба ребенка уставились на меня с таким изумлением, что у меня защемило сердце. Очевидно, они не привыкли к такому обращению, и всё происходящее казалось им каким-то абсурдным сном.

- То есть вы хотите сказать, что мы можем попробовать эти... кругляши? - неуверенно уточнил мальчик, на всякий случай оглядываясь на густые заросли крапивы и, похоже, прикидывая путь к отступлению.

- Ну да, - я энергично закивала и заулыбалась, пытаясь растопить лёд недоверия, сквозящий во взгляде обоих детей.

Первой сломалась девочка. Вскочив на ноги, она бросилась к входной двери.

- Ханна, отопри дверь, пожалуйста, - бросила я через плечо, продолжая смотреть на всё еще сомневающегося мальчугана. - Ну что ты? Заходи! Поверь, я тебя не обижу. Ты ведь любишь сладкое?

Паренек коротко кивнул.

- Ну так отлично! - моя улыбка стала еще шире. Мне просто кровь из носу необходимо было заставить этого похожего на загнанного зверька малыша поверить мне! - А нам с Ханной как раз не хватало веселой компании! А тут вы появились! Ну разве это не чудно?

Недоверие в темных глазах сменилось осторожным интересом, а потом напряженные черты худенького личика расслабились, и на тонких, потрескавшихся губах появилось некое подобие улыбки.

- Ну вот и славно! - я едва сдержала вздох облегчения. Похоже, он мне поверил! - Тогда заходи! Я еще две тарелки достану. И две чашки! Молоко любишь?

Паренек еще раз кивнул и быстрым, почти бесшумным шагом направился за девочкой. Походка у него была настороженной, чуть дерганной, от чего мальчик немножко напоминал хорька. Впечатление это усиливалось его чрезмерной худобой.

Замок входной двери щелкнул, и уже через секунду в прихожей послышались торопливые шажки детских ножек. Подбежав к кухне, девочка недоверчиво замерла на пороге.

- Точно можно? - едва слышно уточнила она, окидывая восхищенным взглядом сияющую чистотой комнату. Глаза ее остановились на сковороде, и в них появился голодный блеск. Казалось, она гипнотизирует сковородку, боясь, что та сейчас возьмёт и исчезнет.

- Можно, - рассмеялась я. Потом подошла и, обняв ее за плечи, мягко усадила на скамью.

В этот момент в двери показался ее приятель. Тоже окинул кухню восторженным взглядом, словно это была какая-то заморская диковинка. Потом тихо прошмыгнул внутрь и уселся подле своей подруги.

Глядя на него, у меня засосало под ложечкой. Слишком хорошо я знала этот затравленный взгляд, эту уже привычно втянутую в плечи голову. Словно мальчуган постоянно опасался, что на него кто-то накричит или даже ударит. Я в своём мире вдоволь насмотрелась на таких деток, когда ходила в детдом...

- Может, хочешь помочь мне? - обратилась я к мальчику, доставая из буфета две тарелки и две чашки. - Поставь их на стол, а то у меня руки заняты.

Ханна недовольно подняла бровь, но я сделала злые глаза, мол, не мешай. И няня, обреченно вздохнув, тоже уселась на краешек скамьи, продолжая недоверчиво разглядывать наших неожиданных гостей. Похоже, она ожидала, что они в любой момент сорвутся с места, и, захватив с собой приборы и посуду, смоются восвояси.

- Вот, берите! - я поставила на стол тарелку с уже подостывшими оладьями и плеснула новую порцию масла на сковороду. - Ханна, налей им молока. А я пока следующие пожарю.

Краем глаза увидела, как дети переглянулись, а потом мальчуган потянулся к тарелке с оладьями и положил себе две штуки, а девочке три. Затем, словно не решаясь переступить окончательную черту, замер и, наконец, робко поднёс оладушек ко рту. Вздрогнул, будто ожидая окрика. И, убедившись, что у него никто ничего не отнимает, откусил.

По суровому, заострённому личику расплылось поистине неземное блаженство. Мальчик на секунду застыл, словно не в силах поверить в такое счастье, а потом принялся медленно пережевывать. И с каждой секундой движения его становились всё увереннее, а бледные щеки даже окрасились лёгким румянцем.

- Вкусно? - как бы про между прочим поинтересовалась я, переворачивая оладьи. Масло среагировало радостным, почти ликующим шипением.

- Угу, - с полным ртом прогудел паренек и, уже гораздо увереннее, запихнул в рот еще один румяный кругляш.

Девочка ела медленнее. И, глядя на нее, я невольно залюбовалась. Движения у малышки были плавными, изящными, совершенно лишенными присущей маленьким детям неловкости и неуклюжести. Она походила на миниатюрную балерину. Теперь, когда я могла рассмотреть ее поближе, я заметила, что под бесформенным платьем скрывается такое же худенькое тельце, как и у ее друга. Вот только оно казалось не измождённым, а чуть ли не изящным.

Эх, одеть бы ее в нормальную одежду, и будет готовая девочка из высшего общества!

И, самое удивительное, она, в отличие от мальчугана, пользовалась вилкой.

- Где ты научилась так красиво есть? - залив на сковородку третью порцию теста, я мягко опустилась на скамью и с улыбкой заглянула девчушке в глаза.

- Мама научила, - щеки девочки порозовели от удовольствия. Или от насыщения. А, может, и от того, и от другого. - Она была горничной у богатых господ.

- А где сейчас твоя мама?

- Умерла, - просто ответила малышка. - Упала с лестницы. Поскользнулась.

Сердце пропустило удар, а потом забилось часто-часто. По спине пробежал холодок. Настолько обыденно это прозвучало.

- А твой папа?

- Да нет у нее никого, - раздраженно вмешался паренек, перестав жевать. - Не было у нее папы. Как и у меня. Мы сами по себе, и точка.

Я взглянула на Ханну.

- А разве тут нет детских приютов? - едва слышно прошептала.

Та покачала головой.

- Есть, но только в столице. И только для детей богачей, которые оставили достаточно денег, чтобы можно было оплатить содержание. А так наш правитель не считает нужным выделять деньги на такие "бесприбыльные" заведения, - она испуганно прижала руку к губам и огляделась по сторонам, словно боясь, что ее кто-то услышит. - А таких... - Она кивнула в сторону вновь принявшихся за поедание оладий малышей. - После смерти прежнего правителя с каждым годом становится всё больше и больше. Это нам с тобой, по сути, повезло. У нас хоть этот дом есть. А многие потеряли всё с начала кризиса. И продолжают терять. И оказываются на паперти... или, того хуже, вешаются. А их дети промышляют попрошайничеством, а потом воровством и другим мошенничеством.

Всё это она говорила очень тихо, так чтобы малыши ее не услышали.

- Понятно, - задумчиво протянула я. Потом встала и подлила в уже опустевшие кружки молока. - И сколько в нашей деревне таких вот... детишек?

- Да с десяток точно наберется, - няня подозрительно посмотрела на меня. - Ты что удумала?