Хранитель историй

Глава 18

Ава потеряла дар речи. Взгляды пересеклись, и голову заполнили образы. Яркие, ослепительные, словно увиденные собственными глазами, с тенями и цветами в сверхъестественных деталях. Картинки мелькали как на старой киноплёнке. Вот она совсем дитя спотыкаясь делает первые шаги. Плещется в бассейне перед крошечным домиком в Санта-Монике. Катается на лошади на ранчо Карла.

Темнота.

Изображение первых дней в Стамбуле. Вот она бродит по рынку специй. Покупает каштаны у торговца возле Галатского моста. Пьёт чай с Малахаем. Их поцелуй на острове.

Малахай.

Кромешная тьма. Боль. Отчаяние.

Ава крепче сжала руку Малахая, с трудом ловя воздух, когда замелькали новые картинки.

Двое темноволосых детей. Девочка с золотыми глазами смеётся из-за кружащих вокруг неё бабочек. Мальчик глядит на неё глазами своего отца. Чернильно-чёрный ягуар обвил детей, защищая их, а позади прошли волк и тигр. Тигр наклонился к девочке, разинув пасть. У Авы бешено забилось сердце, но огромный зверь нежно сомкнул челюсти на затылке малышки, и та с улыбкой погладила его по щеке. Картинка исчезла, в небе появился большой круг, похожий на солнце, переплетённый золотом и серебром. Он поднимался всё выше и выше, пока солнце не превратилось в звёзды, и миллионы рассеянных точек света усеяли небеса, танцуя в унисон с нарастающей песней.

Темнота.

Ава почувствовала объятия Малахая. Услышала шёпот Ярона в своём сознании. Не на древнем языке, а на английском.

«Я показал тебе, что было. Что будет. И что может быть. Не бойся темноты».

Наконец взгляд сфокусировался на встревоженном Малахае. Учитывая, что он сидел в кресле и держал её на своих коленях, вероятно, у неё подкосились колени.

― Ава?

На краткий миг она лишилась дара речи, увидев взгляд мальчика в глазах своего мужчины. Протянув руку, Ава убрала тёмные волосы, упавшие ему на лицо.

― Я не буду бояться темноты, ― прошептала она.

Повернув голову, Ава вновь посмотрела на Ярона, но сияние померкло, и падший выглядел как человек, хотя и не менее пугающе.

― Кто ты?

― Ты задаёшь неправильный вопрос, дитя.

― Тогда, кто я?

Усиленно моргая, она выпрямилась, пытаясь подавить накативший приступ тошноты. Инстинктивный страх гудел в крови.

― Вопрос получше, но я уже на него ответил.

― Нет, не ответили.

Ава нахмурилась, заметив, как уголки губ ангела слегка изогнулись.

― Верно. Я открыл лишь то, что хотел.

― Я не понимаю.

― Со временем поймёшь ― Он пожал плечами. ― Или нет. Попытайся понять, ведь в твоей песне заключено больше судеб, а не только собственная.

Ава встала, дрожа от гнева.

― Тогда, почему бы тебе не рассказать мне больше? Кто я?

Она почувствовала, как Малахай встал позади неё, успокаивающе погладил плечо.

― Ава.

― Я не боюсь тебя, доктор Сэдик. Или Ярон. Или как там тебя.

Ангел выглядел удивлённым.

― А следовало. Так обычно поступают более мудрые.

Малахай зарычал и попытался закрыть Аву от Ярона. Но она сама вышла вперёд.

― Ава, прекрати...

― Если бы я хотел её смерти, писец, она бы уже умерла, ― перебил Ярон более звучным голосом, и его лицо снова начало светиться. ― Желай я причинить вред, Ава бы уже не дышала. Она была бы стёрта с лица Земли и из твоей памяти, словно её никогда не существовало.

― Это невозможно, ― пробормотал Малахай, притягивая любимую в свои объятия.

― Вполне, ― прошептал Ярон. ― Никогда не недооценивай мой народ, писец. Она выбрала тебя, верно. Но я не уверен, что задача тебе по силе. С какой тьмой ты на самом деле сражаешься?

Ава почувствовала, как Малахай вытащил из-за спины один из кинжалов. Метал блеснул в лучах солнца, когда он выставил клинок между ней и Яроном.

― Я сражался со злом, как когда-то раньше ты.

В мгновение ока ангел возвысился над ними. Ава задрожала, но Малахай стоял твердо, ни разу не вздрогнув. Рука крепко сжимала кинжал.

Голос Ярона прокатился над ними подобно волне:

― Тебе не доводилось сражаться с подобными мне. Если встретишься с тьмой, то будешь сокрушён. ― Взгляд падшего скользнул вниз, к Аве. ― Теперь она знает возможный исход. Защищай свою женщину, писец. Увези из этого города. Стамбул больше не входит в мои владения. Другие стремятся отнять её у тебя. Они не проявят милосердия. Даже сейчас твои братья сражаются с детьми не моей крови, и у одного из них небесный клинок.

Ярон прошептал что-то на древнем языке, и покрывавшие тело письмена, более замысловатые и красивые, чем таласемы Малахая, засияли полированным золотом. Ава зажмурилась. Когда она открыла глаза, ангел исчез.

― Надо убираться отсюда, ― прошипел Малахай, оттаскивая её от угасающей золотой вспышки.

― Куда он ушёл?

― Не знаю. Плевать. Нам нужно уходить, Ава. Немедленно.

Выбегая в приёмную, Ава услышала их. Не крики, а отзвуки мрачных дум коснулись её сознания. Злобный шёпот призыва к насилию и жажда крови. Она побежала за Малахаем, но на миг замерла, увидев кровь.

Секретарша и медсестра были мертвы. Им перерезали глотки, кровь растекалась по кафельному полу, пачкая пёстрый ковёр. Малахай выругался себе под нос и тряхнул Аву, пытаясь вывести из шока.

― О… они их убили. Почему Ярон не...

― Инструменты, ― прошипел Малахай. ― Я же говорил. Ему плевать на них. Он всё бросил. Возможно, покинул город. Какую бы защиту он тебе ни предоставлял, её больше нет. Я должен увести тебя отсюда.

Малахай с Авой сбежали вниз по лестнице, оставив злобный шёпот позади. Но стоило им покинуть здание, как она получила оплеуху безмолвных криков.

― Сюда! ― Ава указала на переулок, где почувствовала книжников, и рванула вперёд, потянув за собой Малахая.

― Ава, нет!

― Там Рис и Лев! Я их слышу.

Пробормотав ещё одно проклятие, он последовал за ней, на бегу толкая её себе за спину.

― Держись от них подальше, но не отходи от меня.

Он отпустил её руку и достал другой кинжал, стоило им завернуть за угол. Ава слышала, как прохожие заговорили о мужчине с оружием. Посыпались вопросы, кто-то стал снимать видео на телефон. Безмолвные голоса загудели от возбуждения и любопытства, но не страха.

Когда они добрались до задней стороны здания, то заметили Риса и Льва. Последний держался за бок, пока Рис пытался удержать молодого книжника на ногах.

― Ангельский клинок, ― выдохнул Рис. ― Дамиан отвлёк его. Они все ещё сражаются. Их... слишком много. Небеса, Мал. Чертовски много. Дофига. Даже Макс опешил. Мне нужно вытащить Льва отсюда. Рана не затянется, если я не отведу его к огню.

― Огонь?

Ава круглыми глазами уставилась на бок Льва. Глубокая, кровоточащая рана. А по краям запечённая чёрная кровь.

Малахай схватил Льва за свободную руку, и книжник застонал, когда его подняли.

― Григори ещё остались?

― Мы убили шестерых. Их вёл этот белокурый ублюдок, Браги, но Дамиан отвлёк его после ранения Льва. На Максима пошло семеро или около того, но ни у одного нет серьёзного оружия. Он с ними разберётся.

Спотыкаясь, они добрались до машины и усадили Льва на заднее сидение. Рис достал ключи и открыл входную дверь для Авы.

― Не давай ему согнуться. Ава, садись на переднее сидение.

― Зачем ему огонь? ― спросила Ава, садясь в машину. Они находились всего в нескольких кварталах от дома книжников, но Лев молчал, а Малахай с мрачным видом поддерживал его.

― Не просто огонь, ― сказал Рис, проезжая по извилистым улицам. ― Нам нужно пламя от ритуального огня в доме книжников, чтобы прижечь рану. Я могу зашить её, но без пламени она никогда не заживёт. Что с Яроном? Я так понимаю, это какое-то ангельское дерьмо, о котором мы не знали.

― По-видимому...

Малахай заговорил на древнем языке, и Ава едва не закричала. Они снова скрывают важную информацию. Ей хотелось наорать на них, но тихий стон Льва остудил её пыл.

― Малахай...

― Мы почти дома. ― Он убрал светлые волосы с лица Льва, держа на руках, точно ребёнка. ― Скоро тебе станет лучше.

― Больно. ― Отрывистым, полным муки голосом пожаловался он. ― Не смог… Перепробовал все заклинания. Не заживает.

Малахай провёл рукой по лбу Льва, выводя буквы, которые Ава не могла прочитать. Лев затих, забывшись беспокойным сном.

― Рис, сколько ещё?

― Снова митинг у площади.

С потоком проклятий Рис повернул направо, затем налево, пытаясь объехать толпу, собравшуюся возле площади Таксим в центральной части Стамбула.

― Может лучше остановиться. И отнести его?

― Куча полицейских. Куча вопросов.

Запах дыма проник через окна, и Рис метнул взгляд на Аву.

― Живо закрывай! Против протестующих могут применить слезоточивый газ.

На город опускалась ночь. Витрины магазинов зажглись в надежде привлечь покупателей, даже когда полиция пыталась согнать пешеходов с площади. Ава слышала беспорядочные крики, смех и музыку, доносившиеся из соседних машин. Запах дыма лишь усилился, когда они завернули за знакомый угол.

Рис выдохнул:

― Нет...

― Что?

Ава отвернулась от Льва и Малахая. От картины в лобовом стекле желудок скрутился в трубочку.

Дом книжников был объят пламенем.

― Что будем делать? ― спросила Ава, наблюдая, как пламя облизывает старый деревянный дом. Пожарные уже прибыли, брызги шлангов и крики наполнили и без того хаотичную ночь. ― Малахай?

Рис рявкнул что-то на древнем языке и вышел из машины, оставив ключ в замке зажигания. Малахай вышел следом. Они о чём-то горячо спорили. Лев снова застонал с заднего сидения. После нескольких напряжённых мгновений Малахай захлопнул заднюю дверь, сел на водительское сидение, дал задний ход и уехал с места происшествия.

― Что ты делаешь? ― сказала Ава. ― Ты не можешь просто...

― Я отвезу тебя и Льва в безопасное место, но если Рис не сможет разжечь огонь, Лев не переживёт эту ночь. Рис должен спасти пламя, Ава. Даже если дом уцелеет, пожарные потушат огонь. Рису нужно сохранить пламя для Льва.

― Как, черт побери?..

― Он найдёт способ, ― ответил Малахай. ― Должен.

Ава оглянулась через плечо, но Рис уже вошёл в дом, проскользнув мимо толпы, которая с завораживающим ужасом наблюдала за горящим старым домом.

― Это моя вина. Всё из-за меня.

― Это война. И она началась задолго до нашего рождения, канем. Ничто не происходит без причины. С Рисом всё будет в порядке.

Несмотря на утешение, Ава расслышала горечь в интонации.

― Вы же парни практически бессмертные, верно?

― Вот именно.

Ава всё ещё могла ощущать смрад, когда они подъехали к скромному магазинчику ковров на другой стороне моста. Витрина не освещалась, но на втором этаже можно было разглядеть тусклый свет.

― Подожди здесь, ―попросил Малахай, завернув в пустынный переулок.

Малахай вышел и завернул за угол, а всего через несколько минут вернулся со связкой ключей. С решительным выражением лица он открыл заднюю дверь и начал вытаскивать Льва. Парень поморщился, и Ава увидела, как из раны вновь полилась кровь, тёмная и густая.

― Помоги мне, ― проворчал Малахай. ― Открой дверь.

Он бросил ей связку ключей.

Спустя несколько минут они втроём поднимались по узкой лестнице рядом с магазином. Ава открыла дверь в заброшенную квартиру с небольшой гостиной и крошечной кухней.

― Там сзади спальня.

Малахай нёс Льва, удерживая высокого мужчину на руках, как ребёнка. Ава не совсем понимала, как Малахай вообще стоял. Она открыла дверь в комнату и увидела кровать, узкую, но чистую. Ава сбила подушки и сняла покрывала, расстелив кровать для раненого. Малахай осторожно уложил Льва и тот свернулся калачиком. Ава видела, как он прикусил губу так сильно, что пошла кровь.

― Рис? ― спросила она.

― Я потерял мобильный. Твой у тебя?

― В сумочке, в машине.

― Я принесу. Побудь с Львом и держись подальше от окон.

― Могу я включить свет?

Не сказать, что в квартире стояла кромешная тьма, но было весьма некомфортно. Лишь свет от уличного фонаря на углу и слабая лампа в первой комнате освещали маленькую квартиру.

― Погоди немножко. На втором этаже светлее, здесь окна затемнены.

Малахай выскочил из комнаты, и Ава услышала шаги по лестнице, когда села рядом с Львом и погладила его по лбу. Горячая кожа указывала на лихорадку. Ава встала и поискала мочалку или тряпку, чтобы попытаться сбить жар. Взятое с кухни полотенце она положила на лоб. От её прикосновений Лев заметно расслабился.

Впервые за день Ава попыталась собраться с мыслями.

В ней крепла уверенность, что Ярон защищал её. Возможно, он зло — и ничто в их разговоре не убедило её в обратном, — но по какой-то причине он защищал её.

Между григори и их отцами что-то назревало, и это изменило положение сил в городе. Переворот, который предсказывал Максим? Если так, то защита, которую обеспечил ей Ярон, исчезла. Кажется, что Стамбул переполнен григори, и дети падших осмелели настолько, что сожгли дом книжников.

Ава не знала, где теперь им прятаться. Есть ли у ирин конспиративные квартиры? Стоит ли ей вернуться в Лос-Анджелес и спрятаться в защищённом точно крепость особняке Карла? Отчего-то она сомневалась, что наёмники отчима смогут вытащить её из этой передряги. Кроме того, одна мысль расстаться с Малахаем казалась немыслимой.

Решон.

Безмолвный крик её души. Видение Ярона лишь подтвердило это.

«Я показал тебе, что было. Что будет. И что может быть».

― Что может быть... ― прошептала она, прижимая прохладную тряпку ко лбу Льва.

Дети. Их малыши. С её тёмными кудрями и серыми глазами Малахая.

«Не бойся темноты».

Слова Ярона вызывали дрожь даже в душной комнате.

«Что же он мне показал? Это его видения или мои? Почему я видела своё детство? Неужели он так давно следит за мной?»

Вопросы крутились в голове, когда Ава услышала, как Малахай поднимается по лестнице, тихо разговаривая по телефону. Он зашёл в комнату и сбросил вызов.

― Что?

― Рис уже в пути. Без машины он вынужден добираться пешком. Пришлось украсть из ресторана глиняной горшок, но с тлеющими углями в трамвай его не пустят. Углей должно хватить, пока он не придёт сюда и снова не сможет разжечь огонь.

Лев что-то облегчённо пробормотал.

― Это его исцелит?

Малахай поморщился, но в глазах чуть стихла напряжённость.

― Насколько хорошо ты умеешь шить?

― Ужасно.

Малахай открыл маленький шкаф, вытащил чёрную сумку и бросил её на край кровати.

― Ты можешь либо зажимать рану, либо шить. Похоже, мы одинаково ловко орудуем иглой. Лев, кого предпочтёшь?

― Я постараюсь не шевелиться, ― пробормотал он. ― Давай этим займёшься ты, Мал. Лучше я буду костерить тебя, чем Аву.

Аву замутило, когда Малахай снял со Льва рубашку, отрывая ткань от запёкшейся раны.

― Мы не можем подождать Риса?

― Он принесёт огонь, чтобы прижечь рану, ― объяснил Малахай. ― Мы зашьём, а Рис запечатает. Нам нужно это сделать, Ава.

― Просто покончи с этим, ― простонал Лев. ― Если повезёт, я снова потеряю сознание.

К тому времени, как пришёл Рис, Малахай с Авой могли посоревноваться в бледности со Львом. Рана оказалась больше двадцати сантиметров в длину, и у Малахая ушла целая вечность, чтобы зашить её после того, как Ава хорошенько всё промыла. По словам Малахая, Льву не грозит заражение. Как только огонь очистит рану, магия исцелит Льва, а прикосновение Авы во время накладывания швов повысят энергию.

― Ирина ― лучшая целительница, ― стиснув зубы прошипел Лев, когда Рис положил горящие угли на пятнистую кожу. ― Отец говорил, что м... мать могла исцелить любую рану. Хотя она изучала медицину в университете. ― Натянутая улыбка. ― Облачалась в мужские одеяния, чтобы поступить. Отец смеялся и подшучивал над ней, но на самом деле ему нравилось, когда она носила брюки.

Малахай улыбнулся, откидывая назад волосы со лба друга.

― Отличная история, Лев. Когда отец нашёл тебя?

― Когда нам с Максом было семь, он просто появился на пороге. ― Он закрыл глаза и зарычал от боли. Сделав судорожный вдох, Лев продолжил: ― Он не знал, что мы пережили Рассечение. Занимался зачисткой григори в России. Если честно он был... немного не в себе. Но в конце концов ему стало лучше.

― Ава, положи ладонь ему на шею, ― попросил Рис, схватив её за руку и положив на учащённый пульс Льва. ― Не убирай.

― Что ещё я могу сделать? ― спросила она, готовая расплакаться. Она была так беспомощна перед болью молодого писца.

Рис покачал головой, опалённые волосы упали ему на глаза.

― Не знаю, как это работает. Может пожелаешь ему здоровья? Я не разбираюсь в магии певиц.

― Песня, ― подсказал Лев надтреснутым голосом. ― Отец пел её нам в детстве. Песня, от которой тебе станет лучше... ― Он начал напевать себе под нос, прикрыв глаза.

― Она пока не умеет петь, ― пробормотал Малахай. ― Ещё нет, Лев. Скоро она научиться. Сейчас это слишком опасно.

Слишком опасно, потому что она не может контролировать магию. Впервые Ава почувствовала укол негодования. Если бы ирины не сбежали, возможно она знала бы о своём наследии. И Лев так сильно бы ни страдал. И она не потратила бы годы в мыслях, что двинулась головой из-за странного шёпота. Горькое семя пустило корни в сердце, когда она подумала обо всех утратах ирин.

― Ава, ― прошептал Малахай, убирая её руку. ― Он уснул. Достаточно. Тебе тоже нужно беречь силы.

Ава это почувствовала. Впервые с их с Малахаем ночи в Каппадокии, голоса вокруг неё затихли. Наверное, в попытке исцелить Льва она потратила больше энергии, чем рассчитывала.

― Отведи её наверх, ― сказал Рис. ― Я останусь со Львом и не дам огню угаснуть.

― От Дамиана и Макса есть известия?

― Пока нет. Ава, если ты не против, я оставлю себе твой телефон. Он единственный работает.

Она кивнула и позволила Малахаю отвести её в крошечную спальню с маленькой лампой. Включив свет, он начал снимать с неё одежду. Ава опустилась на матрас, а потом почувствовала, как Малахай лёг позади. Она свернулась калачиком.

― Спи, любовь моя. Со Львом все будет хорошо, а тебе нужен отдых.

― Будь со мной во сне, ― в полудрёме попросила она, едва голова коснулась подушки. ― Решон.