Хранительница

Эпилог 1

Эбигейл

Почему людям так это не нравится?

Запах больницы, имею в виду.

Если бы не школа, я бы с радостью проводила здесь целый день, а не приходила только по окончании всех своих занятий. Хотя после нашего недавнего переезда в Рино мама перестала брать меня сюда так часто, как раньше. Она совсем не хочет видеть меня на своей работе. Ей приходится делать это исключительно в тех случаях, когда я не могу остаться дома с папой, потому что её смены заканчиваются слишком поздно, а он ведёт себя странно.

Даже я это заметила. Что-то в нём изменилось.

Он лишился работы. Это плохо.

Мама тоже потеряла своё место в Карсон-Сити, однако ей быстро удалось найти замену, несмотря на произошедшее. Сидеть без дела совсем не в её стиле. Она обожает свою работу. С удовольствием просыпается по утрам, чтобы поскорее приступить к ней.

Моя мама крутая.

Когда я вырасту, то хочу знать хотя бы долю того, что хранится в голове этой умной женщины. Она – ходячая медицинская энциклопедия.

– Я говорил ему, что справился бы без твоей помощи.

– Он прав. Ты сильно драматизируешь, Неро.

Я резко открыла глаза, когда кто-то, внезапно оказавшийся рядом, произнёс эти слова. После чего развернулась на стуле, но встретилась лишь с боковой панелью, которая помешала мне увидеть.

Пришлось очень тихо спрыгнуть со стула, чтобы меня не заметили, и выглянуть из-за стола, подсматривая и подслушивая за незнакомцами, стоящими в проходе.

В больницах никогда не бывает скучно.

Доктор со светлыми волосами, собранными в короткий низкий хвост, остановился напротив двух темноволосых парней, один из которых был больше похож на мужчину, чем на подростка.

– Не тебе из раза в раз приходится искать его по подвалам, поэтому, будь добр, не делай из меня короля драмы.

Мальчик, стоящий рядом с ними, усмехнулся и потянулся, хрустя косточками. Несколько татуировок на его руках отвлекли меня от разговора. Как красиво-о-о. Тоже хочу!

– Я наложил ему гипс, – ответил доктор.

– Это не остановит его отца. Нужно придумать что-нибудь, чтобы он согласился оставить его здесь хотя бы ненадолго.

– Без вариантов. – Самый младший покачал головой. – Ты знаешь, как они к этому относятся.

– Почему ты всё ещё здесь? – заметно разозлившись, спросил его брат. Ну, я думала, что они братья. На самом деле, без понятия. – Умойся и вернись домой, пока…

– Они уже здесь, – ответил ему тот, посмотрев на загоревшийся дисплей своего телефона.

На мгновение между ними повисло молчание.

– Я всё улажу, – пообещал мужчина, похлопав их обоих по плечам, когда они всё-таки двинулись дальше по коридору.

Я тут же сделала шаг назад, возвращаясь в своё укрытие, но, к сожалению, не оказалась незамеченной для всех троих.

Средний из них – Неро, кажется, – повернул голову в мою сторону, и его карие глаза встретились с моими. Он кротко улыбнулся мне, а отведя взгляд обратно, вернул себе прежнее выражение лица. Напряжённое.

Я любопытно следила за постепенно удаляющейся компанией. Даже чуть не пошла за ними, пока не заметила маму, которая быстрым шагом направлялась в мою сторону.

Блин, как не вовремя!

Она не успела увидеть меня, задержав взгляд на докторе, поэтому я вернулась на своё место и запрыгнула обратно на стул, будто и не вставала с него до того, как она остановилась напротив, вытащив руки из карманов белого халата.

Мама забегала глазами в поисках ещё одного человека, которого здесь не было. В её отсутствие за мной должна была присмотреть медсестра, но она ушла, оставив меня одну.

Ой-ой-ой…

– Где Линдси?

– У неё скрутило живот, – соврала я.

Мама недоверчиво прищурилась. Мне не нравилось врать ей, но… Это могло быть именно так. Линдси ела какую-то гадость на перерыве, поэтому, возможно, пять минут, на которые она отлучилась, превратились в пятнадцать.

Я старалась придерживаться здорового питания. Это лучше, чем мучиться от вздутия и тяжести. А ещё я ненавидела, когда меня пучило. Это… ужасно! Особенно когда твой живот бурлит при всём классе. Бобы на завтрак – плохая идея.

Мама присела на корточки напротив меня, ухватившись ладонями за подлокотники. Подол её халата стал касаться пола.

– К тебе кто-нибудь подходил?

Я нахмурилась, не понимая, почему она решила спросить именно об этом, когда знала, что я никогда не вела бесед с незнакомцами.

Как она меня и учила.

– Нет.

Мама облегчённо выдохнула, будто всё это время переживания сковывали её. Почему она волновалась за меня? Я ведь была послушным ребёнком. И умным!

– Что-то случилось?

– Нет-нет. – Она погладила меня по макушке и поправила резинки, на которых держались косички. – Всё в порядке.

Хорошо…

– Ты дозвонилась до папочки?

Он должен был забрать меня из школы, но не сделал этого. Через час после того, как я осталась единственной, чей родитель так и не появился, моя учительница была вынуждена позвонить маме. Ей пришлось сорваться с дневной смены ради меня.

У нас здесь никого не было. Мы переехали совсем недавно. Все её подруги остались в Карсон-Сити, а дедушек и бабушек у меня не было. Тем не менее мы справлялись. Наверное…

– Нет, – выдохнула мама, ласково потирая большими пальцами область под моими глазами. – Только не расстраивайся, хорошо? Наверное, он случайно заснул.

– Почему он так много спит? Разве ему не нужно искать новую работу?

– Папа… ищет её, – неуверенно ответила она. – Может, он на собеседовании прямо сейчас, поэтому не может говорить.

Я сделала вид, что поверила ей, потому что на самом деле он расстраивал не только меня, но и её тоже. Нам всем было непросто, однако мама изо всех сил старалась не подавать виду. Желая поддержать, я обняла её за шею, прижавшись к ней.

– Я люблю тебя, мамочка.

– И я люблю тебя, мой ангел.

Её руки крепко обернулись вокруг меня, и я бы с радостью осталась здесь навечно, окутанная её теплом и заботой. Я провела в школе всего несколько часов, но так сильно соскучилась по ней, будто мы не виделись неделю. Надеюсь, она никогда не оставит меня одну так надолго.

Одну.

Я была неправа, подумав так. У меня был папа. И он тоже всегда был рядом со мной. Просто в последнее время вёл себя немного странно. Из-за этого я чувствовала, как между нами образовывается пропасть.

Мне нравилось в Рино, но… Я бы хотела вернуться в Карсон-Сити. К своим друзьям; чтобы без проблем приходить к маме на работу, как раньше, и ходить на спорт-площадку вместе с папой.

– У меня есть ещё немного работы, посидишь в ординаторской, пока я не освобожусь?

– Могу я пойти с тобой?

– Пожалуйста, Эбигейл. – Она говорила строго, но в её тоне считывались нотки мольбы. – Ты знаешь, что здесь всё иначе.

Да, к сожалению. Мне было грустно за неё. Раньше она могла брать меня с собой, потому что была главной, а теперь…

Ординаторская, хм. Я была в ней всего один раз, так как обычно мама оставляла меня в своём кабинете. Почему сегодня не могла?

Всё равно! Это отличный шанс для исследований!

– Хорошо, – без возмущений согласилась я, собираясь спрыгнуть со стула.

Только меня остановили до того, как я успела это сделать.

Разумеется, мама сразу же всё поняла. Её не обмануть.

– Смотреть, – предупредила она. – Не трогать.

– Конечно, мамочка, – улыбнулась я.

И всё же когда я вновь попыталась встать на ноги, мама резко подвинула стул вместе со мной в сторону и выпрямилась. Мой бок упёрся в край стола. Я поморщилась.

В чём дело?

Кряхтя, повернулась так, чтобы оказаться лицом к тому, на что смотрела мама, затем наклонилась и заглянула в щель между перекладинами двух столов, которые были соединены между собой для увеличения рабочего пространства.

К доктору и мальчикам, которых я уже видела здесь немного ранее, присоединилось трое взрослых мужчин. Несмотря на то, что они были одеты в костюмы и выглядели как хорошие люди, мурашки почему-то покрыли мои предплечья.

Они остановились в нескольких метрах от нас, не продолжив свой путь. Поэтому мама не выпускала меня, прижимая колено к спинке стула, на котором я сидела?

Им было не до нас. Зачем она это делала?

Я не пыталась выскользнуть со своего места, чтобы уйти отсюда, а когда один из мужчин, который сильно выделялся на фоне остальных из-за своих почти что белых волос, обернулся и встретился взглядом с тем, кто стоял надо мной, и вовсе задержала дыхание.

– Здравствуйте. – Я не видела мамочку, но услышала, как она ответила ему, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Она боялась его? Почему? Кто он такой?

– Мисс Девора, – любезно поприветствовал её незнакомец.

Миссис. Моя мама – женщина, состоящая в браке.

Однако она не исправила его. Я захотела развернуться, чтобы посмотреть на неё, но она стала давить на стул ещё сильнее, и мой живот больно впился в край стола.

– Как Вам здесь?

– Отлично.

– Отлично, что отлично, – усмехнувшись, ответил ей мужчина, после чего понизил тон и стал говорить тише. – Мне нужно поговорить с тобой наедине. Во сколько ты заканчиваешь?

Мама не поспешила с ответом. Почему она не могла сказать, что была занята мной сегодня вечером? Она не хотела, чтобы он видел меня? Знал о моём существовании? Что?

И прежде чем она вымолвила хоть слово, послышался голос ещё одного незнакомца:

– Пойдём, это касается твоего сына.

Я вновь заглянула в щель, следя за тем, как его уводят и компания из шести человек постепенно скрывается из виду. Неприятное послевкусие отразилось внутри меня. Б-р-р…

– Кто это был? – прошептала я, почему-то боясь говорить громче.

Мама расслабилась, сделала полушаг назад и повернула стул вместе со мной к себе, больше не присаживаясь на корточки.

– Постоянные пациенты.

Постоянные? Они занимаются чем-то опасным, что заставляет их регулярно наведываться в больницу? Или они неизлечимо больны? Или…

В любом случае они приходят не к моей маме, так как она работает с женщинами. Это хорошо. Они мне не понравились. Трое новоприбывших, если быть точнее.

– Я сделала тебе больно? – Голубые глаза опустились к вмятине в области живота на моём платье.

– Нет.

Не хотела её расстраивать. Она неспециально.

Мама взяла меня за руку, помогая спрыгнуть со стула, и повела к ординаторской. Её ладонь так крепко сжимала мою, что мне не хотелось отпускать её. Она нервно смотрела по сторонам, пока мы не добрались до места назначения. Тёплые губы коснулись моего лба.

– Я скоро буду, – сказала мамочка. – Не выходи оттуда.

– Обещаю.

Она засунула руки в карманы и сжала их в кулаки, прежде чем начать отходить от меня.

Что-то явно было не так. Мне захотелось догнать её и попросить остаться со мной. Поехать домой. Однако вместо этого я отвернулась, прекратив провожать её взглядом, и подняла голову, чтобы прочитать вывеску на двери.

Смотреть и не трогать.

Смотреть и не трогать.

Смотреть и не трогать.

Но внутри этой комнаты так много всего интересного! Эх… Ладно, сегодня не самый лучший день, чтобы нарушать правила.

Или так думала только я?

Потому что едва успела приоткрыть дверь, послышался грохот, словно что-то упало и разбилось, и только войдя внутрь, я поняла, что именно.

Одна из многочисленных статуэток ангелов, которых дарили моей маме, лежала на полу.

Наша квартира, её кабинет и теперь даже ординаторская были заставлены ими. Однажды пациентка подарила ей фигурку в качестве благодарности за проделанную работу, и все следом стали делать точно так же.

Говорила же, моя мама – крутая.

И так считала не только я, кстати. Все вокруг. Только те, кто завидовал ей, не могли смириться с её мастерством.

Я подошла ближе, подняла статуэтку и заметила, что ей не доставало крыла. Оно откололось.

Кто его забрал?

Тень.

– Здесь кто-то есть?

Я осмотрелась по сторонам.

Стены, выкрашенные в нежно-голубой цвет, подчеркивали ясность и порядок, а высокие потолки придавали помещению ощущение пространства. На письменном столе были разложены клинические записи и книги с пожелтевшими страницами, полными медицинских терминов. В углу стоял узкий диван, обитый синей тканью. На стенах висели несколько карт анатомии, а также фотографии команды, запечатлевшие моменты, полные дружбы и поддержки, что придавало этому месту почти семейную атмосферу.

Я заметила всё это, кроме ещё одного человека, хотя он точно был здесь, потому что я на мгновение заметила тень, когда открыла дверь. Мне было известно, где именно он находился. Видела очертания тела за белой тканью.

Да, было бы глупо отвечать, если этот кто-то хотел спрятаться от меня. Почему он не хотел, чтобы я его видела?

Он… голый?

Я почувствовала, как румянец пополз по моим щекам.

Обычно пациенты скрывались за ширмой именно в таких случаях.

Откуда она вообще здесь взялась? Это же не смотровая. Кто установил её? Зачем?

– Вылезай, я знаю, что ты тут.

Моё требование осталось проигнорировано.

– Хорошо, я сама тебя найду.

Это провокация. Я не собиралась заглядывать за ширму, потому что вдруг он на самом деле раздет? Мне не хотелось ставить его в неловкое положение.

– Я иду, – предупредила, громко топая. – Три… Два… Один… – Никакой реакции не последовало. – Один, – повторила. Опять тишина. – Один!

Почему он просто не мог сказать, чтобы я оставалась на месте? Это же несложно, если ему, конечно, не зашили рот.

Осознание внезапно подкралось ко мне: а если это потому, что он не может говорить? То есть совсем.

Больше не пытаясь добиться своего, уселась на пол. Ширма стала касаться моего плеча. Тот, кто находился по ту сторону от неё, был в точно таком же положении.

– Ты не умеешь говорить?

Молчание.

Наверное, да, хотя…

– Умеешь, но не хочешь?

Тишина в ответ.

– Почему я не могу посмотреть на тебя?

Если бы не тяжёлое дыхание, принадлежащее не мне, решила бы, что говорила сама с собой.

– Ты меня хотя бы слышишь? – спросила о том, о чём не подумала с самого начала. – Если слышишь, знай, что я никуда не уйду, – предупредила. – Мне нужно дождаться маму, так что тебе придётся потерпеть.

В стороне послышался смешок. Ага, всё понятно!

Я вытянула ноги и начала двигать ступнями туда-сюда, наблюдая за тем, как камни на туфлях блестят из-за попадания на них света. Красиво. Через минуту это мне наскучило. Я вспомнила о поломанной статуэтке у себя в руке и присмотрелась к ней. Затем принялась вертеть ей, и один из острых краёв уколол ладонь, заставив меня взвизгнуть и практически подпрыгнуть.

Кто-то двинулся за ширмой, подавая признаки жизни.

– Извини, – пробормотала я, слизав капельку крови с кожи. – Ты ещё не успел пораниться?

Крыло, вероятно, было ещё более острым.

Когда ответ вновь не послышался, громко выдохнула.

– Забыла, что ты не хочешь со мной говорить, – с нотками обиды в тоне проворчала я. – Или хочешь? Ладно, если вдруг захочешь поболтать, один стук – «да», два – «нет», три – «не знаю», договорились?

Стук.

Мои губы дрогнули в улыбке, и я повернулась в сторону ширмы.

Хорошо, контакт есть. Это лучше, чем ничего.

Что бы спросить, хм…

– Ты мальчик?

А что? Может, тень – это девочка, похожая на мальчика, откуда мне знать?

Стук.

– Сколько тебе лет?

Незнакомец медленно застучал по полу, чтобы я успела посчитать. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять…

Одиннадцать?

Не слишком ли он крупный для своего возраста? В среднем мальчики растут до восемнадцати-двадцати лет. Каким же огромным он будет после того, как пройдёт пубертат?

– Мне недавно исполнилось семь, – понимая, что он не может спросить меня в ответ, рассказала я.

Он ведь хотел знать, правда? Если уж согласился поговорить.

У меня не было друзей мальчиков. Каждый, с которым я пыталась подружиться, говорил, что моя болтовня слишком скучная и занудная, а я громкая. Бе-бе-бе.

Однако это не мешало мне пытаться заговорить с кем-то другим. Кем-то хотя бы немного вежливее и воспитаннее. Ведь мне нравилось слушать и рассказывать. Больше рассказывать, конечно. Но, наверное, это было так, потому что многие уходили от ответов и завести полноценный разговор не удавалось. Только мама слушала меня. И отвечала на мои вопросы. Она знала так много интересного, что чаще всего я разрывалась от выбора, о чём узнать от неё перед тем, как она уложит меня в постель.

– Ты первый мальчик, который говорит со мной больше минуты, – призналась я. – Всем другим я надоедаю, когда начинаю задавать вопросы. Почему никто не любит отвечать на них? Разве можно узнать друг друга как-то по-другому? Хорошо, конечно, можно, я преувеличиваю. Но слова… Они ведь тоже важны, ты так не считаешь?

Стук.

Я улыбнулась, ощущая тепло внутри от того, что меня понимают и поддерживают. Но затем послышались ещё стуки. Много стуков. С паузами. Я нахмурилась, смотря на белое полотно перед собой, за которым скрывался мальчик.

– Что это значит?

Тишина.

Я стала перебирать в голове всё, что знала о немых. Не так много, на самом деле. Они общаются с помощью языка жестов, но никак не постукиваниями. Постукивания – это звуки, а звуки – это…

– Это… – задумалась, не желая показаться маленькой глупой девочкой, которая совсем не разбирается в том, о чём говорит. – Азбука Морзе?

Стук.

– Я не понимаю, – призналась ему.

Тишина.

– Как тебя зовут?

Мальчик постучал четыре раза.

– Тебя зовут «четыре»? – переспросила, нахмурившись.

Два стука.

– Ничего не понимаю.

Он вновь застучал.

Я принялась грызть ногти, раздумывая, что бы это могло значить, даже несмотря на то, что знала, насколько вредно это делать.

Грызть ноги, а не думать, конечно.

Один, два, три, четыре.

Один, два, три, четыре.

Один, два, три, четыре.

A, B, C, D… D!

– Ди?

Стук.

Но это не могло быть его полное имя, так же?

Первая буква? Возможно.

– Меня зовут А. – Так же раскрыв ему только первую букву своего имени [с англ. Abigail], приложила ладонь к ширме и стала дожидаться, надеясь, что он позволит мне прикоснуться к нему хотя бы через барьер. – Приятно познакомиться, Ди.

Мальчик не шелохнулся, чтобы приблизиться ко мне. Я уже успела расстроиться и опустить голову, собираясь убрать руку, однако его тепло неожиданно коснулось моего, заставив меня вздрогнуть.

Губы медленно расплылись в улыбке.

– Будешь моим другом?

Ничего не ответив, Ди несколько раз стукнул подушечкой своего безымянного пальца по моему.

Это означало «да»? Но боясь спугнуть его своей напористостью, я не переспросила и нехотя оторвала ладонь от ширмы.

– Твоя мама тоже здесь работает?

Долгая тишина, а затем два стука.

– Твой папа?

Три стука.

Как можно не знать этого?

Тогда почему же он в больнице? И тут я догадалась:

– У тебя что-то болит?

Стук.

– Живот? Нога? Голова? – стала перебирать, надеясь найти правильный ответ, пока он отвечал мне «нет». – Рука?

Стук.

– Хочешь, я посмотрю?

Два стука.

Хоть я и расстроилась, потому что хотела увидеть лицо мальчика-тени, это было к лучшему. Я могла сделать всё только хуже. Кто-нибудь здесь обязательно ему поможет.

– Мне позвать…

Не успела я договорить, как он дважды стукнул по полу.

– Хорошо, не буду.

Кажется, Ди боялся, что кто-то найдёт его. Почему?

– Мне не нравится, что ты молчишь, – прошептала я, медленно водя кончиком пальца по краю ширмы. – Но нравится, что ты слушаешь меня.

Это было похоже на исповедальню. В последнее время мама стала посещать церковь, хотя я слышала, как она говорит, успокаивая пациентов, что всё исключительно в руках человека.

Господь не виноват в наших провалах, и он не причина наших побед. Итог, который мы получаем – ответное действие.

Неожиданно мальчик положил на пол крыло от статуэтки и быстро придвинул его в мою сторону. Я успела заметить, какой светлой была его кожа. А ещё что-то красное и фиолетовое.

Кровь и синяки?

– Нет, оставь себе.

Я не стала двигать крыло обратно, желая, чтобы он сам забрал его, а я смогла ещё разочек увидеть хотя бы кусочек таинственного незнакомца.

– Что с тобой случилось?

Конечно, он не ответил. Я так жалела, что не могла говорить с ним на равных. Ди бы нашёл, что рассказать мне, а я бы так внимательно выслушала его, что он бы больше никогда не захотел делиться своими историями с кем-то другим. Я бы была единственной для него.

Это плохо, что я хотела этого? Раньше я никогда не думала о ком-то так жадно и эгоистично. Общение с этим мальчиком успело изменить меня за несколько считаных минут.

– Кто-то обидел тебя?

За вопросом последовала тишина.

На мои глаза навернулись слёзы, потому что я хотела нормально поговорить с ним, а он не…

Стук.

Его ответ должен был порадовать, так как он позволил мне узнать, однако горькая слеза всё равно скатилась по щеке. Кто-то обидел его, поэтому ему пришлось обратиться за помощью.

Насколько всё серьёзно?

Пока я думала, как именно спросить у него об этом, наше время вышло. Дверь внезапно распахнулась, и ширма зашевелилась, но я тут же отвернулась от неё, чтобы не дать новоприбывшему узнать, что прямо за ней прячется мальчик.

– Ангел мой, ты здесь? – спросила мама, а затем, заметив меня, тут же нахмурилась. – Почему ты сидишь на полу?

Я пожала плечами, не успев придумать достоверную легенду, но и не желая рассказывать ей о своем друге. Я хотела, однако… Он не хотел. Я ценила то, что он заговорил со мной, поэтому боялась подвести его доверие, разболтав наш секрет.

Кто-то окликнул мою маму из коридора, она махнула рукой, чтобы я поторапливалась, и скрылась за дверью.

– Мне пора, – грустно прошептала я.

После чего встала, отряхнула белое платье и подавила желание заглянуть за ширму, чтобы увидеть лицо мальчика, с которым, возможно, больше никогда не смогу встретиться.

Единственное, что я почувствовала, когда сделала несколько шагов в сторону, отдаляясь от него – всепоглощающая вера в то, что у меня ещё появится шанс посмотреть на него и услышать его голос.

– Увидимся, Ди?

Надежда, что он вылезет из-за ширмы, чтобы взглянуть на меня, не угасала, пока я не дошла до двери и не открыла её. Однако в самый последний момент, когда уже перешагивала порог, послышалось, как мальчик затарабанил костяшками пальцев по полу.

Опять эта его непонятная Азбука Морзе!

***

Мы лежали на ринге, погрузившись во мрак и звучание наших тяжёлых дыханий, когда я решила рассказать Деметрио о том, что вспомнила совсем недавно. Я была уверена, что он хотя бы немного удивится, однако он выглядел спокойно, как никогда, наверное.

– Я знал, что это была ты, Эбигейл. – Он перевалился на бок и притянул меня за талию, заставив сделать так же, чтобы прижаться своим лбом к моему. – Я же сказал тебе перед тем, как ты оставила меня на следующие одиннадцать лет: «До встречи, Ангел».

Перевод тех постукиваний, которыми он проводил меня.

Сердце сжалось от боли и осознания, что Деметрио был моим мальчиком-тенью. Я должна была сопоставить факты и понять это ещё в тот момент, когда увидела крыло, которым он хотел, чтобы я порезала его.

То, которое не приняла, оставив ему. Он сохранил его.

Губы задрожали, но Деметрио не дал мне заплакать, обрушившись поцелуем на мой рот. Голова закружилась. Я чувствовала себя так, будто парила в небе.

До встречи с ним я постоянно находилась в полёте, потому что не могла приземлиться где-то, кроме этого места.

В объятиях своего ангела смерти.