Имя Кати

Теория подталкивания

— У программистов есть приём, — сказал Джо. — Когда они не могут решить проблему, они берут резиновую уточку — ну знаешь, такую жёлтую, с которой дети купаются, — ставят на стол и начинают ей объяснять проблему. Как правило, в процессе рассказа приходит решение. Так вот…

Джо деликатно вёл Катю к центру большой комнаты Приюта, придерживая её за локоток двумя пальцами. Это был второй день Кати в Приюте, и к ней всё подходили и подходили ребята, рассказывая каждый о своём.

— Ты не против выступить в роли резиновой уточки?

Катя рассмеялась.

— Да запросто. Мне слушать и кивать? — спросила она.

Кто-то громко цыкнул.

— Джо! Что за хамство? — это был голос Сандры. — Катерина здесь как девушка, а не как уточка.

— О… прошу меня извинить, — сказал Джо бархатным голосом. — Уважаемая Катерина, не задел ли я ваши чувства?

— О нет! — сказала Катя. — Ни в коем случае.

— Прекрасная Сандра, смею вас заверить, ваши опасения оказались беспочвенными.

Сандра откинула прядь волос и смерила Джо взглядом.

— Катерина, не позволяй ему собой помыкать, — сказала она, продолжая смотреть на Джо, а не на Катю. — Этот хитрец всем говорит, что среди нас нет лидеров, а сам набивается в лидеры.

Сандра чуточку странно произнесла звук «с» в слове среди. Наверное, она чуточку шепелявила, но не исправляла этот дефект — так её голос звучал чуточку смешно и очаровательно.

— Катерина, не слушай Сандру, — сказал Джо. — Это опасная женщина. С внешностью Афродиты и мармеладным голосом. Вещающая о равенстве, она уже взялась строить жёсткую иерархию в женской части коллектива. Сама она — «королева улья». Галя и Оля у неё помощницы. Остальные… о, участи остальных я не завидую. Они либо встроятся в стаю, либо будут уничтожены с коварством, на которое способны только те, кто красит губы и смотрится в пудреницы.

Сандра прищурилась и сложила губы в трубочку, но внезапно улыбнулась сладкой улыбкой:

— Джо, ты прекрасен. Всегда говоришь то, что думаешь. К счастью, то, что ты думаешь, так же далеко от реальности, как Москва от Голливуда.

— Сандра хочет сказать, — пояснил Джо, — что я смотрю слишком много кино.

— Сандра хочет сказать, — сказала Сандра, — что ты смотришь на мир глазами голливудских сценаристов.

Она повернулась к Кате и добавила:

— Не слушай его, Катюша. Приходи потом к нам рисовать карты.

— Карты? — удивилась Катя.

— Игральные, — сказал Джо, уводя Катю. — Тройку, семёрку и туз. Но не смей позировать для дамы пик. Эта роль занята Сандрой. А кто грозит Сандре — тех бросают на съедение микророботам для пилинга кожи. Знаешь эту дрянь, которая съедает с лица ороговевшие клетки? Так вот, с них можно снять заводские ограничения мощности, и они… а впрочем, ладно.

Он подвёл Катю к бильярдному столу.

— Готова слушать?

— Кря-кря! — сказала Катя.

— Молодец. Тебе знакома теория подталкивания?

Катя помотала головой. Джо сказал:

— Крис, отойди, пожалуйста, будь любезен.

Молодой человек, сидевший на бильярдном столе с планшетом, молча соскочил и ушёл в угол. Катя подумала, что Сандра, пожалуй, в чём-то права. Джо взял бильярдный шар и тихонечко пустил его по столу. Шар докатился до пары других, стукнул их едва слышно — и оба шара по очереди лениво упали в лузу.

— Вот что происходит в голове человека, который приходит в туалет, расстёгивает штаны и видит на стенке писсуара нарисованную муху. Ну, ты наверняка видела такое неоднократно.

— Нет, — сказала Катя, — не видела.

Джо удивлённо повернулся в её сторону, как будто услышал шум, и посмотрел сквозь Катю. Она уже привыкла к его странному взгляду, поэтому не смутилась.

— Ах да, извини, — сказал Джо. — Так вот, что я хочу сказать: человек… мужчина… который видит муху на стенке, будет целить в муху, а не мимо писсуара. Его как бы подталкивают к правильному поведению. Руководят, но не напрямую. Интересно, так?

— Так, — вежливо сказала Катя.

— Я, конечно, выбрал не самый грандиозный пример. Зато очень наглядный. Менее наглядно, но куда более впечатляюще выглядит форма, которую заполняют потенциальные доноры органов. Пара вопросов в начале формы заставляет человека задуматься и поставить нужную галочку. Казалось бы — мелочь, но люди действительно начинают чаще завещать органы. Другой пример: люди охотнее заказывают те блюда, которые в меню стоят на первой и последней позиции. Разумно ставить туда наименее калорийные блюда.

— Или самые дорогие! — сказал голос сверху.

Катя подняла голову: под потолком большой комнаты была дверь, ведущая из комнаты на третьем этаже здания. К ней вела лестница. Возле двери, опираясь локтями на парапет, стояла девушка с крашенными в зелёный волосами — это была Оди.

— Или дорогие, — грустно согласился Джо. — Так вот, я думаю…

— Что, если нас подталкивают?

— Вот именно. Не покидает ощущение, что мы катились себе по зелёному сукну, нас ударяли кием то родители, то воспитатели, то учителя. Мы бились боками об одноклассников и друзей, однако катились уверенно к намеченной цели, но тут одна встреча — и… Тк! Мы в лузе.

Джо посмотрел наверх, как будто ожидал увидеть вверху края гигантской лузы, в которую он упал.

— Но… что это тогда для нас значит?

— Хороший вопрос. Не значит ли это, что нас не только собрали вместе, но и объяснили, что делать?

— Мы тоже должны подталкивать?

— Именно.

— К чему?

— Не знаю. Я надеялся, что произнесу ответ, пока буду тебе объяснять. Может, мы представляем собой новый тип сообщества? Мы не клуб, не коллеги, не команда болельщиков. Мы те, кого столкнули. Может, нам надо сталкивать вместе других?

— Но как? И по какому принципу?

— У Джо нет ответа, — сказала Оди.

— Оди — моё проклятие, — покачал головой Джо.

— Это когда я говорю правду, — сказала Оди. — Когда я говорю приятное, я его фея Динь-Динь и его сверчок из Пиноккио. Подглядываю сверху и комментирую.

Джо вздохнул.

— Один из законов гносеологии гласит, что цель деятельности должна формироваться вне границ деятельности.

— Я не понимаю, — призналась Катя.

— Я тоже, — сказал Джо. — Но что, если пришло время поискать цель деятельности внутри нас самих?

Катя не заметила, как сунула большой палец в рот и стала кусать ноготь, задумавшись.

— Ах, Джо, оставь Катерину в покое, — сказала Сандра. Катя и не заметила, как та появилась возле бильярдного стола и изящно прислонилась к нему. Её волосы рассыпались. В одной из многоэтажек, видневшихся в окне, сверкнуло отражение солнца, словно оно захотело подсветить Сандру. На зелёном сукне бильярдного стола появилась изящная тень её длинных, достающих до пояса волос.

— Но я не… — запротестовала Катя. — Джо и вправду… как это называется… дал пищу для размышлений.

Джо улыбнулся и ушёл.

— Я тоже могу! — сказала Сандра. — Кстати, о пище. Оди! Сколько будет 240 плюс 125 плюс 45?

— 410 килокалорий, — мгновенно ответила Оди. — Так что я бы на твоём месте не стала есть чизбургер, который принёс Ал.

— Понимаешь? — спросила Сандра Катю.

— Пока не очень, — призналась Катя.

— У Оди есть суперспособность: она быстро считает. Галя феноменально видит чужую боль. Я красивая.

Катя посмотрела на Сандру. Та улыбнулась в ответ и театрально поправила причёску. Сандра, конечно, была права. Когда Катя увидела её в первый раз, она решила, что в Приют пожаловала актриса Шейла Джонсон. Приглядевшись, Катя подумала, что Шейла сбежала бы из Приюта, не выдержав конкуренции.

Кроме того, у Шейлы были деньги на коррекцию внешности, а в эпоху микророботов это можно было делать быстро, без боли и сколь угодно кардинально. Все это знали, поэтому её красоту можно было измерить в долларах и центах. У московской девушки Сандры таких денег не было и быть не могло. Она просто такой родилась, и её красота была бесценной. И все это тоже знали.

Ещё в школе Катя с подружками измеряла красоту, заставляя очки подсчитывать взгляды мальчиков на каждую из их компании. Сандра наверняка выиграла бы соревнование с разгромным счётом, но и без очков Катя замечала, как прилипают к Сандре взгляды мальчишек и та совершенно к этому привычна. Это, впрочем, не касалось Джо: он непонятно куда смотрел и непонятно о чём думал.

— Бывают и свойства со знаком «минус», — продолжила Сандра. — Например, Джо не может говорить неправду. Сыр… Сыр не умеет сердиться. Впрочем, он много чего не умеет, но мы пока решили считать, что это главное. Предстоит выяснить, что особенного в тебе.

— Во мне? — вздрогнула Катя.

— Да, — Сандра сделала изящный жест, указав пальчиком на Катю. — Подумай.

— Я… не знаю… вообще мне часто говорят, что я умная.

— У нас уже есть Оди.

— И смелая. Я как бы… на всё способна. Брат говорит, у меня шило в…

Сандра прервала её строгим жестом.

— Примем как рабочую версию. Давай посмотрим на карты!

Она вынула из сумочки колоду карт и шепнула Кате:

— Ты заметила, как на тебя смотрит Ал?

И громко добавила:

— Вот он, наш пасьянс.

Сандра разложила на зелёном сукне аккуратные прямоугольники хамеопластика с закруглёнными углами, каждый размером с ладонь. Катя жадно, не моргая, стала изучать карты: каждая из них была поделена на две части аккуратной серой линией, истончавшейся по краям. На одной части была надпись, обозначавшая «суперспособность» каждого из ребят. На другой — фотография какого-то предмета, разного для каждой карты. Надпись была сделана приятным шрифтом с засечками, фотография была тщательно обтравлена, края её были закруглены. Кто-то явно потрудился над дизайном карт.

Сандра достала планшет, прибор чуть выгнулся в её руках, так что казалось, будто тонкая длинная ладонь девушки получила продолжение. Ногти Сандры были покрашены белым, причём ровно таким же молочно-белым, как дорогой пластик планшета. В своём зелёном брючном костюме Сандра больше походила на уверенную в себе орхидею, чем на человека. У Кати немного спутались мысли. Она поймала себя на том, что хочет посадить Сандру в горшок, поставить в центр подоконника, поливать каждый день и любоваться. Плевать, что Сандра что-то думает и говорит — ещё и чуть покровительственным тоном, потому что года на три-четыре старше Кати.

— Что было у тебя в карманах, когда ты встретила Посланника? — спросила Сандра.

Катя моргнула. Что-то ещё было в образе Сандры, что не давало ей покоя. Она сообразила, что: движение планшета, когда он поменял форму. Сто пятьдесят учебных часов робототехники не прошли даром: Катя хорошо различала повадки механики и микромеханики. Планшет мог бы просто распрямиться: Катя про себя называла такое движение «тырсь!». Планшет, однако, сделал «у-ус-с-с»: движение столь же быстрое, но куда более сложно устроенное. В начале и в конце пути частицы скелета перемещались друг относительно друга не по линейному закону, а по кубическому, то есть планшет начинал и завершал изгиб медленно. Уловить разницу мог не каждый: как правило, смена формы проходила не более чем за триста миллисекунд, но у человека всё равно оставалось ощущение, что техника работает элегантно, не то что обычные, дёрганые модели. Это означало, что владелица хорошо заплатила за прибор: не всякий скелет поддерживает тонкие настройки. Также, скорее всего, владелица подобрала этот режим специально под себя.

— Что было у тебя в карманах, когда ты встретила Посланника? — повторила Сандра.

— Э-м-м, — сказала Катя.

Она моргнула ещё пару раз: орхидея говорила и ждала ответа.

— Не помню, — призналась Катя.

— Это важно, — сказала Сандра.

— Почему?

Сандра вместо ответа взглядом и улыбкой указала на карты. Катя поняла — там были фотографии предметов, которые были в карманах у жителей Приюта, когда они в первый раз пришли в библиотеку: наушники, верёвочка, левучка, копци, фонарик, маленькая кукла Барби, старомодная зубная щётка и много чего ещё.

— Но зачем… — сказала Катя, и тут же поняла, зачем. Идея, казавшаяся странной, вдруг обрела смысл. Как только Сандра разложила карты в три ряда, у Кати появилось ощущение, что пасьянс вот-вот сложится, будто Сандра нарисовала незавершённую фигуру или написала слово с одной пропущенной буквой. У Кати зачесались ладони: она потянулась и стала перемещать карты, раскладывая предметы по форме, потом по предназначению, потом по размеру. Каждый раз у неё появлялось ощущение, что вот-вот карты лягут единственно правильным образом и пасьянс сойдётся на двух уровнях: по фотографиям и по надписям, по вещам и по способностям, — и обе картины укажут на что-то новое, целое, общее.

Она бросила взгляд на Сандру. Сандра улыбалась, смотря на то, как Катя раскладывает карты. Одна из карт была пустой: Катя поняла, что Сандра достала планшет затем, чтобы добавить на пустую карту Катю. Мысленно Катя подставляла то одно, то другое. Она знала, что Сандра ждёт от неё ответа, но не торопит, потому что привыкла к тому, что её просьбы исполняются без напоминаний.

— Я не знаю, что написать на моей карте. И что у меня было в карманах, не помню. Хоть брату звони, — призналась Катя.

Сандра понимающе улыбнулась.

— Что ж, мы не торопимся, — сказала она.

— Возможно, Приют как раз-таки позволит понять мне, которая из моих способностей главная, — неуверенно сказала Катя.

Сандра ободряюще улыбнулась и чуть покачала головой. Кате немедленно захотелось сказать или сделать что-то такое, чтобы Сандра не осталась разочарованной.

— Могу я взять себе карты?

— Конечно! У всех есть по одной колоде.

— Спасибо!

— Спасибо тебе, — сказала Сандра, коротко показала ей ладошку в знак прощания, отвернулась и пошла к креслам у дальней стены, как шахматная королева, которая передвигает сама себя в любом направлении.

Катя смотрела ей вслед. Сзади подошла Оди и положила руку ей на плечо.

— Пойдём есть мороженое, — сказала Оди.

— Пойдём, — сказала Катя.

В окна ещё раз заглянуло солнце, и Катя улыбнулась. В Приюте всё было просто, в Приюте Катя была на своём месте. Здесь не было брата, назойливых учителей, глупых одноклассников, высокомерных коллег и начальства. Никто не смотрел на неё с подозрением, требовательно или похотливо, никто не капал на мозги. Это были хорошие ребята, все разные, но одинаково доброжелательные.

И у них всегда было бесплатное мороженое.

— А откуда мороженое? — спросила Катя.

Вечером запахло дождём, и Оди закрыла окно спальни. По стеклу потекли ручейки, смывая пыль. Снаружи здание Приюта было грязным: по офисной стекляшке напротив регулярно ползали механические мойщики, здание Приюта же никто не трогал, и оно постепенно серело от городской пыли.

— Спокойной ночи, Катюш, — сказала Оди. Она легла на матрас и закрылась одеялом до подбородка. Катя тоже улеглась на свою кровать, сделанную из двух пластиковых палет. В этой спальне были места для четырёх девушек, но сегодня в ней ночевали только Катя и Оди. Катя натянула второе одеяло поверх первого и потёрла ладони: обогреватель работал уже пятнадцать минут, но комната пока не прогрелась. Катя откинулась на подушку и стала изучать потолок. Ей почему-то не хотелось гасить свет. Это был хороший день, и Катя хотела его немножко потянуть: сегодня они с Оди и Кью весь вечер сидели на кухне, болтали о чепухе, пили колу из салатниц, бросая в неё шарики мороженого, и зажигали бенгальские огни, когда им хотелось. Катя пыталась раскладывать карты, но быстро забросила это дело и убрала колоду в карман, после того как на карты несколько раз капнули мороженым.

Весь вечер Катя мысленно напевала Боуи:

…And I'd rather play here

With all the madmen

For I'm quite content they're all as sane as me

Фальшпотолок был расчерчен на квадратики: часть из них была светильниками, а часть была отделана безликим офисным покрытием, которого уже почти не было видно. Изнутри стены Приюта обрастали, как обрастает тиной и ракушками автомобильная покрышка на дне реки, разной всячиной: плакатами, наклейками, подвесками, маленькими игрушками, ёлочными украшениями и дождиком, мишурой, гирляндами, платками, проводами, вешалками с одеждой и, разумеется, свиффи — разноцветными колониями микророботов, которые местами жили в виде узоров, а местами сползались на пятна солнечного света.

Если бы в офисе по-прежнему работали, то такую колонию немедленно вычистила бы уборщица. Или охранник, обходя здание после семи часов вечера, заметил бы цветное пятно на стене, недовольно повёл носом, не спеша, переваливаясь, сходил за дезактиватором и магнитной щёткой, а после, с кряхтением и руганью, собрал роботов со стены. Но офис по неизвестным причинам уже который год стоял безлюдным. Владельцы, по слухам, переругались и убежали за рубеж, а муниципалитет смотрел сквозь пальцы на то, что у Москвы-реки стоит пустующее здание с запылёнными окнами, вокруг которого шмыгают подростки.

Никто не знал, что внутри серой коробки, на стенах, живут бордовые, изумрудные и лиловые полоски — популяции микроэлектронных созданий. Можно сказать, они тоже нашли здесь приют.

— Спокойной ночи, Оди, — сказала Катя.

Капли барабанили по стеклу, Кате было тепло. Оди посмотрела на Катю и улыбнулась.

— Три-четыре! — сказала она.

— Гаси свет! — сказали девочки одновременно.

Свет погас.