Имя Кати

Просто стоит

Кей мельком отметил опухшие глаза Анны, но ничего не сказал. Анна указала взглядом на тележку. Кей жадно изучил то, что на ней стояло. Две бутылки пива и чек.

— Пива вы не заказывали, — он не спрашивал, а утверждал.

— Да.

— И номер не тот. У нас 193, а тут 174. Что ещё?

— Не знаю, что ещё. Вы сыщик, у вас компьютерная голова, вот вы ею и думайте. Я вам помогать не хочу.

Кей выслушал грубость спокойно, впитывая каждое слово.

— И платить за пиво я не собираюсь, даже не думайте.

— Ах да, точно. Спасибо.

— Что «спасибо»?

— Цена. Это пиво столько не стоит. Вообще, это очень дорого для пива: четырёхзначная сумма.

— Вот и разбирайтесь.

— Очевидно, кто-то влез в систему управления отелем и послал нам сигнал. Идти в номер 174. А цифры — это код. От сейфа, наверное. Здесь в каждом номере установлены сейфики с цифровым замком. Идём?

— Мне надо побыть одной.

— Я вижу. Но у нас был уговор. К тому же время истекает.

Анна направилась к двери, громко топая.

Они остановились возле номера 174 и стали озираться. Дверь не поддавалась. Кей деликатно постучал, потом стал барабанить громче.

— Постойте, — Анна прервала его.

Она представила себя отелем. Как в него заходят люди. Хорошие люди, обычные люди. Туристы и бизнесмены. Плохие люди. Можно ли это понять, если смотришь камерами? Много ли у него осталось человеческого интеллекта? Видимо, что-то да есть. Если, скажем, в отель ночью привозят бесчувственную девушку и держат её в номере, то отель понимает, что что-то не так. И начинает тревожиться. Громко дышать кондиционером. Звать на помощь, как умеет: вспоминать знакомых, бронировать на них номера…

Анна нашла взглядом ближайшую камеру видеонаблюдения и встала под неё. Убрала чёлку с глаз и посмотрела в линзу.

По коридору пронёсся ветерок, будто кто-то выдохнул.

Щёлкнул замок. Дверь в номер 174 открылась.

Сокращённо Кей осторожно заглянул в номер и поманил Анну.

На кровати лежала девушка со спутанными волосами, закрывавшими половину лица, — то ли спящая, то ли без сознания. Кожа у неё была бледная, чуть ли не серая. Анна пригляделась к ней и потрогала.

— Не надо, — сказал Кей приказным тоном.

Он порылся в шкафу. Нашёл сейф и набрал комбинацию — стоимость пива. Сейф открылся. Кей извлёк из него пачку каких-то документов и две ампулы.

— Наше дело сделано, — сказал он.

Он положил найденное возле девушки, сфотографировал её вместе с документами и ампулами — и отправил фотографию каким-то мессенджером.

— А теперь пойдём отсюда.

— Но ей надо помочь, наверное?

— Вот противоядие. Куда и сколько колоть, я не знаю. Вы тоже. Скоро здесь будет полиция. А может, и мафия тоже. В перестрелке мы лишние. Надо идти.

Анна подчинилась, и они направились по коридору.

— Вы всегда так работаете?

— Нет, иногда подолгу позирую для прессы. Сегодня не будем. Вы тоже не в лучшем виде для этого.

— Бестактное замечание. И я не собираюсь ничего объяснять.

— А я и не прошу.

— Вам не любопытно?

— Любопытно. Но я не лезу не в своё дело. Но не думайте, что я не догадался обо всём.

— Обо всём?

— Ну это же просто. В Юго-Восточной Азии живёт как минимум три тысячи человек, у которых на родине проблемы с законом. Сидят годами в Таиланде, Малайзии, Камбодже. Иногда до самой смерти. Местной полиции делать больше нечего, как их искать, а Интерпол здесь ногу сломит. Значит, картина такая: один такой ваш знакомый, бывший коллега, нечистый на руку, получает информацию о похищении. Хочет помочь и подаёт сигналы, как может. Электронной почтой не шлёт, боится. И правильно делает. Заманивает вас сюда. Даёт информацию, никак явно не выдавая своего присутствия. Мммм… какая-то параноидальная схема, как по мне. Неужели так трудно послать сообщение по шифрованному каналу? С другой стороны: нет сообщения — нечего предъявить следствию. Видимо, он опасается, что вы его сдадите. Что, нет? По глазам вижу, что нет. Ну и ладно.

— Что ещё вы видите по глазам?

Они вернулись в свой номер. Анна закрыла дверь.

Сокращённо Кей послушно заглянул Анне в лицо.

— Я вижу, что вы очень на кого-то злитесь.

— И?

— И хотите меня поцеловать. Вы облизнулись и посмотрели на мой рот.

— Верно.

— Это странно. Вы ведь меня терпеть не можете. Конкретно — за чип в затылке.

— Это верно, Кей, — тихо ответила Анна. — В самую точку, Кей.

— Я, кстати, не до конца понимаю, почему. Допустим, чипы в мозгах — это противоестественно. Ну так мы живём в противоестественном мире. Носим одежду. Жарим и солим пищу. Живём в домах, а не прячемся под деревьями от дождя. Вентиляторы заменяют нам ветер, а обогреватели — костры. Мы используем косметику. Мы всегда и всё улучшаем — для себя. Берём естественное — превращаем в искусственное. И самих себя тоже.

— И себя тоже, — зло повторила Анна. — Как будто человек — это… мотор в автомобиле, которому надо смазывать шестерёнки.

— Ну… — в первый раз Кей задумался дольше, чем на долю секунды. — Да! В целом — вполне здравая аналогия. Надо смазывать. Можно подумать, лучше ходить несмазанным. Та же физкультура для мозга очень полезна. Однако это всё абстракции. А конкретно — вы же лично знакомы с десятками людей, которые нелегально улучшили свой мозг. Многие ли из них сделали это для денег? Или с целью поработить планету? Нет, такие вещи ради денег не делаются. Риски слишком высоки. Чтобы пойти на такой риск, чтобы вытерпеть боль — надо иметь высшую цель. Вы же инвестор, вы знаете предпринимателей — они хотят изменить мир к лучшему.

Анна вздохнула.

— Бедный мой Кей… Послушайте, ну это ведь клише для наивных программистов, которыми манипулируют коммерсанты. Я эту фразу по сорок раз в день слышу. У вас свалка в голове.

— Свалка? Я, кажется, очень последовательно излагаю мысли, и…

Анна поцеловала Сокращённо Кея. Тот отстранился и удивлённо посмотрел на неё.

Анна обвела взглядом комнату. В номере что-то тихонечко хрустнуло. Как рука, которую сжали в кулак до предела сил. «Получай», — подумала Анна и прижалась к губам Кея ещё раз. «Получай, — подумала она. — Ты хотел быть отелем. Не привязанным ни к кому. Прохладным в жару. Чтобы каждый человек в твоей жизни был гостем, не оставляющим после себя даже зубной щётки. Ни другом, ни боссом, ни женой. Не ранил тебя, не ссорился с тобой, не спорил, не теребил. Не хотел от тебя ничего. Ни времени твоего, ни свободы твоей драгоценной. Убежал от меня. От самого себя убежал. Трус! Я так хотела быть собой, целой собой, собрать себя из обломков. Тебе это всё досталось даром, но ты убежал. А раз так — то вот тебе. Вот тебе. И вот». Она впилась в губы Кея, выгнулась и прижалась к нему всем телом. И целовала его, пока тот не оторвал её от себя.

— Ладно, хватит, — сказала Анна вслух, — прости.

— А? За что вас прощать? Считаете мою голову свалкой — дело ваше. Но по мне, так это организованное хранилище. Что считаю нужным — то и храню.

— Поцелуй вы тоже сохраните?

— Да, — удивился Кей. — И раскрытое преступление тоже. Вы почему-то продолжаете меня ненавидеть. Даже когда целуете. Но я ведь тоже меняю мир к лучшему. Я же… я спас похищенную девушку.

Кей развёл руками.

Анна отвернулась и отошла к окну. Она раздвинула шторы. Кей зажмурился от рухнувшего в комнату тропического солнца. Он больше не видел лица Анны, только стройный силуэт на фоне окна. Он поморгал: за окном открывался вид на внутренний двор отеля. Изящные проёмы, балюстрады, окна, синие башенки, розовые и кремовые стены.

— А отель, — спросила Анна, не поворачиваясь, — отель тоже меняет мир к лучшему?

— Не понимаю, — ответил Кей. — Отель? Отель ничего не делает. Он просто стоит.