Имя Кати

«Говорят, ты всё про всех знаешь»

— Ольга!

— Да, Катя.

— Говорят, ты всё про всех знаешь.

Девушка оторвалась от монитора и посмотрела на Катю. Ольга сидела в уголке опустевшего в обеденное время оупенспейса и жевала шоколадный батончик. В этом оупенспейсе, где сидели сотрудники рангом повыше Катиного, были бежевые в тёмную крапинку, словно подобранные под голубые Олины глаза, стены. На её столе была удивительная фарфоровая чашка с мелкими цветочками. В чашке дымился чай. Катя подумала, что наверняка это какой-то особенный чай.

— Не совсем, — сказала Оля. — Я всё про всех замечаю. Это ограничивает круг моих познаний непосредственно наблюдаемыми явлениями. Но уж если что попалось мне на глаза…

Ольга улыбнулась, как будто съела что-то сладкое.

— Хм, — сказала Катя.

— Не веришь? А зря. Заметила, в каком пиджаке сегодня пришёл Алексей Викторович? А я заметила. Синевато-серый, приталенный.

— Наверное… какой-то особенно дорогой и модный?

— Несомненно. Что я ещё заметила, так то, что этот пиджак ещё три дня назад носил представительский робот на четвёртом этаже.

— В смысле?! Робота одели для презентаций, а Викторович украл пиджак?

Ольга рассмеялась.

— Нет, я думаю, он сам дал роботу его поносить.

— Зачем?

— Так делали лондонские денди в викторианские времена: давали поносить одежду дворецкому, чтобы новизна ткани не бросалась в глаза. Принцип «заметной незаметности». Понимаешь?

— Понимаю, — сказала Катя, хлопая глазами.

— Не понимаешь. Смотри: это следующий уровень. Важно не просто вырядиться, но сделать это так, чтобы все подумали, что тебе начхать, как ты одет.

— Вон оно что. А если просто одеться абы как?

— Это вызов моде — нонконформизм. А нонконформизм не в моде.

— Слушай, почему все в этом городе помешаны на шмотках?

Катя знала, что не все. У неё было двадцать новых друзей, каждый из которых, включая богатого Джо, одевался во что придётся и чувствовал себя в этой одежде удобно, как в собственной коже. И так было не только с одеждой. Они смеялись над глупой рекламой! Кате иногда казалось, что только ей одной на всём белом свете отвратительны эти неестественно-бодрые голоса, тявкающие про чипсы, модные тарифы и стильные пати. Голоса, которые обращаются к тебе на «ты», голоса, которые лезут к тебе в уши в магазинах и в кафешках и заливают тебе мозг новым сортом газировки. Если вовремя не заткнуть уши, превратишься в такого же радостного, здорового психически манекена, который улыбается, обнажая полный рот идеальных зубов, потому что нашлись люди, которым важен каждый зуб, — и который стильно, трендово, классно одет.

Но теперь Катя была не одна. Было ещё двадцать таких же сумасшедших и смешных. И для них она была готова на всё.

Ольга пожала плечами.

— Не знаю, — сказала она. — Я не строю объяснений. Если я начну строить объяснения, я буду видеть их повсюду. Лес вместо деревьев, понимаешь?

— Ты любишь деревья?

— Я люблю видеть, что есть. Например, я вижу, что тебе от меня что-то надо.

Ольга посмотрела на Катю и облизнулась. Она была пухлая и удивительно хорошенькая, как с пышка с французской картины XVIII века.

— Слушай, я хотела…

— Дай угадаю. Тебе не надо денег взаймы: такие, как ты, экономят, но не занимают. Тебе не надо узнать, занят ли парень, потому что у тебя есть парень.

— У меня есть парень? — удивилась Катя.

— Не притворяйся. Ты же третий день ночуешь не дома.

— Верно, — Катя решилась согласиться, чтобы Ольга не стала ничего уточнять.

— Интересно, — Ольга посмотрела в сторону и прищурилась, что-то соображая.

— Я хотела узнать… — сказала Катя.

— Где купить наркотики? — перебила её Ольга.

— Нет. Мне нужны базы данных неучтённых роботов. Зарядки, склады, прошивки…

— Ах вот оно что.

«Сейчас она спросит, зачем», — подумала Катя. Но Ольга только поводила плечами, будто поправляла платье.

— Я дам тебе контакт одного молодого человека. Но будь с ним осторожна, сударыня.

Кате понравилось это обращение. Так друг друга называли только внутри когорты хорошо оплачиваемых менеджеров.

— Спасибо. А чем он опасен?

— Не знаю. У меня есть только слухи. А слухи — не наблюдения.

— Ладно, — сказала Катя.

Планшет пикнул, извещая, что пришло сообщение с контактами.

— Не благодари, — улыбнулась Ольга. — Значит, у тебя есть парень?

Катя улыбнулась и кивнула, спрятав взгляд.

— И это не Лёва, так? Он-то в последние дни ночевал не с тобой.

— Не Лёва, — поспешила подтвердить Катя.

— Хорошо, — сказала Ольга. Катя заметила, что Ольга вдруг повеселела.

Катя поблагодарила её и убежала в свой оупенспейс. На ходу заглядывая в планшет, чтобы убедиться, что контакт всё ещё там. Планшет словно потяжелел и нагрелся от того, что в нём появилась новая контактная карточка — замочная скважина в криминальный мир.

Катя выбежала в коридор и перешла на шаг. Она почувствовала ещё кое-что, какое-то новое чувство. Катя дотронулась до желудка, потому что на секунду ей показалось, что она проглотила что-то горькое. Но с желудком было всё в порядке: где-то повыше, в груди, появился нехороший зуд.

Катя остановилась и закрыла глаза. Школьный психолог в таких случаях советовал представлять себе чувство до тех пор, пока не станет ясно, что с тобой происходит (но не дольше, добавлял психолог и немедленно начинал умываться, давая тебе знать, что пришло время ему помолчать, а тебе поработать над собой).

Катя попыталась визуализировать чувство. Нет, это была не тревога — старуха, одетая в кофту учительницы алгебры. Нет, это была не потеря — женщина, одетая в мамино платье. Это была не жадность — плохо ей знакомая молодая фигура в магазинных обёртках вместо одежды. Это точно была не влюблённость, хотя от чувства шёл похожий свет.

Катя подумала о Лёве. Почему Ольга спросила о нём и потом резко повеселела? Ольга…

Новое чувство было пухлым, изящным, у него были яркие голубые глаза. Новое чувство было похоже на Ольгу. Кате захотелось вернуться в оупенспейс, подойти к Ольге, в её аккуратный бежевый уголок, взять за ручку фарфоровую чашку с цветочками и вылить чай ей на голову.

Желание стало настолько сильным, что Кате пришлось схватить себя за руку и крепко сжать, чтобы действительно не побежать исполнять задуманное. Чувство разлилось по груди, по ногам — и поднялось в голову, как глоток глинтвейна, смешанного с кофе и ещё каким-то напитком, который Катя никогда не пробовала.

Катя впервые в жизни испытывала жуткую, подавляющую сознание ревность.

Она заставила себя сделать глубокий вдох и выдох. Потом ещё вдох — и медленный, сильный выдох. Сделала несколько шагов по коридору, прислушиваясь к ощущениям. Новое чувство растекалось по телу, захватывая каждую клеточку. Оно наполнило мышцы зудом, напустило в голову туман и стало царапать Катю чем-то острым изнутри в районе груди.

— Ну нет, — подумала она. — Действуй, Катя.

Она достала планшет и нашла контакт Лёвы. Встретилась взглядом с его фотографией и сказала:

— Кто бы мог подумать!

Нажала кнопку и дождалась ответа.

— Привет? — сказал Лёва. — Хотела узнать про чипы? Я уже половину проверил…

— Нет, — сказала Катя. — Скажи, в этом кафе… «Эльза»… там ещё можно забронировать столик?

— Наверное, да. А что?

— И ты всё ещё думаешь, что мой берет будет хорошо смотреться на фоне той картины? Как его там?

— Кунинга. Да.

— Картина ведь всё ещё там висит?

— Если нет, мы выхватим пистолеты и будем угрожать официантам, пока они не вернут её на место…

— Хороший план!

— Но сперва мирно забронируем столик, верно? На завтра? На двоих?

«Какой у него хороший голос», — подумала Катя. Лёва не пел, но ей казалось, что он идеально попадает в ноты, которые специально написал для того, чтобы произнести эту фразу: «На завтра? На двоих?». Он сказал это, и Кате сразу стало легче. Кровь перестала вскипать, изнутри перестало царапать, а стало гладить ладошкой. Это была влюблённость. Знакомая девушка, одетая в платье из леденцов.

— На завтра. На двоих, — сказала Катя.