Инвестиции в семью (СИ)

Глава 16

Эмилия

После регистрации сажусь к Владу в машину. Мне нужно постоянно напоминать себе о новой роли. Казалось бы, мне не привыкать — я три года пробыла замужем за Розовским. Но теперь — всё иначе…

Замужество — это когда люди спят в одной постели и проводят время вместе, получая удовольствие от совместных ночей, невинных и не очень касаний, разговоров… Это когда у людей всё общее — и радость, и горе… Когда ты знаешь, что у тебя есть защита и опора.

Я помню, как это — быть по-настоящему счастливой в браке. И теперь мне нужно сыграть себя ту, прежнюю. Справлюсь ли?

У нас нет ничего общего, кроме фамилии. Разные комнаты, разные постели, разная жизнь. У меня — свой сын, который его раздражает. И которого он терпит ради каких-то своих бизнес-целей, потому что вбил в голову, что сыграть его жену под силу мне одной.

Какой будет статус у моего ребёнка? Розовский скажет всем, что я его нагуляла, пока мы были в разводе? Скорее всего, да. Потому что выдавать за своего не планирует. Видимо, наличия жены для его целей достаточно.

Козлина…

Закрываю глаза и мысленно хихикаю, представляя лицо Влада, когда он получает ответ теста ДНК, в котором значится, что он — отец Жорика. Это, конечно, утопия. Вероятность — один из ста, не больше. Но было бы забавно взглянуть, как бы он отреагировал в этом случае на результат моего “опрометчивого поступка”.

Я бы посмеялась. Сквозь слёзы, конечно.

Урод… Как можно было так заявить о ребёнке?

На часах — почти четыре. В архив ехать поздно — день потерян впустую. В детском саду малышня садится полдничать. Пока мы доедем, как раз можно будет забрать Жорика домой.

А в шесть приедет Васильев… Боже, дай мне сил пережить сегодняшний вечер и не сойти с ума!

“Владимир Андреевич, я благодарна Вам за предложение, но я не могу его принять”, — быстро печатаю и отправляю.

“Что значит не можешь? Как ты будешь рассчитываться с адвокатом?” — получаю почти сразу в ответ.

“Я всё решу сама”, — не знаю, стоит ли ему писать о браке с Розовским.

Мы ещё не обсудили с Владом, сообщать ли знакомым и родственникам о том, что мы расписались. Не знаю его планов. Он сказал, что ему придумают легенду. Она будет одна для всех? Или только для его круга? Одни вопросы…

“Наивная. Тебя взяли с поличным. Без хорошего адвоката ты не отмажешься”.

Злюсь. Какой же он мерзкий и непорядочный! Надо было сразу ему отказать. Даже мысли допустить не могу, чтобы пойти на его условия. Уж лучше Розовский с его заскоками.

У меня нет доказательств вины Васильева. Но даже если не он это затеял, то грязно пользуется ситуацией и продолжает давить на меня.

“Если тебя признают виновной, о защите и работе в ВУЗах можешь забыть. Да тебя даже в сельскую школу учителем не возьмут!” — продолжает терроризировать сообщениями.

— Мила, тебе кто-то угрожает? Преследует? — спрашивает Влад.

Он заметил нашу переписку и правильно считал мои эмоции.

— Н-нет, — не знаю, стоит ли его посвящать в свои отношения и проблемы с руководителем, боюсь, как бы не сделать ещё хуже.

— С кем ты переписываешься?

Отнекиваюсь. Мне стыдно за то, что делает профессор. Потому что хорошо помню поговорку: “Сучка не захочет — кобель не вскочет”. Именно так общество реагирует на домогательства со стороны мужчины. Что бы ни случилось, всегда винят женщину.

Одна из пожилых коллег, заметив ко мне неприкрытый интерес Васильева, заявила неодобрительно:

— Эмилия, ты знаешь, что Владимир Андреевич женат? Такое поведение недопустимо!

Как будто это я с ним флиртую и распускаю руки…

— Почему вы мне это говорите? Ему скажите. Я бы очень хотела, чтобы он оставил меня в покое, — ответила тогда искренне с надеждой на поддержку.

И тут же услышала ту самую дурацкую поговорку про кобеля.

Раз он так себя со мной ведёт, значит, я позволяю или даже провоцирую.

Не сомневаюсь, что и Розовский отреагирует так же. Особенно учитывая причину нашего развода. Наверняка думает обо мне невесть что.

— Он тебя шантажирует? — муж продолжает допытываться.

Как же я устала от всего этого. Почему другие люди живут нормальной жизнью, а у меня всё через одно место?

— Мила, я всё узнаю сам. Но на это понадобится время. А ты заинтересована, чтобы вопрос решился побыстрее и без последствий. Так что не тяни, — давит, вынуждая меня рассказать.

Все мужики — манипуляторы и шантажисты.

— Я не уверена, что это он организовал! Не хочу обвинять человека, не имея доказательств его вины, — всё ещё пытаюсь уйти от ответа.

— Хорошо. Допустим, он не виноват. Или пока мы этого не знаем. Но он шантажирует тебя? Что предлагает и что требует взамен?

— Предлагает оплатить хорошего адвоката и решить вопрос в университете, чтобы меня не увольняли. Взамен хочет, чтобы я к нему переехала, — приходится рассказать.

— И давно он этого хочет? — Влад пытается вывернуть меня наизнанку. — Он тебе и раньше это предлагал? Так ведь?

— Да. Последние несколько месяцев настойчиво, до того — просто намекал… — признаюсь.

— Ясно. В целом, его можно понять, — хмыкает. — И кто этот настырный поклонник?

Смысла отнекиваться нет. Он и вправду узнает… Не от меня, так от кого-то с кафедры. Васильев не особенно скрывал от коллег своё отношение ко мне.

— Мой руководитель — профессор Васильев, заведующий кафедрой.

В этот момент звонит телефон.

— Он? — спрашивает Влад. — Включи на громкую.

Принимаю вызов и не успеваю сказать ни слова, как из динамика несётся:

— Если к шести часам ты не будешь готова, считай, что ты уволена. По статье, без выходного пособия! И про защиту забудь. Дрянь неблагодарная!

Он ещё что-то кричит, но Розовский забирает у меня трубку и сбрасывает.

— Ничего себе, как ты его зацепила. Задымился мужик… — мне страшно, а ему смешно! — Я, конечно, обещал тебе свободу личной жизни. Но позволь мне побеседовать с этим оленем на правах твоего мужа.

Закрываю лицо руками… Страшно представить, какой будет его месть.

— Я так понимаю, что нормального мужика, способного вправить ему мозги, у тебя нет. Никогда не думал, что ты окажешься такой непутёвой.

Ну вот, началось унижение…

Ненавижу Розовского!

Да, я нуждаюсь в его помощи. И буду счастлива, если он закодирует шефа от домогательств. Но можно же высказываться другими, не столь обидными словами.

— Он в шесть приедет к тебе, так? — киваю. — Не открывай ему дверь. Пусть побесится и свалит.

Кажется, всё зашло слишком далеко. Я опасаюсь, что Васильев вынесет дверь, если я не открою… Вон какую истерику устроил по телефону. Не ожидала, что он на такое способен.

— Он меня уволит! Что мне теперь делать? — чуть не плачу.

И ладно, чёрт с ним, с увольнением. Если Влад не обманет, то мы с Жориком с голоду не умрём. А потом можно попробовать устроиться в другое место. Но что делать с защитой? Он же меня намеренно будет топить.

— Мила, не дрейфь, прорвёмся, — уверенно заявляет Розовский, окатывая волной воспоминаний. — Если хочешь, бери своего малого и поезжай сейчас ко мне. Посмотришь ваши комнаты, скажешь, что там надо поменять, докупить и прочее. Расскажешь повару, чем ты кормишь ребёнка, чтобы он продумал меню.

Прислушиваюсь к себе: предложение не вызывает отторжения и страха. Влад периодически больно жалит словами, но в остальном кажется безопасным.

— Можете, кстати, остаться на ночь. Если не хотите, то водитель вас позже вернёт домой и проконтролирует, чтобы этого ненормального там не было. А я с утра подъеду в университет и внесу ясность в твои отношения с шефом. Сегодня у меня, к сожалению, нет возможности с ним пообщаться. У меня через час — важная встреча.

Я не успела с Владом расписаться, как он уже влез в мою жизнь и начинает там беспардонно командовать. И самое ужасное, что сейчас я ему за это, кажется, благодарна…

Мы стоим возле детского сада и наблюдаем, как группу Жорика выводят из здания на прогулку.

— Я пойду заберу сына, — говорю в надежде по дороге подумать над предложением Розовского.

— Мы ждём, — он коротко отвечает перед тем, как я захлопываю дверь.

Я помню, что Влад торопится. Он сказал, что у него — важная встреча. Колеблюсь. Остаться у себя и запереться в квартире? Или воспользоваться приглашением? Он прав: неплохо было бы взглянуть на наше новое место жительства. В любом случае, не сегодня завтра мы должны будем туда переехать как минимум на год. Можно воспринимать это как новое съёмное жильё.

Воспитательница снова меня отчитывает. На сей раз Жорик поломал в группе какой-то грузовик, решив покататься на нём верхом. Можно подумать, случилась трагедия века. Все игрушки не вечные.

Я вздыхаю и клятвенно заверяю, что куплю им взамен другой. Денег совсем нет. Каждая такая трата больно бьёт по моему дырявому бюджету. Но я ничего не могу сделать с сыном — он слишком активный и подвижный.

Возвращаясь к машине, отчитываю Жорика за неаккуратность и непредусмотрительность. Хотя откуда трёхлетнему ребёнку знать, что можно, а что нельзя делать с игрушками, от чего они развалятся, а какую нагрузку выдержат?

Малыш эмоционально жестикулирует и рассказывает мне, как он весело катался верхом на большом грузовике и как тот поломался. А воспитательница долго кричала на него из-за этого и шлёпнула по попе, назвав невыносимым ребёнком.

Странные методы — бить подопечных вместо того, чтобы следить за детьми и не допускать таких ситуаций. Может, и вправду стоит сменить детский сад? Насколько помню, этот пункт был в устном договоре с Розовским. Вряд ли в платном садике на детей будут повышать голос и поднимать руку.

День ещё не закончился, а я уже зверски устала. Стычку с Васильевым точно не вынесу.

— Я решила поехать к тебе, чтобы избежать скандала, — объявляю о своём решении, когда мы с сыном приближаемся к машине и Влад зачем-то выходит нам навстречу.

Он не торопится садиться в салон и внимательно рассматривает Жорика. Ищет сходство? Трудная задача. Я и сама не понимаю до конца, на кого похож мой сын.

— А что, папаша его совсем не помогает тебе? Как ему удалось отвертеться от алиментов? — задаёт избитый вопрос.

Всех почему-то интересует отец моего ребёнка и наши финансовые взаимоотношения. Как будто мало на земле непорядочных мужчин, которые бросают своих детей.

— Я не подавала, — признаюсь в собственной слабости. — И вообще, у него в свидетельстве вместо отца — прочерк.

— Почему? Вроде бы умная женщина, без пяти минут кандидат наук, а не понимаешь прописных истин. Человек должен нести ответственность за свои поступки.

Ещё нравоучений от Розовского мне сейчас не хватало. Он уже высказал своё мнение относительно моего ребёнка. Так пусть просто сделает вид, что его нет.

— Если ты спрашиваешь о Диме, то он заявил то же, что и ты: что Жорик не может быть от него, — опускаю глаза, рассматривая свежую царапину на туфле. — Тест сделать согласился, но при условии, что я его оплачу, поскольку был уверен в своей правоте. У меня поначалу не было денег, а когда продала украшения, он уехал. Как я должна была его искать?

— Вот мерзавец! — кажется, Влад искренне возмущён. Забавно.

— А чем ты от него отличаешься? — набираюсь смелости и иду в атаку. — Даже тест сделать не захотел. Ещё и развод оформил задним числом. Боялся, что я Жорика на тебя запишу и деньги требовать начну? — поднимаю глаза и смотрю в упор.