История третья. Так не бывает

Глава 17. Тим

Если Саша и Глеб и не поверили в нашу с Тимом историю, то не спешили уличать во лжи. Я получила строгий выговор от всех троих, с требованием — ходить только по освещенным, людным местам. Саша еще пытался что-то про детские часы ввернуть, но наткнулся на мой взгляд и свернул тему. Было от чего.

Если сначала забота мужчин ласкала и казалась милой, то постепенно свивалась удушливой змеей. Слишком их много на меня одну. От одного мужчины с замашками собственника тяжело приходится, но когда требования от том, что и когда, и как мне надо делать возводятся в куб, становится не то что не по себе. А слишком не по себе. И это только из-за застрявшего каблука. А знали бы они наверняка о нападении, тогда что?

Так бы мы и поссорились, наверное, если бы не Тим. Он первым обратил внимание на то, что я постепенно ухожу в себя, уже практически не реагируя на их слова, воспринимая разговор фоном, от которого хочется поскорее избавиться.

— А есть мы сегодня будем? — Потянувшись, поинтересовался он, внаглую перебив нотацию от Глеба.

— А то ты не ел… — Начал было Глеб, но Тим его опять перебил.

— Это ты сегодня после трех спаррингов оставил разгребать бумажки на меня и зама, а сам свалил в неизвестном направлении. А Лена вообще-то после работы только… И мне кажется, еще немного, и мы останемся вечер проводить втроем, — чуть тише добавил он.

Глеб, открывший было рот для возмущения, прищурил глаза и перевел взгляд на меня. Я, не скрываясь, смотрела тяжело в ответ, пытаясь вложить во взгляд весь спектр неприятных эмоций, которые испытывала сама.

— Так чего мы сидим тут тогда? — Еще и в вину всем поставил, первым поднимаясь с одной из скамеек, стоящих недалеко от того самого кафе.

— Садись… — Это уже со стороны Саши.

— Куда? — Не сразу поняла я о чем он вообще.

— Куда-куда, сюда — он потянул меня за руку, усаживая на себя сверху.

— Саша, ты с ума сошел, это же неприлично, и тяжело. и неприлично! — От неловкости ситуации я начала напрягаться и повторяться.

Мужчина меня приобнял, прижимая к себе и утыкаясь в спину лбом.

— Тяжело тебе что ли? — Тихо спросил он, согревая своим дыханием.

И я поняла. Не ради меня. Ему было комфортно вот так, когда на него не смотрели с жалостью, а скорее на меня с недоумением. Впрочем, с меня не убудет, а нам идти сейчас туда, где много людей и много взглядов… И позже их будет еще больше. А он к ним не привык. Спеша расквитаться со всем миром забыл, как этот мир сложно относится к людям с проблемами.

Я поерзала на Сашиных коленях, стараясь устроиться поудобней. Таким образом, чтобы не мешать обзору и не слишком давить на конечности, уже, наверное, и забывшие о физических нагрузках.

Так мы и “закатились” в приветливо распахнутые двери. Саша сверху на коляске, я сверху на нем. А по бокам от нас два “охранника”, с холодными глазами и следами непростой и бурной жизни на лицах.

Кап-кап… Кап. Кап-кап.

Кажется, надо вызывать мастера. Воду выключила еще минут десять назад, а из крана продолжало капать. Пока что звук не вызывал отторжения, когда прозрачные водяные шарики с забавным плюхом опускались в уже начинающую остывать воду. Но если капать будет непосредственно на металлическую емкость — сразу же звук начнет нервировать.

Сегодня вода не помогала. Мыло с мочалкой и горячая, едва не обжигающая жидкость, в которую погружено мое тело, не давали ожидаемого облегчения.

И виной тому был не вечер, который я провела с ребятами. Как раз он оказался прекрасен. Мужчины в спокойной, но не домашней обстановке раскрывались с совершенно других сторон. Обычно холодный, резкий и настороженный Глеб, сумел хоть и не сильно, но расслабиться. Он развалился на кресле и большей частью смотрел на озеро, время от времени лениво прикладываясь к бокалу. То, что этот мужчина предпочитает вино крепким спиртным напиткам, удивляло. Не соответствовало. Но на мое удивление Саша со смехом заявил:

— Белый не отказывается от всего горючего. Смотря с кем пьет.

На что Глеб лениво усмехнулся и с такой быстротой запулил узкоглазому в лоб шариком из влажной салфетки, что тот не успел увернуться.

— Теряешь хватку… — прокомментировал ситуацию Тим. В отличие от нас всех он не пил, ссылаясь на то, что ему еще за руль. А сам незаметно сканировал окружающую обстановку, время от времени вклиниваясь в разговор с едкими комментариями, вызывающими взрывы смеха.

— Тим, а какое у тебя образование? — Наконец, не выдержала я. Слишком умен, слишком отточена речь…Тим вообще весь был слишком.

Саша с Глебом переглянулись. Тим же невозмутимо ответил:

— Никакого… Не сложилось у меня с образованием. — Скупая улыбка только убедила меня в том, что сказана всего половина правды. И больше навряд ли сообщат.

Я вопросительно посмотрела в глаза Саши, за столиком он отпустил меня со своих коленей, но только на стоящий рядом стул и тут же притянул к себе, обвивая одной рукой.

Так я и сидела, прижатая к его боку, время от времени выпутываясь из объятий, чтобы выпрямиться и размять затекшие мышцы, да только ненадолго. Саша быстро спохватывался и притягивал к себе.

Во взгляде Саши не было ответа на невысказанный вопрос. Он улыбнулся и подмигнул, оставляя легкий поцелуй с привкусом шашлыка, табака и виски на моих губах.

Не смотря на все мои страхи, наша кампания оказалась на глазах у посетителей всего на несколько минут, затем нас проводили на закрытую с двух сторон — сзади и справа — веранду, выходящую на самый берег пруда. С третьей стороны оказалась аналогичная веранда, от нее нас отделяла прозрачная сетка, вся заплетенная какой-то лианой. Растение настолько плотно заросло, что создавало весьма полноценную преграду от любопытных взглядов. Но их пока что и не было. Соседняя веранда пустовала.

Так мы и сидели, неспешно беседуя, наслаждаясь покоем и уединенностью, прохладой, сопровождающей закат.

Но стоило вернуться домой, в свою квартиру, как воспоминания о нападении нахлынули, завертели, отправляя в черный омут. Сил сопротивляться ему почти не осталось. Так и смотрела с тоской на падающие капли. Приятная цитрусовая свежесть геля для душа не бодрила, мочалка, вот незадача, не оттирала следы грубых, насильственных и от этого еще более отвратительных прикосновений.

Отключиться, забыть, удалить… Этого требовал мозг, этого требовала живая сущность, называемая душой, об этом мечтало тело.

Как-как…

А глаза, наверное, пустые…

Из самоистязающего созерцания вывела трель звонка. Закутавшись в банный халат, вышла в коридор, часы напротив входа в кухню показывали час ночи.

Ребята уже должны были разъехаться или спать. наверное. Я не спрашивала куда они ходят, чем увлекаются, чем зарабатывают на жизнь. Пыталась. Но от всех моих вопросов они ловко уходили, полуулыбками, туманными фразами, ловкими переводами темы на другое. Только Саша более-менее откровенничал. Но и скрывать, судя по всему, ему нечего. Обычная семья: мама, папа, младший брат, переезд в другой город, учеба, IT бизнес, спонсорами которого частично являлись Тим и Белый. А вот тут и начинались трудности с информацией: откуда у Тима и Глеба средства на поднятие бизнеса? Как они вообще познакомились? Что общего? Откуда настолько близкие отношения, что они без проблем, что больше всего удивляет, вдруг решили взять одну женщину? Был ли у них такой опыт отношений раньше? Вопрос, вопросы… И ни одного ответа.

В глазке двери виднелся силуэт Тима. Я опустила металлический язычок на стеклянный “глаз” и задумалась.

Хочу ли я сейчас кого-то видеть?

Нет? Да?

Четко же сказала ему что принимаю, дала понять, что не против перевести отношения на другой уровень. И он пришел. Стоит за дверью. Хмурый. Напряженный. Ждет.

Эмоции. Эмоциональный порыв. Готова ли я отвечать за свои слова? Или трусливо спрячу голову в песок? Не открою. Не пущу.

Я еще не приняла решение. Разум пытался понять, сопоставить, достичь максимально комфортного решения.

А пальцы уже крутили замок. Раз, два… Откидывали цепочку. Она ударилась и глухо звякнула, соприкоснувшись с крючком.

Я еще думала…

А он стоял там, за дверью.

Руки за спиной, ноги на ширине плеч. Выбившиеся из низкого хвоста длинные пряди неряшливо свисали на лицо, как новые, почему-то темные, шрамы.

Глаза… Он был уже готов уйти. И я бы потеряла. Потеряла…

Ни за что.

Он зашел, разулся, присев на корточки, скинул кроссовки, не заботясь о том, как ровно и красиво они стали в углу.

И опять этот взгляд. Звериный. Только этот зверь не завоевывать пришел. Он пришел сбежать. Одно неловкое, резкое движение, косой взгляд, грубое слово, обидная шутка и он уйдет. И ничем ты его потом не приманишь обратно. Ни лаской, ни сахарной костью.

Кто же тебя так напугал? Кто изувечил внутри? Ты такой же больной, как и те двое.

Только они не успели настолько закостенеть, зачерстветь, слиться со своей внутренней ущербностью.

Я молчала и смотрела в эти светлые глаза. Стремно-светлые на фоне черных длинных ресниц и черных волос. И кожа им под стать. Белая.

И как в первый раз увидела: тонкий породистый нос, длинный. И что глаза у него чуть навыкате. Вместе с цветом радужки смотрелись… жутко. Высокий лоб, черный брови, сросшиеся посередине. Какой-то слишком резкий, вытянутый, овал лица.

Только губы, в противовес: пухлые, верхняя чуть больше.

Острый, выдающийся вперед, подбородок. Тим не был красавцем, даже обычным не был. Он был. некрасив. Все черты лица, по отдельности, идеальны — а все вместе некрасиво. Очень.

Только скулы, как у Саши, острые, высокие, сглаживали картину.

Если не смотреть в глаза.

Если смотреть — не спасали даже они.

И в этих глазах появились первые вихри сомнения. Они растягивались, раздувались, грозили превратиться в настоящую бурю, саморазрушающую, опустошающую, оставляющую только хаос и камни, без живых, зеленых ростков.

Только вот у меня сомнений уже совсем не было. Хотелось завернуться в Тима, как в покрывало, позволить проникнуть под кожу и стереть все, с чем не справилась вода. Все также глядя ему в глаза, скинула халат, он не успел впитать влагу полностью и капельки воды остались на ногах, на ключицах. Поблескивающая в тусклом свете лампы прихожей кожа.

Одно движение, слитное, быстрое, практически неуловимое — и он рядом.

Осторожно кладет ладонь на мою талию. Очень осторожно, словно боясь спугнуть. Он тоже боится? Ну, конечно… Боится, что слишком рано, что я еще не отошла.

Не встретив сопротивления, кладет рядом вторую ладонь и притягивает к себе.

В живот упирается массивная пряжка ремня, металлическая. Холодная. Вздрагиваю и ежусь. Он опускает глаза начинает расстегивать ремень. Рваными движениями, резкими. И этот зверь бесшумно ходил по сухим сучьям? Где плавность, где властность?

Ремень отлетает в сторону. Ударяет о стену, падает.

Резкий, обжигающий поцелуй. Не убежишь, теперь не убежишь, говорят его губы, поет его язык, коварно протискиваясь между моими губами и опаливая слюной, как ядом. Таким сладким. Таким жгучим, что дыхание прерывается, а сердце делает кульбит. Наверное, от восторга.

Отодвигаюсь первая, беру за руку и веду в спальню. Тим идет за мной, не сопротивляясь, не пытаясь догнать, подхватить. Шаг в шаг, почти наступая на пятки.

Разворачиваюсь. И… Не знаю, что делать дальше.

С Сашей это была игра и наркотик, с Глебом — насилие и месть. С Игорем…

Кажется, я разучилась заниматься сексом, нормальным, без игрушек, без допинга, без жестокости. Эта мысль напугала, а если не смогу, не смогу быть нормальной, обычной? А если…

Тим не дает время на размышления, целуя, на этот раз требовательно, разжигая, прикусывая, зализывая, сплетаясь, дотрагиваясь то ласкающими, то жалящими прикосновениями языка.

При этом его горячие, большие ладони не спешат завоевывать, спокойно покоясь на моих бедрах.

Мне этого мало, хочу ощутить его горячую кожу своей грудью, своим животом. Хочу чувствовать его твердые, мускулистые ноги, что будут щекотать волосинками, или жестко тереться.

Пухлые, влажные губы спускаются ниже, к подбородку, по шее, и останавливаются, словно раздумывая: правая или левая.

Секунда — и правый сосок погружается во влагу его рта, напрягаясь, стараясь получить еще больше ласки, ноги уже не держат… Висну на Тиме, на его крепких, жилистых плечах. Два синхронных шага и я уже лежу на кровати, Тим начинает стягивать с себя футболку…

— Нет.. — Останавливаю, хватая за руку, — не надо…

В его серых глазах негодование, с разочарованием и обидой.

Тяну его за бедра на себя, заставляя опуститься вот так, в одежде.

— Не раздевайся…

Контраст. Это заводит. Полностью обнаженная, готовая для проникновения я и он, только коленями на кровати — в черных облегающих джинсах и в черной же футболке, которая подчеркивает рельеф тела.

Неверными, подрагивающими пальцами расстегиваю ширинку и пуговку, высвобождая напряженный, чуть торчащий в сторону член. Черт, закусываю губу, он реально огромен..

Первая капля смазки уже растерта и впиталась в джинсовую ткань. А белья на нем нет… Затейник.

Приподнимаюсь и касаюсь языком головки, стараясь не отрывать взгляда от его невероятных белесых глаз, зрачки Тима расширены настолько, что сейчас глаза кажутся темно-серыми.

Тим с шипением выдыхает воздух сквозь зубы и откидывает голову назад, придерживая меня руками за плечи.

Но нет, я не хочу так, хочу его в себе…

Тяну Тима за руку и он опускается на сверху, придавливая, прижимая, хочет приподняться и войти в меня сначала пальцами. Опять перехватываю его руку, целую и качаю головой. Не сейчас.

— Тебе будет больно…

— Не будет… Я тебя так хочу, пожалуйста…

А Тим уже задыхается, от моих откровенных действий, от того, что надо спешить, от того, что не чувствует меня. почти. Только вот я чувствую все: и жестковатый хлопок футболки, и металл расстегнутой ширинки и складки на джинсах.

И горячий член, что сейчас требовательно прижимается к половым губам, упирается в лобок, дергается от возбуждения, которое то усиливается, то немного спадает, чтобы опять накрыть с еще большей силой.

Тим все-таки опускает руку вниз и разводит складочки, скользя между ними пальцами, размазывая смазку, в которой уже можно захлебнуться и, наконец, направляет член в меня, направляя рукой, помогая… Ничего не получается, слишком узко. Тим настойчиво ударяется еще, и еще и. теперь уже шиплю сквозь зубы я. И непонятно, то ли стараюсь избавиться от гладкого тарана, то ли насадиться еще больше.

Толчки мужчины медленные, аккуратные, слишком аккуратные…

Нежные, выматывающие своей нежностью.

О, Боже, это еще не все, резко вскидываю бедра, одновременно прижимая его к себе за ягодицы.

Растяжение на грани с болью. Отпускаю, он медленно, тягуче-медленно выходит. Стон. Мой. Его. От сдерживаемых желаний, от узости, от наполненности, от неимоверной чувствительности.

И глаза в глаза, остро, впитывая каждое движение мимических мышц. Складка между бровей — от напряжения, капельки пота на лбу, приоткрытые пухлые губы, острые, мелкие зубы за ними, напряженное от сдерживаемых желаний дыхание. Мои расширенные глаза и закушенная от напряжения губа.

Тим входит медленно, но уже плавно, не рывками, до упора, до нового стона…

И еще сильнее, еще глубже, хотя куда уж…

Все быстрее и быстрее. Я сдаюсь первая, закрывая глаза и отдаваясь полностью безумным ощущениям, что дарит Тим.

Жестче, во-о-от, так…

Да-а-а, сильнеее, пожалуйста, еще сильнеее…

И взрыв. Меня раскидывает по комнате и собирает заново, но по-другому.

Тим сделал то, чего не смог и близко достичь весь реласакционный набор в ванной.

Еще несколько движений и Тим хрипло рычит, почти кричит, изливаясь на мой живот, содрогаясь и сжимая так, что задыхаюсь вместе с ним.

Потом он только перекатился на бок, ослабив хватку, но не выпуская.

Так и лежали, лаская друг друга успокаивающими поддерживающими движениями, до тихого, глубоко сна. Он остался. Я не была против.