История третья. Так не бывает

Глава 5. Все "страньше" и "страньше"

Буквально через час, после того, как чуть не содрала с себя кожу, пытаясь отмыться, позвонили в дверь. Смогла себя заставить подойти только минут через пять, когда треньканье дверного звонка уже достало. В глазке отображался мужчина в костюме фельдшера скорой, испугавшись, что что-то произошло с бабулькой с верхнего этажа, открыла.

— Здравствуйте, нам поступил вызов на этот адрес. Сказали, что надо осмотреть жертву насилия… — Начал приятным голосом мужчина.

Я поплотнее запахнула халат и твердо сказала:

— Я никого не вызывала.

Мужчина протянул ко мне руку, от которой отшатнулась, буквально врезаясь спиной в дверь.

Пауза. И он выдал:

— Понятно… Может все-таки впустите?

— Простите… Нет, не могу. — И захлопнула дверь перед самым его носом.

Звонок издал еще несколько трелей, но я не открыла. Хватит с меня на сегодня мужчин. Уроды. Интересно, кто позаботился? Саша или этот. блондин? Какая разница! Никого не хочу видеть и ничего не хочу больше о них знать.

***

Последующие после изнасилования два дня были самыми странными в моей жизни. Не по событиям. В этом плане все, как обычно: дом-работа-и между ними спрятаться от соседа, чтобы даже не видеть.

Я пыталась забыть все, что произошло в среду вечером. Выкинуть из головы чужие пальцы на своем теле и совершенно чужой орган в своем. Выкинуть из головы злые слова соседа, до сих пор преследующие меня.

Но память с удивительным упорством нет-нет, да подкинет детали, на которые я даже не обращала внимание. Фокусируясь на своем внетреннем спокойствии. Не впасть в истерику, не разреветься, не выглядеть жалкой. Кто-то скажет: "Дура, надо было кричать так, чтобы все соседи сбежались" и будет прав, наверное. Но для меня всегда было главным не упасть лицом в грязь. Ну а если меня в нее благополучно окунули, встать, отряхнуться и идти дальше.

И теперь эти воспоминания, они всплывали, фрагментами. Четкими, как на свежих фотографиях.

Полные безысходности глаза Саши, когда меня насиловал. этот. мутный.

То, как лысый гладил по руке, пока прижимал к стенке. Практически незаметно, чуть скользя пальцами, но так мерзко.

Длинноволосый со странными глазами. Я только теперь поняла, что кроме голоса мне запомнились еще и большие глаза, чуть на выкате, очень светлые, серые. Нереально-светлые, фантастические. И шрамы по всему лицу. Брюнет почему-то постоянно ко мне принюхивался, его лицо буквально скользило около моих волос. И когда ему приказало было меня отпустить, он не отошел. И блондин ничего не сказал. А длинноволосый все принюхивался и смотрел, смотрела, как в меня вторгается член блондина.

И после этого я люблю смотреть?! Три раза "ха".

Чтобы совсем не спуститься в отчаянье и депрессию, пыталась даже подходить с юмором ко всему случившемуся, в конце концов, кроме унижения больше никакого вреда по факту я не получила. Блондин старался сделать все, кроме первого проникновения максимально безболезненным. Меня не били, хоть и могли.

Так что можно сказать, что расслабилась и почти получила удовольствие.

А то, что Саша — мудак, так об этом я и так догадывалась.

Сосед перестал дымить на площадке. Наверное его новая девушка, с которой он периодически опять устраивал свои игрища со шлепками и криками, разрешила курить в квартире. Или, наконец, наняла человека, который сделал удобный въезд на балкон.

Когда на следующий вечер, пытаясь не скатиться до “напиться” и выть, стоически вникала в тупую современную комедию, я услышала звук ударов по голой коже и вскрики, то решила, что у меня начались галлюцинации. Не мог же человек вот так, на следующий день после того как от него ушла женщина, с которой он пробыл, как я поняла, довольно длительное время. И ушла со скандалом.

После того, как над ним чуть не надругался ее брат со своими дружками, после того, как на его глазах насиловали меня только за то, что вмешалась… Взять и привести домой новую девушку.

Но как бы я не сопротивлялась реальности, она все равно оглушительно вопила о том, что, да, так можно!

Это не человек, это какое-то чудовище. Настолько деградировавшее из-за травмы, что казался просто мерзким. Наверное удобно так жить, без морали и принципов, прикрываясь своей инвалидностью.

Суббота, выходной? Как бы не так! Сегодня у меня две вредные бабульки и один дедушка — колокольчик, который все пытается заигрывать с молоденькими. Такое ощущение, что дедушка просто забыл, сколько ему на самом деле лет.

По привычке постояла около двери, прислушиваясь, я лучше опоздаю, чем столкнусь с соседом. На лестничной площадке царила тишина, радуя меня своим присутствием.

Вдохнув поглубже, распахнула единственную преграду между мной и остальным миром и не поверила глазам. На пороге, на коврике, лежал букет. Георгины. Фиолетово-белые. Огромные. Пять штук.

Кто? А главное как угадал?

Я со злостью схватила ни в чем неповинные цветы — в букет ничего вложено не было. Несколько шагов и вот я, взбешенная, звоню в дверь соседа, с которым еще две минуты назад не хотела даже сталкиваться на лестничной площадке.

Открыли мне не сразу, когда уже практически сдулать и растеряла боевой запал, только тогда с той стороны двери послышался шорох колес.

Саша не успел и рта открыть.

— Ты! Думал, что мне от этого легче будет?! — Я практически впихнула красивущие головки в так ненавистное мне лицо.

— Дура что ли? — Его рот расплылся в настолько отвратительной улыбке, что захотелось плюнуть. — Я тебе, красавица, даже на могилку бы букетик маловероятно, что принес. А тут с чего?

Я опешила и молча, не прощаясь, ушла в свою квартиру, не обращая внимание на то, что сосед еще продолжал в спину что-то говорить.

Тогда кто? Нет, не Игорь точно. Тогда бы я вместо букета нашла его, голого и перевязанного ленточкой, и с кляпом во рту.

Мелькнуло подозрение, но мне совершенно не хотелось в него верить. Поэтому, поставив букет в вазу, отправилась на работу.

Кроме обычных посещений, еще надо было заполнить кучу бумаг, что заняло довольно много времени и домой я добралась только к восьми вечера.

Еще на подходе к подъезду, ощутила тревогу, ноги отказывались подходить к нужной двери, но я упорно продолжала их переставлять.

Глаза цвета расплавленного шоколада смотрели спокойно, без вызова, без насмешки, без эмоций, которые бы спровоцировали меня на отторжение сразу.

Он, как хороший психолог, старался именно не провоцировать, не спугнуть раньше времени.

Я прошла мимо, стараясь не ускорять шаг, чтобы не было похоже на бегство, но хотелось именно этого. Бежать. Захлопнуть дверь своей квартиры-норы и оглушительно смеяться, понимая, что в нее он не сможет проникнуть.

Но он шел четко след в след, шаг в шаг. Проскользнул в почти захлопнувшуюся дверь подъезда, поднялся следом по лестнице и не дал закрыть дверь в квартиру.

— Ну что тебе еще надо? — Пытаясь все-таки захлопнуть дверь, прошипела я, стараясь не скатиться в позорную истерику со слезами, соплями и икотой.

— Мне нужно войти. — Холодный голос опять поднял волну панических мурашек.

— Я тебя не приглашала, — упорно стараюсь все-таки закрыть эту чертову дверь. Он с силой толкает, теряю равновесие и приваливаюсь кулем к стене. Все, теперь мой насильник — мой незваный гость. Разворачиваюсь и ухожу на кухню. Сердце бьется отчаянно, в глазах слезы. Не знаю, что делать. звонить в полицию, кидаться на него с ножом. Руки дрожат. Даже разговаривать с ним бессмысленно и это прекрасно видно. Ему надо зайти! Неужели и правда считает, что мне хочется его видеть?

Заходит следом, садится на стул и смотрит, как я разбираю пакет с продуктами. Руки не слушаются, предметы падают, приходится постоянно подбирать и перекладывать. Эта суета заставляет нервничать еще больше.

— Накормишь? — Спрашивает тихо.

— Ты сам себя прокормить не в состоянии? — Тут же срываю свою злость на ее причине.

— Почему же, в состоянии. — Лениво откидывается на спинку кухонного диванчика, словно именно он тут хозяин и растягивает свои красивые, но такие ненавистные сейчас губы в ухмылке. — Но хочу, чтобы это сделала сегодня ты.

— Вот просто охренеть! — Все-таки срываюсь — А я, блять, хочу, чтобы ты мне отлизал, как насчет этого?!

Пару секунд тупо моргаю, пытаясь понять что только что ляпнула и кому.

А он продолжает улыбаться, глаза темнеют, голос становится бархатным и низким, расплавляя все ранее звеневшие в нем ледышки:

— заметано.

Обессиленно опускаюсь на стул и невидящим взглядом смотрю на наглого самца, нарушающего все законы логики и поведения.

— Ты ведь не отстанешь?

— Нет, мне интересно. — Блондин потер нос в месте перелома. — Не так. Отстану, но не сейчас.

— И что именно тебе интересно? Что тебе от меня надо?

— От тебя — ничего, кроме ужина. Знаешь, — опять эта отвратительная ухмылка, — весь день мотался, не до еды было. А интересно… Ну, например, с кем сейчас спит этот ублюдок, твой сосед.

— Ты даже не ко мне пришел, — рассмеялась практически с истерикой. — Так, вставай, вставай и убирайся. Хотел соседа, так и вали к нему!

— Крошка, не ори. Мне это не нравится. И никуда я не уйду, буду сочетать приятное с полезным. — Он усмехнулся, а в глазах грусть.

И внезапно я сдалась, выдохнула, сдулась. Можно подобрать еще не одно созвучное моему состоянию слово. Сдалась — будет ближе всего. Бегать по квартире, ругаться, истерить, в драку полезть? Не хочу. За эти несколько дней я морально оказалась выжата, как лимон для пирога. Не хотелось ничего. Поэтому, сцедив злой выдох, спросила:

— Тебе зачем с кем он сейчас? Понимаю, если бы твоя сестра пришла…

— Она его практически ненавидит… Не придет. А этот хрен с горы мой друг. Был когда-то. Лучшим. Вот странно, до сих пор переживаю. — Глаза мужчины опять подернулись то ли грустью, то ли недоумением. Похоже, он и сам не знал, зачем ему все это надо.

Я поперхнулась апельсиновым соком, который пила прям из пакета.

— Вы его пытались вчера изнасиловать его же игрушками, разве это дружба?!

— За все надо платить и Красавчику это известно. Пожалуй, даже лучше, чем кому-либо еще.

— Да? А в чем тогда было мое прегрешение? — Не выдержала и повернулась к нему всем корпусом, отвлекаясь от сковородки на которую уже успела налить масло и собиралась как раз закидывать лук.

— В том, что оказалась не в том месте, не в то время… — Он произнес фразу настолько безмятежно. Словно прописную истину, что-то само собой разумеющееся.

— Что?! — Отчаянно захотелось запустить в эту рожу разогретой сковородой. И сломать не только нос. А бить, бить до одури. Превращая лицо в отвратительную мясо-костную, подпеченную кашу.

— Меня уже потом сестра просветила, что ты, скорее всего, соседка, с которой ни она, ни Красавчик даже не общались.

Еще бы. Эти высокомерные гады даже не здоровались. Куда уж им до общения с простыми смертными.

— Я и имя его узнала только из-за того, что с ним моя подруга знакомилась… — Произнесла именно это, как будто хотела прояснить картину, дать понять насколько он был неправ. Не смотря на всю злость и на блондина, и на соседа, и на всю ситуацию в целом. И злость на себя, за слабость, за то, что стою и общаюсь, как вменяемая, словно и не было ничего.

— Зачем тогда пришла? — Помешивая в сковороде лук, не видела лица блондина, но чувствовала, что он меня внимательно разглядывает. От этого изучающего взгляда становилось не по себе.

— Подумала, что вы его там изобьете, а потом еще и дверь захлопните. Вдруг помощь нужна будет срочная, а пока ее дождешься..

Ответом мне была тишина.

Закинув к луку морковь, сделала чуть тише огонь и повернулась.

Блондин смотрел на меня каким-то болезненным взглядом и молчал.

— Как тебя хоть зовут? — Спросила, чтобы нарушить угнетающую, неловкую тишину.

Он расхохотался.

— Глеб.

— Ммм, редкое имя..

— Да, Лена куда как более распространено, согласен.

Опешила. Но ведь ничего удивительного, если он командует амбалами, то наверняка связи есть, а зная адрес проживания, можно достать и другие данные о человеке.

Внезапно вспомнила о букете и решила задать вопрос, который подтвердил бы или развеял мои сомнения:

— Цветы от тебя?

— От меня, понравились? — В голосе волнение? Даже отморозку интересно понравился ли его букет?

— Да, ты угадала, я люблю такие георгины, цветные, яркие. А врача тоже ты вызвал?

— Когда?

— В тот вечер…

— Нет. Не вызывал.

Опять пауза и по взгляду вижу, что ему прекрасно известно, кто именно вызвал врача и он ничуть не удивлен. А вот я удивилась. Не думала, что Саше присуща хоть какая-то забота.

Чтобы чем-то занять время, пока варились макароны и готовилась подлива, поинтересовалась:

— А почему Красавчик?

Глеб какое-то время молчал, потом, наконец, произнес:

— за ним всегда женщины тянулись. Один взгляд его блядских глаз и все — поплыла. А если еще и улыбнется — готова идти хоть на край света. Зная насколько он любит противоположный пол, долго отговаривал сестру от отношений. Но кто бы меня слушал…

Глеб говорил с задумчивым видом, даже не понимая, что произносит больше, чем следовало бы.

— А он всегда был таким? Ну, с заскоками и с. игрушками? — Последнее можно было и не спрашивать, но раз у нас сегодня вечер открытий, признаний и откровений, то грех — не удовлетворить свое любопытство.

— Не всегда. Не смотря на всю свою блядючесть, он всегда был очень открытым, умным и веселым. Пробавлялся исключительно ванилькой. После травмы его как подменили. Полная противоположность. Такое ощущение, что он проверяет границы: если сможет переступить, то его просто убьют исключительно в состоянии аффекта. А игрушки, — Глеб усмехнулся как-то жестко, — тоже все после аварии. Когда сестра рассказывала о том, что он с ней делал, у меня иногда волосы шевелились на затылке…

— У тебя их там нет… практически. — Сумничала я.

— Вот и я о том же, нет, а шевелились. Что там макароны? — Перевел тему блондин, — Жрать уже хочу, сил нет.

— Уже готовы, сейчас буду кормить, а то за тобой еще должок… — Фраза вырвалась и заставила покраснеть.

— Я тебе не противен? — Глеб опять смотрел с той самой пронзительной болезненностью.

— Не знаю. Физически — нет, но ты меня унизил…а такое не забывается так сразу. Лучше бы ты отвел меня в мою квартиру чем так… При всех…

Глеб молчал. Сразу стало понятно, что мужик умный не смотря ни на что. Ведь любые извинения и оправдания и правда сейчас были бесполезны.