История третья. Так не бывает

Глава 9. Ссора и кляп

Наверное, это был тяжелый день. После выволочки от начальства, настроение катилось и катилось в пропасть. И его точно не поднимало предвкушение выходных. Даже два чертовых выходных. Придется искать новую работу. Когда спрашивается, если текущая занимает весь день? Накоплений у меня после отпуска, ну, в лучшем случае, на месяц — заплатить за квартиру и не шибко дорогие продукты.

И что можно сделать в пятницу вечером, когда в кошельке — не густо, на душе — пусто, в голове — сумбур? Правильно, отдаться на милость попы, которая вся уже извелась в поиске приключений.

Вот где логика — на вечеринку с подругой идти боязно, а гулять по темному парку — самое оно.

Ноги несли от аллеи к аллее, сворачивали под деревья, находили укромные тропы, спугивали парочки, увлеченно целующиеся на темных лавочках.

Ноги уставали. А с усталостью приходил покой. Мысли больше не скакали, как бешенные, сердце билось спокойно и ровно, кисти рук не подрагивали нервно.

В какой момент покой превратился в легкое возбуждение, не заметила сама. Не отдавала себе отчета, что шла домой и ждала увидеть его возле подъезда. Своего насильника. И до боли хотелось опять связать его и ласкать, исступленно, до криков, до его матов и проклятий. Чтобы он извивался и умолял, хотел до тумана в глазах.

Он меня зацепил, сильно. Заставляя одновременно ненавидеть и желать, и презирать себя за эту слабость.

По дороге к дому все-таки свернула в магазин. Немного алкоголя и книга или фильм скрасят остаток вечера.

Около подъезда на несколько секунд разочарованно прикрыла глаза — не было ни его, ни хотя бы писклявого. Ни единой ниточки, которая бы связала, показала бы, что они все-таки существуют и это все не мои извращенные фантазии. С ними связывал только сосед, но я лучше в костюме кукурузы на работу приду, чем к нему с просьбой.

Сильный толчок — и я улетаю в кусты, при этом старательно прижимая пакет с бутылкой к себе. Не дай бог, грохну!

Кто меня сбил — не рассмотрела, кажется, это все-таки была девушка. Так убегала, что даже не остановилась спросить все ли в порядке. Наверное, что-то случилось. И почему у меня такое ощущение, что это "что-то" связано с тем самым соседом? Больше с такой скоростью сбегать просто не от кого в нашем подъезде. Все остальные, проживающие в нем, люди весьма адекватные. Надеюсь, у этой тетки, что так бежала, нет братца-мстителя?

А сосед, ирод, сидит, небось, в своем кресле и курит прям на лестничной площадке. Поджидает очередную жертву. Арахнид козлохвостый.

Пару минут неуверенно потопталась около двери. Так, Ленка, бери себя в руки и давай домой, пока еще кто-то не выскочил и не снес нафик.

Открыла дверь, прислушалась, вроде тихо. Захлопнула дверь и только потом поняла, что и совсем не тихо. Как только начала подниматься по лестнице — с пролета между этажами послышалась странная возня. Довольно громко кто-то пытался то ли на ноги встать, то ли…Вот больше никаких идей не сложилось. Если бы пыхтение было со стонами, то я грешным делом решила бы, что там кто-то занимается сексом. Но не на лестнице же, правда? Тем более в такое время, когда люди еще ходят. добропорядочные.

И тут же воспоминание подкинуло ощущение горячего дыхания на лобке и ловкого языка ниже. Ну, почти на площадке. Щеки вспыхнули и нерешительность сменилась злостью. Твердо и громко шагая поднялась еще на несколько ступеней и от увиденного кровь застыла в жилах.

На ступенях лежал сосед, он пытался подняться на руках, но у него плохо получалось. Лицо с одной стороны наливалось отечностью, из уголка губ сочилась кровь.

Я подошла ближе и остановилась, тут же получив ненавидящий взгляд. Как пощечину, вот честно.

— Давай помогу… — Не оставлять же его в конце концов так валяться.

Сосед поднял на меня глаза и по губам его начала расплываться почти безумная улыбка. Смешок, еще один и следом — громкий хохот.

Саша все-таки подтянулся на руках, морщась от боли и прислонился спиной к стене. Почти сел, все еще продолжая посмеиваться. Мышцы на оголенном торсе и на руках бугрились, поблескивая от пота. Сосед был, как никогда, отвратителен и прекрасен.

— Помощница… Все вы бабы — дуры. Дуры и шлюхи. Только и умеете, что ноги раздвигать. И все должно быть в слюняво-розовом антураже…

— Тебе коляску, наверное, без толку сюда подавать? На ноги сможешь опереться или они у тебя совсем не двигаются? — Слушать его откровения, тем более настолько отдающие шовинизмом и ненавистью ко всему женскому полу, не было настроения. Бутылка с вином буквально жгла руки и нашептывала соблазнительные вещи о своем содержимом. Кисленькое, терпкое, сладковатое, хмельное, холодное….ммммм.

— Коляска… как же я ее ненавижу, а знаешь ее я ненавижу еще больше! — Выкрикнул сосед и опять разразился хохотом.

Наверное, тут бы мне надлежало спросить "кого"? Но опыт работы в социальной службе и интуиция перебивали речитатив стеклянной тары и твердо и уверенно сообщали — не смей потакать и втягивать себя в разговор.

Но сосед не ждал вопроса, он продолжал дальше:

— Сестра твоего насильника, бывшая моя, это из-за нее я оказался инвалидом. Из-за этой напыщенной тупой суки. О, поверь, она заслужила каждый зажим, каждую плеть, каждый толчок в свой упругий зад. Она заслужила все, что я с ней сделал. Все. До последнего синяка на ее холеном в лучших салонах тела. И жизнь в этой квартире. И парня-садиста. Ненавижу! — Сосед распалялся все больше и больше, в глазах безумие уже не сменялось осознанностью. На губах — кровавая пена и слюна течет по подбородку. А вот это хреново. Или головой приложился конкретно, до сотрясения. Или приступ.

— И эта, блядь… — Он пробормотал что-то неразборчиво. — Тоже хвостом крутила, типа красивый, успешный. Ты бы видела как глаза загорелись, когда узнала.. — Опять неразборчиво. — Хвостом завиляла. Сосать у меня была готова. А я ее по заднице. А она терпит. Ненавидит и терпит.

На меня смотрело совершенно больное, практически сгнившее изнутри существо.

Опустилась на корточки, стараясь не придвигаться ближе, но и не смотреть сверху. Как к собаке. Озлобленной. Избитой. Возненавидевшей. Готовой грызть любого, кто протянет руку. Она уже ничего не признает, кроме кнута. Никакими пряниками не накормить.

— Саша, давай мы с тобой поднимемся в квартиру и ты все-все расскажешь, хорошо?

Он смотрел на меня с непониманием, не осознавая ничего из сказанного.

— Давай я тебя приподниму, ты на меня обопрешься и мы постараемся подняться…

Вроде в глазах промелькнула сознательность… Приблизилась вставая и протянула руки, чтобы обхватить и приподнять.

Мужчина резко дернулся и вцепился зубами в мо руку. Он неожиданности закричала и оттолкнула.

С ужасом баюкала прокушенную между указательным и большим пальцами конечность, а он хохотал, смотрел на меня. Осознанно! И крови в пене вокруг губ прибавилось…

— Что, сука, понравилось? А думаешь, мне было приятно?! Думаешь, я хотел слушать, как он кричит? Что ты с ним делала?! Что?! Да ты его не должна была к себе и на пушечный выстрел подпустить! Он тебя трахнул! Трахнул при всех! Он имел тебя! Имел! Имел!

Это “имел” с безумным хохотом повторялось и повторялось. Он кричал его на весь стояк. А я отступала, пятилась в сторону квартиры. Развернулась только возле лестничной площадки. Глаза застилал черный туман. Эта гадина напомнил мне о моем унижении, он посмел валять меня в этой грязи снова и снова… Досаждающая болью рука только добавляла ненависти и азарта, пока я рылась в том самом ящике, вспоминая Игорька и в который раз говоря ему "спасибо". Мысленно.

Сосед сидел в той же позе и то ли всхлипывал, то ли икал, то ли продолжал ржать.

При звуке шагов, поднял обезображенное безумными эмоциями лицо и протянул:

— Вернууулась. Вы все возвращаетесь, чертовы извращенки. А что можно сделать с тобой? На что ты согласна ради моего бабла?

О, дорогой, ты даже не представляешь… И все, что я сделаю тебе не станет ни в одну копеечку. Урод.

Сосед не успел ничего сказать, когда в его грязном рту оказался симпатичный красный кляп, с резинкой вокруг всей головы.

Все еще не понимая, он дернулся и попытался руками вытащить. Ага, сейчас!

Пока он замешкался, вымотанный собственными эмоциями, защелкнула наручники. Не какие-то там с пушком, что разорвать можно. А настояще, металлические. Игорек, чтоб ему в клубе самый лучший садист попался, просто обожал их. И как только не забрал?

Я тяжело дышала и смотрела почти с гордостью и моральным удовлетворением на дело рук своих.

Саша, начиная трезветь от эмоций, корчился насколько это возможно было, стараясь избавиться хотя бы от кляпа. С трудом, но ему это удалось.

— Ты что, сука, делаешь?! — Его вопль был по-настоящему мощным. Сверху хлопнула дверь и послышались семенящие шажки. Наконец-то. Что-то долго никто не выходил.

Кажется, Марина Ивановна вернулась от детей.

— Леночка, — ахнула она, обозревая всю картину, — что случилось?

Бабулька подслеповато щурилась, но я то знала, что она уже успела все, что надо, увидеть и оценить. Бабульки — они такие.

— Она… — Я быстро сунула кляп обратно в рот соседа и прижала целой рукой — для надежности.

— Да вот, возвращалась домой, а тут, — кивнула на прожигающего взглядом соседа, — лежит. Хотела помочь, а у него приступ — укусил. — Потрясла в воздухе рукой, которая была в крови. Собственно, моей кровью было перепачкано все вокруг. — Пришлось принять меры. Дотащить до квартиры как-то надо…

— Ах ты, ж. сейчас, подожди, я сыночку позову, поможет донести. — Соседка ушла, а я убрала руку от соседа и отскочила подальше.

Саша опять вынул кляп и пробормотал:

— Сними… — Я не двигалась. Огребать не хотелось.

— Ты понимаешь, что это унизительно? Сними… — Взгляд его потух, лицо безэмоционально. Паяц чертов.

На лестнице послышались шаги. Кто-то большой уверенно топал.

Вздохнула и все-таки расстегнула наручники, как раз успев кинуть их в пакет к вину, когда на лестнице появились мощные ноги. В отличие от хрупкой старушки, сын ее оказался огромным, высоким детиной.

— Ну, мужик, ты и… — Детина сочувственно покачал головой. — Давай, на счет три поднимаю. А ты Лена? Бери за ноги, поможешь. Раз, два, три…

Не счет "три" мы подхватили несопротивляющееся тело и понесли по ступеням. Сын Марины Ивановны натужно пыхтел, аккуратно пятясь ступенька за ступенькой. Я держала только ноги Александра, но от этого было не легче.

Саша был тяжелым. Он равнодушно висел, будто бы смирившись. С трудом, почти волоча, мы все-таки дошли до соседской квартиры и закинули тело на кровать.

Сосед раскинулся на ней, уставясь неподвижным взглядом в потолок.

— Спасибо Вам большое, сама бы не справилась… — Я благодарно улыбалась детине и вытирала пот со лба. Он еще тек неприятной каплей по спине, но ее я упорно игнорировала.

— Да чего уж там… — Мужик опять кинул взгляд на Сашу и быстро отвел. Весь его вид говорил, что он бы лучше оказался где подальше. Смотреть на чужую немощность — стыдно. Страшно. А вдруг заразно?

— Нет, и правда, подождите… — Я вышла за ним на площадку и спустилась за пакетом, вытащила из него наручники, а сам пакет протянула детине.

— Вот, возьмите, за отзывчивость. — Мужик неуверенно протянул руку и тут же отдернул.

— Нет-нет, что ты, не надо, я так… — он неловко переступил с ноги на ногу и неожиданно представился — Миша.

Имя удивительно ему шло.

— Лена, — я чуть улыбнулась.

— Да, я знаю, ну, я пойду, а то мои волноваться будут.

— Да, конечно, и еще раз спасибо. — Проводив взглядом Мишу, перевела его на бутылку.

И вернулась в квартиру. Не к себе. Вечер перестал скатываться к банальному "напиться", следовало еще вызвать скорую и затащить коляску, что так и осталась лежать между этажами.