История третья. Так не бывает

Глава 7. Страхи, сомнения и прощание

Покрутившись вокруг Глеба, истекая собственной смазкой и все еще возбужденная физически, решила в первую очередь вымыться. Надеялась, что вода смоет лишние эмоции и ее, пусть и не такое медитативное течение, как в реке, но успокаивающее, поможет разложить мысли по полочкам.

Самоудовлетворением заниматься не хотелось, хоть внутри и снаружи все болезненно пульсировало. Морально я была удовлетворена полностью. Когда Глеб кончил от моих манипуляций, мне казалось, что его оргазм я разделила с ним, настолько насыщена оказалась моя темная сущность, мое эго. Называйте, как хотите. Но это был кайф в чистом виде.

Почему-то с Игорьком такого полного единения никогда не случалось, хоть игры с ним были куда продолжительнее и жестче. Может быть потому, что он изначально был готов на все, что бы я ни придумала и требовал больше. Некоторые его особые фантазии не находили отклика, помогала осуществлять лишь потому, что пыталась доставить удовольствие своему партнеру.

А потом, когда он спал, долго отмокала в ванной, в очередной раз думая, а не плюнуть ли на все. Не мое это, не мое. Но увидев поутру его довольную мордашку и обожание в глазах — отпускала все эти мысли куда подальше, не решаясь причинить душевную боль. А Игорь тем временем настаивал на все большем и большем вовлечении в БДСМ. Сопротивлялась насколько это было возможно, пока в один день не получила тот самый звонок, о котором рассказывала выше, отсутствие вещей Игорька… Практически всех личных, кроме того, что приобретали вместе. Он оставил мне даже плазму и поступил как настоящий мужчина, допустила слабость — немного пожалела о том, что отпустила… Недолго. Облегчения все-таки было больше.

А теперь я сама по собственной воле сделала с мужчиной то, что раньше делала только потому, что так надо было.

И получила от этого кайф. Незамутненный ничем… Страх, который я испытывала перед Глебом, придавал ощущениям остринки. Поиметь такого самца так, как хочется тебе, почувствовать власть над его телом. Доставить удовольствие, но тем способом, который он не воспринял бы, если бы не те слова, что у него вырвались.

Должок.

И я им воспользовалась.

Не зря утверждают, что вода успокаивает. Разобравшись в себе настолько, насколько это было возможно в данный момент, вернулась в гостиную. Глеб мирно спал, голый, его не беспокоил колючий плед, но от окна уже начинало тянуть с улицы холодом, от чего мужчина свернулся почти калачиком. Такой трогательный, милый, с чуть приоткрытыми губами, сопящий.

Выдохся настолько, что его не побеспокоила ни подушка, ни мои руки, когда я пыталась положить его голову повыше. Укрыла пледом и подоткнула, как ребёнку.

Спящий мужчина в мрачноватом освещении выглядел еще более красивым, тонкий нос, хоть и кривой из-за перелома — все равно выглядел аристократично. Длинные ресницы отбрасывали тени на щеки и от этого визуально еще больше удлинялись. Высокие скулы, высокий породистый лоб, узкие губы, выступающий вперед подбородок. Резкие черты лица, жесткие, завораживающие. Мужчина притягивал взгляд.

Я потерла лоб и вздохнула. Как может такая красота оказываться в итоге жестокой и дурно пахнущей. в переносном смысле. Пах мужчина вкусно. И терпковато — потом и разогретой кожей, и одновременно свежестью моря — парфюм, едва слышный, но чрезвычайно приятный.

Он спал. А я его продолжала рассматривать. И отдавала себе отчет в том, что не отношусь к нему, как должна относиться жертва насилия к своему обидчику. Ни ненависти, ни отвращения. Страх оставался. Но только из-за удара, единственного, тогда, у Саши. Я боялась, что он сможет снова поднять на меня руку… И разрушит тот болезненно-хрупкий интерес, который только начал пробуждаться.

Потоптавшись и повздыхав над собственной глупостью, наивностью и добротой, отправилась спать и я.

Разбудил меня не шум, не удары, чего я, что уже там говорить, опасалась, ни то, что меня привязывают к кровати. А ненавязчивый, но сильный аромат кофе.

Я на всякий случай осмотрелась. Майка на мне, трусы тоже, подскочила к зеркалу — даже рисунков на лице нет. Это было бы детсткой местью, но действенной — хрен отмоешь.

Вышла на кухню, как и спала: в обычных хлопчатобумажных трусах и длинной майке. В общем, клала я на сексуальность тот самый прибор. Мммм, воспоминания о "приборе" прокатились горячей волной по телу и заставили мозг проецировать картинки из воспоминаний, распаляя.

На кухне царила тишина.

Глеб стоял ко мне спиной, пил кофе и уже начал прикуривать сигарету. Он был полностью одет и, судя по мокрой шевелюре, уже успел принять душ.

— Я, кажется, просила не курить в квартире. — Прокаркала хриплым ото сна голосом.

— А я, кажется, дал понять, что не собираюсь существовать по твоим правилам, — Глеб все-таки подкурил, выпустил дым в открытую форточку и обернулся.

— Привет, — темные глаза его были спокойны, голос тоже.

— Привет, — то ли сообщила, то ли спросила я, все еще ощущая остатки страха и напряжения.

— Я приготовил кофе на двоих, с корицей. Ты такой любишь? — Спросил он, опять отворачиваясь и выпуская дым.

— Не знаю, никогда не экспериментировала… — мужчина обернулся и посмотрел на меня таким темным и страшным взглядом, что я дальше едва промямлила, — с добавками…

Глеб увидел, что мне не по себе и усмехнулся, расслабляясь. Все внутренности мне наперебой кричали, что он мне не простит того, что произошло. Не простит и не оставит.

Пока я стояла и менжевалась на входе, Глеб достал из холодильника сыр, хлеб, масло и сделал несколько бутербродов. Налил кофе в чашку и пододвинул в мою сторону. Сам он тоже присел за стол и принялся за еду, запивая ее остатками кофе.

Я все продолжала стоять и пялиться на то, как мужчина завтракает., он же молча жевал, смотрел на мое нервозное состояние и его глаза все больше и больше искрились весельем. Закончив с завтраком, Глеб протиснулся мимо меня на выход из кухни.

— До вечера, мышка, — сообщил он, подкрепляя свои слова коротким поцелуем и, уже откровенно заражав в голос от моего перепуганного вида, покинул квартиру.

Кофе, хоть и подостывший, оказался весьма недурен и без лишних ингредиентов. После него меня не тошнило, не хотелось спать, не являлись розовые слоники и особая увлеченность белым другом.

Кофе как кофе, бутерброды как бутерброды… Может я зря себя накручиваю? В конце концов, он использовал меня для мести якобы другу, унизив на глазах у трех мужчин. Я в какой-то мере отыгралась, вернее, мне позволили отыграться. Мы квиты? Наверное, да.

Убедив себя в том, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, я повеселела и начала собираться на работу.

Вечером возвращалась уставшая и морально измотанная своими подопечными. То ли полнолуние на них так влияло, то ли магнитные бури прошли, но таких заскоков от обычно вменяемых дедушек и бабушек я давно уже не видела. Все не так им, все не то. Особенно доставалось женщине, которую таки нашли на замену и вводимую мной в курс дел.

Эти "божьи одуванчики", как дети, сразу начали проверять насколько можно зайти в своих запросах и капризах. Девочка смущалась, нервничала и к вечеру уже начала откровенно психовать. Как бы не сбежала, хоть я и советовала ей не давать спуску и сразу ставить рамки, чтобы на шею не садились, но получалось пока что у нее это из рук вон плохо.

Или втянется, или все-таки сбежит.

На лавочке вместо бабушек-соседок восседали Глеб и хвостатый-писклявый.

— Привет, — мужчины поднялись при моем приближении и одновременно поздоровались. Первой мыслью было “Бежать!”. Но прокрутив фильм о своем побеге на энное количество кадров вперед и представив, как меня догоняют за несколько шагов и отбивающуюся волокут в подъезд на глазах у всего двора — стало стыдно.

Вздернув подбородок, кивнула, с прищуром рассматривая мужчин.

Писклявый вдруг улыбнулся и погладил по голове, как котенка-задрипыша, ей Богу. Ласково и чуть брезгливо, еще и со снисхождением. Я фыркнула и отпрянула от его руки, испытывая дикое желание вцепиться в наглую конечность. А еще лучше — в ухмыляющуюся рожу. Когтями.

На мое возмущение ухмыляться начали уже оба.

— Ты остаешься внизу, только так, чтоб тебя не видно было. — Распорядился Глеб. Писклявый закатил глаза, типа “и без сопливых скользко” и растворился, в буквальном смысле, в густой растительности вокруг дома. И ничего не хрустнуло, не сломалось, не заверещало.

— Он кто? — Обалдев от способностей поджарого и жилистого писклявого сливаться с окружающей средой и позабыв о своих страхах, повернулась к Глебу.

— Мой коллега, тебе этого должно быть достаточно. Ну что, пойдем? — И столько скрытого подтекста было в этом пойдем, что ноги приросли к асфальту.

— Пойдем-пойдем, — многообещающе продолжил Глеб и потянул меня за собой в темноту подъезда. Когда дверь захлопнулась, он прислушался, и я следом. Но в подъезде было тихо и чувствовался только застарелый табачный запах.

Мы прошли к квартире, я чуть дрожащими руками открыла входную дверь, Глеб разделся и сразу прошел в зал, полностью предоставляя мне свободу действий. Собрав себя в кучку, приготовила ужин и накормила мужчину. А затем мы опять сидели в полумраке, в тишине, я читала книгу под настолкой, Глеб лежал на диване и вникал в гаджет, не обращая на меня внимание.

Такое поведение мужчины заставляло все больше и больше нервничать. Каждую секунду проживала с ощущением — сейчас выстрелит.

Шум раздался спустя два часа после того, как мы пришли в квартиру.

Звонок, звук захлопнувшейся двери, веселый женский голос на кухне, видимо, тоже занимались ужином. Глеб напрягся, но глаз от гаджета не отрывал. Спустя еще час или полтора послышался недовольный женский голос и насмешливый мужской. Привычных шлепков не было, не знаю чем они там занимались, но женщина время от времени весьма сильно вскрикивала, явно не от наслаждения. Сначала. Потом болезненные вскрики начали перемежаться стонами и, наконец, все закончилось вскриками оргазма.

Глеб смотрел в гаджет, не перелистывая страниц и не видя экрана. Я смотрела на Глеба и мне было противно слушать все то, что происходило там, за стеной. Складывалось ощущение, что нам устроили концерт по заявкам. А то, что сосед делал со своей женщиной, эти крики… Нет уж, лучше секс с Игорьком или обычный, чем вот так. Когда я думала о том, как он может развлекаться, благо, был и опыт и определенного рода знания, и переносила все это на себя, возникало одно желание — убивать. Никакого возбуждения. Судя по тому, что штаны у Глеба в определенных местах не топорщились, ему все услышанное тоже удовольствия не доставляло. И я его понимала, когда-то так же могла кричать и его сестра.

— Думаю, мне пора, — наконец сказал он, отрываясь от телефона.

— А как ты собрался вычислять, кто приходил к Саше? — поинтересовалась, наконец, поняв, что именно мне кажется странным в этой слежке.

— Это все уже выяснил Тим, — равнодушно ответил мужчина. — Дальше уже дело техники.

— А зачем тогда ты приходил ко мне? — Недоумение граничило со злостью.

— А захотел, — ответил Глеб с такой наглостью в голосе, что не вписывалась ни в одни рамки. И, пока я сидела с открытым от возмущения ртом и соображала, чтобы сказать, продолжил, — наверное, теперь уже прощай, мыша.

Мужчина встал с дивана, подошел ко мне и, наклонившись, поцеловал в лоб. Как ребенка. И только тихо захлопнувшаяся дверь сообщил а о том, что мое случайно приключение, горько и сладкое одновременно покинул мою квартиру. Насовсем. И это "насовсем" почему-то уже не радовало.