История третья. Так не бывает

Глава 19. Размолвка

Когда события сменяются одно за другим слишком стремительно, невольно хочется стать волшебником и остановить время.

Остановить его здесь и сейчас. Не для продления наслаждения, а для того, чтобы всего лишь несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть. Раз десять. А потом еще на столько же выдохов и вдохов — подумать. Принять решение или хотя бы настроиться на дальнейшие действия.

Вот и я так сейчас. Шла быстрым шагом, влекомая Тимофеем, а сама мечтала о той самой короткой передышке. Мне надо было собраться, а стремительное движение вкупе с мечущимися мыслями не способствовали спокойствию.

Что такого мог сделать или сказать Тим, такого, что отвернет Глеба от нас? Я осознавала — он уйдет не просто от меня, а бросит всех нас. Как это странно бы ни звучало.

Глеб и Тим казались в моих глазах неразлучным, гармоничным, слаженным тандемом. Так что произошло? И каким образом к развивающейся ситуации причастны те двое из парка?

— Тим… — Окликнула мужчину, надеясь на то, что он все-таки остановится и хотя бы в трех словах расскажет в чем дело. Мне больше и не надо. Хотя бы несколько слов. Можно основных, через точку.

Но Тим молчал и продолжал движение. Упрямо, настойчиво, беспощадно. Около очередной двери с табличкой “Белов Г.М.” он остановился, глубоко вздохнул и сразу же распахнул ее, без стука.

Господи.

Она даже восстановить дыхание не успела.

Теперь, зная, кем является Глеб на самом деле, входила в кабинет, как в логово к зверю. С сильно бьющимся сердцем, на деревянных ногах и со вспотевшими от волнения ладонями.

Только Тим, за которым сейчас стояла, был единственной поддержкой.

Сделав шаг в сторону, вправо, я увидела часть кабинета, просторного, обставленного темной мебелью, в стиле минимализм и с огромными окнами, не во всю стену. От пола оставалось места примерно в метр, или больше и подоконники были большими и крепкими на вид.

На одном из таких подоконников и сидел сейчас Глеб. В своей любимой позе — лицом к окну, он курил.

Сердце защемило. Сколько раз я видела его почти вот так, и в своей квартире, и у Саши.

Все было таким же. Почти. Никогда раньше я не видела, чтобы даже спина Глеба выглядела настолько напряженной и ни разу он на Тима не смотрел с таким тяжелым холодом в глазах.

Без улыбки, без усталого равнодушия, что часто поселялось на его лице.

Меня Глеб заметил не сразу, он несколько секунд смотрел на Тима и продолжал курить. Потом все-таки перевел взгляд на меня. И не дрогнуло ничего. Ожидаемое тепло или хотя бы чуть смягчившееся выражение отсутствовало. И лишь уголок губ с правой стороны потянулся вверх, образуя нехорошую, глумливую ухмылку.

Таким страшным Глеб не казался даже в первую нашу встречу.

Затушив одним резким движением сигарету, буквально вдавив ее в пепельницу, Глеб неспешно поднялся и ленивым, медленным шагом, слегка вразвалочку, направился к нам.

Тим ощутимо напрягся, затем расслабил плечи, опустил руки и чуть согнул ноги в коленях, словно подсознательно готовясь к драке.

Я чувствовала, что напряжение, витавшее вокруг мужчин растет, скользит холодным змеиным телом по затылку, поднимая короткие волоски на дыбы. Не удовлетворяясь этим, опускается на шею, оборачивается вокруг грудной клетки и сжимается. Душит.

Руки чуть дрожали, но я не смела даже шевельнуться.

Он шел на меня. Не просто к нам, а на меня. Все с той же маской глумливости вместо привычного выражения лица и почти с ненавистью в глазах.

Мужчина, чьим именем пугали пол города.

Мужчина, чье лицо, наверное, не раз мелькало в новостях, но, увы, я не смотрела местные каналы.

Совладелец "Эйфории" и человек, частично контролирующий нелегальные бои.

И занимающийся черт знает еще чем. Я была слишком далека от теневого Питера, чтобы сейчас даже вспомнить хоть половину слухов, блуждавших вокруг его личности и делающих конкретно этого человека чуть ли не кровавым деспотом, не гнушавшегося ничем.

Глеб Максимович Белов.

Не дойдя до меня буквально двух шагов он посмотрел на Тима:

— Я правильно понимаю, что скрывать уже нечего? — Ровный, безжизненный голос, резко контрастирующий с ухмылкой на лице.

Тим молча смотрел на Глеба не издавал ни единого звука. Короткий поединок взглядов.

— И зачем? — Продолжил Глеб. — Ты посмотри, она же вся трясется. Тьфу. Противно видеть.

И столько презрения. Как пощечина.

Несправедливо. Если до этого я и правда боялась, боялась не столько самого Глеба, сколько недосказанности со стороны Тима и ожидания худшего.

То теперь меня отключили.

Это презрение со стороны мужчины, который еще вчера оставил букет на кровати, пока я спала, а вечером не брезговал разминать мои ступни после долгого трудового дня и неудобных туфель, остановило все эмоции.

И сердце стучало в тишине, в образовавшемся эмоциональном вакууме.

Это было не как пощечина, а хуже, гораздо хуже. Это было как предательство, как крушение. Нет, не надежд. Сложившегося образа. Он разбился в дребезги и разлетелся, впиваясь каждым невидимым осколком в душу. Мелкие, жалящие порезы, которые, наверное, должны кровоточить.

Но нет.

Слишком уж эфемерная материя эта душа.

Только почему так болит?

Тим не успел ничего ответить, когда в дверь постучались, и с вопросом: “Шеф, вызывали?” в кабинет зашли те самые двое из парка.

— Это кого я вызывал? — Обернулся от рабочего стола Глеб, еще не успевший за него сесть.

— Так нас. Официантка, Катя которая, подошла, сказала, что шеф вызвал в кабинет. Что-то с оформлением… — Под пристальным взглядом Глеба мужик со сломанной рукой все больше и больше тушевался, а когда рассмотрел нас с Тимом, то и вовсе замолк.

— С бумагами? — Протянул холодно Глеб и все-таки переместился в большое кресло, сразу оказавшись как бы в тени, в более выгодном положении относительно остальных. Нас было видно, как на ладони.

— Змей, может расскажешь, что у ребят не так с бумагами? — При обращении к Тиму теплоты ни в голосе, ни во взгляде не прибавилось.

— Ты лучше поинтересуйся у своих орлов по чьей указке они на Лену напали полторы недели назад. В парке.

— Значит все-таки не каблук? — Усмехнулся своей привычной полуухмылкой Глеб, но знакомое выражение только и успело отозваться болью в сердце, как снова уступило место холодности и безразличию.

Глеб пристально и молча рассматривал подчиненных.

— Вас кто-то нанял, чтобы вы напали на эту, — кивок в мою сторону, — женщину?

— Так… Ваша сестра. — Неуверенно произнес второй из подельников.

— Моя сестра, значит… — Протянул угрожающе Глеб.

Мужик, словно не чувствуя угрозы, продолжил:

— Да, подошла, показала фото на телефоне, сказала, что светленькую надо проучить, сильно зарывается. Заплатила хорошо наличкой за скорость, девка уже ехала, упустить нельзя было. Повезло, что она на общественном добирается. Ваша сестра даже сказала как именно дорогу срезать будет.

— И ничего не смутило? — Тихо произнес Глеб. — Что к вам подошел практически чужой человек с такой просьбой?

— Так то сеструха ваша, видим же постоянно. Какая разница… — Мужик закончить не успел, прервавшись от резкого “Чушь!” Глеба.

— Вы двое, пошли вон, потом с вами разберусь! — Мужиков от раздраженного голоса Глеба, как ветром сдуло.

Я уже почти успела с облегчением выдохнуть, когда Глеб направил свой еще более потяжелевший взгляд на нас с Тимом.

Не поверил.

Ни единому слову не поверил.

Мелькнуло подозрение, что он и Тима то ждал только для того, чтобы ткнуть носом в свое недоверие.

Что-то случилось, еще до того как мы пришли. Глеб уже был готов к встрече. Похоже, только мое присутствие стало для него неожиданностью. Неприятной неожиданностью.