Из рода волхвов

Глава 25

Больше всего на свете Ян опасался двух вещей — сумасшедших ведьм и шумных свадеб. И если первая проблема была вполне решаема, то вот вторую он предпочитал избегать всеми возможными способами. И дело тут крылось вовсе не в природной стеснительности — право слово, Ян в этой жизни даже богов не стеснялся. Но терпеть шум и пьяные вопли было выше его сил. Совершенно точно — нет. К чёрту свадьбы.

— Вы что, решили собрать весь честной народ на своей женитьбе? — прошипел он, оглядывая смущённых, но удивительных счастливых воспитанников. — Может, ещё табличку где-нибудь повесите — «здесь волхвы справляют свадьбу, рады будем каждому». А то мало ли, не заметят.

— Чего вы такой хмурый, командир, — беззаботно махнула рукой Звана, которая и была инициатором этой самой дурной идеи. — Это же так здорово, когда есть с кем разделить праздничное веселье! Я пригласила свою маму, братьев, дядей, дедушку с бабушкой, двоюродных и троюродных родственников… А ещё…

— Этого уже более, чем слишком.

Кислый взгляд Вацлава явно говорил о его солидарности с мнением бывшего наставника. Юноша и сам не был любителем шумных посиделок, но пойти против решения своей ненаглядной невесты не осмелился бы при всём желании. У неё бывала на редкость тяжёлая рука, а потому гневить её лишний раз не хотелось. Ян, в общем-то, и не осуждал.

— Ну да неважно! Мы здесь для другого, — решил вставить своё веское слово будущий супруг. Лицо его озарилось довольной улыбкой. — Мы хотим пригласить вас с Веселиной к нам. Скоро осень — в Кленовке в это время года очень красиво. Мы сейчас почти все там обосновались.

— Да-да! И я о том же! — горячо поддержала его Звана, и дёрнула головой, отчего латунные кольца на её очелье коротко звякнули друг об друга. — Вы в этой чащобе сидите, как медведи в берлоге, скоро совсем одичаете. А так хоть развеетесь! Да и Веселине полезно будет прогуляться по новым местам.

Ян невесело хмыкнул, с сожалением подумав про себя, что Веселине было совершенно всё равно, в каких местах гулять. Эта неугомонная женщина даже после полной потери зрения была до безумства смелой и, порою, его это пугало до дрожи. Как бы странно это не звучало. Первые дни она напоминала ему новорождённого котёнка, который учился ходить и жить в этом огромном и неизведанном мире. Ему было страшно оставить её даже на мгновение, хотя Лина всячески противилась этой опеке, говорила, что справится со всем сама. Но Ян видел, как она тревожно замирала, стоило ей отдалиться от кровати и оказаться в пространстве, в котором не ощущалось ничего, за что можно было бы ухватиться. Каким бы смелым ни был его котёнок, но приглядывать за ним приходилось даже вопреки её желаниям. Поэтому первое время он просто ходил за ней по пятам, словно тень, — и был уверен, что Веселина это чувствовала. Но молчала, с ласковой снисходительностью прощаю его волнение.

— Мы подумаем, — проронил Ян. — Я поговорю с ней. На днях у неё снова стали болеть глаза, поэтому если лучше не станет — вы уж не обессудьте…

— Ничего, не переживай, мы же всё понимаем, — ласково улыбнулась Звана и пошарила глазами вокруг, нетерпеливо придерживая свой синий сарафан. — А где же она? Опять в лес куда-то убежала?

— Опять, — устало отозвался он и махнул рукой. — Вы пока отдохните с дороги, я схожу за ней.

Скрипнула дверь, и он покинул избу. Запах леса тут же окутал со всех сторон — пахло ранней весной, елями и талым снегом. В этом году тепло застало их врасплох, а потому пришлось стремительно сменить тёплые шубы и плащи на что-то полегче. Потому что солнце пекло беспощадно, почти по-летнему.

Иногда Яну слабо верилось в то, что их мирная жизнь длилась уже более двух лет. Это время пролетело почти незаметно, быстро настолько, что показалась мимолётным сладким сном. После ритуала Веселина, как и было обещано, ослепла, а с их рук исчезли белые рунические узоры. Но долгожданная свобода не принесла радость — лишь только горький привкус очередного разочарования. Оно становилось особенно сильным, когда он смотрел в затянутые белёсой дымкой глаза женщины, которая стала эпицентром его мира, и не видел в них привычного блеска. Жизнь во тьме — тяжкое наказание для той, кто всегда стремился к свету. Но она никогда не позволяла себе жаловаться на это, лишь изредка он слышал, когда Лина ночами шмыгала носом, глотая слёзы. Но тут же замолкала, стоило ему хоть как-то проявить участие. И это отчаянное желание спрятать все свои печали под замок доводили его до сумасшествия.

Вацлав и Звана сразу же отправились в Воронью долину, надеясь увидеться с близкими и справиться об их самочувствии. Ян же, скрепя сердце, попросил отыскать его приёмную мать и позаботиться о ней. Совесть грызла его за то, что он не мог приехать к ней сам, но оставлять Веселину в таком состоянии было выше его сил.

И мать поняла и приняла его выбор. Поэтому теперь они время от время обменивались письмами, и ему хотелось верить в то, что совсем скоро у них получится свидиться.

Новости о судьбе княгини Братиславы доносились до него обрывками, вырванными из разговоров болтливых торговцев, с которыми он сталкивался во время редких визитов в город. Поговаривали, будто бы княжеские волхвы, почувствовав свободу, осадили дом государыни, требуя, чтобы она отреклась от власти. Но никто к ним так и не вышел навстречу. А потом один из дружинников обнаружил в покоях княгини безжизненное женское тело, распластанное на полу. Впрочем, это были лишь слухи, ничем не подкреплённые и, скорее всего, бессмысленные. Ян предпочитал не забивать этим голову, потому что воспоминания о Пряценске лишь пробуждали раздражение и мрачные воспоминания.

Их домик располагался вдали от людей, в чаще леса, где едва ли кто-то рискнул бы их искать. И подобное одиночество устраивало и его, и Веселину, которая теперь стала с большей охотой проводить время в лоне природе, избегая людских столпотворений. Он склонялся к мысли, что её обострённых слух просто не мог выносить весь тот шум, что они издавали.

Он застал её у небольшого, заросшего камышом пруда, в любимом месте. Веселина всегда находила его без труда, какой бы заросшей не была тропа, ведущая к нему. И это вызывало восхищение. Кудрявые волосы легонько подпрыгнули на плечах, когда она склонилась к прохладной поверхности воды, пытаясь что-то нащупать. Но тело подвело её, и опасно накренилось, грозясь рухнуть в озеро. Ян успел подхватить её в последнюю минуту.

— Ой-ёй, — неловко проронила Веселина и улыбнулась, почувствовав знакомые руки. — Ты как всегда вовремя, Ян. Что-то я замечталась…

— Совсем с ума сошла? Я же просил не приближаться к воде, — ворчливо отозвался он, аккуратно отодвигая её подальше от озера. — Здесь слишком мелко, чтобы утонуть, но ты же только недавно выздоровела! Хочешь опять слечь?

— Не хочу я, — обиженно поморщилась Веселина, интуитивно поднимая голову, следуя за звуком его голоса. — Я просто уронила кое-что… Можешь помочь, пожалуйста?

Ян непонимающе дёрнул бровью и пошарил взглядом по земле, заметив вдруг слабый блеск металла. У его ног, подле кромки воды, лежал его старый медальон, тот самый, который когда-то давно достался ему за победу над монстром.

— Каким образом ты его уронила?

— Случайно… Он запутался в волосах и я пыталась поправить. И выронила… Прости.

— За что ты извиняешься, — хмыкнул Ян и, стряхнув с него пыль и грязь, аккуратно надел его на тонкую женскую шею. — Пожалуй, стоит найти тебе более подходящее украшение. Когда я дарил его тебе, то не думал, что он будет столь громадным для тебя…

Веселина вдруг испуганно сжала медальон руками, словно его у неё пытались отобрать, и голосом, не терпящим возражений, сказала:

— Нет, ни в коем случае! Мне ничего другого не нужно.

— Почему нет? Зачем тебе это старьё?

— Потому что ты сам мне его подарил. Это теперь моё, понятно?

Он не сдержал весёлого смешка, с умилением разглядывая её серьёзное лицо, которое выглядело довольно забавно. Особенно, если учитывать тот факт, что смотрела она ему куда-то за левое ухо. Хотя этот факт его скорее печалил. Ян скользнул пальцами вдоль щеки, с тревогой отметив, что она замёрзла, и обхватил лицо ладонями. Веселина довольно сощурилась, словно кошка, которую погладили вдоль шёрстки, и ткнулась носом куда-то в запястье.

— Скажи, тебя устраивает это? — спросил он то, что долгое время вертелось на языке.

— Что именно? — непонимающе отозвалась она.

— Жизнь здесь, вместе со мной, твои глаза… Ты не жалеешь о том, что выбрала не себя, а кого-то другого?

Веселина медленно моргнула и вдруг коснулась его запястий, обводя выступающие костяшки на крепких руках.

— Их нет.

— Кого нет?

— Тех рун, которые всё время сковывали тебя, — улыбнулась она и крепче сжала пальцы на запястьях, позволяя им медленно согреваться его теплом. — Я выбрала не «других», я выбрала тебя и твою свободу, Ян. А всё, что случилось в итоге, стало лишь приятным результатом моего решения. Иногда поступать правильно — самое сложное.

— И оно того стоило? — с сомнением спросил Ян, прислоняясь к её лбу своим. — Ты живёшь во тьме, а остальные даже не знают о той жертве, которую ты принесла ради их благополучия.

— Ничего, мне это не нужно, — пожала плечами Веселина и вдруг безошибочно нашла его глаза. Белёсая поволока на миг дрогнула в её взгляде — казалось, ещё чуть-чуть, и она вновь увидит, узреет. — Мне нужен ты, спокойствие леса и перепалки Званы и Вацлава время от времени. Кстати говоря, стоит поспешить к ним. Они уже наверняка заждались…

Она хотела выскользнуть из его объятий, но он лишь крепче сжал пальцы, притягивая её вновь к себе и впиваясь в губы жадным поцелуем. Сколько бы он не делал это — всегда было недостаточно, всегда хотелось больше. Что в прошлой жизни, что в нынешней. Возможно, судьба и отобрала её у него в первый раз, наказав за алчность, за гордыню, за тщеславие, но более он не позволит этого сделать. Даже если все боги мира будут против, он найдёт её в каждом из своих перерождений, каких бы усилий ему это не стоило.