Измена и месть. Ты слишком ничтожна, жена!

Глава 17 Родители и их прием

Себастьян задерживался больше обычного.

Моя радость от этой новости была почти детской. Утром я делала вид, что равнодушна к словам Анны, принесшей мне чай:

— Хозяин сказал, что вернётся не раньше конца недели.

— Отлично, — только и ответила я, пряча торжествующую улыбку за краем кружки.

Зачем прятала? Даже верной служанке я не собиралась открывать душу…

Пробраться в кабинет Себастьяна ночью оказалось, как всегда, делом лёгким.

Толкнула дверь кабинета, и она поддалась с едва слышным скрипом.

На первый взгляд на столе царствовал хаос. Письма, записи о делах поместья, счета. Я перелистывала бумаги, стараясь не шуметь, но ничего похожего на брачный договор не нашла.

— Очевидно, ты не настолько беспечен, чтобы оставить это на виду, — пробормотала я, осматривая стол.

Взгляд упал на нижний ящик. Конечно, он был заперт.

Глубоко вздохнула, сосредоточилась, закрыла глаза и потянулась к защёлке замка с помощью своей магии. Я ощутила его форму, каждую неровность. Сдвинуть её оказалось непросто — пот выступил на лбу, руки задрожали.

Когда замок щёлкнул, я чуть не рассмеялась от облегчения.

«Из меня вышла бы неплохая воровка, — мелькнула мысль. — Сестра Летисия наверняка перевернулась бы на своей койке, как в гробу, узнай она об этом».

Брачный договор лежал сверху. Простой конверт с фамилиями родителей и Себастьяна на обложке. Я скривилась, читая их имена.

Развернула документ и пробежала глазами строчки. На последней странице я нашла то, что искала: адрес родителей.

Замерла, а перед глазами вспыхнули картины детства.

Монастырь. Длинные, холодные коридоры. Сестра Летисия, вечно ворчащая, что «такие дети, как ты, не приживаются в семьях», готовит мне очередную трепку из-за непослушания… Тогда я считала, что дело во мне: недостаточно хороша, недостаточно послушна, недостаточно красива…

Теперь я видела всё иначе. Это не моя вина, что самые близкие люди оставили меня. Это была черствость родителей.

Я выдохнула, сглотнула обиду и закрыла договор.

Осторожно вернув бумаги на место и заперев ящик, я выбралась из кабинета. В своей комнате тут же принялась собирать вещи.

Небольшая сумка, только самое необходимое: немного еды, деньги и небольшой нож, которым я частенько измельчала травы — подарок того самого лекаря, который останавливался у нас в монастыре.

Перед выходом я задержалась у зеркала. Моё отражение смотрело на меня с уверенностью.

— Я обязательно получу свое…— прошептала приглушенно, чувствуя, как внутри разгорается новая решимость.

Утро откроет новую главу моей истории…

С утра договорилась с торговцем рыбой. Он, как обычно, ворчал, что возить меня — это пустая трата времени, но два медяка в его руку быстро сняли все претензии.

— Ладно уж, залезай, — пробормотал он, не глядя в мою сторону.

«Если даже Себастьян приедет раньше и узнает, что я уехала, отговорка у меня готова — просто захотелось навестить родню. Кто осудит меня за это?» — думала я.

Когда телега остановилась в центре столицы, я выскочила на землю, глотая морозный воздух.

— Спасибо, дедушка, — кивнула я ему.

— В последний раз тебя катаю… — буркнул он в ответ и тронул лошадей.

На площади я быстро нашла карету, направляющуюся в Равенсборо, тот самый город, где жили мои родители. Внутри уже сидели трое пассажиров: две пожилые женщины в старомодных капорах и мужчина, чья строгая одежда и холодный взгляд сразу дали понять, что разговоров от него ждать не стоит.

Я опустилась на свободное место и отвернулась к окну. Дорога показалась долгой, но я не замечала её. Глядя на снег, стелящийся на полях, и леса, мимо которых проезжали, я думала о том, что будет дальше.

«Неужели я действительно здесь родилась?» — мелькнуло у меня в голове, когда карета въехала в Равенсборо.

Но эти улицы, дома и даже запахи, витавшие вокруг, не вызывали у меня ни малейших воспоминаний. Всё казалось чужим.

«А ведь я могла бы помнить. Могла бы вырасти здесь, если бы меня оставили в семье…»

Горечь разлилась в душе…

Пришлось несколько раз спросить дорогу, чтобы найти нужный дом. Люди косились на меня, отвечали неохотно. Когда я наконец добралась до нужного места, то замерла у ворот. Высокие железные створки были ржавыми, облупившаяся краска выглядела так, словно о них давно забыли.

Я потянулась к колокольчику и звякнула им. Звук раздался резко и раздражающе, словно сам дом хотел прогнать меня прочь.

Через несколько минут в дверях дома появилась худая женщина в тёмном платье служанки. Она выглядела строгой, её лицо не выражало ни единой эмоции.

— Что вам нужно? — холодно спросила она.

Я вскинула подбородок и ответила:

— Сообщите барону Лансеру и его жене, что прибыла их дочь.

Экономка взглянула на меня так, словно я была безумной. Её взгляд оценивающе пробежался по мне с головы до ног. Затем она, ничего не сказав, скрылась в доме.

Ждать пришлось недолго. Женщина вернулась с тем же каменным выражением лица и жестом пригласила меня вовнутрь.

Холл встретил ледяным воздухом и затхлым запахом. Здесь было просторно, но как-то угнетающе пусто. Потёртые ковры на полу, выщербленная лестница с давно облупившейся краской. Всё говорило о былом величии, которое давно кануло в лету.

— Господин ждёт вас в кабинете, — коротко сказала экономка.

Я последовала за ней, ощущая нарастающее волнение.

Отец сидел за массивным письменным столом, мать напряжённо расположилась на диване у окна. Они замерли, когда я вошла.

Мать первой поднялась на ноги.

— Что ты тут делаешь, Делия? — произнесла она дрогнувшим голосом.

Никакого «Привет, дочка,» никакого «Как ты?». Только холодное, отчуждённое недоумение.

Стало так горько и обидно, что меня захлестнула ярость. В этот момент я поняла, что копила ее всю жизнь. Они бросили меня отдали монастырю, потом продали подонку Себастьяну, а теперь встречают, как чужую. Поэтому я ответила колко:

— Что я тут делаю? Пришла посмотреть на тех, кто сделал всё, чтобы я никогда не чувствовала себя дочерью! Удовлетворены?

Их лица вытянулись и помрачнели, а я почувствовала, как сердце наполняется ожесточением…

Я шагнула вперёд, твёрдо, сдержанно, будто специально подчёркивая каждый свой жест. Сняла плащ и, не спрашивая разрешения, положила его на спинку кресла. Ещё одно движение — и я уже сидела напротив родителей.

Они, конечно, всё ещё стояли, таращась на меня, словно я была привидением. Мать выглядела напуганной: её пальцы нервно теребили подол платья, взгляд то и дело скользил в сторону. Отец же хмурился, скрестив руки на груди, как будто заранее готовился к буре.

«Действительно, встреча хоть куда», — подумала я с горькой усмешкой.

— Почему вы бросили меня? — начала я спокойно, но ледяным тоном. — Чем я вам не угодила? Что такого я сделала, что вы решили от меня избавиться?

Мать вздрогнула. Её взгляд опустился к полу, словно ответ на мой вопрос был там. Руки дрожали всё сильнее, и она, похоже, собиралась что-то сказать, но так и не решилась.

Отец же выглядел иначе. Он выпрямился ещё больше, сжал губы и ответил с холодной отчуждённостью:

— Монастырь, как я вижу, прошёл для тебя даром. Где твои манеры, Делия де Орно?

Я выдержала его взгляд.

— Монастырская овца во мне однозначно не удалась, — ответила с издёвкой. — Неудачный эксперимент, не так ли?

Глаза отца сузились, но он промолчал, видимо, стараясь держать себя в руках.

— А что касается манер, — продолжила я, чувствуя, как внутри гнев становится частью моей личности, — то, видимо, вы забыли показать мне, как правильно вести себя, когда тебя продают, как скотину…

Мать ахнула, прикрывая рот рукой. Отец шагнул вперёд, но его шаг был скорее угрожающим, чем резким.

— Ты выросла дерзкой и неблагодарной, — процедил он. — И многого не понимаешь, Делия!

— Правда? — я приподняла брови. — Неужели вы хотите сказать, что мне было недостаточно нескольких лет в монастыре и брака с Себастьяном, чтобы понять вашу «заботу»?

Мать, наконец, подала голос.

— Делия, ты не должна так говорить… Мы сделали то, что было необходимо…

— Необходимо? — перебила я её, чувствуя, как из меня вырываются все накопленные обиды. — Вы считали нужным избавиться от меня! Не видеть меня, не думать обо мне, не заботиться. Вы называете это необходимостью?

Мать отвернулась, её плечи ссутулились. Отец выглядел всё более раздражённым.

Я поднялась со своего места, глядя на них сверху вниз.

— Хватит игр, — сказала я твёрдо. — Я приехала за своим приданым. Знаю, что вы обещали его Себастьяну, но так и не отдали. Отдайте его мне!

Мои слова заставили их обоих замереть.

— Если вам так противно видеть собственную дочь, — продолжила я, — решим вопрос быстро, и я уйду.

В комнате повисла тяжёлая тишина…