Измена и месть. Ты слишком ничтожна, жена!

Глава 22 Начало собственного дела

В поместье царила гнетущая тишина. Слуги, затаив дыхание, шептались в углах, перемывая косточки хозяину и его любовнице. Никто не осмеливался постучать в спальню Себастьяна. Однако к обеду напряжение достигло пика: когда стук в дверь вновь остался без ответа, одна из служанок решилась войти.

Картина, которую она увидела, заставила её взвизгнуть. Себастьян и его любовница лежали на полу, бледные и безжизненные, оба полностью обнажённые. В воздухе витал запах вина и ещё чего-то неприятного. Любовница лишь слабо застонала, открыв мутные глаза. Слуга, стоявший позади служанки, поспешно захлопнул дверь и побежал за лекарем.

Через полчаса в поместье прибыли двое лекарей — пожилой мужчина и молодая женщина — его помощница. В сопровождении всё тех же перепуганных слуг они вошли в спальню. Один взгляд на голые тела на полу вызвал у мужчины раздражённый вздох. «Опять пировавшие отравились», — буркнул он.

Лекари принялись за осмотр, пока слуги, дрожа от любопытства и страха, шептались в коридоре. Они были уверены, что это Божья кара за разгульную жизнь хозяина.

Молодая лекарка, склонившись над Себастьяном, едва заметно скривила губы.

— Явных признаков отравления нет, — сказала она. — Но состояние угрожающее. Придётся вывести их из этого состояния с помощью очищающего эликсира и травяных обёртываний.

Новая волна сплетен пронеслась по поместью. «Ты видела, как они лежат? Прямо на полу! Вот позор-то!» — шептала одна служанка другой. «А я слышала, что они оба будто заворожены были, а вдруг это какое-то колдовство?»…

Следующее утро было морозным и серым. Я стояла у окна, наблюдая, как первые лучи восходящего солнца пробиваются сквозь заиндевевшие деревья. Где-то вдалеке раздавался скрип телеги, но в доме царила мёртвая тишина.

Заскочила Анна и сказала, что можно идти: купец, привезший овощи, снова готов за небольшую плату отвезти меня в город. Отлично!

Накинув плащ и спрятав мешочек с деньгами под одеждой, я бросила взгляд на комнату. Это была настоящая клетка, и я с радостью покидала её. Хоть и ненадолго…

Верная служанка заперла за мной дверь, чтобы никто не заметил моего отсутствия (мало ли, вдруг Себастьян пошлет кого-нибудь узнать, не выбралась ли я. Хотя ему, пожалуй, не до того…)

Теперь осталось незамеченной ускользнуть из поместья. Для этого надела платье попроще, да и монастырский плащ выглядел очень даже потрепанным и обычным.

Я осторожно ступала по деревянным доскам коридора, которые, казалось, нарочно скрипели громче обычного. Сердце колотилось, а ладони вспотели

Добравшись к чёрной лестнице, замерла. Слышались голоса — кто-то переговаривался на кухне. Сделав глубокий вдох, я двинулась вперёд, крепче сжимая полы плаща. Слуги даже не взглянули в мою сторону. Они были слишком заняты обсуждением событий прошлой ночи.

За воротами поместья я выдохнула, словно сбросив с плеч тяжёлый груз. Морозный воздух обжёг щёки, но я не остановилась. Шаг за шагом я уходила всё дальше от этого проклятого места.

Ну ничего, оно еще заиграет новыми красками торжества и победы…

Квартал ремесленников встретил меня шумом и суетой. Звуки молотков и шорох ткани создавали удивительный контраст с тишиной поместья. Я искала глазами знакомую вывеску.

Швейная лавка выглядела всё так же бедно, но внутри кипела жизнью. Женщины обсуждали что-то, сидя за столом, заваленным тканями. Увидев меня, одна из них подняла голову, и её лицо озарилось улыбкой.

— Вы вернулись! — воскликнула она, вставая.

— Не смогла удержаться, — ответила я, заходя внутрь и стряхивая с плаща снег.

Вторая женщина окинула меня оценивающим взглядом, но на этот раз в её глазах было меньше недоверия.

— Мы как раз думали о вашем эскизе, — сказала она. — Очень необычный фасон.

— У меня есть предложение, — начала я, снимая плащ. — Я хочу снять комнату, где вы сможете работать. Утром и вечером, когда здесь мало заказов.

Они переглянулись.

— Это возможно, но аренда будет стоить немало, — предупредила старшая швея.

— Знаю, — ответила я. — Но у меня есть деньги.

Мы обсудили детали, и я поняла, что средства, которые дала мне мать, позволят сделать первые шаги. Это не было роскошью, но было достаточно, чтобы начать.

На обратном пути я вспомнила о крестьянке-рукодельнице из деревни. Кажется, её звали Агата.

Платья, которые она сшила, произвели на меня впечатление своим качеством работы.

— А что, если и она согласится? — прошептала я самой себе, загораясь новой идеей.

Крестьянка заслуживала второго шанса, а я — возможности окружить себя талантливыми мастерами.

«Надо найти её», — подумала я, чувствуя, как в груди зарождается волнение.

Двор, где жила Агата, я узнала по низкому забору, который, казалось, вот-вот рухнет под напором ветра. Из избы доносились крики, пронзительные и злые. Я замедлила шаг, прислушиваясь.

— Глупая баба! — раздавался мужской голос, охрипший от ярости. Очевидно, обладатель этого голоса был пьян. — Только убытки от тебя! Все деньги спустила на свои тряпки!

Дверь избы резко распахнулась, и на пороге появился полураздетый мужчина — высокий, широкоплечий с грязными светлыми волосами и покрасневшим лицом. Он схватил узел с пожитками и бросил его на землю, следом вытолкав Агату.

— На, подавись! — прокричал он. — Забирай свои тряпки и катись куда хочешь! Даю тебе развод!

Агата пошатнулась, прижимая к груди небольшой деревянный сундук. Её лицо было мокрым от слёз, а губы дрожали.

— Я… я ничего плохого не сделала… — шептала она, всхлипывая.

— Ничего, говоришь? — Мужчина скривился в злобе. — Ты все праздники мне испоганила. Где мои кровно заработанные, а???

Я не выдержала. Сердце сжалось от жалости и гнева. Правда, мужчина уже скрылся в избе, громко хлопнув дверью, когда я пересекла двор. Агата стояла, опустив голову, её плечи дрожали.

— Не плачь, — твёрдо произнесла я, обнимая её за плечи. — У меня есть для тебя работа.

Она вздрогнула от неожиданности и подняла на меня взгляд — сперва в нем появилось глубокое удивление, а потом и надежда…

Ветхий двухэтажный дом в квартале ремесленников встретил нас скрипом досок и запахом сырости. Здесь не было роскоши, но комната, которую я сняла, была чистой и светлой. Узкая койка стояла у окна, под окном деревянный стол, поеденный шашелем, а на стене висело несколько канделябров под самые дешевые свечи.

— Это… для меня? — прошептала Агата, оглядываясь.

— Да, — ответила я, помогая ей поставить узелок с вещами на стол. — Здесь ты будешь жить и работать вместе с другими мастерицами. Они будут приходить по утрам и вечерам…

Глаза девушки снова наполнились слезами, но на этот раз это были слёзы благодарности.

— Спасибо, госпожа… я… я даже не знаю, как вас отблагодарить…

Я улыбнулась и кивнула на сундучок, который она так крепко прижимала к себе.

— Что это у тебя?

Агата медленно опустилась на койку, поставила сундук на колени и открыла его. Внутри лежала странная конструкция, ничего подобного я никогда раньше не видела. Она напоминала фигурный кусок железа с металлическими деталями непонятного назначения, крошечным колесом и ручкой, видимо, для вращения.

— Это швейная машинка, — с гордостью сказала крестьянка, поглаживая её. — Мой братишка сделал. Он горбун, но мастер на все руки.

Я не могла отвести глаз от устройства. Значит, швы, которые я видела на платьях Агаты, были созданы при помощи этого???

— Она умеет шить быстрее, чем я, — продолжила Агата, улыбаясь. — Это моя надежда… была…

— И будет, — прервала я её, твёрдо. В голове уже начали выстраиваться планы, один лучше другого.

Передо мной открывались невероятные перспективы, и, глядя на Агату, я поняла, что вместе мы сможем добиться многого…