Как призвать Беса. Ассистентка Хозяина нечисти

Глава 32. Досье

[этим же вечером, в особняке Бестиана Брандта]

Из дома небольшого двухэтажного особняка, расположенного прямо на берегу водопада, протекающего в центре самого большого и опасного леса в Искандере, раздавались восхищенные вопли Лунтьера, который наматывал круги вокруг своего лучшего друга Бестиана и весьма эмоционально восклицал:

– Нет, в самом деле? Она прям уселась на тебя сверху и порвала рубашку, чтобы поцеловать и тем самым разыграть страстную парочку?!

– Угу.

– Прям всамделишный поцелуй, не просто в щечку?!

– Какое там в щечку, – буркнул Бестиан. – У меня одна определенная часть тела от этих поцелуев взбунтовалась так, что я только под конец поездки в тачке в себя пришел.

Лунтьер был в восторге. Он радовался факту первого поцелуя своего друга так, будто это не Бестиан, а он сам наконец-то поцеловал девушку, которая не испугалась специфичного флёра нечисти.

– Бе-е-ес, женись на ней, слышишь? – произнес Лунтьер, навалившись на стол, за которым работал Бестиан. – Ты где еще такую придурочную найдешь? Ой-й-й, в смысле, я хотел сказать – ты где еще найдешь такую рыжую бестию, которая на твою нечисть будет смотреть, как на кошечек и собачек? Зубастых, клыкастых и вполне опасных – но всё-таки кошечек и собачек! Бес, я не знаю, рейна она там тебе или нет, но тебе надо на ней жениться, слышишь?

– Угу…

– Что – угу? Ты меня вообще слушаешь?

– Ага.

– Бес, у меня интуиция прям орёт, что это лучшая партия, которую ты только сможешь найти!

– В тебе орет не интуиция, а темный айлинор, – фыркнул Бестиан, кинув взгляд на пустой бокал в руках Лунтьера.

– Да ну иди ты! – возмущённо всплеснул руками тот. – Я всего лишь бокальчик выпил, в честь твоей полупотери невинности, между прочим!..

– А в честь ее полнопотери ты искупаешься в игристом айлиноре?

– Фу, как пошло, – скривился Лунтьер. – Не-е-е, я люблю романтику, конечно, но не такую! Нет, ну ты послушай меня…

Бестиан слушал краем уха, задумчиво кивая, а потом перевёл взгляд за окно. По положению луны на небе понял, что уже наступила глубокая ночь. С этой точки просмотра было хорошо видно целое облачко светлячков, зависших над распустившимися ночными цветами у самого водопада.

Бестиан отвечал односложно. Он был чрезвычайно занят этой ночью и друга своего не гнал взашей только лишь потому, что пребывал в некоем пограничном состоянии между абсолютной эйфорией от близости с Линой и напряженным обдумыванием всей имеющейся у него на данный момент информации. И сейчас он сидел, обложившись документами, за большим обеденным столом в своем небольшом, но уютном особняке. Ну, это если не брать в расчёт то, что он был сплошь окружён бестиарием. Хотя для Хозяина нечисти это как раз было частью своеобразного уюта. Того самого, который всегда отпугивал всех девушек от него. Всех, без исключения.

Кроме Лины.

За день Бестиан перелопатил кучу информации по Светлане Абрамовой, собрал на нее объемное досье, подключил все свои связи в инквизиции, кинул поисковый запрос нечисти, и в течение всего дня получал отклики из разных источников, еле успевая записывать и анализировать их.

У него вырисовывалась очень странная картина. По всему выходило, что Светлана Абрамова и ее младшая дочь Ульяна действительно не покидали территорию Искандера и, кажется, в самом деле были живы. Вот только где они находились и по какой конкретно причине пропали? Что произошло в тот день? Чем глубже Бестиан погружался в это дело, тем больше понимал: дело пахнет гнилью.

Самую странную весть принесли аргизы, которых Бестиан вообще обожал за их незаметность и юркость: маленькие розовые пушистые комочки могли проникнуть много куда, и обитали они в самой разной местности, представляя собой своеобразную наблюдательную сеть, которую по достоинству мог оценить только Бестиан, в силу своего магического дара.

Так вот, аргизы сообщили, что в день, когда пропали мама и сестра Ангелины, в последний раз они были замечены в районе академии Марильды ди Донгер. Их без сознания вынесли из черных машин без номеров и понесли в сторону самой академии.

Машины-то были без номеров, зато их запахи отличила нечисть: транспорт относился к правительственному. Один аргиз сказал, что от одной из замеченных машин вообще здорово пахло министром магии и его заместителем, значит, на той машине они часто разъезжали.

Что за ерунда? Кто использовал правительственные машины в своих темных делишках? Кто-то очень приближенный к министру, а таких людей – по пальцам одной руки пересчитать.

Информация сомнению не подлежала, но она была очень странной, и Бестиан пока не понимал, как правильно развязать этот клубок. Но, вспоминая слова Ангелины о том, что у нее отец был каким-то чиновником, начинала вырисовываться некая логика. Бестиан всё больше убеждался в том, что это сам отец Ангелины приложил руку к пропаже Светланы и Ульяны Абрамовой. Вот только с какой целью?

А еще, кажется, внутреннее чутье не просто так отправило его именно в эту академию в Искандере, в последний момент он сменил планы, хотя изначально собирался отправиться в другую академию.

Также один аргиз, которого Бестиан оставил Ангелине в качестве заколки-прослушки, обнюхал как следует медальон Ангелины, пока та спала, и попытался пройти по следу капли крови Светланы Абрамовой, но след уперся в академию Марильды ди Донгер и далее в холле, у лестничной площадки со стороны герба академии, терялся. Как будто оттуда человека куда-то очень резко перетащили. Куда и зачем? Что вообще Светлана Абрамова могла делать в этой академии? Еще и не по своей воле… Ерунда какая-то.

– Что-то не так с академией, – уверенно произнес Бестиан, раскладывая перед собой исписанные крупным угловатым почерком листы, на которых он накидывал тезисы.

– Академия Марильды ди Донгер никогда не была замечена в чем-то незаконном, – сказал Лунтьер, меланхолично попивая айлинор. – Лучшая академия Искандера для всяких аристократов, ты ж знаешь. За ее репутацию трясутся.

– Ну, значит, теперь будет замечена, – пробормотал Бестиан хмуро.

И обратился к сидящему на его плече аргизу:

– Мне нужна информация по семейству Чейнов и особенно по Алисии Чейн, ректоре академии Марильды ди Донгер. Всё, что сможете найти, все пути, куда ходит, где спит, с кем общается, что ест, что пьет.

Аргиз тихонько пискнул и быстро-быстро куда-то побежал, юркнув в щель под входной дверью.

– Шпионишь незаконно? – хмыкнул Лунтьер.

– Поисковая сеть нечисти прекрасна своей незаметностью и тем, что только я знаю, как с ней работать, – хмыкнул Бестиан.

– А если некто засечёт аргиза и заподозрит неладное?

– Скажу, что безобидный аргиз выполз из бестиария, делов-то, – пожал Бестиан.

Он положил перед собой листок с семью именами чиновников, которые были у него под подозрением. Кто же из них отец Ангелины? Очень жаль, что аргиз Пузырёк не расслышал, что там про отца Лины шептал ей на ухо мерзавец Алекс Чейн, далековато находился, а после того случая Чейн пока что ни разу не упоминал имя отца Ангелины. Жаль, это бы сильно ускорило процесс. Ну ничего, ничего… Бестиан был уверен, что разберется со всем этим делом в течение нескольких дней. От Бестиана Брандта еще никто не скрывался так, чтобы не получалось его быстро найти.

Бестиану вообще тяжело было принять тот факт, что кто-то из этих высокопоставленных лиц может быть такой тварью, которая вырисовывалась по всем подозрениям и по рассказам Лины. Но по всему выходило, что это был кто-то из этих семерых.

Гроза… Лина называла это слово как подсказку, такую маленькую и большую одновременно.

Гроза… Что она имела в виду?

Бестиан водил карандашом по строчкам с именами-фамилиями, прислушиваясь к себе и пытаясь почувствовать какой-нибудь интуитивный посыл.

Тед ди Ба́керстон, Рэ́ймар ди Солье́, Элвин ди Ка́нтье-Мор, Ру́фус ди Се́линджер, Миккаи́л ди Кортье́ли, Бе́рри ди Са́льван-Бейн, Томсон ди Вюри́… Все – высокопоставленные чиновники, очень уважаемые в обществе. И все были той или иной «грозой». Кого-то называли грозой местной инквизиции, кто-то недавно крупно инвестировал в развитие бизнес-центра под названием «Гроза», кто-то занимался созданием комплекса ударного оружия, именующегося как «Гроза»… Последнее было особенно интересно и казалось наиболее логичным, но Бестиан, пробегая по строчке с именем этого человека, почему-то быстро вычеркнул имя Берри ди Сальван-Бейна, рука прям сама дрогнула. Дрогнула – что ж, значит, минус этот пункт. Бестиан себя уже хорошо знал и отчетливо понимал, что это было интуитивное вычеркивание, к которому стоит прислушаться.

Бестиан подвинул ближе к себе фотографии оставшихся шести подозреваемых. Долго всматривался в них, пытаясь найти какие-то схожие с Линой черты лица. Но, кажется, это была весьма бесполезная затея, потому что Ангелина была в большей степени похожа на свою маму.

Кто же это может быть… Может, Солье?

Бестиан взял в руки фотографию мужчины, всмотрелся в его глаза. А потом неожиданно для самого себя порвал фотографию на куски и выбросил их в мусорное ведро. Еще один интуитивный прочерк.

В его руках оказалась следующая фотография мужчины. Бестиан рассматривал Селинджера и прислушивался к внутреннему голосу. Голос, зараза такая, молчал. Вычеркивать имя и рвать фотографию не хотелось, но и какого-то однозначного внутреннего отклика тоже не было. Хотя, возможно, внутреннему голосу мешал прорезаться наружу голос разума, который возмущался на тему того, что Руфус ди Селинджер – это самая безумная и нелогичная догадка? Но и его нельзя было исключать из списка подозреваемых.

Бестиан вздохнул и отложил в сторону фотографию. Нет, так он ничего не поймёт. Надо продолжать искать улики, зацепки… Должно быть что-то, что поможет связать воедино все тезисы. Если даже Алекс Чейн понял, спустя несколько лет, правда, то он, Хозяин нечисти, разберется этим в кратчайшие сроки.

Плохо было то, что на след отца Ангелины пока упасть не удалось. И это было странно, учитывая обширную поисковую сеть Бестиана.

– Он пользуется защитными артефактами нового поколения, – медленно произнес Бестиан с таким видом, будто его осенило.

– С чего ты взял? – Лунтьер, сидящий напротив на подоконнике, вопросительно глянул на друга.

– Нечисть как будто по дуге обходит все те места ровно в те моменты, когда Ангелина теоретически могла пересекаться со своим отцом, – медленно протянул Бестиан, ткнув карандашом в карту местности и прочертив дугу. – А это в точности соответствует действию одного защитного артефакта, который, ну-у-у, как бы мягко отталкивает нечисть и сбивает ее со следа.

– Получается, что отец Лины – это кто-то из клиентов профессора Дарбета?

– Однозначно.

– А из этих – все клиенты? – Лунтьер кивнул на фотографии, разложенные на столе.

Бестиан окинул задумчивым взглядом фотографии. Взял две из них и тоже разорвал на кусочки.

– Эти – нет.

– Что ж, уже всяко меньше думать.

– Угу. Но все равно много.

Лунтьер спрыгнул с подоконника, прошелся босыми ногами по прохладному паркету, отложил в сторону газету, которую всё это время читал, и склонился над оставшимися фотографиями.

– Н-да-а-а… Так себе выбор, – мрачно прокомментировал он. – Трудно поверить, что кто-то из них – такая тварь, которую ты описываешь.

– Да не то слово… Хэй, а что за пакость ты читаешь?

Тут только Бестиан заметил, что именно читал Лунтьер. Заметил, и его перекосило.

– Свежайший выпуск «Ежедневных фактов», отпечатали ночью, утром разлетится по Искандеру, мне доставили прямиком из типографии. Ну как, нравится? – ехидно спросил Лунтьер.

Бестиан не ответил и притянул к себе газету, раскрытую на очередной статье про него и его Рейну. Но фарн с ней, со статьей, а вот фотография!..

На ней красовался он, без рубашки, идущий под руку с прильнувшей к нему Линой. Фото, судя по нечеткости, было сделано издалека, но оно совершенно точно было сделано сегодня, когда он с Линой уходил с музыкального фестиваля.

Проклятье… Мало того что опять фотография непонятно как просочилась в прессу, так еще и она будет являться подтверждением для Карлы Форст, что он, Бестиан, был где-то рядом, как она и опасалась. А это значительно усложнит задачу Бестиану и накроет всю его маскировку. И это здорово злило.

Как смеет какая-то репортерша путать его планы?! Как она вообще умудрялась все время быть где-то поблизости?

– Этот выпуск уже везде разлетелся? – напряжённо уточнил Бестиан.

– Не, только рано утром в распределительный центр поступит. Но у меня там свои люди, ты ж знаешь.

– Отлично. Весь этот выпуск должен быть уничтожен, – мрачно произнес Бестиан. – Как и память людей, которые эти фото видели и запомнили. Надо заняться этим прямо сейчас и напирать на дело государственной важности. Справишься с этим?

– Конечно! Не впервой уже.

Бестиан напряженно кивнул и гневно зыркнул на имя журналистки, сделавшей этот компроматный кадр.

– Опять эта Еления Штольценберг… Лунтьер, сделай милость, разберись с этой репортешей, а?

– Угрожать или по-тихому прикопать? – деловито уточнил Лунтьер.

– Лунтьер, чтоб тебя! – возмущенно воскликнул Бестиан. – Ну какое тебе «угрожать»?!

– То есть все-таки прибить?

Бестиан хлопнул ладонью по лицу, и Лунтьер расхохотался.

– Да шучу я!.. Ладно, чего тебе от нее надо?

– Мне – ничего. Мне надо, чтобы она от меня отстала. Слишком назойливая особа, которая охотится на меня и постоянно умудряется застать врасплох своими снимками. Я уже не знаю, куда от нее деться, а заниматься мне еще и ей некогда. Возьми ее на себя, а? Надавай ей по заднице как следует за ее плохое поведение.

– О, это я с удовольствием, – оживился Лунтьер. – А она рыжая?

– Я откуда знаю? Да и какая разница?

– Люблю рыжих, – мечтательно улыбнулся Лунтьер. – Таких, как эта твоя типа рейна.

– Если вдруг окажется блондинкой, просто перекрась ее в рыжую, делов-то, – предложил Бестиан под заливистый смех Лунтьера.

– Ладно, так что там насчет твоей Ангелины? – отсмеявшись, спросил он. – Долго ты еще медлить с ней будешь? Мой тебе совет: бери ее, пока горячая! А она явно го-р-р-рячая штучка…

– Без тебя разберусь, – беззлобно отмахнулся Бестиан. – У меня сегодня было такое состояние, что я жаждал привезти ее к себе в особняк, но…

– Но-о-о? – протянул Лунтьер и выжидающе уставился на замолчавшего друга.

Бестиан не ответил. У него были причины медлить, но говорить о них даже лучшему другу он пока не собирался. И нет, дело было не в неопытности – в этом плане как раз чудесно помогали инстинкты, взбесившиеся гормоны и знание теории. Но если бы дело было только в этом, то он бы сегодня, пожалуй, прямо из кустов телепортировался вместе с Ангелиной к себе домой, наплевав на все рамки приличия, ухаживания-свидания и так далее. Потому что гормоны в голову ему ударили так, что он жалкими остатками усилия воли взял себя в руки. Хотя в руки хотелось взять именно Лину, донести ее до своей спальни, но…

Но…

Бестиан тяжело вздохнул.

Он понятия не имел, к чему приведет дальнейшее сближение с Ангелиной. И в данную секунду он думал не о психологическом аспекте – а о физическом. Даже скорее уж – магическом. Потому что как сдетонирует их магия после близости – об этом можно было только догадываться. Если уж даже просто после поцелуя Бестиану пришлось попросить Лунтьера остановиться в горах над безлюдной долиной и устроить там своеобразную светомузыку из грома и молний, которые сами по себе лились из его ладоней в виде избытка магической энергии. Он уже и всех инсомнио своих под завязку магией накормил. Вон, Феся и сейчас продолжал валяться рядышком на спине, покачиваясь на панцире, шевеля многочисленными лапками в воздухе. Совершенно нетипичное поведение для дилмонов. Феся сейчас напоминал кота, нанюхавшегося валерьянки. Собственно, примерно такое же воздействия и оказывала магия Бестиана на его инсомнио.

В подобном блаженном состоянии сейчас находился весь бестиарий, который впервые на памяти Бестиана был таким тихим и спокойным. Нечисть, до отвала наевшаяся избытком магии своего Хозяина, присмирела и успокоилась так, будто наелась транквилизаторов под завязку. И это они реагируют всего-то на эйфорию своего хозяина от первого поцелуя – такого внезапного и сумасшедшего… А что будет, когда – не если, а именно когда – они зайдут дальше? И фарн с ней, с нечистью, а вот ему что делать с его искрящейся магией? И что делать, когда ее будет еще больше? Бестиан догадывался, почему его так лихорадит. Догадывался и не знал, во что это может перерасти.

А что будет с Ангелиной? Ее магия как на интимный контакт сдетонирует? А то, что она сдетонирует, Бестиан не сомневался. И что с этим всем делать, он пока что не знал. Но и отпускать Ангелину был не намерен.

Надо будет поговорить с отцом на эту тему… Бестиан собирался встретиться с ним на неделе. Дотерпит ли он до этой встречи или сорвется с Линой раньше, вот в чем вопрос.

А еще надо было поговорить с бабуленькой… И Лину к ней затащить на осмотр. Бабуленька у Бестиана была что надо, с ее-то сущностью и уровнем развития темной магии – наверняка скажет что-то дельное и подскажет, как действовать.

– Эй, Феся, – обратился Бестиан к своему дилмону. – Ты как думаешь, к кому мне в первую очередь бежать – к отцу или к бабуленьке? Кто из них мне гарантировано сразу голову оторвет, а кто пожалеет?

Феся пророкотал что-то, вяло подергивая лапками в воздухе и продолжая покачиваться на спинке-панцире.

– Понятно, ты сегодня не советчик, – хохотнул Бестиан. – Что, обожрался магией?

Феся вместо ответа издал звук, очень похожий на громкое икание.

Бестиан вздохнул и задумчиво почесал в затылке. Он не мог определиться, к кому из родственников идти в первую очередь за советом. Чисто теоретически, ему с одинаковой вероятностью могло достаться как от отца, так и от бабуленьки. Но от отца всё-таки больше, пожалуй. От бабуленьки есть шанс уйти живым.

Лунтьер попрощался и отправился в типографию наводить шороху, а Бестиан, оставшись один, задумчиво пробежался взглядом по содержимому папки с досье Ангелины Абрамовой. Рядом с прикрепленной скрепкой фотографией девушки располагалась анкета, в которой несколько строчек были подчеркнуты красной волнистой линией. Среди них значились такие, как «способна сопротивляться Зову», «не осознает себя», «происхождение неизвестно», «полный спектр магических способностей неизвестен», «частично проявлена».

Бестиан щелкнул ручкой, быстро дописал что-то в последнюю пустую графу и подчеркнул ее двумя красными линиями. Графа называлась «уровень опасности», и туда было вписано лишь одно слово – «рэмма».