Когда она расцветает

ГЛАВА 32

ВАЛЕНТИНА

Я просыпаюсь поздно и обнаруживаю, что Дамиано уже ушел. После того, как мы разобрали кровать и сменили простыни посреди ночи, мне потребовалось некоторое время, чтобы снова заснуть, и теперь я сонная.

Я моргаю, глядя на часы, висящие у него на стене. Там написано… половина первого дня.

У Джеммы занятия в десять утра, и, учитывая разницу во времени, я могу говорить с сестрой всего через несколько часов. Внезапно я резко проснулась. Что я ей скажу?

Я вскакиваю с кровати, одеваюсь и спешу вниз. Мартина на кухне, готовит, и когда она видит мой измученный вид, она вопросительно смотрит на меня. — Ты выглядишь так, будто опоздала на экзамен. В чем дело?

— Твой брат здесь?

Она качает головой. — Он ушел несколько часов назад. Я не знаю, куда он пошел.

Дамиано должен быть здесь, когда я поговорю с Джеммой. Мне нужно, чтобы он был здесь. Как быстро он превратился из человека, от которого я пыталась уйти, в человека, поддержки которого я жажду.

Мартина хмурится, глядя на мое встревоженное выражение лица. — Садись, Вэл. Я принесу тебе кофе.

Она тащит через остров тарелку с картофельными медальонами, увенчанными яйцами и ветчиной.

Я взбираюсь на один из табуретов — тот самый, на котором сидел Вито, когда они с Нело проходили мимо, — и беру вилку. Еда, как всегда, вкусная, и когда Мартина протягивает мне эспрессо, я выпиваю его залпом.

— Спасибо, — говорю я.

Она садится на стул напротив меня. — Что тебя беспокоит?

Я перемещаю картофель вокруг желтка. — Сегодня я поговорю со своей сестрой Джеммой.

Мартина потягивает свой эспрессо. — Разве это не хорошо? Я думала, ты сказала, что скучаешь по своим сестрам.

— Да, я просто… не знаю, что ей сказать. — Я встречаюсь с ясным карим взглядом Мартины. — Я чувствую себя виноватой за то, что оставила ее в Нью-Йорке.

— У тебя не было выбора, — говорит она. — У тебя не было времени забрать ее, когда мы убегали. Если бы мы остановились, нас могли поймать.

Я скрещиваю ноги на лодыжках. — Я знаю. Я никак не могла вытащить ее в то время, но, может быть, как только я доставила тебя в аэропорт, я могла вернуться за ней. — В тот момент, когда я говорю это, я понимаю, что это всего лишь детская фантазия. Я вздыхаю. — Честно говоря, я не уверена, что она вообще пошла бы со мной. Мне пришлось бы ей все объяснить. Ты, Лазаро и все, что привело к этому моменту.

Мой желудок скручивает. — Мой муж был плохим человеком, Мартина.

— Я знаю, — тихо говорит она, глядя на свою чашку. Она что-то вспоминает. Вещи, которые она не должна помнить ради меня.

— Настоящий вид, а не тот, который предупреждает тебя о том, какие они плохие, — говорю я, намекая на вчерашний разговор и мягко улыбаясь ей.

Она поднимает руку, чтобы скрыть смешок, и качает головой. — Не дразни меня. Я чувствую себя такой глупой из-за того, как я отреагировала. Наверное, я покраснела, как помидор.

Я смеюсь. — Не беспокойся об этом. Какова вероятность того, что ты увидишь его снова?

Ее выражение тускнеет. — Я полагаю, вряд ли.

Мы немного едим, прежде чем Мартина прочищает горло. — Ну, мне кажется, ты не могла сделать что-то по-другому в отношении Джеммы. Ты сделала все, что могла в тот момент. Я уверена, она поймет.

— Может быть. Я просто не знаю, как перестать чувствовать себя виноватой.

— Она счастлива в Нью-Йорке?

Правда в том, что я не знаю. Я не знаю, чего хочет моя сестра, и она, вероятно, тоже не знает, потому что, как и я, она была папиной марионеткой столько, сколько мы живы, и столько же раз ей внушали ложь о нашей семье. много лет. Я не могу позволить папе выдать ее замуж за какого-то монстра вроде Ласаро.

— Думаю, я скоро узнаю, — бормочу я и заканчиваю свой завтрак.

Мы бездельничаем в гостиной и ставим фильм, но я почти не обращаю внимания. Когда Дамиано входит в дверь, я вскакиваю на ноги. — Что-нибудь от Раса?

Его глаза смягчаются, когда он видит Мартину и меня.

— Он написал мне, что ему удалось попасть в студию, и он ждет ее прибытия, — говорит он. — Пойдем в мой кабинет, чтобы быть готовыми к его звонку.

Это действительно происходит. Если Рас проник внутрь, у него не должно быть причин не найти Джемму.

Оставляем Мартину на диване и закрываем за собой дверь в его кабинет. Он кладет свой мобильный телефон лицевой стороной вверх, чтобы мы могли видеть идентификатор вызывающего абонента, когда кто-то звонит и прижимает меня к груди. Я погружаюсь в него. Удивительно, как легко принять его утешение, как естественно поддаться его прикосновениям. Могу ли я действительно уйти от этого, когда придет время?

Он подталкивает мой подбородок указательным пальцем и целует меня. Когда он отстраняется, его глаза сужаются. — Ты напряжена.

— Прошло много времени с тех пор, как я с ней разговаривала.

Он скользит рукой вниз по моей руке. — Она все еще твоя сестра.

Когда телефон начинает звонить, мы оба смотрим на него. Дамиано дает ему один звонок, а затем включает громкую связь.

— Рас?

Почему он не отвечает? Его поймали? Это кто-то из охранников Джеммы звонит нам?

— Да.

Я втягиваю воздух. Боже мой, это была самая длинная секунда в моей жизни.

— Рас! Джемма с тобой?

На другом конце провода смех сухой, как Сахара. — Она здесь, все в порядке. Валентина, что за черт возьми, с твоей сестрой что-то не так?

Мы с Дамиано переглядываемся. — Что ты имеешь в виду? Что ха…

— Дай мне трубку, маньяк!

Это голос Джеммы. Моя грудь вздымается от облегчения. — Дай мне поговорить с ней.

Рас ругается. — Она раскрутила несколько шурупов. Она укусила меня.

— Ты нащупал меня.

— Я, блядь, не лапал тебя, мелкий псих. Вот, поговори со своей сестрой, чтобы я мог убраться от тебя к чертям собачьим.

— Это ты запер нас в этом пыльном чулане.

Раздается шорох.

— Джемма, — кричу я.

— Вэл, это действительно ты?

Не могу поверить, что разговариваю со своей сестрой. Комок застревает у меня в горле, но я выдавливаю из него слова. — Да. Джемма, это я.

Она издает сдавленный звук. — О, Вэл, ты жива. Мы так волновались. Я не спала целую ночь с тех пор, как ты ушла, и Клео тоже. Ты в порядке? Где ты?

— Я в порядке. Сколько у тебя есть времени до начала урока?

— Забудь о классе. Я могу пропустить это.

Дамиано кладет руку мне на поясницу и шепчет: — Нет, она не может.

— Ты не можешь пропустить урок, — говорю я. — Никто не должен знать, что мы разговаривали.

— У тебя есть пять минут — говорит Рас, его голос звучит слегка приглушенно.

— Как дела?

Мне нужно знать, что с ней все в порядке, прежде чем я смогу говорить о чем-то еще.

— Несчастная с тех пор, как ты ушла. Мама стала еще строже, и Клео постоянно с ней воюет. Нам разрешается выходить из дома только по заранее оговоренным прогулкам, и ничего, что могло бы привести нас к большому количеству людей. Где ты?

— Я в безопасном месте, — говорю я ей. — А как же «Мессеро»? Они все еще говорят о том, чтобы выдать тебя за них замуж?

— Я помолвлена.

Мой желудок опускается. — Нет.

— К Рафаэлю. Контракт уже подписан, но дата еще не установлена.

Отчаяние ощущается как холодная струйка по моей спине. — Как он?

— Я действительно не знаю. Мы встретились однажды на том ужине, о котором я тебе рассказывала. Он был холоден и не заинтересован. Я не думала, что он хотел меня, но после того, как ты сбежала, папа как-то это устроил.

Я подношу ладонь ко лбу. — Мне очень жаль, Джем.

— Я в порядке. Мама всегда говорила, что это произойдет. Конечно, Клео уже заявила, что, если ей не понравится ее будущий муж, она застрелит его, как ты.

Я весело вздыхаю. — Она бы хотела, не так ли?

— Я сказала ей, что ей лучше прицелиться.

По моим рукам бегут мурашки. — Что ты имеешь в виду?

— Лазаро выжил. Ты знаешь, что это правильно?

Внезапно я чувствую легкое головокружение. Я качаюсь на мгновение, прежде чем две руки поддерживают меня за талию.

— Садись, — говорит Дамиано, подводя меня к стулу.

— Я не знала, — шепчу я в трубку.

— Зачем ты это сделала, Вэл?

Нет времени на долгие объяснения. Я закрыла глаза.

— Папа приказал Лазаро схватить и причинить вред невинной девушке, поэтому я помогла ей сбежать. Мы с ней побежали вместе. Сейчас я в безопасности, но я не могу сказать тебе, где я.

— Я не понимаю, — говорит Джемма. — Папа не стал бы просить Лазаро причинить вред какой-нибудь случайной девушке. Это не имеет смысла.

— Он хотел, и он сделал. Клянусь своей жизнью, что он заказал это. Я не могла позволить Лазаро сделать это.

На другом конце долгое молчание. — Ты уверена? Тебя кто-то заставляет это говорить?

Я слышу скептицизм в ее голосе. Она верна нашему отцу и настороже, но мне нужно, чтобы она мне поверила.

— Лазаро оскорблял меня, — выдавливаю я. — Он заставлял меня делать ужасные, ужасные вещи. Он злой, и папа знает, но он все равно выдал меня за него замуж. У нас есть поговорка о том, что папа всегда ставит во главу угла нашу безопасность? Это ложь. Единственное, что папа ставит во главу угла, — это сила.

Рука Дамиано впивается в мою рубашку.

— Три минуты, Вэл, — шепчет он.

— Почему ты ничего не сказала? — спрашивает Джемма. Ее голос дрожит, и я думаю, что она плачет.

— Я не могла. Послушай меня, однажды я тебе все расскажу, но сейчас у нас нет времени. Мне нужна твоя помощь.

Давай, Джем. Пожалуйста, дай мне спасательный круг.

— Хорошо. Что тебе нужно?

Нет времени чувствовать облегчение. — В тот день на девичнике Белинды ты сказала мне, что с папой что-то происходит. Он усилил все меры безопасности. Что-нибудь еще произошло с тех пор? Ты знаешь, о чем он беспокоился?

Она делает глубокий вдох. — Когда мы узнали от Лазаро, что тебя нет, папа потерял сознание. Он сказал, что ты совершила ужасную ошибку, за которую расплачивается вся семья. Он назвал Лазаро любителем за то, что он не смог выполнить поставленную перед ним простую задачу. Папа сказал, что не сможет закрыть крупную сделку, над которой работал, а значит, перемирие подходит к концу. Мама закричала ему, чтобы он следил за своим языком передо мной и Клео, и он ушел. С той ночи он почти ни с кем из нас не разговаривал. Весь день он проводит в своем кабинете. Я даже не думаю, что он оставляет его спать.

— Какая сделка?

— Я не знаю, но это как-то связано с тем, что Лазаро должен был сделать для него.

— Сделка с Сэлом, — бормочет Дамиано. — Мы уже знали, что они над чем-то работают.

— Кто это? — спрашивает Джемма.

— Нет времени объяснять, — говорю я. — Ты сказала, что есть перемирие? С кем?

— С одним из других кланов — Риччи — но перемирия больше нет. Через неделю после твоего отъезда они убили Тито.

Боль пронзает мой живот. — Боже мой, бедный Тито…

— Они за что-то мстят, но мама не сообщает нам подробностей. Тем не менее, она не может скрыть смерть нашего кузена. Мы знаем, что происходит что-то опасное. Я думаю, именно поэтому моя помолвка была такой поспешной. Папе нужны союзники.

— Одна минута, — говорит Дамиано.

— Джем, у тебя есть способ узнать больше? — Я спрашиваю.

Я могу представить, как она прикусывает нижнюю губу, обдумывая мой вопрос. — У папы теперь постоянно дежурит охранник возле его кабинета, так что я не могу подслушать. Но, может быть, я смогу что-нибудь сделать, чтобы завтра охранник покинул свой пост. Это долгий путь, но я могу получить что-то.

— Это хорошо. Возьми горелку, хорошо спрячь ее и позвони по номеру, если что-нибудь найдешь. Никто не должен знать, что мы разговаривали, хорошо?

— Я никому не скажу.

— Время почти вышло, — говорит Рас.

Слезы снова наворачиваются на глаза. — Я тебя люблю. Я скучаю по тебе больше, чем ты можешь себе представить.

— Я тоже тебя люблю. Когда я позвоню тебе в следующий раз, мы поговорим дольше, хорошо?

— Хорошо. Пожалуйста, будь осторожна.

Дамиано вешает трубку.

Я кладу ладони на его стол и наклоняюсь вперед. Мое сердце бьется, как стая диких лошадей. Я думала, что разговор с сестрой заставит меня чувствовать себя лучше, но я отчаянно ошибалась. Такое ощущение, что моя грудь вот-вот расколется.

Лазаро все еще жив.

Мой муж — мой мучитель — где-то сейчас, замышляет, как найти меня. Страх окутывает меня и выдавливает весь воздух из моих легких.

Дамиано кладет ладонь мне на плечо. — Вэл, дыши.

— Он не остановится, пока не вернет меня, — говорю я.

Дамиано становится на колени рядом со мной и кладет руки мне на бедра. Его глаза сверкают острой убежденностью. — Я обещаю тебе своей жизнью, что он никогда больше не прикоснется к тебе.

Я заставляю себя поверить ему. Возможно, имея в своем распоряжении весь арсенал Казалезе, я буду в безопасности.

Но сначала он должен получить этот арсенал.

— У нас все еще недостаточно информации, — говорю я, проводя руками по лицу.

— Нет, ты хорошо справилась. Мы знаем, что ваш отец воюет с другим нью-йоркским кланом. Это значит, что он уязвим. Мы можем с этим работать.

Я полагаю, он прав. — Чего папа мог хотеть настолько сильно, чтобы согласиться убить Мартину?

Выражение лица Дамиано становится напряженным. — В нашем бизнесе все обычно сводится к деньгам или власти.

Даже зная то, что я знаю сейчас, мне трудно принять эту истину. — Сколько денег хватит, чтобы убить невинную девушку?

Дамиано поджимает губы. — Вероятно, меньше, чем ты думаешь.