Когда поёт Флейта Любви (СИ)

Глава 10

Анита уже даже не плакала.

Мысли о Четане измучили ее до такой степени, что ей уже не хотелось жить. Ей каждую ночь снилось, как он убивает ее родителей. Это сводило ее с ума. Если бы рядом с нею был ее отец, он объяснил бы ей, что через свое непрощение она дала место демонам, и они начали мучить ее кошмарами и жгучей ненавистью, все больше завладевающей ее душой. Но Анита не понимала, что же она делает не так.

В дверь постучали.

— Кто там? — крикнула она дрогнувшим голосом.

— Мисс Хоффман, — послышался голос служанки, — мистер Михаэль ожидает вас в саду.

— Передай, что я скоро спущусь, — ответила Анита и замерла на несколько мгновений. В последнюю неделю она каждый вечер проводила с Михаэлем в саду. Он постоянно ей что-то рассказывал и был для нее вполне комфортным собеседником, потому что позволял ей просто молчать и слушать. Его болтовня неплохо отвлекала ее от сердечной боли, поэтому теперь Анита шла в сад даже с некоторым желанием.

Они сидели в беседке, как и все предыдущие дни. На сей раз, помимо рассказов о своем детстве и юношестве, Михаэль мельком затронул тему индейского произвола. Анита встрепенулась. Михаэль, ничего не заметив, упомянул, что его дядя Джон собирается двух плененных краснокожих через пару недель обменять на командиров армии белых, которых схватили команчи.

— И представляете, — ухмыльнулся Михаэль, — дядя Джон притащил этих дикарей прямо сюда и держит их под замком в нашем гостевом доме!

Анита резко подскочила. Михаэль удивленно посмотрел на нее. И тут до него дошло, что он сболтнул лишнего.

— Ой, мисс! Простите! Я не должен был упоминать о краснокожих! Я совсем забыл, что у вас есть тяжелые и болезненные воспоминания о пленении ими, — Михаэль тоже подскочил на ноги, тревожно всматриваясь в ее лицо. — Я очень сожалею! Это все мой длинный язык…

— Из какого племени эти индейцы? — трепеща, спросила Анита.

— Команчи, это, безусловно, команчи…

Анита немного расслабилась. Михаэль истолковал ее волнение страхом за свою безопасность и поспешил ее успокоить:

— Мисс Хоффман! Вы можете быть абсолютно спокойны: пленников держат под замком и тщательно охраняют! Меньше, чем через две недели их отправят отсюда навсегда.

Анита отмахнулась, остановив поток извинений.

— Мистер Бернс, я пойду к себе. Не обижайтесь, пожалуйста!

И развернувшись, поспешно ушла из сада. Михаэль раздраженно побил себя по лбу. Вот глупец! Твой язык — твой враг!

Он тоже вернулся в дом, решив больше никогда в жизни не заговаривать с Анитой об индейцах…

***

София уверенно толкнула дверь рукой и тихонько вошла в комнату с очередной порцией еды в руках. Вчера ночью ей удалось наладить контакт с молодым индейцем, и она едва смогла дождаться следующей ночи, чтобы снова его увидеть. Ее глаза давно привыкли к полутьме, поэтому она с легкостью разглядела его силуэт. Он сидел на полу, но при ее появлении вскочил на ноги. Его сердце взволнованно стучало: он ждал ее весь день и боялся, что она не придет. Но она пришла!

София, в отличие от Хоты, чувствовала себя очень расслабленно. Она не умела общаться с людьми, но взаимодействовать с животными могла отменно, поэтому она спокойно поставила еду на стол, а потом с улыбкой медленно подошла к индейцу, который все это время не двигался с места. «Он отвык от меня за сутки, — подумала она, руководствуясь опытом с животными, — нужно ему снова напомнить, что я его друг…»

Она остановилась меньше, чем в полуметре от него, и, шире улыбнувшись, ласково заговорила:

— Ты помнишь меня? Я твой друг! Я весь день думала о тебе…

Она снова протянула руку и начала гладить его по волосам. Хота вздрогнул от ее прикосновения. Она была такой откровенной! Его лицо стало пунцовым от смущения, но полумрак это полностью скрыл.

София же испытывала только одно удовольствие от прикосновений к нему. Она не чувствовала ни смущения, ни стыда, но вовсе не потому, что была бесстыдной, а из-за своего совершенно неверного представления о том, с кем имеет дело.

Если бы она поняла, что индеец перед нею — обычный юноша, полноценный думающий человек — она была бы шокирована. А если бы она узнала, что при все этом он понимает каждое ее слово, то сгорела бы со стыда на месте. Открытое восхищение, ласковый голос, нежные прикосновения и поглаживания — все это подходило для любимых питомцев, но не для человека. Но София находилась в блаженном неведении и даже не представляла, какому смущению подвергает молодого человека перед собой.

Наконец, она убрала ладонь от его волос, но тут же схватила его за руку и медленно повела к столу, чтобы вновь накормить. Хота послушно шел за ней. Эта девушка полностью поработила его волю. Он не мог противиться ей.

Она усадила его на стул и села рядом, пододвинув ему тарелку с мясом. Он начал есть, а она наслаждалась, смотря на него. Он периодически поглядывал на нее, всякий раз волнуясь, когда видел ее счастливую улыбку. Почему она так относится к нему? Неужели ей ни капельки не стыдно?

Когда Хота закончил есть, от вытер руки об свою набедренную повязку, София удивилась этому нечистоплотному поступку, но потом успокоилась: дикий — он и есть дикий! Как жаль, что она не может с ним поговорить! Впрочем, он все-таки не лошадь. Возможно, он имеет даже собственное имя!

София положила руку себе на грудь и с расстановкой сказала:

— Со-фи-я!

После этого она протянула руку к индейцу и, прикоснувшись подобным же образом к его груди, кивнула головой, приглашая назвать и его имя. Конечно, юноша не нуждался во всех этих жестах. Он начал догадываться, что девушка не осознает его способности говорить на ее языке.

— Хо-та, — также с расстановкой произнес он, и впервые на его лице заиграла легкая полуулыбка. Если бы не полумрак, София увидела бы на его щеках озорные милые ямочки. Девушка пришла в восторг от его голоса и его имени. Он понял ее! И он… улыбнулся ей! Ее прекрасный дикий волк принял ее! Ей удалось завоевать его доверие!

Когда такое случалось в ее взаимоотношениях с питомцами, с того времени привязанность животных к своей хозяйке больше никогда не ставилась под сомнение. Лисички, котики и лошади всегда отвечали ей лаской и бежали радостно навстречу с ней. А она всегда брала их на руки или ласкала и обнимала, потому что они становились ее дорогими друзьями.

Теперь это прекрасное дитя дикой природы — Хота — будет ее дорогим другом! София так сильно обрадовалась, что не удержалась и, встав со стула, радостно бросилась ему в объятия, в очередной раз приведя его в полное замешательство.

Хота почувствовал ее аромат, и у него закружилась голова. Он забыл о том, что он пленник и вокруг одни враги. Впервые в жизни он обнимался с девушкой, и невероятно волнительные новые чувства захлестнули его с головой. Когда она разжала объятия и посмотрела на него радостным взглядом, он просто притянул ее к себе и впился губами в ее губы.

Они были очень мягкими — эти губы. И сладкими. Хота перехватил ее затылок рукой, а София шокировано замерла. По телу побежали табуны мурашек, голова закружилась, а сердце заколотилось, как сумасшедшее.

Хота попытался углубить поцелуй, но София наконец очнулась и с силой его оттолкнула.

Но оттолкнуть крепкого парня было не так уж просто. Он был похож на скалу. Однако, когда Хота почувствовал ее сопротивление, то вынырнул из своих головокружительных эмоций, захвативших его подобно буре, и позволил девушке отшатнуться от себя.

София отступила назад на полметра, натолкнулась на собственный стул и, не удержав равновесие, плюхнулась на него без сил. Вот теперь в ней проснулось все: и шок, и стыд, и дикое смущение.

Как это могло произойти? Хота отреагировал совсем не так, как она ожидала! Она впервые взглянула на него, как на человека. Он больше человек, чем зверь? Он знает, что такое поцелуй? Неосознанно София притронулась к своим губам. Она никак не могла прийти в себя. С ее лица слетела улыбка, а с разума — беспечная пелена.

Она другим взглядом посмотрела на Хоту, который замер в напряженном ожидании.

Лунный свет ярко освещал его сосредоточенное лицо. Оно было по-прежнему прекрасно и необычно, но София вдруг представила, что он просто юноша, такой же, как Михаэль, например. И после этого она прокрутила в памяти все то, что она ему говорила, как смотрела на него и как обняла его, в конце концов, и ее начал охватывать ужас.

— Ты… ты… скажи, ты понимаешь меня? — дрожащим голосом пробормотала София.

Хота понял, что девушка осознала сейчас много нового для себя. Он коротко кивнул, давая понять, что все прекрасно понимает.

София задрожала. Ей стало так стыдно и так неловко, что захотелось провалиться сквозь землю. Она резко вскочила на ноги и ринулась к потайной двери. Через мгновение она исчезла за ней, но, находясь в сильном шоке, не заперла ее и умчалась через гостевой дом на улицу, желая поскорее найти убежище в своей комнате от жуткого стыда.

Хота еще какое-то время сидел на стуле неподвижно. Он не знал, правильно ли он поступил и жалеть ли ему об этом поцелуе. Девушка вела себя странно с самого начала, и даже до сих пор он не понимал, что же ею двигало. Но сейчас ее неверные представления были, однозначно, разрушены, поэтому отношение к нему с ее стороны уже не будет прежним. Значит, она больше не будет помогать им. Значит, нужно как можно скорее бежать отсюда своими силами.

И тут Хота понял, что она не заперла потайную дверь. Он бросился к ней и сразу же оказался в небольшом коридоре. Чуть дальше он обнаружил еще одну подобную дверь и догадался, что она ведет в комнату, где держат Четана.

Хота открыл засов и осторожно заглянул в комнату. Четан дремал на полу. При появлении Хоты он мгновенно вскочил на ноги, но юноша дал ему знак сохранять тишину. Подойдя к нему ближе, он шепотом объявил свой план побега, и Четан согласился на его осуществление.

Они бесшумно выбрались из комнаты. Проходя по темным незнакомым коридорам, они были напряжены до предела. Их шаги были совершенно бесшумными, как у диких кошек, а тела были готовы среагировать на любую неожиданность. Но в доме, очевидно, никого не было. Очередной коридор вывел их в огромное высокое помещение, посреди которого стояло большое деревянное сооружение непонятного назначения. «Фортепиано» — в голове Хоты вдруг возникло странное слово. Он не понял его значения и просто отмахнулся от него. Индейцы замерли, тщательно осматривая комнату. Она была пуста. Четан позволил себе скользнуть взглядом по огромным окнам и по резной мебели. Он искренне удивился способностям бледнолицых строить такие масштабные и сложные дома. Но это занимало его мысли ровно несколько секунд. Увидев на противоположной стороне большую дверь, он дал знак Хоте, и они направились к ней.

Дверь привела их в сад. Четан легко сориентировался на местности. Его способность запоминать любое место, в котором он когда-либо был, была потрясающей. Так как их вели по этому саду уже дважды, он с легкостью определил, в каком направлении находится выход из этого двора.

Индейцы начали осторожно передвигаться вперед, стараясь не выходить из тени деревьев…

***

…Анита тоскливо смотрела на луну, которая сегодня светила особенно ярко. Какое бесчисленное количество раз она гуляла при лунном свете, когда ей приходилось прятаться от Ральфа… Впрочем, об это она не хотела вспоминать. Девушка тряхнула головой и снова посмотрела на луну. Но перед глазами нарисовалась другая картина: она играет на индейской флейте при лунном свете, подражая потрясающей мелодии таинственного молодого апача… Нет! Нет! Только не он! Анита мучительно закрыла глаза и снова усердно замотала головой.

Я не хочу вспоминать о нем больше всего на свете! Только не Четан! Он причиняет столько боли!

Анита открыла глаза. Легкий ветерок из открытого окна ласково потеребил ее волосы. Ее комната находилась на втором этаже, и сад перед нею был, как на ладони. Вдруг ее взгляд уловил странные движения теней, мелькающие под некоторыми деревьями. Легкая дрожь страха пробежала по ее телу. Анита нырнула вглубь комнаты, но продолжила наблюдать за садом.

Тени двигались едва заметно, с перерывами, и девушка уж было решила, что это какие-то домашние животные, но вдруг в какое-то мгновение два силуэта вынырнули из-за дерева, и свет луны ярко осветил их. Индейцы! Тихо и искусно крадущиеся воины с длинными развевающимися волосами!

Жуткий страх сковал Аниту по рукам и ногам, и мысли ужаса полезли в голову, опережая друг друга: нападение индейцев? Засада? Пленники сбежали? К ним пришла подмога, и они собираются жестоко расправиться с обитателями поместья?

Перед глазами начали бесконтрольно всплывать жуткие сцены из ее кошмаров: краснокожие жестоко убивают всех без разбору, не щадя даже женщин и детей. И среди них — Четан! Анита схватилась за горло, чувствуя, что ей не хватает дыхания, но тут же ей пришла другая мысль: нужно сообщить об увиденном, чтобы защититься в случае нападения!

Анита стремительно выскочила из комнаты и первым делом поспешила в комнату Михаэля: она уже привыкла общаться с ним, и он был первым, кто пришел ей в голову.

Уже через пять минут все мужчины поместья были подняты по тревоге, а доблестные подчиненные дяди Джона толпою высыпали в сад, чтобы выяснить, кто именно проник в него.

Уже светало. Это не было на руку беглецам, но им удалось достигнуть выхода, и до ворот осталось всего несколько метров. Четан отметил, что каменный забор в этом месте был не столь высок, а к тому же, по нему очень кстати вился старый плющ, который и мог бы стать для беглецов природной лестницей. Но вдруг послышались крики и топот ног.

— Наш побег обнаружен! — шепнул Хота взволнованно.

Четан дал знак бежать к забору и взбираться по плющу. Индейцы молниеносно побежали вперед, но вдруг раздался выстрел, и Хота резко упал. Четан испуганно обернулся. Хота лежал на земле и держался за бок. Под рукой у него начало появляться темное кровавое пятно.

Четан подскочил к юноше и помог ему встать. Снова раздался выстрел, но тут же послышался крик:

— Не стреляйте! Вы можете ранить кого-то из поместья!

Пленники подбежали к забору, но группа мужчин уже заметила их и бежала в этом направлении.

— Хота, — взволнованно прошептал Четан, — скорее взбирайся наверх и беги! Я остановлю их!

— Нет, брат! Я не трус! Я не оставлю тебя! — юноша говорил решительно, но зеленые глаза его смотрели на Четана умоляюще.

— Хота, это приказ! — серьезно произнес Четан и подтолкнул друга к забору.

Хота очень огорчился, но не посмел противоречить. Он начал взбираться наверх, но ранение давало о себе знать и заставляло его руки и ноги дрожать. Когда он преодолел уже половину пути наверх, его ноги соскользнули, и он упал обратно на землю, скатившись под тень больших остриженных кустов.

— Наверное, это конец… — удрученно подумал он. — Значит, я умру в бою!

Приняв отчаянное решение, он попытался встать на ноги, но вдруг чья-то рука схватила его за запястье. Резко обернувшись, он увидел… свою странную милую благодетельницу, которая бесцеремонно прыгала ему в объятия еще пару часов назад.

Она приложила палец к губам и дернула его за рукав, давая знак следовать за ней. Хота замер в нерешительности. Он уже готов был умереть рядом с Четаном, но тот приказал уходить. Что же делать?

Хота приподнялся и выглянул из-за кустов. Четан вступил в рукопашный бой и с поразительной силой отбрасывал многочисленных противников по разные стороны, четкими ударами повергая их в бессознательное состояние. Четан не даром слыл самым сильным воином всего племени. Хота захотел броситься к нему и тоже проявить свою силу и отвагу настоящего воина апачей, но у него резко закружилась голова. Его кожаная куртка уже сильно пропиталась кровью, и дрожь в теле все больше возрастала.

София снова настойчиво дернула его за рукав. Хота немного затуманенным взглядом посмотрел на нее. Может ли он довериться ей? На белом, как луна, лице девушки отражалось искреннее беспокойство и трепет, и он почувствовал, что она действительно на его стороне.

С трудом привстав и чувствуя, что силы все больше оставляют его, Хота почти ползком поспешил за Софией. Очень быстро они поравнялись с небольшой деревянной дверью, спрятанной за листвой плюща. Девушка толкнула дверь и вывела индейца на небольшую безлюдную улочку. Солнце уже взошло, но люди еще не спешили покидать свои дома.

Беглецы миновали несколько домов. Софии пришлось поддерживать Хоту за руку, потому что он все больше слабел. Наконец, завернув за угол, они уперлись в крытую повозку, в которую поспешили взобраться. Девушка уложила индейца на дно повозки, а сама села за управление лошадью.

Хота почувствовал, что они двинулись с места. На него начало наползать состояние дремоты, но он старался ему не поддаваться. Как там Четан? Сможет ли он выжить? Отчаяние и чувство вины начали нахлынывать на юношу. Его губы беззвучно зашептали:

— Иисус, Бог Четана, пожалуйста, спаси его! Прошу тебя! Я знаю, что Ты Великий и что Ты Любящий! Четан тоже всегда очень любил Тебя, поэтому… услышь меня сейчас, умоляю от всего сердца!..

***

Четан догадывался, что ему не спастись. Противников было слишком много, а силы его истощались. Он мысленно умолял Господа спасти Хоту, а сам готовился к переходу в вечность.

Четан до последнего был верен своему обещанию никого не убивать. За годы он научился мастерски отправлять противников в бессознательное состояние буквально одним ударом, поэтому количество поверженных им бледнолицых все больше росло за его спиной.

Привлеченное битвой, в саду собралось все поместье, хотя Джордж Бернс тщетно пытался убедить женщин покинуть сад ради безопасности, но никто не спешил уходить.

Несколько человек держали Четана на прицеле, но Джордж Бернс строго настрого запретил применять огнестрельное оружие, чтобы не навредить своим, а Джон Бернс, доблестный руководитель вооруженных людей, объявил нападавшим, что краснокожий нужен ему живым.

Четан все больше ослабевал. Он смог победить более пятнадцати человек, но с ним отчаянно боролись еще трое.

— Это самый сильный индеец, которого я когда-либо видел, — изумленно проговорил Джордж Бернс. Остальные жители поместья были удивлены не меньше, а женщины испуганно жались друг ко другу, молясь, чтобы индеец был скорее побежден.

Четан сильно устал. Осталось двое нападавших, а также небольшая группа солдат, вооруженных ружьями. Если его сейчас повергнут на землю, он будет мгновенно убит. Оставался только один выход: взятие заложника!

Четан смог увернуться от удара одного из нападающих, а потом выбил из его рук нож. Сделав несколько ловких поворотов, он сумел схватить противника и приставил нож к его горлу.

Жители поместья заволновались и пришли в трепет. Все боялись стать свидетелями кровавой расправы над солдатом. Четан вместе с заложником начал медленно пятиться назад. Шансов на выживание практически не было, но он хотел использовать эту возможность до самого конца.

— Командир, — обратился один из солдат к Джону Бернсу, который хмуро наблюдал за происходящим, — разрешите стрелять в краснокожего, ведь он может перерезать горло Смиту!

— Ни в коем случае, — буркнул Джон, — одного команча мы уже потеряли, а если потеряем и этого, наше задание будет провалено! Нам нельзя разочаровывать начальство! Отправь людей, чтобы устроить ему засаду вдоль стены и у ворот…

— Есть, сэр! — отчеканил солдат и поспешил исполнить приказ.

…Анита все это время находилась в холле дома, и сердце ее безумно стучало. И хотя все жители поместья, включая слуг, давно выскочили в сад, чтобы посмотреть на задержание сбежавших дикарей, Анита не могла себя заставить выйти. Ее сковал сильный страх перед индейцами и держал ее сердце в железных тисках.

Михаэль, как верный пес, крутился рядом, хотя ему не терпелось пойти и взглянуть на происходящее. Но он не смел оставить Аниту одну.

В этот момент в холл вбежала служанка Роза и взволнованно воскликнула:

— Этот краснокожий — настоящий монстр! Он победил в схватке почти всех солдат, а сейчас взял заложника и пытается улизнуть! Один против толпы мужчин — и побеждает! Не даром говорят, что индейцы — это просто демоны во плоти!

Почему-то эти выкрики помогли Аните сбросить с себя оцепенение, и она, резко развернувшись к двери, почти бегом бросилась в сад. Михаэль тут же поспешил за ней.

Анита остановилась позади густой толпы, а потом начала бесцеремонно расчищать себе путь вперед. Почему-то ею завладело странное и сильное желание взглянуть на невероятно сильного команча…

Немного невежливо поработав локтями, девушка, наконец, вышла вперед и устремила взгляд туда, где был эпицентр опасных событий сегодняшнего утра. Она тут же увидела множество солдат, неподвижно лежащих прямо на земле. «Неужели они все мертвы?» — с ужасом подумала она, и острый холодок страха пробежал по ее спине. Чуть в стороне она увидела пятящегося индейца, прячущегося за испуганным солдатом, к горлу которого был приставлен нож.

Люди вокруг перешептывались: кто-то изумлялся недюжинной силе дикаря, кто-то жалел солдата, но все единомышленно желали, чтобы краснокожий был как можно скорее побежден.

Аните стало не по себе. Ее нестабильное эмоциональное состояние постоянно сказывалось и приводило к паническим атакам или волнам неконтролируемой душевной боли. Вот и сейчас ей стало так неприятно и так больно, что ей захотелось убежать и не видеть ничего, но вдруг… индеец немного повернул голову под другим углом, и сердце Аниты буквально остановилось. Она не спутала бы его ни с кем: однозначно это был Четан! Тот самый невероятно сильный команч оказался ни кем иным, как Четаном!

Анита замерла и лишилась дара речи. Четан здесь?!! Откуда? Почему?

Но глядя на множество неподвижно лежащих солдат, которые казались Аните мертвыми, а также видя ужас на лице заложника, которого Четан потихоньку тащил за собой в направлении ворот, Анита почувствовала, что изнутри нее начинает подниматься мощная обида, бунт и невероятной силы гнев.

«Я доверяла тебе, а ты оказался убийцей моей семьи! — гневный голос взорвался внутри нее. — Я полюбила тебя, а ты оказался не достоин моей любви. И сейчас ты снова творишь свои злые дела даже здесь: убиваешь, угрожаешь, ненавидишь!..».

Обида и боль, накопившиеся в ее душе за эти два года, мощным потоком прорвались и буквально лишили Аниту здравого смысла. Она, забыв об окружающих людях и об опасности ситуации, просто сорвалась с места на глазах у изумленных жителей поместья.

Михаэль ужаснулся.

— Мисс Хоффман! Анита! Остановитесь! Там опасно! — выкрикнул он ей вдогонку, но она ничего не слышала.

— Что она вытворяет?!! — грозно крикнул Джон Бернс, а солдаты недоуменно переглянулись друг с другом, не зная, как правильно среагировать на выходку глупой девчонки.

Но пока окружающие пытались осознать, что же происходит, Анита очень быстро преодолела расстояние к Четану и остановилась в нескольких метрах от него. Заложник смотрел на нее широко раскрытыми глазами, беспомощно замерев под угрозой острого лезвия у своей шеи.

Четан не сразу узнал ее. Сперва он тоже был очень удивлен, что бледнолицая женщина бросилась прямо к ним, но, когда она остановилась и он смог рассмотреть ее пылающее гневом лицо, все внутри него просто оборвалось. На него смотрела его драгоценная и прекрасная Табо… Однако, в некогда сострадательных ее глазах горела испепеляющая ненависть!

Казалось, что остановилось время. Четан буквально перестал дышать. Он забыл о своем положении и даже о заложнике. Он видел только ее глаза: пылающие, гневные и ненавидящие! Ненавидящие ЕГО!!! Осознание этого причинило ему столько боли, что у него не осталось сил дальше жить.

— Четан! — резко выкрикнула Анита, тяжело дыша от бега и от гнева. — Прекрати!!!

Последнее слово она выкрикнула с такой силой, что ее голос перешел на отчаянный визг.

Люди, наблюдающие за этой невероятно странной сценой, вздрогнули от ее крика и изумленно зашептали.

— Что происходит? Она знает этого индейца?

— Вот, глупая женщина! Он ведь убьет ее сейчас!!!

— Анита! Беги скорее назад! — громко крикнул Михаэль, сам, однако, не решаясь броситься вслед за странной девушкой.

Четан тоже вздрогнул от ее крика, и сердце его пронзила острая мучительная стрела скорби. Он понял, что обида и гнев Табо не только не исчезли, но и увеличились во много раз. Он так давно считал себя недостойным и виновным, что даже не задумался о том, почему ненависть Аниты со временем только увеличилась. Он просто принял однажды, что виновен перед ней, и все! Он не искал себе оправдания и не пытался заслужить прощение. Он просто хотел смерти…

Руки Четана разжались, и неожиданно освобожденный заложник резко рванул вперед, спасаясь бегством от своего мощного противника. Солдаты тут же вскинули ружья, но Джон Бернс крикнул:

— Не стрелять!

Солдаты повиновались и опустили оружие.

Четан остался стоять перед Анитой, не имея сил оторвать своего взгляда от ее испепеляющих глаз. Нож выпал из его рук, и он обреченно опустил голову.

Неожиданно для всех его ноги подкосились. Он упал на колени перед Анитой, как поверженный раб, и надрывно крикнул:

— Прости меня!!!

Анита вздрогнула от неожиданности. Она впервые услышала, как Четан заговорил по-английски. До сего момента она была уверена, что он этот язык не понимает. Четан замер в таком положении и глубоко понурил голову, больше не смея смотреть на полное ненависти лицо своей возлюбленной. Это был его конец!

— Иисус, — прошептал он в своем сердце, — прими дух мой! Прости мне мои грехи! Я плохой человек, я обидел ту, которая спасла мне жизнь, и я достоин кары. Будь с нею, когда я умру, прошу тебя!!!

Анита замерла, безумными глазами глядя на Четана и пытаясь осознать то, что он сделал. Он стоял перед нею на коленях и просил его простить. Она не ожидала этого от него, поэтому была сбита с толку, и здравый смысл стал возвращаться к ней сквозь дымку бездумного гнева.

Откуда-то из самой глубины ее души донесся тихий и давно уже подавленный голос:

— Анита, посмотри на него! Это же Четан — тот самый особенный и прекрасный человек, музыка которого дала тебе силы жить. Он стал перед тобою на колени и просит его простить. Он сокрушен, посмотри на него! Его пора простить!

И хотя в голове девушки мощным потоком вертелись привычные мысли о том, что он убийца ее семьи и что он попросту лжец, но чувства, давно погребенные внутри Аниты, вдруг начали расти в душе, умоляя ее простить его раз и навсегда.

Четан не двигался, и Анита тоже замерла. Окружающие, наблюдавшие эту поразительную сцену, начали тут же гадать и строить предположения:

— Они, очевидно, знакомы, но как такое возможно?!! Откуда такая приличная девушка могла знать грязного команча?

— Он стал перед ней на колени, вы это видели? Какие отношения их связывают?

— Его не смогла победить даже дюжина солдат, а тут девчонка одним своим словом поставила его на колени! Что же это значит?

Наконец, Михаэль нашел в себе смелость подбежать к Аните. Он резво преодолел расстояние к ней и демонстративно стал между ней и индейцем, хотя, очевидно, никакой опасности уже не было. Анита замерла и ушла в себя, а Четан продолжал стоять на коленях с опущенной головой, и волосы его полностью скрыли его лицо.

Наконец, Джон Бернс отошел от шока, вызванного невероятной сценой, и приказал своим солдатам схватить Четана. Те мгновенно повиновались, и уже через несколько секунд индеец был окружен. Анита стояла, как вкопанная, не осознавая ничего, что происходит вокруг, но вдруг звук падающего тела и едва уловимый стон привели ее в чувства. Она взглянула туда, где только что на коленях стоял Четан, но теперь там была толпа солдат. Вдруг Анита увидела, что его жестоко ударили сапогом и начали связывать по рукам и ногам. Все внутри нее сжалось. Одно дело ненавидеть его издалека, а другое дело видеть собственными глазами, как его бьют… особенно после его сокрушительного покаяния только что.

Анита, не имея сил даже пошевелиться, просто с ужасом наблюдала, как его продолжают бесчеловечно пинать ногами. Ей хотелось закричать и остановить это, но из ее горла вырвался лишь тихий стон.

Михаэль потормошил ее за рукав.

— Мисс Хоффман! Мисс Хоффман! Уже все в порядке! Дикарь схвачен, не волнуйтесь!

Но она не отвечала. Когда Четана заставили подняться на ноги и пинками отправили в сторону старой конюшни, Анита пошатнулась, а потом обессиленно упала на землю. Перед тем, как она окончательно лишилась чувств, в ее разуме запульсировала лишь одна мысль: теперь она ненавидит не только его, но и себя!

***

София осторожно перематывала рану молодому индейцу, который без сознания лежал на простой деревянной кровати, застеленной белой простынею. Его длинные черные волосы разметались по подушке, а смуглое лицо было болезненно-бледным.

Он едва выжил. Доктор Фрост сказал, что, если бы кровотечение вовремя не остановили, он умер бы от потери крови. Но теперь его жизнь была вне опасности.

София чувствовала подавленность и страх. События последних двух дней сильно выбили ее из колеи.

Сперва ее глупое поведение. Теперь она уже точно знала, что оно было невероятно глупым! Еще вчера она осторожно спросила доктора Фроста, являются ли индейцы полноценными людьми или они наполовину животные. Его ответ ее убил: они самые обычные люди с таким же уровнем интеллекта, как и у любого белого, просто они живут в других условиях. Теперь воспоминания о поглаживаниях и объятиях, которые она устроила этому краснокожему парню, вызывали у нее жуткий стыд. Это было хуже, чем позор. Это была катастрофа! Надеясь спастись от стыда, София также поинтересовалась у доктора Фроста, как у индейцев с рамками приличий. Тот с подозрением посмотрел на молодую особу, свою бывшую ученицу, а потом, усмехнувшись, ответил:

— Я, конечно, не знаю, мисс, зачем вам ответы на такие щепетильные вопросы, но могу вас заверить, что с нравственностью у индейцев обычно все в порядке. В отличие от нас, у них не существует публичных домов и распутных женщин. Я бы сказал, что в этом плане они значительно приличнее многих из нас.

Каждое из этих слов принесло Софии еще больше стыда и страха. Ее репутация серьезно подмочена. Впрочем, об этом никто не знает, кроме этого дикаря, но… ей отчего-то было не все равно, что думает даже он. Или же ОСОБЕННО он!

София печально вздохнула. Взглянув в его болезненное лицо, она еще раз поразилась его красоте и невероятной привлекательности. Его черты лица были мягкими и очень правильными, а волосы, обрамлявшие лицо, делали его образ загадочным и притягательным.

Он, видимо, был очень силен. Из-за ранения его оголили до пояса, и девушка могла видеть, как крепки его мышцы. Еще раз пробежав взглядом по его телу, София покраснела и отвела взгляд. Он был абсолютным совершенством в ее глазах: красивый, сильный и загадочный ребенок дикой природы!

София начала чувствовать себя очень нехорошо. С одной стороны, она четко знала, что успела сильно привязаться к нему за две встречи. Это было странное чувство. Вся ее ненормальная любовь к животным и безумное влечение к дикой природе словно нашло выход в этом парне и полностью сконцентрировалось на нем. Да, он не животное и не станет ее верным другом из-за ее ласки, но ее сердце горит каким-то необычным огнем при одном взгляде на него. Что же это? И что теперь с этим делать?

С другой стороны, им не по пути в этой жизни. Она даже видеться с ним не сможет, ведь после выздоровления он вернется к своему народу. Да и после всего, что она с ним вытворяла, она уже не сможет нормально с ним разговаривать. Что он после этого думает о ней? Что она распутница? Продажная женщина? Софию взял озноб. Ей стало очень грустно.

Ладно. Его отношение к ней — это только одна из проблем. Другая — это последствия, с которыми она столкнется, если кто-либо в поместье узнает, что это она спасла индейца. Когда она в ту ночь выбежала от стыда из гостевого дома, то тут же поспешила в свою комнату, чтобы накрыть голову подушкой и наплакаться вдоволь. Но на полпути ее пронзила страшная мысль: она не заперла дверь! София тут же вернулась в гостевой дом, но, как она и боялась, пленников на месте уже не было.

На нее тогда нахлынули мощные противоречивые чувства. С одной стороны, она ужаснулась, что ее обвинят и серьезно накажут, но другая сторона ее души оказалась гораздо сильнее и могущественнее обычного человеческого страха. Она поняла, что не сможет жить дальше нормально, если этот дикарь и его друг погибнут из-за ее неразумных действий.

Решение было принято мгновенно. Еще за пару дней до этого она договорилась с одним торговцем, что сможет в любой момент воспользоваться его повозкой, которую он ежедневно оставлял у входа в свой магазинчик. Время использовать ее настало значительно быстрее, чем она думала!

София проскользнула в сад, когда послышались оглушительные крики. Сердце девушки взволнованно защемило, но она не стала поддаваться слабости, а смело ринулась вглубь, чтобы отыскать своих индейских друзей.

Хоту она нашла уже сильно раненым. Ее ужаснуло огромное кровавое пятно на его куртке, но она снова взяла себя в руки. Не время малодушествовать! Она не могла помочь его другу, но ему помочь была пока еще в состоянии. Вот так ей удалось вывести индейца из поместья и доставить в маленький домик-убежище на окраине города. Этот дом ей милостиво предоставил доктор Фрост. Они с доктором были немалые друзья. В этом домике проживала его племянница — Джейни, которая, к сожалению, была глухонемой.

Доктор Фрост немного удивился, когда София попросила осмотреть очередного ее друга. Раньше это были щенки, кошки и даже лошади, поэтому он ожидал увидеть несчастного раненого питомца. Но увидев самого настоящего краснокожего, доктор замер. Он вопросительно посмотрел на Софию, а та лишь смущенно улыбнулась и пожала плечами.

— Мисс, вы не перестаете меня удивлять, — пробормотал мужчина, одевая на нос круглые очки.

— Пожалуйста, доктор! Помогите ему! Он сильно ранен! И пожалуйста, не говорите никому о нем!

Доктор печально вздохнул и начал снимать с парня индейскую окровавленную куртку.

— Мисс, — продолжил он, — я, конечно, не имею права вам указывать, но, думаю, как ваш наставник, обязан предупредить: какие-либо связи с дикарями просто уничтожат вашу репутацию! Боюсь, после такого вам не отмыться до конца ваших дней…

— Я понимаю, — кротко ответила София, — но я не могу оставить его умирать. Пожалуйста, помогите ему, доктор!

Мужчина больше не говорил ничего, а лишь обеспокоенно вздыхал, видя, что рана парня очень серьезна. Но он был очень опытным доктором, поэтому ему удалось остановить кровотечение.

Когда он закончил перевязку, то повернулся к Софии и серьезно сказал:

— Я сделал все, что мог. Дальше все зависит от его организма…

Он поднялся с места и собрался уже уходить, но остановился, а потом снова повернулся к девушке.

— Мисс, я уверен, что этот парень… он не просто индеец!

— Что? — удивилась София, — в каком смысле?

— Вы обращали внимание на цвет его глаз?

— Нет, — непонимающе проговорила девушка, — а что с ним не так?

— Когда он очнется, посмотрите! — загадочно ответил доктор и покинул комнату.

София заинтригованно посмотрела на Хоту.

— Не представляю, что может быть не так с его глазами, — пробормотала она и начала уборку в комнате…

И вот с тех пор прошло уже два дня. Хота все не приходил в сознание. Это огорчало. София ухаживала за ним каждый день, но на ночь возвращалась в поместье. Ее отсутствие днями напролет никого не настораживало, так как все давно привыкли к ее причудам.

О судьбе второго индейца толком ничего не было известно. Поползли слухи о его связи с… красавицей мисс Хоффман! Это казалось невероятным, но кто-то утверждал, что пару лет назад она провела в индейском плену целых полгода! В тот вечер она, похоже, полностью удовлетворила свою скопившуюся обиду и чувство мести, ведь именно она подняла тревогу, увидев индейцев в саду. Именно она вмешалась в драку индейца и солдат и своими словами повлияла на исход битвы: индеец прекратил сопротивление после ее крика и даже упал перед нею на колени! Никто так и не понял, почему дикарь так раболепствовал перед ней, но, в итоге, его схватили и довольно жестоко избили. Больше ничего о нем не было известно.

София очень огорчилась от всех этих вестей. Жестокость Аниты Хоффман показалась ей запредельной. Фактически, Хота едва не лишился жизни из-за нее, а его друг, возможно, даже погиб.

С этими невеселыми мыслями София начала перевязку на животе у Хоты.

Этот день был особенно солнечным, и яркие лучи проникали через небольшое окно, делая комнату очень даже веселенькой и уютной. София как раз размотала старую повязку, когда Хота вдруг зашевелился. Девушка вздрогнула. Почти сразу же она ощутила целую гамму самых разнообразных чувств: облегчение (он будет жить!!!), страх (как сказать про его друга?) и дикое смущение (ее поведение было все-таки очень позорным)…

Хота застонал и приоткрыл глаза. Яркий солнечный свет сперва ослепил его, но потом он начал привыкать к нему и увидел над собою чье-то склоненное лицо. Так как солнце сияло прямо из окна напротив, он видел только силуэт и сразу вообще не мог понять, где он и что с ним происходит. В голове тоже был полный хаос. Он не мог сориентироваться и понять, кто он вообще такой. Вдруг его память взорвалась массой ярких воспоминаний-эпизодов: простой деревянный дом с красивой мебелью и белоснежными шторами на окнах, кресло-качалка, в которой отдыхает усатый мужчина с большой книгой в руках, девочка лет десяти с забавными толстыми косичками и нахмуренным лицом, а также очень красивая женщина с поразительно-зелеными глазами, смотрящая прямо на него любящим взглядом. Эти зеленые глаза… они были удивительны! Добрые, нежные и такие красивые! Это были глаза… мамы! Хота взволнованно задышал. Это открытие поразило его. Он вспомнил свою мать!

Он усердно заморгал, пытаясь разобраться с происходящим, но эти поразительные зеленые глаза по-прежнему были так реальны и смотрели прямо на него! Он замер, не в силах отвести от них взгляда. И вдруг эти глаза наполнились изумлением, и послышался приглушенный выдох:

— Удивительно!

София пораженно смотрела в лицо юноши. Это был ее выдох. Только сейчас она смогла заметить, что глаза индейца были… такими же ярко-зелеными, как у нее самой! Этого не может быть! Он ведь настоящий индеец! Смуглое лицо, длинные черные волосы, яркие амулеты на шее и тело настоящего воина — все кричало о том, что он настоящий дикарь! Но эти глаза… Как? Ах вот, что имел в виду доктор Фрост! Этот парень не совсем индеец…

Хота стряхнул с себя наваждение. Он опустил взгляд ниже зеленых глаз и увидел… очень милое, почти детское лицо, которое он уже успел хорошо запомнить. София!

Имя девушки тут же головокружительно быстро вернуло ему воспоминания о всех последних днях, проведенных в плену, а также их с Четаном неудавшийся побег. Четан! Как он? Где он?

Хота тут же переключился со своих переживаний на переживания о своем дорогом друге. Тревога заставила его приподняться, но он тут же застонал от пронзившей его острой боли в боку. София испуганно надавила ладонью ему на грудь, чтобы не позволить встать, но тут же отдернула руку, борясь с накатившим стыдом: каждое прикосновение к индейцу напоминало ей о том, как она бесстыдно гладила его по волосам и даже по лицу.

Хота устало закрыл глаза, а потом на очень хорошем английском, почти без акцента, тихо прошептал:

— Четан… мой друг… что с ним?

Во-первых, ей было очень удивительно слышать его так хорошо говорящим на английском. Во-вторых, София очень боялась этого его вопроса, хотя знала, что он задаст его в первую очередь.

— Я… я не уверена… Знаю только, что он не смог убежать, и его схватили…

На лице Хоты отразилась боль. Он попытался отвернуть лицо, чтобы скрыть эмоции, но София увидела его глубокое страдание. «Видимо, он очень дорог ему» — с сжавшимся от сострадания сердцем подумала она. Ей вдруг так захотелось как-то помочь, но она не знала, как. Сильное чувство сострадания охватило ее душу, и она удивилась тому, как крепко ее сердце успело привязаться к этому парню, которого она еще совсем недавно считала фактически животным. А вот теперь он с легкостью разговаривал с нею на ее языке, и его пронзительные зеленые глаза… приводили ее в трепет!

Хота снова попытался сесть, но не смог и устало откинулся на подушку.

— Не вставай, тебе нельзя, — проговорила София, и голос ее предательски дрогнул. Чувство сопереживания было таким сильным, что у нее задрожал подбородок. «Что это я?» — изумилась девушка сама себе, стараясь подавить подступающие слезы. Она ущипнула себя за ногу, чтобы прийти в себя, мотнула головой, а потом сказала:

— Не шевелись, ты сильно ранен, и мне нужно поменять тебе повязку.

Стараясь не смотреть Хоте в лицо, она принялась обрабатывать его рану. Чтобы наложить повязку, ей пришлось просовывать руки ему под спину, и Хота, наконец, обратил на нее должное внимание.

Отвлекшись от мыслей о Четане, он взглянул на опущенную голову девушки, и только сейчас осознал, что ее волосы светлы, как поле травы во времена засухи. Он не привык к таким волосам, и они показались ему сильно необычными.

Руки Софии ловко бинтовали его рану и это причиняло ему немого боли, но ее прикосновения навеяли не только боль, но и некоторые воспоминания. Он четко вспомнил, как бесстыдно она прикасалась к его волосам и к лицу и как прильнула к нему, а потом… а потом их губы сомкнулись… Хота почувствовал волнение и неожиданную неловкость. Эта девушка, похоже, не знает приличий… Правда, она сразу же убежала, когда узнала, что он ее понимает. Но ведь стыдится нужно не только своих слов, но и действий! Невольно Хота включил логику: если ей стыдно из-за ее слов, но не стыдно из-за своих действий, значит, ее бесстыдное поведение для нее является нормой. Невольно в его голове зазвучали ее слова, сказанные ласковым шепотом: «Какой хороший мальчик! Ты такой особенный! Ты мне понравился с первого взгляда…», и Хота снова почувствовал внутреннее волнение. Она была такой откровенной и бесцеремонной, что это не вмещалось в голове…

В это мгновение София, закончив перевязку, посмотрела на Хоту, и их взгляды встретились. Глаза юноши расширились: только сейчас он по-настоящему заметил, что цвет ее глаз поразителен: он был таким же, как и у него самого! Это его так сильно удивило, что он замер на месте и забыл обо всем на свете. Всю свою сознательную жизнь он ненавидел цвет своих глаз, потому что зеленоглазых апачей не бывает! Над ним насмехались сверстники и сторонились девушки, потому что его глаза были слишком странными для окружающих. Это была позорная печать того, что он — презренный бледнолицый! Но глаза этой девушки — большие, яркие, обрамленные длинными ресницами — они были так красивы! Хота вдруг осознал, что оценивает красоту этой бледнолицей и находит ее весьма привлекательной. А если вспомнить ее улыбку и ее неожиданные объятия, то… становится очень-очень волнительно!

Хота опустил взгляд, а София сильно покраснела: она по его взгляду уловила, о чем он думал! Ей хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Как, как объяснить ему теперь, что она не распутница? Как реабилитировать свою репутацию???

Софии стало сильно плохо. Ну не может же она сказать ему, что считала его просто животным и поэтому так себя вела?!! Это оскорбит его, и он презрит ее еще больше. Честно говоря, она надеялась, что этот зеленоглазый дикарь окажется более простоватым и быстро забудет обо всем, что тогда произошло. Но по его глазам она поняла, что он очень умен, наблюдателен и что с памятью у него все в порядке.

София ужасно огорчилась. Она стремительно отвернулась и выбежала из комнаты. Закрыв за собой дверь, она прислонилась к стене и позволила нескольким слезинкам скатиться по щекам. Сейчас она сильно ненавидела себя за свою глупость и недалекость мышления. Ее зацикленность на животных сыграла с нею злую шутку: посвящая себя изучению животного мира, она совсем забыла поизучать людей, что привело к таким чудовищным недоразумениям!

Но прошлого не вернешь! Человек, который так тронул ее сердце, теперь будет всю вечность презирать ее, хотя она, на самом деле, не сделала ничего плохого. София печально вздохнула. Она поможет ему выздороветь и навсегда распрощается с ним. Она готова вынести его презрение, потому что трезво осознает свою вину.

Просто-напросто — ЗАСЛУЖИЛА!!! Теперь терпи!

Она решила терпеливо и смиренно сносить все, что ее ждет. Презрение — так презрение. Распутница — так распутница. Не привыкать быть ненормальной девицей. Всю жизнь она никем не понята. И Хота тоже не поймет. Но… он такой привлекательный и особенный!

Сердце Софии дрогнуло. Ее ничтожная участь — быть просто глупой и странной девчонкой, уже два года заключенной за стенами поместья. Родители без объяснений отправили их с сестрой к дяде Джорджу, заявив, что им нужно решать вопросы наследства, и лишь крайне редкие письма матери напоминали о том, что родители у них с Марианной все-таки есть. Но жизнь в поместье была сродни жизни в тюрьме. Наверное, поэтому она так сильно неравнодушна к этому дикарю, что он стал ее единственной отрадой за последние два года.

София вытерла слезы. Смирившись со своей участью, она поспешила принести Хоте немного травяного чая. «Живи, друг, просто живи! И покинь меня поскорее, чтобы мне забыть тебя и перестать чувствовать боль…» — пронеслось в голове Софии, и она со вздохом пошла нести чай…