Королевство иллюзий

Глава 20

Для начала надо снять рубашку, зачем скрывать такое прекрасное тело? Хочу его видеть сейчас же, касаться, гладить, целовать. Если честно, сожрать его хочу, только физически не могу… а жаль! Вытягиваю тонкую белоснежную ткань из-под мягкого пояса широких брюк, Костик не мешает, он весь внимание, надо же, переключился со своей нервотрёпки! Уже хорошо! Напротив, решает помочь, как только край выбивается из штанов, сгребает пятернёй ворот на загривке и стаскивает, рубаха лёгким парашютом опускается рядом на пол.

Ну вот, совсем другое дело! До дрожи хочется притронуться, я словно наэлектизованный магнит! Мои губы безошибочно находят ту самую точку на шее, где под горячей тонкой кожей бьётся незаметная венка. М-м-м, какой он вкусный! А мои пальцы отлично знают, как слева под грудью откликается ударами сердце, стоит только прислонить ладонь, и каким бархатом покрыты эти кубики пресса. Мои руки голодно путешествуют везде, так смело и уверенно, как никогда раньше.

Мне всё можно, я ведь богиня Дадиан! Почему-то именно сейчас особенно сильно чувствую свои божественные чары. Вот, что зелье чудотворное творит, у Костика с тройной дозы, вообще, должен быть улёт!

Он ни в малейшей степени не отрицает моих прав на его тело, принимает любые ласки, нежные и не очень, так, как и полагается простому смертному от богини. Что и говорить, о том, что половины его обнажённого тела мне мало, жажду целиком. Я сегодня такая смелая и креативная, как никогда! Развязываю мягкий широкий пояс свободных брюк, вытягиваю его из них, а потом, заведя ладони между тканью и его горячим по-мужски плоским животом, спускаю вниз, да ещё и приговариваю,

— Вот так-то лучше, мой милый! Так гораздо лучше, хочу тебя целиком, — и не забываю ласкать и касаться всего того, что мне дорого. Костик что-то пытается ответить, но я быстро поднимаюсь и касаюсь подушечкой указательного пальца его мягких, чувственных губ,

— Тсс! Милый, помнишь наши правила? — он сразу вспоминает и, молча сжигая потемневшим взглядом, пропускает мой пальчик в свой рот, плотно обхватив губами, — ох, как щекотно, как горячо, становится горячо везде! А он не спешит вернуть его, обволакивая плотным кольцом, лишь немного подвыпускает, гоняя туда-сюда, имитируя несколько другой акт, отчего яркие молнии пронзают меня сверху вниз в предвкушении большего. Потом неохотно освобождает, отчего влажному пальцу становится холодно и неуютно. Затем нежно проводит ладонями под бретелями бюста в явном желании от него избавить, но ведь игра только началась, а значит, рано, да и будет это сегодня посложнее… Кажется, была идея пошалить? — но-но, дорогой мой, руки!

Он послушно привычно, но с явным сожалением, убирает их за спину, а я усложняю правила. Строга,

— За голову, любимый, и только так! Сегодня я желаю так! — я ж богиня, почему бы и нет! Могу поиграться с тем, кого так хочу в любую игру! Главное, чтобы ему тоже было интересно.

Костя удивлённо, но беспрекословно заводит руки за голову, сцепив пальцы в замок, отчего атлетичный торс становится ещё красивей, теперь особенно чётко заметен контраст талии и широкого разворота плеч, мощь бицепсов, а под кожей по бокам симметричным веером передние зубчатые мышцы. Мой Аполлон открыт и доверен, делай, что хочешь. И я делаю, что хочу! Очень хочу!

На уровне соска, слева ближе к рёбрам кожа немного светлее и так нежна, что невозможно не оставить поцелуй, но я хочу такой, чтобы успеть полюбоваться им, значит, очень крепкий, очень чувствительный засос, сопровождаемый ласками моих смелых рук, ударами сердца на моих губах и его рваным вздохом.

Потом, как бы невзначай прихватываю сосок, втягиваю губами и, слегка поиграв, смыкаю зубы, не совсем, конечно, но достаточно чувствительно и опасно. Он напрягается и замирает, не дыша на какое-то время, отпускаю, со стоном расслабляется. Держись, мой милый, помни про руки и не бойся, это всего лишь игра! Да, она немного острее обычных ласк, но во мне сегодня ожила какая-то новая сущность, и она желает именно так, а ведь тебе того и надо, чтобы забыться хотя бы на время. Сейчас забудешься, я уж, постараюсь.

И это только начало! Я сегодня в ударе! Или в дурном угаре? Зацелую, задразню всего, замучаю, утомлю любовью! Воплощу самые смелые мечты!

Странность в том, что не помню, чтобы мечтала о таком, но всё как-то в тему получается: и поцелуи острые, и ласки особенно чувствительных зон, тайных и сокровенных, и не смущайся и не противься, любимый, я же не слепая, вижу, что от всего этого ведёт тебя не по-детски, неотвратимо подходишь к порогу. Да ты весь — чувствительная, чувственная зона, где ни коснись губами, пальчиками, языком! Реакции твои, сдерживаемые запретами, лишь ярче от них и слаще. Энергия страсти, закупоренной невозможностью свободно вырваться на свободу, копится и вот-вот взорвётся!

Костя на пределе, непросто сохранять руки за головой, не пытаясь хоть немного ими помочь, или наоборот, закрыться, но он ещё верен правилам, только прикрытые пушистыми ресницами глаза, периодически распахивающиеся в нетерпеливом изумлении и снова зажмуривающиеся. Железные бицепсы, сцепленных на затылке рук, тяжёлое дыхание мощной грудной клетки, расставленные напряжённые ноги, влажность испарины на коже и полная физическая готовность, лишь слегка подрагивающая от моих прикосновений.

— Ай, ай, ай! Негодник! Куда торопимся? — едва касаюсь пальчиком то самой готовности, — нам ещё играть и играть, — слышу протяжное, мучительное,

— Мммм! — большего не дозволено.

— Ну, хорошо, хорошо, — снисхожу, — можешь освободить свою богиню от одежды.

Он распахивает глазищи, полные голодного огня и радости от предстоящего действа и расцепляет ладони из замка, но богиня сегодня неумолима,

— Стоп, стоп! А кто сказал, что руки можно освободить? Нет, мой милый, верни их назад и обходись так! — для облегчения мучений, расстёгиваю крючочки бюста за спиной, — остальное сам!

Парень схватывает на лету, возвращает ладони за голову, немного откатило, весь в интересе и энтузиазме опускается передо мной на колени и начинает осыпать лёгкими поцелуями открытую часть груди над бюстом, и по нижней его границе, я не дышу. Это невероятно чувственная и в то же время целомудренная трепетная ласка, сопровождаемая прямым, недвусмысленно вожделеющим взглядом, пересекающимся с моим, когда он отрывается от поцелуев, заводит покруче любой другой! Я уже сама бы рухнула в его объятия, но ведь назначила без рук, так что играем дальше, до тех пор, пока можем.

Костик, меж тем, поднявшись, нагибается к бретели и, захватив её зубами, стаскивает с плеча, я не помогаю, лишь поворачиваюсь вполоборота. Потом так же подставляюсь другой стороной.

После этого мой покорный любовник, пробежавшись от шеи дорожкой поцелуев, возвращается на колени и зубами цепляет кружево на груди, стягивая бюстгальтер целиком. Непростая игра, но того стоит, теперь, мою открытую безумно чувствительную грудь опаляет горячее дыхание и прожигает голодно-сумасшедший взгляд, даже не верится, что он не нарушит правила. Но нет, стоек! Лизнул один сосок, потом другой, успеваю только охнуть и разочаровываюсь, потому что, бросает. А он опускается поцелуями ниже, так что кожу пробивают мурашки, и, глянув вопросительно снизу-вверх, прихватывает тем же манером, что и лиф, кружево трусиков. Одобряю…

Непросто, мой милый, непросто, но занятно же? А мне думаешь просто? Но себе я ничего не запрещала, поэтому запускаю руки в его шевелюру и, крепко ухватив пряди, схожу с ума, пока он опаляя низ живота горячим дыханием, тянет упрямую тряпицу вниз, упираясь голодным взглядом в то, что она скрывала. Последняя формальная одёжка на полу, и Костику ничто не мешает заняться мной вплотную даже без рук, язык-то с губами ведь не запрещали. Я могу отшатнуться или оттолкнуть, никто не удерживает, и не могу, потребность в интимной ласке и невозможность её вынести, сводят с ума. Не в силах больше держаться, задыхаясь наслаждением, хочу умолять, но приказываю,

— Отнеси… свою богиню… на кровать! — он поднимает недоумённый, слегка мутноватый взгляд. Чего неясно? Ах, да! — руками, конечно!..

Что мы творим в постели — оргия чистой воды, откуда берутся силы повторять несколько раз? Но в какой-то момент клинит, и дальше блок, побочка что ли с одной капли? А потом, видимо, вырубилась…

Проснувшись, ничего не пойму. За окном рассвет, на постели рядом Костя с руками, привязанными к изголовью кровати его же поясом от штанов, весь в каких-то подозрительных синяках и царапинах, как будто его когтями драли! Это какая же су…

Мамочки!!!

И вот этот странный свежий порез в районе груди слева! Чиркнуто по коже, он уже запечатался подсохшей кровью, но будь глубже, проникни в межреберье, и где бы сейчас был мой любимый?! Рядом на простыни узкий канцелярский нож для вскрытия конвертов. Лезвие побурело от запёкшейся крови, не очень длинное, но думаю, при особом упорстве до сердца бы дошло!

А он спит, как младенец! Абсолютно блаженно и даже улыбается во сне чему-то!

Что здесь произошло? Это — я? Я хотела убить Костю?! Я — монстр? Вдруг осеняет: я — Дадиан! Только не Наисветлейшая и не Наидобрейшая, а самая, что ни на есть Наижесточайшая стерва! Решила его казнить после всего, что между нами!..

Да нет, не может быть! Хоть бы что-нибудь вспомнить! Вот же я — нормальная, здравомыслящая девушка, воспринимающая случившееся дурным кошмаром, не могу в здравом уме нанести любимому мужчине вред, тем более, убить! Или это всё Жюстинина отрава?! По крайней мере, хочется думать, что именно так…

Почему это болван послушно дался? Послал бы подальше, щёлкнул по лбу, и дело с концом! Получила бы синяк, зато очухалась от кумара! Я оказывается хуже Катьки-Чичолины, чёртова извращенка!

Очень осторожно отвязываю пояс, освобождаю любимого, рассматриваю запястья, всё нормально, ткань пояса не причинила коже вреда. А вот я причинила! Он, не просыпаясь, что-то мурлыкнул и повернулся на бочок, мой-то ангел прекраснодушный! А я силюсь припомнить, как мы вчера до этого доигрались, но лучше не вспоминать! Думаю, мне не понравится… Хорошо, что он пока спит, но проснётся же!

И что мне делать со своими демонами? Это меня так повело с одной единственной капли Жюстининого зелья? Вот, оказывается, какие звери сидят в моём подсознании!

Испытываю острую необходимость разобраться, что со мной приключилось! Что бы стала делать дома? Ну, не знаю… открыла бы интернет, загуглила, почитала информацию. К психологу бы обратилась, если чего страшного прочла… А, если не нашла бы психолога? В храм сходила бы, наставила свечек…