Королевство иллюзий

Глава 26

Бартоломео помогает разместиться в карете, ещё раз предлагает сопровождение, но я царственно его отшиваю,

— Устала. Общение с людьми утомляет. На сегодня достаточно, — он не смеет перечить, и та самая невзрачная карета, на которой мы прибыли во дворец, отвозит меня к Храму Пантеона.

Уже вечереет, солнышко цепляет алым диском верхушки деревьев. Как только выхожу из экипажа, делаю круг почёта вокруг Храма, надеясь замести следы и припускаю бегом домой.

Быстро пробегаю нужной дорогой. Вот она заветная тропинка, всего ничего, и калитка в сад виднеется. Огибаю дом, влетаю на крыльцо, распахиваю двери,

— Костя! — а в ответ мне только душераздирающий скулёж умирающего Роба, распластавшегося у окровавленного порога, и зловещая тишина в доме…

Осторожно обхожу пса, взирающего на меня с мольбой и надеждой, трясусь, плачу, больше от меня никакого толку! Не богиня, чуда не совершу и добить не смогу, рука не поднимется. Только и остаётся, что стыдливо отвести глаза и, заткнув уши, постараться отгородиться от почти человеческих стонов. Но это удаётся, пускай и с трудом, потому что меня уже трясёт от предчувствия чего-то ещё более ужасного, чем то что я уже увидела.

Пробираюсь почти на ощупь. Обычно в это время уютно горят светильники, а сейчас холодный мёртвый мрак нагоняет ужас.

В коридоре между кухней и общей залой натыкаюсь на что-то живое. Невольно вскрикиваю. Нагибаюсь… Джакопо. Приседаю рядом, может быть повезёт, и он ещё дышит? Старик лежит в неестественной позе: руки вывернуты локтями вовнутрь, потом, приглядевшись в потёмках, понимаю, что не руки, это голова свёрнута почти на сто восемьдесят градусов, значит, щупать пульс нет смысла. Душа разрывается, совсем недавно, он, прижав меня к себе, напутствовал, волновался! Его пытливый немного насмешливый невероятно проницательный взгляд в памяти навсегда. Сколько же жизни, кипучей энергии было в этом человеке совсем недавно!

Эх, вот бы Жюстинино зелье работало подольше, и тогда ещё вопрос, кто кому шею бы свернул. Да и так предполагаю, что не просто так далась победа врагам.

Какой ещё кошмарный сюрприз впереди? Самый ужасный?

— Берти! — запинаюсь за всё подряд, пробегаю в нашу общую спальню. Натыкаюсь на поваленные стулья. Темно, скорее интуитивно, чем зрением, чувствую, вроде как человек на постели. Он, конечно же он! Больше некому! Ничком. Руки над головой стянуты верёвкой, — Костя!

Зажигаю светильник, на негнущихся ватных ногах подхожу ближе… и вспоминаю сон!

Всё, как под копирку. Разодранная надвое рубаха, держится только за счёт пояса брюк, спина открыта, почти наполовину — это кровавый сгусток без кожи. Концы светлых волос, откинутые в сторону, побурели, пропитавшись кровью. Хоть бы только был жив! Подношу светильник к лицу, на виске кровоподтёк. Значит, прежде чем скрутить и сотворить пытку, оглушили. Камнем наваливается весь ужас случившегося! Что делать? Только бы не то, что страшнее всего!

— Любимый! Ответь, что-нибудь! Дай хоть знак! — реву. Где-то был нож для вскрытия писем, нахожу наощупь в бюро, перерезаю верёвки, невольно дёргая тело. Надо бы перевернуть его на спину, чтобы понять. Да как? Вся она — живая кровоточащая рана! Вдруг слышу стон, — слава Богу! — милый мой, всё поправимо, только не умирай! Слышишь, не умирай! — не реагирует, похоже, он не здесь…

Пока гоняю, какими подручными средствами помочь делу хотя бы временно, из прихожей прилетает сдавленный вопль Пеппе, а я и забыла про старика! Потом последний пронзительный резко обрывающийся стон Роба. Торопливые шаги, заминка, слышу, как охает, наткнувшись на мёртвого Джакопо,

— Принсипале! Вы живы? — да, какое там! Старческие всхлипы. Потом рядом,

— Таня, милая! Что же это всё значит? — причитает, — принсипале, наследник, Роб! Я ведь только отлучился к Коре в гости! Возвращаюсь, а тут такое! Что произошло?

— Не знаю, я пришла пятью минутами раньше Вас,

— Что мы будем делать?!

Кто бы мне сказал, что делать? Была бы богиней, поколдовала бы, и отмотала время на несколько часов назад, поубивала бы всех врагов не знаю, чем? Взглядом! Громом и молнией поразила бы! Оживила бы Джакопо и собаку, зарастила рану на спине любимого! Да чего бы я только не сотворила! Но из реально возможного, первый порыв рвануть до дворца и всё рассказать, привлечь Бартоломео, так ко времени поделившегося со мной соображениями об иллюзоре!

Но и это отметаю! Я для них богиня Дадиан, а значит, прибежать по пояс в соплях — не моя тема. К тому же я так и не поняла, кто там у них главный злодей! А ведь это по его приказу здесь свершилось кровавое побоище, и участников было немало. Чтобы скрутить моего Костика и дать над собой сотворить такое, и пятерых не хватит!

Надо что-то делать! Не раскисать! Как там говорил Костик: главное, люди богиней считают, и не важно, что считаешь ты! Пока верят, оно работает! Я тоже должна поверить, хотя бы на время, не должно быть сомнений, я смогу! Давай, Наихрабрейшая… Соберись! — внушаю сама себе.

Ждать, как в моём сне и наблюдать Костины страдания нет смысла. Я и сейчас вижу, что без хирургической помощи, ничего не сделать, нужна пересадка кожи, антибиотики, обезболивающие! Где я тут это всё возьму? Решение приходит само,

— Пеппе! Запрягай Колетт! Дно повозки застели мягким матрасом, чистые простыни! Что-нибудь нам в дорогу на перекус, заезжать никуда не будем, запас воды побольше! Себе, что необходимо! Орго привяжи к повозке!

— Куда мы? — старик даже не думает спорить, принял моё руководство безоговорочно.

— К Матео, сыну Джакопо. Дорогу знаешь?

— Помню, а как же! Бывал у принсипале, — всхлипывает, утирает рукавом глаза. Мне и самой больно от того, что ещё сегодня с ним разговаривала. Что не поняла, не почувствовала нашего прощания! Не сказала ни одного доброго слова, а ведь он волновался за меня, хотел о чём-то предупредить. Эх, выслушать бы! Может и поняла бы кто есть, кто в этом гнезде интриг! Снявши голову по волосам не плачут! А я плачу, хоть и не вслух, оплакиваю Джакопо, но устраивать слёзные концерты не перед кем, Костик в отключке, да за него и борюсь! Значит, не время быть слабой, надо спешить,

— Сначала закопаем тела. Вернёшься с Тео, и похороните принсипале со всеми почестями. Сейчас не время! Берти жив, его спасать надо! Ты же понимаешь, Пеппе, свою ответственность перед Абекуром? Это наследник престола!

— Понимаю, Наимудрейшая! — вот уже и Пеппе прочувствовал с кем имеет дело! И к лучшему! Пускай так думает, это поможет старику собраться и чётко исполнять приказы…

Пеппе и вправду, собрался быстро, по-солдатски! Исполнил все распоряжения. Перед тем, как покинуть дом, мы забрали из коридора тело Джакопо, и пока оно не окоченело, вдвоём развернули голову, взгляд его хоть и перестал быть осмысленным, но всё равно, показался мне немым укором. Знаю, принсипале, знаю! Сильна задним умом, всё поняла, да поздно уже! Нет бы хвостом за тобой ходить, да слушать! Как же много секретов осталось похороненными в этой голове! С трудом, но всё-таки, удаётся прикрыть веки.

Надо хоронить! Через сутки в жарком климате, пойдут такие процессы разложения, что мама не горюй! Могилу раскопали прямо в саду, благо он большой и весь утопает в зелени. А ещё Пеппе выбрал участок с мягкой землёй, так что вдвоём справились. Прости, Джакопо, не до церемоний, завернули в простыню и опустили. Какой же он всё-таки тяжёлый!

Роба Пеппе закапывает сам. А я, отмыв руки, собираю вещи. Не то, чтобы мне так жаль добра, но скорее всего, в дом вернутся, чтобы провести обыск, а боги следов пребывания оставлять не могут. Обо мне вообще, знать никто ничего не должен.

Потом принимаемся за Костю. Не знаю, каким чудом удаётся его немного расшевелить, среди ведьминых даров, нахожу очередное чудо-средство от боли, убей, не соображу, сколько надо накапать, просто прикладываю флакон к его губам,

— Пей, любимый, станет легче! — он то ли слушается, то ли рефлекторно делает глоток. После даю воды, тоже вроде немного попало, но пить вниз лицом невозможно даже здоровому человеку, а ему совсем плохо. Кое-как с величайшим трудом дотаскиваем любимого до повозки и укладываем на живот. Сверху я лишь прикрываю его тонкой простынёй. Да и то, привязываю концами к дугам тента в натяг, не касаясь раны.

Теперь всё! Можно ехать…

Пеппе нахлёстывает лошадку, определяя дорогу практически на ощупь, наша бричка гремит колёсами по ухабистой дороге, а я немного выдыхаю, тело ломит от физической нагрузки, но это ерунда по сравнению с душевной раной. Периодически оглядываясь на Костю, гоняю нехорошие мысли о том, кто из нас привёл за собой хвост? Если я, то значит, за мной увязались ещё вчера после первого визита во дворец. Или за Джакопо приволокся соглядатай из Оберона? И сама себе отвечаю: вряд ли… Он опытный маскировщик, понял бы, да и незаметно преследовать человека верхом на открытой местности долгое время невозможно. Так кто наводчик? Вопрос риторический…

Вскоре мы покидаем пределы Саленсы, и становится совсем страшно. Когда мы с Костей ехали сюда, то ночевали на постоялом дворе, не рискуя нарваться на кривой дорожке на лихих людей. Но нынче времени нет, а чему быть, тому не миновать. Или, как любит говаривать Никитична: «Второй снаряд в одну и ту же воронку не прилетит!» А с нас на сегодня несчастий и так выше крыши. Очень хочется на это надеяться… И ещё очень хочется домой, Никитичну увидеть, рассказать все ужасы и разреветься на её большой груди…

Мы с Пеппе всю дорогу молчим, он в силу былой профессии, вообще, товарищ не общительный, да и сблизиться нам как-то не пришлось. Так что, кроме дребезга колёс, кажущегося особенно громким в ночи, да стонов любимого, после очередной кочки под колёсами, ничто нас не отвлекает.

Я вообще думать ни о чём не могу, как только новый толчок, так забываю дышать, представляя, какую боль это причиняет Косте.

За всю ночь, мы делаем одну небольшую остановку, именно, когда Костя начинает шевелиться. Старик останавливает нашу труженицу Колетт, а я пою его водой, приставив горлышко к губам. Он делает несколько глотков и вскоре снова отрубается. Беспамятство для него даже хорошо в данных обстоятельствах, когда нечем существенно облегчить мучения. А мы снова трогаемся в путь.