Королевство иллюзий

Глава 30

Никогда не пользовалась ломбардом. Да по большому счёту он мне и не нужен, просто при нём есть скупка. Туда мы с мамой много чего перетаскали в трудные времена. Так что разберусь.

— Здравствуйте! — подаю в окошечко паспорт и пару лоринов для начала. Там женщина средних лет, вся золотом обвешана, как Кремлёвская ёлка, наподобие Костиной мачехи, кидает взгляд на мой товар и отправляет,

— К Борису Моисеевичу, пожалуйста, он у нас по нумизматике и прочим филателиям, — указывает окошко напротив. Забираю добро, отправляюсь, куда послали.

— Здравствуйте! — в оконце дедок лет семидесяти пяти, сухонький, маленький, седенький, такой колоритный, что только кипы на темечке не хватает.

— С чем пожаловали, милая девушка? — подаю монету. Берёт осторожно буквально двумя пальчиками, — интересный экземпляр.

Крутит под яркой лампой и даже что-то через большую лупу рассматривает, я жду. Потом, предлагает, — а не выпить ли нам чаю? Здесь неподалёку прекрасная чайная, — и так у него здорово это «ррр» перекатывается, слушала бы и слушала, — а какие пончики подают! — а уж о пончиках я, вообще, молчу. Забираю монеты и паспорт,

— Не откажусь! — дедуля явно не хочет рядом лишних ушей, калач тёртый,

— Людмилочка, — обращается к приёмщице, у которой я была до него, — что-то я притомился, пойду с красавицей молодой выпить чаю. Не купить ли тебе чего?

— Ну, Вы же знаете мою слабость, Борис Моисеевич, зачем спрашивать? — кокетничает Людмилочка.

— Помню, помню, два в розовой глазури! — смеётся старичок. Закрывает оконце и навесив табличку «Перерыв», выходит из своего кабинета в шерстяном кашне, прихватив старомодное драповое пальто, и видавшую виды шапку из неизвестного давно покойного зверя.

Уважая годы, хочу ему помочь одеться, но он довольно сноровисто справляется сам и пообещав напарнице,

— Через полчасика вернусь, — выдворяет меня из скупки и выходит следом.

Идём неспешно, всю дорогу Борис Моисеевич расхваливает чайную и пончики, не касаясь волнующей меня темы, будто поход за ними — наша главная цель…

Да он тут завсегдатай! И администратор, и официант благоговейно здороваются по имени отчеству. И сразу провожают за столик в углу. Подмечаю, что для тайных переговоров он самый удобный, рядом ни души.

После того, как приносят заказ, скупщик переходит к делу,

— Мне посчастливилось видеть такую монету совсем недавно. До этого никогда подобных не попадалось. И никому не попадалось. Вы понимаете, милая девушка, что это значит?

— Нет, — откуда мне понимать? Ясно, что не попадалось, но я профан в этом деле. И чем больше морочусь с Костиным подарком, тем чувствую, геморроев будет только прибывать. Скупщик, медлит, разламывает не спеша горячий пончик, словно давая время догадаться самой, но я слишком голодна и спешу. Откусываю свой, жую и жду вердикта. Пончик пышный, ароматный, сдобный, не проглотить бы язык, ничего вкусней в жизни не ела! По крайней мере, за последние сутки.

— Это значит, что цена такой диковинки на нумизматическом рынке очень велика! — сообщает Борис Моисеевич, открывая мне Америку, — я мог бы у Вас её купить, но только по цене золотого лома, не учитывая редкость, а вернее, почти уникальность изделия, а это в разы, да нет! На порядки меньше!

— Так она у меня не одна! Купите несколько! Мне очень нужны деньги!

— Вот что значит, молодая неопытная девушка, — воздевает руки к небу старик, — чем больше монет Вы захотите продать, тем ниже станет их цена!

— И что мне делать? — не понимаю, зачем он всё это объясняет, ведь в его интересах купить как можно больше лома и загнать туда, где заплатят настоящую цену. Но тут он сам же и отвечает, будто прочитав мои мысли,

— Дядя Боря достаточно долго живёт на этом свете, чтобы не кидаться на такие приманки, как молодой щенок за медлительной жабой. Он её схватит, придушит, а потом отравившись ядом, блюёт, не к столу будет сказано. Так и в жизни: нечестная прибыль всегда влечёт за собой слишком дорогую расплату. Я уже слишком стар, чтобы очаровываться деньгами, — вся эта тирада мудрого старого еврея удручает меня несказанно,

— Так куда же мне с этим идти?

— Я помогу, — живо отзывается скупщик, — у меня есть хороший знакомый, он коллекционер, истинный ценитель, позвоню ему и договорюсь, чтобы принял. Просто так к нему не попасть, только по звонку.

— Спасибо, дядя Боря! — я, конечно, наглею, но к кому мне ещё обращаться, а этот ушлый старик и, правда, слишком долго живёт на свете и вращается в соответствующих кругах, — а нет ли у Вас случайно хорошего знакомого, который может сделать документы?

— Верёвки из меня вьёшь, красавица, — смеётся дядя Боря, незаметно переходя на «ты», — звать-то тебя как?

— Татьяна, — чуть не ляпнула Дадиан! Надо же, совсем в роль вжилась!..

В результате дяди Бориного участия, потратив всего лишь четыре лорина, к концу дня я стала обладательницей довольно крупной суммы наличными, больше чем наполовину поредевшей после получения паспорта на имя Горелова Константина Георгиевича тридцати лет от роду. Хорошо, что когда опробовала новый гаджет от Дениса, перефоткала Костика в разных ракурсах, а он, не понимая моего баловства, позируя, был слишком серьёзен, так что выбрали нужный портрет.

Дядя Боря тоже получил свой честно заработанный лорин. Я — не жмотка, сразу решила, что за такую помощь старика отблагодарю. Он сначала испытующе глянул, а потом сказал,

— Ты слишком мудра и толкова для своих лет, Танюша, далеко пойдёшь!

— Если, не остановят, — шучу я не очень.

Думаю, знакомый коллекционер тоже в долгу перед стариком не остался…

Дальше отоварилась по списку Максима Петровича, купив все нужные лекарства, и отправилась в больницу.

Смена в приёмнике уже другая, пришлось задержаться ненадолго, показать загар, наврать про отдых, но ничего, справилась. Зато Костика нормально оформили. Я, переодевшись в форму, рванула наверх. Сначала к любимому.

Он по-прежнему в реанимации, всё в той же поре. Но девчонки порадовали,

— Антибиотики работают, температура спала, и все показатели приходят в относительную норму. Если всё так и будет, назначат дату первой операции.

Побыла с ним немного, всё к коротким волосам не привыкну. Погладила их, поцеловала, поревела. Потом собралась с духом,

— Лечись, любимый, поправляйся! К выздоровлению Оберон будет твой! — и пошла.

Занесла лекарства, строго наказав передать Максиму Петровичу, и даже выпросила номер его мобильного. У нас не принято докторов после смены тревожить, только по неотложным случаям. У меня, как раз такой. Трубку он взял почти сразу, обрадовался, что всё купила, похвалил за оперативность. Велел медикаменты убрать в его стол. Сказал,

— Завтра поговорим, — но у меня другие планы,

— Не получится, уезжаю. Когда вернусь, неизвестно. Пока я не сильно ему нужна, надеюсь уложусь в срок.

— А если вопросы возникнут, деньги понадобятся? — вот тут я не подумала, но выбор небольшой,

— Анна Никитична за меня останется!

— Лады, Танюш, — соглашается доктор, — решай проблемы, только не вляпайся из-за своего подопечного в какое-нибудь дерьмо!

Потом объясняюсь по телефону с Никитичной. Мне с ней проще, она в курсе всех дел. Соглашается. Перевожу ей практически всю оставшуюся сумму от продажи лоринов, в Абекуре бумажки ни к чему.

Девчонки из реанимации расширяют мои познания по лечению отравлений свинцом, пополняют аптечку недостающими противоядиями к тому, что я прикупила сегодня заодно с Костиным списком.

Потом захожу в спортивно-туристический магазин, чтобы выбрать рюкзак покрепче и походный фонарик с мощной лампочкой, да набор батареек к нему и в супермаркет. Тот самый у Костиной остановки, покупаю запас еды. Ничего особенного, только то, что не нужно готовить и подойдёт в дороге: хлеб, сыр и конечно пара упаковок сосисок. Теперь я во всеоружии. Пора на войну…

Еду домой. Всё дальше от любимого, всё ближе к Абекуру. Душа моя разрывается на части в желании быть поделённой на две половины: одна бы сидела возле Костиной койки, а вторая решала его проблемы. Но я не богиня, раздваиваться не могу. Поэтому выбрала одно. Вот только почему второе?

Пытаюсь, как обычно раскопать внутренние мотивы поступка. Что мною движет? Нет бы как нормальной женщине сидеть сейчас возле постели любимого человека, тем более, возможность есть, и никто бы не прогнал. Так почему же с такой страшной силой тянет чужая страна, более того, чуждая диковатая цивилизация в ином мире?

Да, конечно, есть этому оправдание: пока нет наследника, а король в опасности и всё ещё не пришёл в себя, власть в стране крайне уязвима, и дело идёт к перевороту. Но мне-то что? Так ли уж нужна мне в будущем корона супруги короля? Я никогда не была в элите и не рвусь. Так почему же? Ведь сейчас мой мужчина хоть и в больнице, но при мне, нуждается в участии и заботе. Даже без сознания, возможно на каком-то глубинном уровне чувствовал бы моё присутствие. А когда всё болезненное, страшное будет позади, мне бы надо быть около, поцеловать его настрадавшегося, приласкать, пожалеть и уговорить больше не соваться на свою кровожадную родину.

Но что-то восстаёт в душе против такого решения, и я, повинуясь странной тяге, уже строю планы, как скоро наконец-то приведу в чувство короля и вразумлю этого старого дурака, объясню ему на какой тонкой грани он балансирует и что сына чуть не потерял.

Снова выбор! Трудный? Да, непростой, но я определилась: мне нужно в Абекур.

В своём ледяном доме не задерживаюсь. Лишь собираю всё необходимое в новый рюкзак, он удобный, чуть ли не в половину моего роста и помимо наплечных лямок имеет поясной ремень с крепким металлическим карабином. Если застегнуть на талии, то думаю, никакая центробежная сила его от меня не оторвёт.

За окном темно, по уму надо бы дождаться рассвета. Хоть время движется неравномерно и по-разному в двух мирах, но в Абекуре сейчас тоже, скорее всего, ночь, и будет нереально трудно выбраться из развалин грота на поверхность, но странная неведомая сила продолжает, как магнитом тянуть туда, словно кто-то там остался и ждёт.

Душа моя, не поддаваясь отрезвляющей логике, рвётся, торопится в страшную неизвестность со всей решительной неотвратимостью, на какую только способна. И я, одевшись, положив на дно пару тяжёлых булыжников, использовавшихся когда-то давно для гнёта при засолке капусты, собрав лекарства для короля, немного личных вещей и еду, присаживаюсь на минутку перед дорогой, а потом, не давая воли сомнениям, надеваю свой тяжеленный рюкзак и захожу в портал…