Королевство иллюзий

Глава 31

Страшно! Я в жерле зияющей чёрной дыры, уши закладывает от нарастающей скорости и гула, рюкзак тянет так, что кажется, его вырвет вместе с плечами. На этот раз я в переходе миров одна. Даже когда Костя был без сознания, так не тряслась, тепло его тела согревало и успокаивало. И ещё, наверное, ответственность за другого человека мобилизует, забываешь о своих страхах.

Но видно я уже отвыкла от одиночества. За широкой спиной, как за каменной стеной, спокойно и надёжно. Быстро к хорошему привыкается.

Вот за это хорошее и борюсь. После того, с чем столкнулась: гибель Джакопо, располосованная Костина спина, происходящее в Абекуре больше не напоминает райскую сказку. Одна надежда, что мне, как богине, всё так и будет сходить с рук, и что-то реально удастся сделать.

Для начала не сгинуть в воронке неизвестности. Закрываю глаза и отрешаюсь от тьмы, вместо неё представляю Костины глаза, вот эта глубокая озёрная синева меня и спасает, и успокаивает, она для меня всё…

Бамс! Как больно приземляться на камни! На любимого гораздо мягче и приятней. Он всякий раз оберегал меня от боли, умудряясь повернуть так, что сам оказывался на камнях, а я на его широкой груди. Но жаловаться некому и ныть не время, поднимаюсь на четвереньки. Ладони, конечно сбила при падении, коленкам досталось тоже. Высвобождаюсь из рюкзака, которым меня нехило придавило сверху. Там в кармане заветный фонарик, он-то мне и нужен. Вытаскиваю, включаю, работает! Это моя путеводная звезда на сегодня. Закидываю ношу снова на плечи и в путь…

Когда с Костиком вдвоём здесь путешествовали даже не замечала, какая в гроте зверская акустика, чуть столкнёшь камушек, и его падение, удары о другие камни отражаются гулким многократным эхом. Кажется, даже моё дыхание становится громким и множится, ударяясь о стены грота, запуская новую волну, живущую сама по себе.

Фонарик выхватывает совсем немного пространства, ровно столько, чтобы я могла уверенно поставить ногу, всё остальное вокруг — плотная чёрная тьма. Пугающая, замершая и в то же время живая. Не покидает ощущение, что за узким кругом света прячутся чудовища и лишь только ждут моей оплошности: оступлюсь, испугаюсь, вздрогну, и они тут же нападут и растерзают! По спине пробегает холодок, кожа покрывается мурашками, ещё немного, и я приму их за пауков или ещё каких-нибудь насекомых, забравшихся под мою одежду!

Последние метры пещеры преодолеваю бегом, то и дело спотыкаясь, в сопровождении собственного крика ужаса, который, умножившись и исказившись, становится не моим, он больше похож на вопль дикого зверя, пугая меня ещё сильней!

Вылетаю на свежий воздух, тут слегка светлее. Безлунная абекурская ночь, тем не менее, очень звёздная, и ощущение сжатого пространства отпускает…

Уфф! Первое препятствие преодолено! Мой дальнейший план — добраться до дома на холме. Это конечно, опасно, не в том смысле, что заблужусь, а в том, что Матео до сих пор под наблюдением. Как там Джакопо говорил? Белый флаг над домом? Значит, если он поднят максимально, то всё чисто!

Когда мы с Берти явились к Тео в гости, не было никакого флага совсем. Но тогда и сомнений в герцоге ни у кого не было. Значит, это последующая договорённость отца с сыном. Надеюсь, что она ещё в силе…

Мои размышления прерывает неожиданная тень, метнувшаяся в сторону!

— Кто здесь?! — дёргаюсь в ужасе и направляю луч фонаря туда же.

— Это я, Наисветлейшая, — из темноты появляется,

— Пеппе! — кидаюсь к старику, как к родному, — что ты здесь делаешь?

— Жду Вас, — отвечает понуро опустив голову, — простите, Наимудрейшая, что посмел ослушаться приказа.

— Я так рада, что ты его ослушался, — ободряюще жму его ладонь. Он радостно вскидывает глаза, удивлённо жмурится от яркого света, а я замечаю, что старик оброс и осунулся, выключаю фонарь, кидаюсь к нему обниматься, как к родному, — ты устал? Почему не пошёл к Матео?

— Не смог, — вздыхает, — пока сын не в курсе, отец для него живой. И Вас ждал.

— Но я же не сказала, когда вернусь.

— Я не смог уйти без новостей об эреде. Как он? Жив? Вы спасли его?

— Он жив, но слаб. Лечение будет долгим, поэтому я оставила его в безопасном месте. Но ты не волнуйся, всё будет хорошо, Роберто обязательно поправится! — Ты что-нибудь ел за эти дни, Пеппе?

— Да, — отвечает бесхитростно, — я собирал персики в саду на ключевом озере.

— Они, конечно, волшебные, но одними персиками сыт не будешь, давай-ка я тебя накормлю. Где ты остановился?

— Два десятка шагов, и увидите мой бивуак, Наидобрейшая, там и лошадки пасутся, — а потом радостно добавляет, — это хорошо, что Вы закричали, иначе я бы Вас прозевал!

— Я просто не могла не закричать, а то сошла бы с ума в темноте! — похоже, рассмешила старика, из уважения к богине, он лишь позволил себе прыснуть в кулак, но точно, успокоился. Ругать за непослушание я его и не собиралась. Наоборот, всё вышло лучше, чем я думала.

Пристанище Пеппе оказалось под низкими ветвями старого огромного дерева. Крупная густая листва образовывая плотную крышу, хорошо спасает от солнечных лучей, и думаю, в случае дождя, тоже бы не промокла.

Старик умело раздул угли, уснувшего костра, и он снова ожил. Я разложила свой нехитрый провиант, заранее извиняясь,

— Даже не спрашивай из чего это, всё равно не отвечу, — потому что не знаю, а тому что написано на упаковках, не верю.

Но Пеппе и не спрашивает, просто начинает есть, потом вспомнив что-то, отправляется ближе к стволу и приносит божественный персик,

— Это Вам, Наипрекраснейшая, — будто извиняется, — больше у меня ничего нет.

— Спасибо, — комок в горле, слёзы наворачиваются, вспомнилось, как Костя впервые угостил меня таким же.

— Что мы будем делать? — Пеппе вырвал меня из воспоминаний насущным вопросом, о котором я ещё не подумала, но в свете изменившихся обстоятельств, решение приходит само,

— Сейчас ты подкрепишься, отпустишь Орго, он учёный, дорогу домой сам найдёт, я выкину камни из рюкзака, и мы, никуда не заезжая, отправимся в Саленсу!..

Путь в столицу получается более долгим, чем из неё, когда мы торопились поскорей доставить Костика в мой нормальный мир. Сейчас Пеппе уже не нахлёстывает нашу спасительницу Колетт, мы едем так, как можем. На постоялых дворах не останавливаемся из-за моей специфической внешности, просто старик заходит в пекарни и харчевни в селениях по пути и покупает еду на вынос, а я в это время, закутав лицо платком, дожидаюсь его возвращения, спрятавшись поглубже под крышей повозки.

Ночевать стараемся недалеко от жилья, чтобы не возникало соблазна ни у каких тёмных личностей почтить нас своим вниманием…

На третий день без происшествий прибываем в Саленсу. В нашем доме, надо же, я сказала «нашем», остановиться не решаемся, врагам он известен, а значит, небезопасен. Пеппе направляет Колетт по только ему известному адресу, и вскоре мы уже въезжаем на чудесную аллейку в тени деревьев, похожих на гледичии, увитых какими-то ползучими цветущими вьюнами,

— Поживём у Коры, — поясняет старик. У Коры, так у Коры,

— Тебе видней, я всё равно, никого не знаю, — он лишь недоумённо взглядывает на меня и тут же машет приветственно,

— Корита, дорогая моя! Не прогонишь?

На крыльце розового-пряничного домика стоит наша повариха, по-моему, улыбающаяся и довольная. Как только повозка приблизилась ещё, она, завидев меня, решает преклонить колени, я уже не удивляюсь, но сейчас мне этого не хочется, ещё больше, чем всегда,

— Не надо, прошу Вас! Я просто гостья… незваная.

Хозяйка оказывается радушной и простой, кормит, предоставила комнату в своём небольшом жилище и даже, о роскошь, — ванну с тёплой, согретой солнцем водой. И ни о чём не спрашивает, видимо, Пеппе успел маякнуть.

Их точно связывает нечто больше, чем деловые или приятельские отношения. Я слышу, как Кора выговаривает старику за то, что пропал и не предупредил. Она пришла наутро после трагедии, разразившейся в доме, никого не застала, испугалась, но несмотря ни на что, весь день отмывала кровь, коей там оказалось очень много. Представляю, в каких нервах она пребывала всё это время, ведь даже не знала, следы чьей смерти ей пришлось убирать…

Добротой и гостеприимством радушной хозяйки пользуюсь недолго. Переночевав и отдохнув, собираю всю волю в кулак, а лекарства для Его Величества в толстую матерчатую сумку, мило предложенную Корой, отправляюсь во дворец. Она же и платье дала, оставшееся от выросшей дочери, хорошее, но это не так важно, я же объяснила королеве в чём истинные ценности. Помнится, меня там обещали ждать и пропустить без очереди, в чём бы и когда бы не явилась?

Пеппе вызвался сопроводить коротким и максимально безлюдным путём. Я закуталась в платок так, что наружу только нос и глаза. Эх, жаль, паранджи тут не в заводе, да и масок медицинских, кои у нас с некоторых пор стали лучшим украшением людей обоего пола, тоже здесь никто не видел.

Я иду следом за стариком, стараясь запомнить ориентиры на всякий случай, хотя, последним в очереди чувством понимаю, что возвращаться не придётся. Эх, знать бы что ждёт! А что бы я сделала, если бы знала? Всё равно пошла бы! Не то что пошла, бегом бы побежала!..

Вскоре Пеппе остановился, указывая вперёд,

— Видите, Наисветлейшая, человека в зелёной форме? Дальше я не могу, Вам придётся одной, — оправдывается.

— Спасибо, Пеппе, я знаю, это стража дворца, теперь заблудиться не дадут! — шучу, стараюсь бодриться, а на душе холодеет так словно я в чан со льдом собралась окунуться. Да, нет! В чан легче, ну холодно, и всё! А мне страшно и, в то же время, неимоверная тяга, словно за горло волочёт меня во дворец.

— Что мне делать, Наисветлейшая, в Ваше отсутствие? Чем ещё могу быть полезен? — он искренне обеспокоен и правда очень хочет быть полезен, но его миссия выполнена, так что отпускаю с миром,

— Отдыхай, Пеппе! Дальше я пойду сама, — не имею в виду те два десятка шагов, кои отделяют меня от стражника, а путь борьбы за любимого и в целом за правду, — теперь только моё дело!

Старик в сумасшедшем душевном порыве кидается целовать мне руки, что-то бормочет, я не пойму и хочу отнять ладони, но наконец-то разбираю,

— Спаси Абекур, Наиславнейшая, тебе всё подвластно! Если наши усилия не нужны королю, то королевству нужны, точно! Я наконец-то высвобождаюсь и просто обнимаю его и целую морщинистые щёки, на которых солёная влага уже прочертила свои дорожки,

— Король просто заблуждается, я открою ему глаза на всё, а на верность и порядочность принсипале Джакопо обязательно! Обещаю! — потом отрываюсь и уже не оглядываясь, твёрдым царственным шагом направляюсь к стражнику, сбрасывая платок на плечи…