Люби меня навсегда

6

Всю короткую дорогу до Москва-Сити мы едем молча, и уже на подъезде к зеркальной громаде, возвышающейся в центре столицы, Элвис поворачивает голову ко мне и спрашивает:

– Куда дальше?

– Мне нужно отделение банка в башне «Федерация», – направляю я его. – Давай припаркуемся со стороны набережной. Я скоро! – и с этими словами я выпрыгиваю из машины, забегая в отделение.

Прохожие и посетители как-то подозрительно пялятся на меня, и я не сразу соображаю, что со мной не так, как вдруг понимаю, что я разгуливаю по деловому сердцу города в расстёгнутой блузке, и все желающие уже смогли насладиться шикарным видом моей груди в бюстгальтере. И даже какой-то гондон успел щёлкнуть меня на свой сраный смартфон. Я со злостью на весь белый свет застёгиваю свою кофточку и захожу в дверь, услужливо придерживаемую для меня охранником.

Подхожу к банкомату, вставляю свою карту, и снимаю двадцать тысяч долларов. Потом, подумав немного, я решаю, что, пожалуй, мне этого не хватит на оставшиеся мне три месяца жизни, и запрашиваю баланс. Итак, на моём счету есть ещё шестьдесят тысяч, и я, не раздумывая, снимаю весь остаток, пытаясь впихнуть всё в свою сумочку.

– Позвольте вам помочь, – подбегает ко мне администратор операционного зала, и протягивает фирменный пакет банка, куда я судорожно сгребаю все свои стодолларовые банкноты.

– Спасибо, – бормочу я, и понимаю, что уже наверняка привлекла к себе слишком много ненужного мне внимания. Поправляю на носу свои огромные солнцезащитные очки и выпрыгиваю на улицу, где меня ждёт в ожидании своих денежек мой Элвис Пресли. Правда, этот дурачок ещё не знает, что его ждёт, – усмехаюсь я про себя, и с размаху плюхаюсь на пассажирское сидение.

– Погнали! – командую я ему, и отвечаю на его немой вопрос: – Ты думал, я тебе отдам деньги прямо в салоне и вежливо удалюсь?

– Но вообще-то, именно так, – усмехается мне в ответ Элвис.

– Я тебе очень бы советовала сейчас посильнее жать на газ и валить отсюда, – с обворожительной улыбкой объясняю я ему. – Посмотри: видишь вон тот тонированный мерс? Ты его не запомнил? – и тут же отвечаю в ответ на его отрицательное мотание головой. – Зато он запомнил тебя. Он уже был в Электрическом переулке, когда ты приехал. И будь уверен, твоё авто уже отследили, и теперь знают, кто ты и что ты. И куда ты меня повёз. – И даже и не думай никуда отправлять эти твои жалкие фото, потому что я всем расскажу, как ты меня сначала изнасиловал, угрожая оружием. Ммм, я ещё подумаю, каким именно, холодным или огнестрельным? – мечтательно тяну я, облизывая пересохшие губы, – вот тебя какое больше возбуждает?

– Куда едем? – вместо ответа спрашивает Элвис, выруливая и вклиниваясь в толпу вечно спешащих московских автомобилей.

– Пока прямо, – командуя я, и замечаю, как нервно ходят желваки на его красивом лице.

– А если я всё-таки докажу, что ты сама мне добровольно сделала минет? – не отворачивая лица от дороги, спрашивает он. – И даже попросила сфотографировать процесс, потому что тебя это безумно заводит? – усмехается он. – Вообще-то, многим это очень даже нравится, ты разве не знала? – и меня опять передёргивает от мысли, скольких женщин он уже успел оприходовать за всё время своей работы в этом клубе.

– Сам подумай, – уверенно отвечаю я. – Ты никому не известный дешёвый стриптизёр, не более того. Раскручивать и обманывать бедных тёлочек – это твоя профессия. А с другой стороны – слово Полины Сонис, дочери известного режиссёра, послушной девочки и невесты влиятельного человека. Как ты думаешь, кому они поверят? Тебе, или всё-таки мне? – нагло задаю я риторический вопрос, но про себя думаю, что совсем не уверена в ответе. Тем более, сейчас…

Мы сворачиваем на третье транспортное кольцо и едем куда-то на северо-восток, а я продолжаю свои логические рассуждения для уже молча слушающего меня водителя:

– Решай, что для тебя важнее сейчас: разослать всем эти пошлые фото, и опозорить меня, но возможно, получить пулю в лоб взамен. Потому что ведь никому не хочется, чтобы его невеста делала такое, верно? – очень спокойно объясняю я ему.

– Или что? – жёстко бросает он мне в ответ.

– Или помочь мне уехать.

– Куда?! – поворачивает уже он ко мне голову, и я кричу ему:

– Смотри на дорогу! Ты сейчас чуть не врезался!

– Я отлично вожу, – усмехается он мне, выправляя руль. – Или ты мне не доверяешь? Так в итоге, куда ты хочешь, чтобы я тебя отвёз?

– Я подумаю, – тихо отвечаю я. – И скажу тебе уже сегодня. И да, я заплачу тебе, сколько ты и просил, за твою работу.

– Зачем тебе это? – уже удивлённо спрашивает он меня. – Я могу тебя высадить на любом углу, и ты можешь дальше идти жить свою роскошную праздную жизнь, разве нет? Тем более, у тебя же завтра свадьба, разве не так?

Но он не понимает, что я не хочу дальше жить свою пустую, никому не интересную, кроме меня самой, жизнь. Точнее, доживать её. И свадьбы тоже не будет.

– Не знаю. Я думаю, мне понадобится рядом человек, – я запинаюсь на слове «близкий», потому что понимаю, как глупо оно звучит в свете всей этой ситуации, и добавляю: – предприимчивый человек. Ну ты меня понял, я думаю, – поясняю я.

– А если я не соглашусь? Зачем мне связываться с богатой избалованной сучкой? Вали из машины на все четыре стороны, и дело с концом, – зло бросает он мне, и даже эти его грубые слова звучат безумно сексуально, пока я рассматриваю его мужественный профиль с прямым носом, чётко вылепленными скулами и чувственными губами.

– А это уже твоё дело, – мягко мурлычу я в ответ, улыбаясь ему, и забираю одну ногу на сиденье. – Целая служба охраны Анастаса Вайсберга будет охотиться на тебя и выследит очень быстро, ты уж мне поверь, – удовлетворённо объясняю я ему прописные истины. – Твой выбор: богатая избалованная сучка или неизбалованные крепкие ребята, возможно, любители анального секса резиновыми дубинками…

В ответ Элвис только сильнее жмёт на газ, и мы сворачиваем на трассу, выезжая уже за МКАД.

– Куда ты меня везёшь? – начинаю я нервничать.

И понимаю, что если он захочет, то может спокойно сделать со мной всё, что угодно, забрав пакет денег, который я сжимаю сейчас в потных от страха ладонях, и вряд ли ему что-то за это будет. Сколько он ещё будет верить этой фигне, которую я ему прогнала про слежку от Анастаса Вайсберга? И вообще, интересно, чем сейчас занимается мой уже бывший жених? Судорожно отменяет все наши грандиозные свадебные торжества? Выездную церемонию в Ботаническом саду с тысячами белоснежных орхидей, живыми бабочками и симфоническим оркестром? Самого знаменитого ведущего страны Олега Рукавишного? И даже купленного за баснословные деньги «певца на свадьбу» – самого Марка Боно, одного из самых дорогих исполнителей романтической попсы нашего времени, почти как Фрэнк Синатра, только моложе?

– К себе домой, – угрюмо бросает мне Пресли, уже ловко лавируя в густом потоке машин.

– Зачем к тебе домой? – недоумённо спрашиваю я, оторвавшись от своих невесёлых размышлений о своей печальной судьбе.

– Как минимум собрать свои вещи и документа, а ты что думала? – снова с издёвкой усмехается он. – Ты же сама попросила меня быть твоим провожатым. Без права выбора. Разве не так? – втолковывает он мне, как полоумной. – Я, конечно, понимаю, что ты себе можешь позволить путешествовать налегке: наверняка у тебя в каждой стране Европы уже есть по домику или апартаменты со шкафами, набитыми шмотьём, но мы, простой русский плебс, не располагаем такими возможностями, ты уж прости нас, – смотрит он на меня свысока, давая ясно понять, кто именно из нас двоих здесь плебс. – И даже и не думай: ты мне на хрен не сдалась. Вертел я таких пачками на… – но он всё-таки обрывает эту грубость, берёт себя в руки, и уже хладнокровно заканчивает свою мысль: – Я хотел сказать, что вы можете себя чувствовать в полной безопасности, глубокоуважаемая Полина Аркадьевна. Я привык, что женщины сами ищут со мной близости и падают ко мне в объятия, причём весьма настойчиво, и мне нет надобности искать чьего бы то ни было расположения. Тем более вашего. Кроме того, вы не в моём вкусе, – и у меня аж перехватывает горло от этой надменной тирады, а он с как ни в чём ни бывало продолжает и дальше уверенно вести автомобиль, внимательно следя за дорогой.

И это просто прекрасно, потому что он не видит, как мои скулы и щёки расцветают пунцовыми лепестками ярости и гнева, и я опускаю вниз стекло, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха и не дать ему увидеть, как его слова разозлили меня. Чтобы хоть как-то отомстить ему, я бросаю через некоторое время очередную презрительную фразу:

– Я не поняла, ты что, меня в свой загородный особняк везёшь? Или в свою деревню? – на что мой надменный провожатый даже не удостаивает меня ответом.

Вот так, в полной презрения и неприязни звенящей тишине наша машина шуршит шинами по гладкому, как зеркало, асфальту трассы, и чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я нажимаю кнопку радио на панели. Из динамика, словно по заказу, раздаётся очередной хит Элвиса Пресли, и я, не удержавшись, прыскаю от смеха, а мой дорогой жиголо, повернувшись ко мне, невольно улыбается, и я понимаю, что первый раз за всё время вижу его настоящую улыбку. Тёплую и лучистую, как этот ласковый солнечный осенний день, проносящийся за окном авто…

Но вот ещё немного, и мы, преодолев все эти набитые пыхтящим транспортом тугие подмосковные пробки на трассе, сворачиваем наконец-то с шоссе, и через какое-то время ныряем чуть ли не на просёлочную дорогу, укрытую по обеим сторонам обочины густыми вековыми елями, словно стражи охраняющими секретную тропинку в лесу. Мне кажется, что я окунулась в другой мир, мир подмосковных дремучих лесов, какими они были когда давным-давно, ещё до моего появления на свет. Мне даже удивительно, что в какой-то всего паре километров от пыльной шумной трассы встречаются такие островки безмолвной тишины и безмятежности.

Наша машина плывёт, как заколдованный корабль вдоль спрятанных в зарослях деревьев и кустов заборов, пока не утыкается в увитые плющом деревянные ворота, и мой Элвис выпрыгивает из машины, чтобы открыть их. А я понимаю, что уже миллион лет не видела таких ворот, которые открываются не дистанционным пультом управления, а просто руками и ногами. Возможно, я их никогда не видела. И ещё, я не знаю ничего об этом человек, который сейчас привёз меня сюда. Совершенно ничего. Даже его имени. И мне становится зябко и неуютно от одной этой мысли. Но тут я вспоминаю о недавней сцене в усадьбе Вайсбергов: о своих близких людях я тоже, оказывается, совсем ничего не знала.

И кстати, мне бы определённо не помешало узнать его имя. Настоящее имя.

Элвис распахивает ворота, и мы заезжаем в небольшой двор, который, безусловно, разительно отличается от подъездной дорожки к моей семейной усадьбе с подстриженными аллеями и розовыми кустами. Здесь мы словно оказываемся в глубоком лесном колодце, окружённом деревьями с многовековой историей, сумрачными исполинами разбросанными по участку. Я про себя отмечаю, что это, скорее всего, одна из тех знаменитых подмосковных дач, которые ещё сохранились нераспроданными потомками знаменитых писателей, музыкантов и художников. Я смотрю на своего спутника и пытаюсь догадаться: снимает он этот дом, или он ему достался в наследство от знаменитого дедушки или прадедушки?

Он приглашает меня внутрь в деревянный резной теремок, словно списанный с полотен Васнецова. Я вхожу в прохладные тёмные сени вслед за своим провожатым, и оказываюсь в старой русской сказке: со старинным инкрустированным камнями сундуком, антикварными диванами и креслами и даже потёртым от времени дорогущим персидским ковром. Я прекрасно осознаю ценность всех этих вещей, и мне становится любопытно, откуда у моего жиголо взялось всё это богатство. Впрочем, уверена, его зарплата вполне позволяет снимать это дом у каких-нибудь давно осевших заграницей правнуков советских партийных шишек. В любом случае, моё воспитание и такт не позволяют мне расспрашивать малознакомого человека об источниках его доходов, тем более я и так о них имею представление. И уж тем более о его имуществе, движимом и недвижимом.

– Располагайся, – широким хозяйским жестом приглашает меня Элвис в просторную гостиную, которая непонятно каким образом уместилась в этом с виду небольшом домике.

Я вхожу в комнату, залитую пахнущим деревом сверкающим паркетом и обитую шёлковыми французскими обоями, как будто оказываюсь в зале какого-то музея искусств. Тем более все стены здесь увешаны картинами в рамах. Я с удивлением оборачиваюсь на своего спутника, но он, так ничего и не объяснив мне, бросает:

– Я пойду соберу кое-какие вещи, так что чувствуй себя как дома, – и, сделав глубокомысленную паузу, продолжает: – ах да, прости, я забыл, что в таких домах у тебя живёт только прислуга. Ну что же, придётся немного потерпеть, извини, пока, к сожалению, не успел накопить на огромную усадьбу, достойную таких высокопоставленных особ.

Я, мгновенно вспыхнув, отвечаю:

– Я уверена, с твоими талантами ты скоро заработаешь! – просто удивительно, как он умеет испортить момент и всё опошлить!

И мой Элвис, громко хлопнув резной дверью, удаляется, не сказав мне ни слова.