Глава 15

— Как ты? — мне безумно хочется его обнять, губами стереть мрачную маску с лица, разгладить морщинки. Но не решаюсь, потому что Дэн всем своим видом показывает: лучше не приближаться.

Наверно и правда не стоит сейчас давить, ведь и представить страшно, что он чувствует сейчас. Поэтому я лишь смотрю на любимого, впитываю каждую родную черточку, понимая, как сильно соскучилась за эти дни, но не позволяю себе большего.

— Нормально, — Дэн дергает плечом, будто отмахиваясь и показывая, что разговор ему неприятен. — Не понимаю только, зачем надо было сюда тащиться. Это же все формальность. Видеть никого не хочу…

И меня? Я не спрашиваю вслух, но невольно думаю об этом. Хоть и понимаю, что в такой ситуации подобные чувства совершенно естественны, все равно становится совсем тоскливо. Мне тоже кажется нелепым этот показательный визит к нотариусу. Зачем, если все и так ясно? У Ярославского не было других детей. С женой они давно расстались, и родственников тоже нет. Даня — единственный наследник. И совсем не обязательно было приглашать всех сюда, вполне достаточно дождаться законом установленного времени. Не терзать душу лишний раз, напоминая об утрате.

— Хочешь, съездим куда-нибудь, когда все закончится? — я осторожно касаюсь его плеча. — Отдохнешь, отвлечешься… Если тебе тяжело разговаривать, можем молчать. Я ничего не стану обсуждать, просто буду рядом…

— Прости, Сонь, — он мажет по мне взглядом и тут же отводит глаза. Смотрит куда-то в сторону. — Но никого — это значит, никого. С удовольствием бы свалил сейчас на необитаемый остров.

Я заглушаю разрастающуюся в сердце боль. Нельзя обижаться. Это глупо, бессмысленно и точно не поможет нашим отношениям. И эгоисткой быть тоже нельзя. Мне сейчас не о себе нужно думать, не о том, что его слова ранят, а постараться вести себя так, чтобы все-таки помочь. И если ничего не могу сделать, хотя бы принять его решение. Показать, что поддерживаю даже таким образом.

— Ладно, как скажешь, — выдавливаю улыбку. Она абсолютна неискренна, но Дэн вряд ли это заметит: он слишком поглощен собственными мыслями.

Уже в кабинете нотариуса перехватываю внимательный взгляд отца: снова беспокоится обо мне. В ответ улыбнуться уже проще, его забота трогает до глубины души. Только я-то в порядке. Вот если бы он, как мужчина, попытался поговорить с Даниилом…

Не очень представляю, как правильно вести себя в таких ситуациях. Наверное, просто нужно ждать. Банальная поговорка о том, что время лечит, сейчас, как никогда, кстати. Боль не пройдет сразу, но рано или поздно наступит день, когда ему станет легче. Должно стать. А я буду ждать столько, сколько нужно.

Погруженная в эти размышления не сразу замечаю, как в кабинете что-то меняется. В воздухе виснет напряжение, такое отчетливое, что кажется, воздух густеет, становясь вязким и тяжелым. Давит на виски, стягивает грудь. Я снова ловлю на себе взгляд отца, теперь уже — шокированный. А Дэн… Дэн смотрит так, что определение этому взгляду у меня не находится.

— ЧТО. ВЫ. СКАЗАЛИ? — продолжая впиваться в меня глазами, он обращается к нотариусу. Чеканит слова, и от странных ноток в его голосе мне становится не по себе. — Это такая… шутка?

Что я пропустила? В подобных местах и обстоятельствах не шутят, но разве могло быть что-то неожиданное в формальном чтении завещания? Мы же все прекрасно знали его содержание…

— Никаких шуток, Даниил Михайлович, — невозмутимо отзывается нотариус. — Это воля вашего отца. Можно сказать, последняя, потому что изменения в завещание он внес как раз накануне…

Загрузка...