Мажор в наследство

Глава 49

Таксисту я называю не домашний адрес. Не могу сейчас встречаться с Дэном. В голове полнейший сумбур, раз за разом прокручиваю то, что сказал Клим, все больше убеждаясь, что он прав. Как бы жутко это ни звучало.

Да, Даниил говорил мне о любви, много-много раз. Да, я ему верила. Потому что хотела верить. Потому что сама люблю, даже теперь, несмотря на обиду и бурлящую внутри боль. Вот только веры, кажется, уже не осталось. Ведь когда любишь, не может быть до такой степени наплевать… как ему…

Закусываю губу, чтобы не разреветься. Водитель и так то и дело косится на меня в зеркало, не хватало еще устроить истерику перед ним. Да и какой толку лить слезы, как будто это может хоть что-то изменить…

Я должна найти выход. Настоящий выход, правильный, ведь нужно как-то жить дальше. И завещание никто не отменял, если мы с Даней расстанемся, он все потеряет. А это же неправильно, нечестно по отношению к нему.

Но и продолжать вести себя, как ни в чем не бывало, тоже уже не смогу.

— Приехали! — только после заявления таксиста понимаю, что мы стоим на месте. Выдавливаю благодарность и выбираюсь из машины, останавливаясь перед входом в небольшую кофейню.

Правильно ли сделала, что приехала сюда? На что надеюсь вообще? В этом местечке подрабатывает после учебы Костя Соколов — единственный из друзей Дэна, с кем у меня получается нормально общаться. Кто не раздражает, как Пашка, и не посмеивается надо мной, как другие. Но с чего я взяла, что добьюсь каких-то пояснений? Сегодня, может быть, вообще не его смена…

Но нельзя торчать на улице бесконечно, и я все-таки захожу внутрь. И сразу же вижу Соколова, скучающего за барной стойкой в абсолютно пустом зале.

— О, Соня, а ты как здесь оказалась? — он, кажется, даже рад. Правда, непонятно, именно мне или просто человеку, заглянувшему в кафе и заставившего встрепенуться.

— Была неподалеку, захотелось выпить кофе, — усаживаюсь за ближайший столик и стараюсь выглядеть как можно спокойней. — Составишь компанию? Раз пока нет никого.

Костя пожимает плечами и спустя несколько минут садится напротив, пододвигая ко мне чашечку с кружевной пенкой. На ней нарисовано сердечко, которое чуть шевелится от движения. Раньше бы это умилило, а сейчас злит. Да так, что хочется опрокинуть капучино, уничтожить эту красоту в одно мгновенье. Не думать о том, что в моей ситуации она выглядит почти кощунством.

Но ничего такого я, разумеется, не делаю. Наоборот, беру чашку в руки, согревая об нее озябшие пальцы, и втягиваю губами это дурацкое сердце, стараясь как можно скорее избавиться от ненавистного рисунка.

— Ты куда вчера пропала, а? — неожиданно интересуется Соколов. — Я не успел спросить. Дэн не сказал ничего внятного, а тебя так долго не было… Даже подумал, не случилось ли чего…

— Да что со мной может случиться? — сейчас вчерашняя выходка кажется совершенной глупостью, а ведь я возлагала на нее такие надежды. — Просто прогулялась по лесу перед сном.

— Ясно… — Костя задумчиво рассматривает меня, а потом кивает. — Хорошо, что все хорошо. А то подумал… — замолкает, будто намеренно обрывая себя, и я давлюсь горькой улыбкой. Выходит, правильно сделала, что приехала. Вот она, та самая ниточка, за которую можно дернуть.

— Да ладно, договаривай, — поднимаю на него глаза. — Дэн мне все рассказал, так что не стесняйся.

Запоздало думаю, что блефовать, наверное, надо уметь. А я никогда в жизни этого не делала. Но моя неумелая игра неожиданно срабатывает. Соколов выдыхает как будто с облегчением и выдает:

— Правда, рассказал? Ну молоток, хорошо, что не побоялся. Все-таки честнее так. Вы не чужие люди друг другу. Я ему говорил, чтобы объяснил тебе все, как есть.

По спине липкими змейками начинает струиться пот, а к горлу подкатывает тошнота. И я совсем не уверена, что смогу играть дальше. Хотя останавливаться нельзя. Не сейчас, когда нахожусь в одном шаге от откровения. Пусть и такого, которое мне наверняка не понравится.

— Он и объяснил, — делаю глоток кофе, но вкуса не чувствую. От сердечка ничего не остается — только клочья пены собираются по краешкам чашки, уже совсем не красивые, и глядя на них, думаю, как легко можно все испортить. За мгновенье. Вот только что перед тобой была идеальная картинка, а теперь смотришь — и видишь одни ошметки. С которыми уже ничегошеньки не сделать.

— Зря Михаил Валентинович с ним так, — продолжает разглагольствовать Соколов. — Заставлять жениться, чтобы не потерять наследство, — ну такое… Дурацкая идея. Не понимаю, что ему в голову стукнуло. Может, и правда из-за болезни начудил.

— Может… — эхом отзываюсь я. Заставили, значит. «Конечно, Сонечка, я люблю тебя… Особенно теперь, когда от этой любви зависит, смогу ли пользоваться папиными деньгами». Как будто на самом деле слышу слова мужа. Как ни странно, от них даже не больно. Меня накрывает какое-то отупение. И уже не трудно продолжать тянуть губы в улыбке от следующей Костиной фразы.

— Сонь, ну, в конце концов, хорошо, что ты все знаешь. Проживете как-нибудь этот год, получит Дэн свои деньги, а там решите, что дальше делать. Развестись-то вообще нетрудно, в наше время. Вы, главное, с детьми не спешите. Остальное — вообще фигня. Просто опыт. А любой опыт нам полезен, правда же? — он гогочет, впервые в жизни вызывая чувство отвращения.

Наверное, больше я не приду в это кафе. И кофе не захочу пить еще очень долго. Опыт, ну, конечно. Как там говорят? «Мы становимся крепче там, где ломаемся»? Вот у меня и будет теперь возможность это проверить…