Мама для сирот

Глава двадцать шестая. «Зло в доме».

— Ты пришел к правильному человеку, — я улыбнулась и осторожно подошла к домовому.

Черты лица старичка немного отличались от Кузьмы, но они определенно были очень похожи. Словно братья.

— Значится, Алексей передавал тебе, что уйти из имения возможно только на лошадях. В ближайшей деревне, даже если вы успеете добраться до нее, вас узнают и вернут обратно. По лесу еще возможно пробраться, но лучше на лошадях по дороге, а затем свернуть к ближайшему крупному городу. Затеряться там будет намного легче. Да и лошадей продать тоже.

Я задумалась. Мой побег был желанием вернуться к детям. Я скучала по ним. Безумно. Однако я собиралась некоторое время скрываться у Лучезары. Так, под покровом ночи, я могла бы ходить в дом и видеться с малышами. Но если Алексей и Лена побегут вместе со мной... Не думаю, что ведьма нас пустит.

— Все? Я могу идти? — подал голос домовой.

— Нет, постой! Я хотела кое-что у тебя спросить.

— И что же? — домовой, успевший встать на ноги, снова сел на край стола и замахал ногами.

— Скажи, пожалуйста, а в кабинете Глеба есть книга о семье Лебедевых?

В мою голову пришла гениальная идея — я могла попросить раздобыть мне информацию у домового! Или, если бы он отказался, попросить Алексея, чтобы тот заставил домового помочь.

— Об этих перевертышах? — фыркнул домовой и пожал плечами. — Нет, таких книг нет. О перевертышах вообще мало что известно.

— О перевертышах? Это... как оборотни?

— Оборотень? — домовой посмотрел на меня с недоумением.

— Ну... когда человек в волка превращается.

— А, ты о волколаках, — домовой махнул рукой. — Нет. Перевертыши превращаются по своему желанию и только с помощью своего дара. Волколакам же нужна особая сила. Они шерсть волков на себя накидывают, чтобы стать зверем. И заклинания особые читают.

Я моргнула, все еще не понимаю, в чем собственно разница. Перевертышам не надо читать заклинания? Думаю, да, раз мама написала, что надо просто ждать, когда дар сам проснется. Когда я буду готова.

И все равно мне совсем не верилось в то, что я какой-то там перевертыш. Поэтому я встряхнула головой и посмотрела на домового. Сейчас стоило подумать о способах побега.

— Скажи, пожалуйста, Алексею вот что: для начала нужно понять, как оседлать трех лошадей и выбраться незамеченными. По двору ходят много стражников, и они нас обязательно поймают.

— Запомнил, — домовой встал на ноги, а затем серьезно посмотрел на меня. — Но опасаться вам надо не простых стражников. Предыдущая Надежда сбежала с помощью своего дара и только это ей помогло. Ты так не сможешь.

И с этими словами домовой исчез. Я нахмурилась. Получается, Надя все же смогла овладеть своим даром? Но если она смогла сбежать незамеченной, кто ее убил? Разбойники? Или она не смогла скрыться полностью?

Как бы мне хотелось поговорить с Надей! Спросить у нее, почему она сбежала и почему украла печать. Расспросить подробнее, как она сбежала, и кто ее убил. Спросить, как она жила в этом месте и обнять, сказать, что все будет хорошо и что она больше не должна страдать. Пусть на теле больше не было тех ужасных ран, что были на ней, когда она жила с мачехой, душевные раны всегда оставались с ней.

Я легла на кровать и подумала о том, как было бы хорошо, если бы все, кто причинил Наде вред, испытали бы все то же самое.

« - Шевелись!

Кто-то больно толкнул меня в спину. Я упала на мелкий гравий, сдирая ладошки в кровь. Почему у меня такие крохотные руки? И где это я?

— Госпожа! Как вы?

Я подняла взгляд и увидела служанку с двумя косами и красной косынке. А, точно. Вспомнила. Я Надя, вчера мне исполнилось целых пять лет! А сегодня мачеха отправила меня на речку, стирать белье вместе с прислугой.

— Да все с ней нормально, Тамара! Идем быстрее, — громко крикнула одна из ушедших вперед служанок, бросив на меня пренебрежительный взгляд.

Такое поведение прислуги меня давно не удивляло. Мама умерла полгода назад, а папа, даже не выждав сорока дней, привел в дом другую женщину. И женился на ней. И после этого все служанки в доме была сменены. Я знала только Тамару. Ее не прогнали, потому что она вкусно готовила. И вот теперь даже она, бросая на меня виноватый взгляд, убегала вперед.

Я посмотрела на нее со слезами на глазах, но ничего не сказала. Ладошки больно. На улице холодно — уже зима скоро. И тазик слишком большой, я с трудом могу нести его. Но мне нельзя жаловаться. Матушка всегда говорила мне, что я со всем справлюсь. И я справлюсь!

Когда я дошла до места стирки, служанки звонко разговаривали и смеялись. Я видела, как сильно их руки покраснели в ледяной воде, но это их нисколько не волновало. Может быть, вода не такая уж и холодная?

Я присела на берегу, достала свою сорочку из тазика и опустила ее в воду. От холода свело пальцы. Но я только шмыгнула носом, протерла выступившие слезы и продолжила стирать. Я не буду просить помощи. Помощи просят только слабые дети. А я уже почти взрослая. Матушка говорила, что чем больше я вытерплю, тем быстрее стану счастливой. Интересно, почему?

Я взяла уже третью сорочку и опустила ее в воду, когда меня за запястье схватили чьи-то длинные и тонкие пальцы. Я успела подумать лишь о том, что они очень холодные, когда меня резко потянули в воду.

Из-за ледяной воды перехватило дыхание. Мне показалось, что на мгновение даже сердце перестало биться. Голова взорвалась болью, но боль быстро пропала. Я с трудом открыла глаза и увидела прекрасную девушку.

Ее зеленые волосы красивыми волнами плыли по воде, золотые глаза смотрели на меня с любопытством и интересом. Девушка была совсем без одежды, поэтому я успела заметить на ее плечах чешуйки.

Воздуха стало не хватать. Руки и ноги окоченели, и я перестали их чувствовать. Вот так я умру? Но матушка говорила, чтобы я жила. Чтобы я выросла...

— Не переживай, — голос русалки был журчащим и словно бы приглушенным. — Ты не умрешь. Такая славная девочка.

Я начала с трудом двигать рукам и ногами, в панике пытаясь выплыть на поверхность и сделать хотя бы вдох. Но одежда казалась такой тяжелой, а вода все тянула меня вниз...

— От тебя так вкусно пахнет, — руки русалки обвили меня за талию и потянули наверх. — Я просто хотела посмотреть на тебя поближе.

Я обессиленно опустила руки. Страшно мне почему-то не было. Голос русалки был добрым и мягким. Почти, как у мамы.

Когда моя голова оказалась на поверхности, я сделала глубокий и судорожный вдох. Легкие обожгло ледяным воздухом, и я громко закашлялась. Все это время русалка держала меня над водой. Мой затуманенный взгляд метнулся в сторону служанок, я хотела позвать на помощь, но... никого на берегу не оказалось. Их силуэты удалялись по дороге, в сторону нашего дома.

— Тебя снова бросили?»

Я открыла глаза и увидела светлую ткань балдахина. В дверь постучали. Видимо не первый раз. Я разрешила войти, а сама прижала руки к лицу. Что за паскудный сон? Хотелось вернуться туда, к реке, ударить каждую служанку по щеке и... а что я могла сказать им? Они даже не заметили, что Надя пропала.

— Госпожа? Вы плохо себя чувствуете? — обеспокоенно спросила Ира, подходя к кровати.

— Все хорошо, — глухо произнесла я в ладони.

— Все еще спишь, лентяйка?

Я медленно отняла руки от лица, чтобы увидеть в дверях свекровь. Она бесцеремонно вошла в комнату и оглядела ее с таким презрением, словно зашла, как минимум, в свинарник.

— И вам доброе утро... матушка, — ласково произнесла я, с удовольствием наблюдая, как лицо женщины искривляется в брезгливости.

У меня был большой опыт общения с людьми. И, как правило, людей раздражает, когда на их выпады, никак не реагировать. Поэтому я старательно делала вид, что все в порядке. Сейчас не время терять голову и нападать на пожилую женщину. Не звери же мы.

— Не называй меня так, дочь блудница, — резко сказала Валентина, оглядывая меня с ног до головы. — Почему ты еще в спальне? Почему не помогаешь накрыть на стол. Вчера я тебе это простила, но сегодня...

— А почему вы все еще тут, матушка? — спросила я, вставая с кровати.

— Это мой дом, я хожу, где хочу, — ответила мне свекровь с наглой улыбкой.

— Это я прекрасно понимаю, — я пожала плечами, принимая от Иры стакан воды. — Но почему вы еще не на кухне?

— Что? Почему мне надо...

— Чтобы показать мне пример, — я невинно улыбнулась. — Раз матушка утверждает, что она хозяйка дома, то она должна быть на кухне, чтобы вести хозяйство.

— Все сказала?

— Да. А вы?

Валентина усмехнулась и вышла из комнаты, так больше ничего и не сказав. Я передернула плечами и только после этого смогла сбросить улыбку с лица. Раздражает. Даже с утра не могу побыть одна!

— Госпожа, как вы себя чувствуйте? — тихо спросила Ира, обеспокоенно рассматривая меня.

— Все хорошо, — я кивнула. — Лучше подыщи мне платье. Мое вчерашнее уже следует постирать.

Только сказав последнее слово, я тут же вспомнила свой сон и скривилась. Страшно мне было совсем не из-за русалки, нет. Пусть она чуть и не убила ребенка, но прислуга даже не заметила исчезновения Нади. Или заметили, но решили, что если она умрет, будет лучше? Я даже не знаю, какой из этих вариантов хуже.

Ира подала мне два платья — одно легкое белое, а сверху голубой сарафан. Они были достаточно широкими, поэтому я спокойно их надела. Даже живота не было видно. Идеально. Даже настроение улучшилось. Ненадолго.

Когда я пришла в столовую, то поняла, что стол на меня накрыт не был. Глеб сидел за столом, опустив взгляд и просто ел, никак не реагируя на мое появление. Я нахмурилась, остановилась на пороге и тут же поймала сочувственный и виноватый взгляд Алексея.

— Ох, Божечки, — с улыбкой сказала свекровь, посмотрев в мою сторону. — Ты же сказала, что тебе нехорошо, поэтому я попросила не накрывать тебе на стол.

— Ничего страшного, матушка. Я сама себе приготовлю. Все равно здешние блюда мне не очень нравились.

Я резко развернулась и вышла из столовой, пока эта змея снова не начала открывать рот. Терпение у меня есть, но оно не резиновое. А эта женщина явно пытается спровоцировать меня, чтобы после унизить перед всеми. Я уже представляю эту картину — вот, она напала на пожилую женщину, она блаженная, ее надо в монастырь... Или что-то вроде.

— Ира, где тут кухня?

— Пройдемте за мной, госпожа.

Служанка провела меня по коридору к лестнице на второй этаж, но не пошла наверх, а резко повернула влево. Там был еще один узкий коридор, заканчивающийся огромной кухней. Я даже застыла, увидев такие размеры. И печи тут было две. И посуды много. А ингредиентов! И даже перец имелся! И томаты!

— С этого дня начну готовить себе сама, — пробормотала я, проходя внутрь.

На кухне было не так много людей, но главную повариху я узнала сразу — по выражению лица. У меня на работе была такая же — злая, недовольная и очень уставшая. Зная, сколько они готовят, уверена, что проснулась эта бедная женщина до рассвета.

— А ты кто такая? — рявкнула повариха, заметив меня. — Что тут делаешь?!

— Татьяна Павловна, — тихо пропищала Ира, — это молодая госпожа. Ей велено готовить еду себе самостоятельно.

— А. Понятно, — женщина сразу изменилась в лице и глянула на меня с презрением. — Ты готовить-то умеешь, «госпожа»?

— Умею. Можете не волноваться, — тихо произнесла я, чувствуя, как начина закивать.

Слава двум Богам, что она решила просто меня не трогать и не обращать внимания. А я тем временем взяла небольшой горшочек и задумчиво посмотрела на него. Сделать еду в горшочке? А почему нет? Мясо куриц есть, картофель есть, лук репчатый я тоже вижу. И даже масло есть! Все просто идеально.

Приготовление заняло достаточно времени, но благодаря Ире я справилась куда быстрее, чем думала. Служанка, почуяв запах, посмотрела на меня таким удивленным взглядом, словно я не еду приготовила, а ведьмино зелье. Но она ничего н сказала, вытащила из печи горшочек, с помощью рукавиц поставила его на поднос и понесла в столовую.

К моему удивлению, так еще сидели люди. Видимо, свекровь ждала моего появления, чтобы сказать, какая я никчемная и неумелая. Я видела, что она даже рот уже открыла, когда до нее донесся аппетитный запах.

— Это что такое? — нахмурилась женщина, провожая меня взглядом.

Я села на свое место, дождалась, пока Ира поставит горшочек предо мной и только после этого посмотрела на свекровь и мило улыбнулась.

— Это называется домашнее жаркое из курицы в горшочке, — ответила я, аккуратно поднимаю крышечку с горшка.

Запах заполнил все помещение. Глеб наконец-то поднял на меня взгляд и посмотрел так, словно только заметил мое появление. Не то, чтобы меня волновало его здоровье, но выглядел мужчина как-то болезненно. Я вопросительно посмотрела на Алексея. Тот нахмурился и слегка пожал плечами.

— Выпороть всех, кто приготовил этой негоднице еду! — громко сказала Валентина, привставая со стула. — И позовите Татьяну. Ну, попляшет она меня...

— Но госпожа! — слуги, стоящие у стены, упали на колени. — Никто не помогал младшей госпоже готовить! Она делала все сама!

Я взяла в руки вилку, проткнула ароматный картофель и положила его в рот. Он буквально растаял на языке, отдавая все сочетания вкусом мне. Я улыбнулась и с насаждением продолжила есть. Мне было все равно на разборки слуг со свекровью. Я в любом случае не задержусь в этом месте.

От поглощения еды меня отвлекал пристальный взгляд Глеба. Наконец-то я не выдержала и посмотрела на него. В столовой все еще разносились крики, и стоял неимоверный гвалт. А я смотрела в голубые глаза Глеба и понимала, что он борется чем-то внутри себя. Иногда его брови сводились к переносице, иногда он начинал улыбаться, а иногда его лицо становилось равнодушным. На самом деле меня очень напугала эта смена эмоций. По спине пробежал холодок. И чтобы как-то отвлечься, я подцепила кусочек мяса и сунула его в рот Глеба.

— Вкусно, правда? — нервно улыбнулась я, когда мужчина вздрогнула.

— Да, — он кивнул, затем отвернулся от меня и встал из-за стола. — Прошу меня простить, дела ждут.

Я проводила его задумчивым взглядом и продолжила есть. Перестала я только когда поняла, что в столовой стало тихо. Подняв взгляд, я обнаружила, что осталась наедине дядей Матвеем. Он сидел рядом и пристально рассматривал меня своими влажными глазами. Мне он совсем не нравился, поэтому заводить разговор я не спешила. Но он первый нарушил тишину:

— Скажите мне, Надежда, вы всем довольны в этом доме?

— Меня все устраивает, — коротко ответила я, не поднимая взгляда.

— Тогда почему вы сбежали?

Я бросила на мужчину изучающий взгляд. Неужели он не в курсе, что Надя украла печать? Видимо, не. Глебу удалось это скрыть? Или эта печать не настолько важная? Вот в этом я искренне сомневалась. Если печать носит название Династическая, то это чертовски важно.

— На то были свои причины, — коротко ответила я, снова возвращаясь к своей еде.

Но меня снова прервали. На этот раз отвратительным образом. Матвей положил руку на мое колено. Я даже есть перестала и отложила вилку. В голове что-то щелкнуло, словно бы кто-то отключил предохранитель.

— Что вы делаете? — с ледяным спокойствием спросила я, сбрасывая руку мужчины.

— Пытаюсь принести тебе положительные эмоции, — Матвей усмехнулся. — Я предполагаю, что ты сбежала, потому что была не удовлетворена своим мужем. Он же так холоден...

Договорить мужчина не успел, так как я схватила вилку и воткнула ее ему в ладонь, снова лежащую на моей ноге. Столовую огласил придушенный крик. Я схватила мужчина за воротник и сильно потянула, лишая его возможности сделать глубокий вдох.

— Чтобы такого больше не повторялось, — тихо прошептала я, глядя ему в глаза. — Иначе вилка окажется не в руке, а в глазу.

После этих слов, я выдернула вилку из его руки, положила ее на стол и наконец-то отпустила мужчина. Голова кружилась от адреналина. Мне хотелось ударить его сильнее, но я понимала, что он того не стоит.

Однако это поведение дяди наводило меня на определенные мысли. И если они подтвердятся, я сделаю все что угодно, но убью этого подонка.