Месть

ГЛАВА 31

Детская коляска быстро двигалась по улице. Она вцепилась в ее ручку так крепко, что побелели костяшки пальцев. Ее глаза остекленели. Ребенок плакал. Мимо проносились машины, она шлепала прямо по лужам, поднимая брызги, и люди шарахались в стороны, пропуская ее. На автобусной остановке коляска задела за столб, альбом упал и фотографии рассыпались по тротуару.

Она торопливо подобрала их, засунула в альбом и поспешила дальше. Она не знала, куда идет, и не могла думать. Ребенок плакал так громко, что его плач заглушал другие звуки.

В памяти проносились картины: Лоренс и Кирстен смеются, Лоренс и Кирстен — любят друг друга, Лоренс и Кирстен — завоевывают успех. Будущее казалось ей черной дырой, готовой поглотить ее. Страх и обида тисками сжимали ее сердце, отчаяние захлестывало ее. В ушах, заглушая плач ребенка, раздавались странные зловещие звуки детской колыбельной, от которых хотелось рыдать.

Она вкатила коляску в ворота парка и села на скамейку под проливным дождем. Любопытные взгляды прохожих приводили ее в ярость. От страха ей было трудно дышать. Она уже убила двоих и собиралась убить снова. Кирстен. Она должна убить Кирстен. Она выхватила из коляски альбом и в паническом ужасе уставилась на запачканные грязью фотографии Кирстен. Кирстен и Лоренс. Кирстен и Том. Кирстен и Джейн. Семья Кирстен. Нет, ее семья. Лоренс и Том принадлежат ей…

Она вскочила на ноги и швырнула альбом в коляску. Он ударился о голову ребенка, но ей было все равно. Пусть ребенок плачет. Пусть истекает кровью, пусть узнает боль, как узнала она. Она не будет его утешать. Ее ведь никто никогда не утешал…

Когда Кирстен, преодолевая яростные порывы ветра, добралась под проливным дождем до дома, был уже двенадцатый час ночи. Неделя выдалась длинная и трудная, пришлось ликвидировать дела, связанные с фильмом, и готовиться к борьбе за право опекунства. Напряжение сразу сказалось на Джейн, а поэтому Кирстен пригласила ее в кино, желая отвлечь. Несколько минут назад Джейн на последнем автобусе уехала ночевать к родителям. Том гостил у Теи и Дона, и Кирстен с тоской подумала, что ей не хочется разлучаться с ним даже на одну ночь. Но Лоренс, возможно, захватил его по пути домой, и она надеялась, что сейчас они оба лежат перед камином на диване и, вполне вероятно, крепко спят.

Но, повернув за угол на Элм-Парк-Гарденс, Кирстен увидела, что дом погружен во тьму. Ветер рвал из рук зонт, ноги промокли. Она поспешила к входной двери, долго искала в сумочке ключи и наконец вошла в дом. Бросив зонт на подставку, она потянулась к выключателю.

— Проклятье! — пробормотала она, ибо свет не зажегся, и попыталась вспомнить, где запасные лампочки. Пройдя через гостиную, она попыталась включить настольную лампу. Света не было.

Она никогда не боялась темноты. Во Франции частенько отключали электроэнергию, так что в этом не было ничего особенного, но почему-то загадочное отсутствие освещения в ее доме в центре Лондона вызвало у нее беспокойство.

Кирстен направилась в кухню, лихорадочно вспоминая, куда положила свечи, но вдруг замерла на месте. Сначала она не поняла, что это за странный звук, но потом услышала какое-то тихое шуршание.

В темноте раздался низкий голос, и от страха у нее замерло сердце.

— Кто это? — крикнула она. — Кто здесь?

— Кир-р-р-стен.

— Лоренс! — закричала она. — Лоренс, это ты?

— Кир-р-р-стен.

— О Боже, — задыхаясь, пробормотала она. — Кто это? Кто?

Она попятилась, натыкаясь на мебель: сердце колотилось от ужаса.

— Кир-р-р-стен.

Дождь стучал в окна, ветер выл в каминной трубе. Она словно погрузилась в водоворот зловещих звуков.

Кирстен зажала уши руками и запнулась об угол дивана. Из-за паники она решила, что кто-то схватил ее, и завопила, хлопнувшись на подушки.

Она ждала, затаив дыхание. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, ее тошнило от страха. Качающиеся тени деревьев скользили по комнате. Жуткую тишину неожиданно разорвал удар грома.

Услышав звук открывающейся двери, она молнией бросилась к ней.

— Лоренс! — дрожащим голосом позвала она. — Лоренс!

— Кирстен! Кирстен, с тобой все в порядке?

— Элен! О Господи! Элен, это ты?

— Конечно, я. Ты где? Что с электричеством?

— Света нет. О Элен, Элен! — закричала она, кидаясь в ее объятия.

— Боже, что тут происходит? — спросила Элен. — Ты дрожишь, как осиновый лист. Где Лоренс?

— Не знаю, — прошептала Кирстен, пытаясь взять себя в руки. — Элен, нам надо выбраться отсюда. Здесь кто-то есть…

— Кир-р-р-стен.

Кирстен едва не закричала, а Элен так и подскочила на месте от неожиданности.

— Ну и шуточки, черт побери! Что происходит?

— Не знаю. Давай уйдем.

— Ни за что на свете, — заявила Элен. — Где свечи?

— Не будь дурочкой, — сказала Кирстен, нащупывая рукой входную дверь. — Давай поскорее уйдем отсюда.

— Но ведь нас двое, а он — только один, — прошептала Элен. — Пойдем, следуй за мной.

Они осторожно добрались до кухни, где Элен встала на страже у двери, а Кирстен начала рыться в ящиках в поисках свеч.

— Слава Богу, — переводя дыхание, сказала Кирстен и вдруг увидела лицо Элен при свете зажженной свечи. Ее сковал ужас. Черные тени падали на лицо Элен, жуткий мерцающий свет отражался в ее глазах. Кирстен вспомнила ту ночь, когда снимали языческое ритуальное действо.

— Кир-р-р-стен.

— Возможно, ты права, — прошептала Элен, — нам следует убраться отсюда… — Она тихо вскрикнула, когда открылась и захлопнулась входная дверь. Шаги пересекли холл. Кирстен застыла. Элен шарила рукой в ящике, отыскивая нож. Они услышали, как выругался Лоренс, попытавшийся включить свет.

— Лоренс! — крикнула Кирстен. — О Лоренс! — Она бросилась в холл, едва не сбив Лоренса с ног.

— Что происходит? Что со светом? — спросил он.

— Кир-р-р-стен.

— Это еще что такое?

— Шш-ш, — прошептала Кирстен. — Здесь кто-то есть…

— Кир-р-р-стен.

Из темноты появилась Элен. На лицо ее падал свет свечи, и вдруг тень ножа погрузилась в тень, отброшенную встрепанной головой Кирстен. Лоренсу показалось, что Кирстен сейчас рухнет к нему на руки.

— Отдай мне это, — рявкнул он и, выхватив из рук Элен и нож и свечу, вернулся в гостиную.

— Кирст…

На сей раз звук оборвался на половине, и Кирстен услышала, как Лоренс вынимает кассету.

— В чем дело? — спросил он, когда Элен и Кирстен вслед за ним вошли в комнату.

— О Боже, — изумленно воскликнула Кирстен, увидев в его руке кассету. — Какая же я дура! Мне следовало догадаться. Я-то подумала, что здесь кто-то есть.

— Очевидно, здесь кто-то был, — заметил Лоренс. — Иначе как эта штука попала в магнитофон?

Кирстен обернулась к Элен, почувствовав, как в ней зародилось жуткое подозрение.

— Как ты вошла в дом? — спросила она.

— Ты же помнишь, что у меня есть ключи, — ответила Элен. — Я воспользовалась ими, решив, что дома никого нет. Я была здесь поблизости, в Артс-клубе и хотела переночевать у тебя… — Элен замолкла на полуслове, увидев, что Кирстен попятилась от нее.

Неожиданно в памяти Кирстен всплыло многое другое. Такое, что никак не выстраивалось в ясную картину. Раньше она закрывала глаза, ибо отказывалась этому верить.

— Это сделала ты, не так ли? — закричала Кирстен, прижимаясь спиной к Лоренсу. — Ведь это ты написала мне те записки?

Элен уставилась на нее в полном недоумении.

— Какие записки?

— За что? — кричала Кирстен. — Ради Бога, скажи, почему ты делаешь это?

— Что делаю?

— Статьи в газетах! — вопила Кирстен. — Все эти злобные жестокие вещи, которые обо мне писали! О Господи! Анна! Джейк! Что ты с ними сделала?

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — заорала Элен. — Что за чушь она несет? — крикнула она Лоренсу.

Лоренс крепко держал Кирстен, чувствуя, что она дрожит и близка к истерике.

— Шш-ш, шш-ш, — успокаивал он ее. — Возьми себя в руки. Скажи лучше нам…

— Как ты могла сделать такое, Элен? — продолжала Кирстен. — Что я тебе сделала? Я считала тебя своей подругой…

— Перестань, — говорил Лоренс. — Успокойся, дорогая…

— Я не понимаю, Лоренс. Ты ведь даже не знаешь, что она сделала. Ты пыталась запугать меня, да? Этими записками и этой пленкой! Ну что ж, ты добилась своего. Я была в ужасе. Ты довольна? Ты этого добивалась? Или это еще не все?

— Ты сошла с ума, — пробормотала Элен, не веря своим ушам. — Я, черт возьми, не писала тебе никаких записок!

— Она лжет, — всхлипнула Кирстен, пряча лицо на груди Лоренса. — Выгони ее, Лоренс. Заставь уйти. Умоляю, прогони ее.

— Не волнуйся, я ухожу, — ответила Элен. — Я не намерена оставаться здесь и выслушивать оскорбления от этой ненормальной.

— Оставь ключи! — потребовала Кирстен.

Элен обернулась, в ярости швырнула ключи и выскочила из дома.

Лоренс долго держал Кирстен в объятиях, гладил ее волосы и ждал, когда она успокоится.

— Ну, а теперь расскажи мне все, как было, — наконец попросил он. — Что же все-таки произошло?

— Не знаю, — ответила Кирстен. — Все это так… О Лоренс, мне следовало сказать тебе об этом, как только все началось, но… у тебя и без того было много проблем. Ведь правда никто не может доказать, что я убила Анну и Джейка? Не может, потому что я не делала этого…

— Лучше начни с самого начала, — у Лоренса екнуло сердце, когда он вспомнил слова Дэрмота о том, что, как утверждает Диллис Фишер, она может доказать причастность Кирстен к убийству.

Наконец Кирстен рассказала ему всю историю с начала до конца: о странных телефонных звонках, о записках, полученных после смерти Анны и Джейка, о том, как ей показалось, что кто-то находился в доме в ночь перед их отъездом в Новый Орлеан, и о том, как она пыталась убедить себя, что все это не имеет отношения к Элен. Теперь, оглядываясь назад, она сопоставила все эти факты и поняла, что они не случайны.

— С того момента, как она пригласила меня пойти с ней на вечеринку в твой дом, все указывало на нее, — сказала Кирстен. — Ее отношения с Кемпбелом, нарушенные обещания, истории в газетах, подробности, о которых знала только она… И сегодня, — Кирстен вздрогнула всем телом, — этот голос на пленке… Я забыла, что у нее есть ключ, но думаю, она уже находилась здесь, когда я вошла. Она поставила кассету и включила магнитофон, я ничего не видела в темноте… Потом она сделала вид, будто только что вошла в дом…

— Но, дорогая, на пленке записан мужской голос.

— Какая разница? Подумай, сколько у нее знакомых актеров. А сколько техников могли записать пленку для нее?

— И все же причина не ясна.

— О Лоренс, меня всю жизнь обижали и ненавидели.

— Постой, постой, — сказал он, прижимая Кирстен к себе и пытаясь отделаться от жуткой картины, когда Элен с ножом в руке стояла за спиной у Кирстен. — Не плачь. Я с тобой. А когда я рядом, с тобой ничего не случится. Помни, что я — тот парень, который любит тебя.

— Поклянись мне в этом, Лоренс. Поклянись, что будешь всегда любить меня.

— Клянусь, — сказал он и улыбнулся, заметив неуверенность в ее глазах. Если бы только он мог навсегда изгнать эту беззащитность из ее глаз, вселить в нее уверенность в себе и в нем. Она больше никогда ни на один миг не должна сомневаться в том, что на сей раз он не оставит ее. Или он сам не уверен в этом? О Господи, он не знал, что ему делать — ведь теперь они оказались в руках у Кемпбела, а после того, что произошло с Элен, трудно даже вообразить, какие сюрпризы ждут их в последующие дни. — Я попытаюсь наладить свет, — сказал он. — Свеча почти догорела.

— Ладно.

— Ничего, если я оставлю тебя одну в темноте? Я только спущусь в подвал и взгляну на пробки. Может, хочешь пойти со мной?

— Нет, — Кирстен рассмеялась сквозь слезы. — Я подожду тебя здесь.

Несколько минут спустя комнату залил свет.

— Как нам поступить с Элен? — спросила Кирстен, когда Лоренс вернулся. — Если предположить, что она убила Анну и Джейка? Или если Элен знает, кто это сделал…

— У тебя сохранились записки?

— Только одна.

— Тогда нам лучше передать ее в полицию, и пусть они занимаются этим.

Кирстен кивнула.

— А теперь дай я тебя поцелую.

После долгих и нежных объятий Лоренс, отстранившись, посмотрел на нее. Он не хотел говорить ей о сомнениях, появившихся у него в связи с интервью, которое она вчера дала Кемпбелу, когда они втроем сидели в этой самой комнате. Кемпбел, словно преобразившийся, деликатно расспрашивал Кирстен, уговаривал, подбадривал и утешал ее, а пленка между тем тихо крутилась в магнитофоне. Теперь история была написана, и сегодня, во второй половине дня Кемпбел прислал ее по факсу. Кирстен поразил не только такт Кемпбела, но и его откровенные признания в том, что он участвовал в ее травле. Он выражал искреннее раскаяние, и Кирстен одобрила текст статьи. Предполагалось, что она будет опубликована завтра в утреннем выпуске «Экспресс». Хотя Лоренс сам прочел статью и показал ее своим адвокатам, прежде чем Кирстен дала «добро», его не покидало беспокойство. Более всего на свете ему хотелось бы верить, что Кемпбел сдержит слово и сделает все возможное, чтобы помочь Лоренсу сохранить и Кирстен, и Тома. Однако Лоренс очень боялся узнать, что сделал большую глупость, доверившись Кемпбелу. Он нервничал с самого начала, но после визита Элен Лоренс с ужасом думал, что, возможно, они с Кемпбелом затевают нечто ужасное.

Он снова привлек к себе Кирстен и положил ее голову себе на плечо. Боже милостивый, если его договор с Кемпбелом причинит ей вред, он никогда не простит себе этого. Ведь она не хотела в этом участвовать и согласилась только ради него и Тома. Лоренс прекрасно понимал, что сыграл на ее чувствах к ним, заставляя ее согласиться, и стыдился этого. Казалось, она немного успокоилась, прочитав статью, и была даже готова поверить, что Кемпбел старается для них, однако сам Лоренс теперь сильно сомневался в этом. И, словно угадав его мысли, Кирстен вдруг спросила:

— Лоренс, а сейчас уже поздно отказаться от публикации этой статьи? Может быть, нам вообще не следовало этого делать?

— Не знаю, — ответил он, тяжело вздохнув, — Кемпбела ждут крупные неприятности, если он не напечатает эту историю. Адвокаты все предусмотрели и… Черт возьми, Кирстен, по-моему, у нас один выход — верить ему…

— Я боюсь, Лоренс, — прошептала она. — Я больше не знаю, чему и кому верить. Мне кажется, все это не имеет смысла.

Лоренс изо всех сил старался сохранять спокойствие. Если они не воспользуются этим шансом, ему лучше сразу отдать Тома Пиппе. Или сейчас же уйти отсюда, предоставив Кирстен самой разбираться во всем. Он знал, что никогда не сделает этого, но разве мог он с уверенностью сказать, что Тому будет хорошо с Пиппой и Дзаккео? Да у него сердце разобьется, если он отпустит Тома… Глядя во встревоженное лицо Кирстен, он чувствовал, что никогда еще жизнь не заставляла его делать такой жестокий выбор.

— Я готов на все, чтобы оставить Тома у себя, Кирсти, — сказал он. — На все. И это было единственным, что пришло мне в голову. Только Кемпбел способен изменить твой имидж и склонить общественное мнение на нашу сторону. Мы, конечно, могли бы попросить сделать это кого-нибудь другого, но ведь он написал и о том, как Диллис Фишер преследовала тебя, и если эту статью опубликуют, то, возможно, прекратится, наконец, эта проклятая травля.

Кирстен долго смотрела ему в глаза, потом на губах ее появилась неуверенная улыбка.

— Хорошо, — сказала она. — Подождем и посмотрим, какие вести нам принесет утро.

Лоренс с несказанным облегчением обнял ее:

— Все будет в порядке, Кирсти. Клянусь. В любом случае мы прорвемся. И помни, ничто на свете не сможет нас разлучить, даже ты сама.

Кирстен нежно прикоснулась пальцами к его губам. Ей так хотелось верить ему, забыть о том, что произошло с Элен, и сделать вид, что все это приснилось ей в дурном сне. Однако шестое чувство подсказывало ей, что скоро их разлучат, это уже не зависит ни от него, ни от нее.

— Джейн, что ты тут делаешь ночью? — спросила мать, спустившись на кухню и включив свет.

— Я не могу заснуть, — глухо отозвалась Джейн, уставившись на остатки какао в чашке.

Эми Коттл посмотрела на дочь со смешанным чувством неприязни и раздражения, потом, подойдя к столу, взяла Джейн за подбородок и заглянула ей в глаза.

— Почему ты плачешь? — спросила она.

— Оставь меня в покое, — ответила Джейн, оттолкнув руку матери.

— Из-за этого ребенка? — фыркнула Эми. — Я слышала, как ты рассказывала об этом отцу. По-твоему, они хотят от тебя отделаться, да? Если опекунство присудят его матери, тебе придется уйти.

— Замолчи, прошу тебя, — всхлипнула Джейн. — Это тебя не касается.

— Если они выставят тебя, их нельзя за это винить, — заметила Эми. — Не понимаю, как Лоренс так долго терпит твою надутую физиономию?

— Когда я с ними, моя физиономия не бывает надутой, — парировала Джейн. — Она такая только при тебе.

— Ага, значит, во всем виновата я?

Джейн промолчала, и Эми повернулась к плите, чтобы развести для себя ложку какао.

— Хочешь еще? — спросила она Джейн через плечо.

Джейн покачала головой.

Эми продолжала возиться у плиты.

— Так что же там теперь происходит? — спросила она.

— Они борются за право опекунства.

— Опекунство присудят его матери, — заявила Эми. — Так бывает всегда.

— Почему бы тебе не отправиться спать? — спросила Джейн, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы.

Эми удивленно подняла брови.

— По-моему, ты принимаешь слишком близко к сердцу интересы и дела этой семьи.

— Не твое дело.

— Хорошо, но вместо того, чтобы сидеть здесь и гадать, выгонят они тебя или нет, не лучше ли поговорить с ними начистоту? Спроси их об этом прямо.

— Я беспокоюсь не об этом, — заплакала Джейн, закрывая лицо руками.

Эми уставилась на нее.

— Кого ты пытаешься обмануть? Меня или себя? — Она внимательно посмотрела на Джейн. — Ты что-то там натворила? — спросила она. — Ага, вот в чем дело! Ты умудряешься каждому устроить какую-нибудь гадость!

— Это ложь! — воскликнула Джейн. — Я знаю, тебе хотелось, чтобы так и было, но это не так. Просто я не могу заснуть, пытаясь сообразить, как им помочь.

— Ты! — фыркнула Эми. — Да у тебя решимости не хватит. У тебя ее никогда не было. Не забудь выключить свет, когда надумаешь ложиться. И вымой после себя чашку.

Когда Эми удалилась, Джейн почувствовала на сердце такую тяжесть, которая словно пригвоздила ее к месту. У Эми для нее никогда не было доброго слова, всю жизнь она высмеивала Джейн. Но на сей раз Джейн ее удивит! Скоро Эми узнает, как решительна Джейн. Тогда она заговорит по-другому! Ей придется пожалеть о своих нападках, колкостях, пренебрежении. Джейн ей даже не дочь, так какое право имеет Эми критиковать ее?

Ей только нужно еще немного подумать, а потом Джейн решит, что делать…

Уйдя от Кирстен под проливным дождем, Элен более получаса ловила такси. Вымокнув до нитки, она поехала прямо к Дэрмоту Кемпбелу.

Она сидела у него почти двадцать минут и сейчас уже несколько успокоилась. Кемпбел, не сразу поняв, о чем она говорит, чувствовал, что нервы у него на пределе.

— Значит, она обвинила тебя в этих убийствах? — спросил он.

— Почти так. Ах, сучка! Так она думает, что я, ее лучшая подруга, могла сделать что-нибудь подобное? Подозревать меня, что я снабжала тебя информацией — это одно. Я действительно это делала, но давно, и она знает, почему. Но зачем мне, черт возьми, убивать Анну Сейдж и Джейка Батлера? Господи, — пробормотала она, — не могу поверить, что она сказала такое. И еще заявила, будто я написала ей какую-то проклятую записку и вставила в магнитофон кассету! Она меня за чокнутую принимает, что ли? Уж если кто-то из нас сумасшедший, так это она. Конечно, Диллис Фишер затравила ее, но ведь это не означает, что все вокруг виноваты! Черт побери, Дэрмот, не стой, как столб, скажи что-нибудь!

Кемпбел растерялся, не зная, что сказать. Если Кирстен подозревает Элен, как относится к этому Лоренс? А если ее подозревает Лоренс, все предстает в ином свете.

— Так что же ты все-таки там делала? — пробормотал он. — В доме Кирстен?

— Я сказала, что была поблизости, в Артс-клубе. Я там немного выпила и мне не хотелось под дождем тащиться домой.

Кемпбел глядел на нее и чувствовал, как сердце у него сжимается от страха. Ведь он сам торчал в Артс-клубе весь вечер и знал, что она лжет.

— А что сказал Лоренс по поводу обвинений Кирстен? — хмуро спросил он.

— Он был поражен не меньше, чем я, а ты как думал? Эта женщина спятила, уж поверь мне, и Лоренс тоже это понял. Боже, да меня бы ничуть не удивило, если бы я узнала, что это она убила Анну и Джейка!

— Остынь, — встревоженно сказал Кемпбел. — Никто их не убивал.

— А ты, кажется, изменил свое мнение? — воскликнула Элен. — В чем дело, на тебя тоже подействовали чары Мередит? Рассказав тебе свою трогательную историю, она совсем тебя приручила, а?

— Ей пришлось немало пережить, Элен, и ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой, так что, прошу тебя, уйми свою ревность и оставь ее в покое.

Глаза Элен вспыхнули от гнева.

— А ты уже оставил ее в покое, и хотелось бы знать, почему? С чего ты вдруг изменил свое мнение о ней? Тебе безразлично, как она поступила со мной? Что со мной будет, если она пойдет в полицию и расскажет им какую-нибудь безумную историю о том, что я с ней делаю?

Кемпбел не хотел говорить ничего, о чем мог потом пожалеть. Пока Лоренс не попросил его вступиться, он никогда не думал о том, каково предстать в роли Порядочного Человека, и не был уверен, что эта роль ему понравится. Но у Кемпбела дрожали колени при мысли о последствиях его статьи. Что ждет его, когда газета появится на прилавках? Диллис Фишер немедленно бросится в атаку, а если Лоренс и Кирстен подозревают, что Элен причастна к травле, организованной Диллис, они сочтут, что он тоже ведет двойную игру? Кемпбел понимал, что усомнившись в нем, они уберут сетку, натянутую внизу для страховки. Он пойдет по канату без страховки и не успеет оглянуться, как снова окажется в сточной канаве или еще того хуже. Однако, напомнил он себе, как только статья будет опубликована, у них исчезнут сомнения. Они поймут, что могут доверять ему, и что он делает все возможное, желая загладить свои грехи.

А как быть с Элен? Какое место отводится ей во всем этом? А что, если она в сговоре с Диллис Фишер? Едва эта ужасная мысль пришла Кемпбелу в голову, он резко отвернулся от Элен.

Боже! Он никогда всерьез не думал, что она имеет к этому какое-то отношение, но теперь…

Элен что-то говорила у него за спиной, но он не хотел ее слушать и прикасаться к ней. Однако его тянуло к Элен. Ему хотелось обнять ее.

Он обернулся к ней, и она замолчала.

— Дэрмот, — прошептала она. — Дэрмот, не смотри на меня так.

Кемпбел уставился на нее, пытаясь отыскать в ее встревоженном взгляде какое-нибудь подтверждение тому, что он ошибается. Элен выглядела усталой, растерянной, запутавшейся, злой и испуганной… Но он вспомнил, что она актриса и сердце его ожесточилось. Она умела казаться такой, какой хотела. Если бы Элен не солгала Кемпбелу, где была сегодня вечером, он сейчас обнял бы ее и успокоил. Но она солгала, и он боялся узнать причину этой лжи.

— Дэрмот, — попросила она, — скажи, что ты так не думаешь. Пожалуйста, не поступай со мной так же, как Кирстен, я не смогу этого пережить…

Когда она сделала движение в его сторону, Кемпбел протянул к ней руки, но когда Элен разрыдалась у него на плече и он стал рассеянно гладить ее волосы, его взгляд упал на брошюрку, засунутую в ее сумочку. Он узнал ее, потому что и у него была точно такая же. Их раздавали сегодня вечером в Артс-клубе. Может, Элен все-таки была там, а вдруг он просто ее не заметил? Он знал, что это не исключено, поскольку сегодня там было полно народу. Но даже обнимая ее, он понимал, что, как утопающий, хватается за соломинку.

— Можно, я останусь у тебя сегодня? — прошептала она так испуганно, что у него защемило сердце.

— Мы будем с тобой вдали от этого жестокого мира.

— Да, да, — согласился он. — Только мне нужно позвонить Лоренсу.

— Зачем? — спросила она, откинув назад голову и заглядывая ему в глаза.

— Нужно, — ответил он. — Статья, которую я написал о Кирстен, появится в газетах завтра.

— Ну и что?

— Ну и… — он молча прижался к ней лицом. Зачем ему звонить Лоренсу? Убедить его, что он не имеет отношения к сегодняшнему визиту Элен? Что это меняет? Лоренс, как и все, прочитает завтра утром газету и тогда сам убедится, что Кемпбел сдержал свое слово.

Тем не менее, час спустя, уверившись, что Элен заснула, он потихоньку выскользнул из спальни и позвонил. Он очень боялся этого, но хотел услышать от Лоренса, что произошло у них сегодня вечером. Он долго держал у уха трубку, но к телефону никто не подошел, поэтому Кемпбел вернулся в постель и покрепче прижал к себе Элен. Его непричастность к этому подтвердится, как только статья появится в газете. Хотел бы он, чтобы с такой же легкостью можно было доказать невиновность Элен и поверить этому.