Месть

ГЛАВА 32

Лоренс уставился на газету, оцепенев от изумления. Он с омерзением читал статью. Передернутые факты и клеветнические обвинения плыли у него перед глазами. Статья не имела ничего общего с тем, что они обсуждали с адвокатами. Это было так чудовищно, что трудно было бы придумать хуже. «Убийца ребенка борется за право опекунства» — возвещал заголовок в газетенке Диллис. Когда до Лоренса стал доходить весь ужас напечатанного, он пришел в такую ярость, какой не испытывал никогда в жизни. Кемпбел, убедивший их, что напечатает историю Кирстен под псевдонимом в газете «Эспресс», не только совершил предательство, переметнувшись на сторону Диллис, но сделал это самым гнусным образом.

«Шесть лет назад, — писал Кемпбел, — Кирстен Мередит хладнокровно убила — убила! — своего ребенка, чтобы отомстить бросившему ее любовнику, тому, кого теперь снова коварно завлекла в свои сети и который собирался вступить в борьбу с женой за право опекунства над четырехлетним сыном. Опекать своего ребенка он намерен совместно с женщиной, убившей свое первое дитя». В статье излагались все подробности аборта Кирстен, но это преподносилось как обдуманный поступок психопатки. У Лоренса сжалось сердце. Ему не верилось, что Кемпбел способен на такое.

В статье говорилось, что Кирстен привыкла «убивать невинных детей», что был еще один такой случай. Так разве может она стать подходящей родительницей? Она отказала двум отцам в праве иметь ребенка, воспользовалась своим порочными чарами, чтобы заставить Пола Фишера отвернуться от своих чад, чего же от нее ожидать, если вдруг Том Макалистер будет каким-нибудь образом угрожать ее благополучию?

Дальше пошло еще хуже. Какой-то тайный, но якобы надежный источник сообщал, что Кирстен противодействует тому, чтобы Лоренс получил опекунство. Она не хочет ребенка другой женщины и — свидетельство тому ее жизнь — вообще не хочет детей. Получив наследство Пола Фишера, она стремилась лишь вернуть Лоренса Макалистера. Пиппа Макалистер стояла у нее на пути, но, к счастью, бежала в Италию. Потом появилась Анна Сейдж, очень похожая на Пиппу, но и она весьма своевременно покинула этот мир. Джейк Батлер, по утверждению того же источника, угрожал рассказать все, что ему известно о Кирстен, но и его больше нет. Чем, вопрошал Кемпбел, все это кончится?

Лоренс смял газету. Кровь бешено пульсировала в висках. Как, черт возьми, он мог поверить такому, как Кемпбел? Что он скажет Кирстен, когда она увидит эту статью? Лоренс подумал о Томе, и сердце у него защемило — не видать теперь ему опекунства, он наверняка потеряет сына, но прикончит Кемпбела за это подлое предательство. Невыносимо страдая, Лоренс вскочил из-за стола и беспокойно зашагал по кухне. Им вдруг овладела безумная мысль разбудить Кирстен и Тома и увезти их куда-нибудь далеко — туда, где их никто никогда не найдет. Зачем Кирстен снова проходить через все это, она достаточно натерпелась, и он должен оградить ее от этой травли. Сейчас он ей нужен, как никогда, но что же ему делать? Обвинения в причастности к убийству Анны и Джейка высказывались так недвусмысленно, что полиции волей-неволей придется возобновить расследование. Лоренс стукнул кулаком по дубовому шкафу, потом прижался к нему лбом. Он чувствовал, что кто-то ведет тайную игру, но не мог доискаться причин. Ему было ясно одно: он потеряет сына, а Кирстен — свободу.

Схватив телефонную трубку, Лоренс набрал номер Кемпбела. Никто не ответил. Он позвонил в редакцию газеты, но Кемпбела не было и там. Набрав номер Элен, он услышал автоответчик. Лоренс в ярости швырнул трубку, и в этот момент вошла Джейн.

Он сразу понял, что Джейн читала статью. Когда она испуганно взглянула на Лоренса, его охватил панический страх. Даже сейчас он не представлял себе всех последствий случившегося.

— Где Кирстен? — тихо спросила Джейн.

— Еще в постели, — ответил он, проведя рукой по небритому подбородку. Они пробыли в полицейском участке почти до утра. Боже, что теперь предпримут полицейские? Лоренс и Кирстен не сомкнули глаз всю ночь, взвинченные допросом. Оставив Кирстен в постели, он вышел из дому купить газету и, слава Богу, к его возвращению она заснула. Но скоро она обо всем узнает, и ему не удастся уберечь ее. Кемпбелу повезло, что он не знает, где тот сейчас находится, не то Лоренс предстал бы перед судом по обвинению в убийстве.

Обвинение в убийстве! Черт бы побрал их всех! Это безумие! Похоже, проклятый мир свихнулся!

Отвернувшись от Джейн, он стукнул кулаком по краю раковины. Их жизнь стремительно катилась под откос, и он не мог ничего сделать. Есть только один выход — убраться отсюда сию же минуту, забрав с собой Тома — ни в чем не повинную жертву жестокой борьбы.

— Сварить вам кофе? — спросила Джейн.

Лоренс кивнул.

Он был в отчаянии. Нет, он не оставит Кирстен, ведь именно на это рассчитывала Диллис, но черт возьми, Лоренс не доставит ей такого удовольствия! Диллис не знает, как он любит Кирстен, но скоро она поймет, что уничтожить такую любовь ей не удастся. Он закрыл глаза и стиснул зубы. Но что будет с Томом? Лоренс вдруг представил себе выражение лица Тома в тот момент, когда он услышит, что папочка, его лучший друг, бросает его. Папочка сделал выбор между ним и Кирстен, и выбор папочки пал не на него. К горлу подкатил комок. Нет, он не может так поступить с Томом, не может.

Джейн поставила перед ним чашку кофе.

Увидев тревогу и страх на лице Джейн, Лоренс заставил себя улыбнуться и погладил ее по щеке.

— Все хорошо, — сказал он. — Все образуется. Мы прорвемся, только надо набраться терпения.

Джейн кивнула и неуверенно улыбнулась.

— Я поднимусь к Кирстен, — сказал он. — Присмотри за Томом, пожалуйста. Пусть он не заходит в спальню.

— Да, — тихо сказала Джейн. — Лоренс, если что-нибудь нужно… Если я могу быть чем-то полезна…

— Я знаю, — ответил он.

Лоренс сидел на кровати, обняв Кирстен, свернувшуюся у него на коленях. Она долго плакала, но теперь слезы высохли, и она старалась казаться сильной и прагматичной. Но как ни убеждала его Кирстен, он отказался уйти и даже слышать об этом не хотел.

— Мне нужно еще раз поговорить с Кемпбелом и попытаться узнать, что происходит. — Лоренс погладил Кирстен по голове. — Понятия не имею, где Кемпбела черти носят, но я его разыщу.

— Это нелегко, — заметила Кирстен. — Он знает, как ты на него зол…

— Зол? Да мне хочется убить этого подонка! Что за игры он затеял? Он подписал соглашение и должен понимать, что в нем нет никаких лазеек, которые могли бы его спасти.

— Пожалуй, — сказала Кирстен, — нам придется решить, что мы должны делать дальше. Едва ли ты найдешь Кемпбела, скоро начнется слушание по делу об опекунстве… — Она замолчала, услышав телефонный звонок. Взволнованный голос Кемпбела произнес:

— Лоренс? Лоренс, это ты?

— Кемпбел! — рявкнул Лоренс. — Где, черт возьми, тебя носит? И что…

— Выслушай меня, Лоренс. Я только что увидел газеты. Мы с Элен с семи часов утра были в полиции и только что вернулись… Лоренс, я не имею к этой статье никакого отношения, клянусь тебе. Диллис написала ее под моим именем.

— Так я тебе и поверил, мерзавец! Не знаю, какую игру затеяли вы с Элен, но…

— Мы ничего не затеяли, клянусь, Лоренс. Полиция допросила Элен после того, как ты вчера там побывал. Элен не имеет никакого отношения к тому, что происходит, уверяю тебя. Она знает об этом не больше, чем ты.

— Тогда скажи мне, Дэрмот, что за спектакль ты разыграл здесь вчера? И где, черт возьми, та статья, которую ты написал о Кирстен? Почему ее нет в утренней газете?

— Не знаю, но могу поклясться, что в этом замешана Диллис. Но слушай, что я намерен предпринять. Я попытаюсь устроить так, чтобы у меня взяли интервью для телевидения. Если мне это удастся, я публично заявлю, что Диллис осмелилась напечатать статью, подписанную моим именем. Я расскажу о статье, которую написал я, и сделаю все возможное, чтобы ее опубликовали. А пока я попробую выяснить, что кроется за обвинениями, выдвигаемыми Диллис. Я в хороших отношениях с ее секретаршей, а она, возможно, хоть что-то знает. Но помни, Лоренс, Диллис уверена в себе на сто процентов, если зашла так далеко.

— А как она собирается заткнуть тебе рот, если ты не имеешь никакого отношения к этой статье?

— Не знаю и не хочу знать. Возможно, опасения излишни, но я съезжаю со своей квартиры. Я позвоню тебе позже и скажу, где меня найти.

— Не хочешь ли чего-нибудь выпить, Руби? — спросила Тея и лицо ее выразило удивление, когда она увидела, как Руби молитвенно склонила голову.

— «…подойди, я покажу тебе суд над великой блудницей, сидящей на водах многих, с нею блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле». — Руби, оторвавшись от «Откровений», остановила взгляд на Tee.

— Кофе? — спросила Тея, не желая вступать в богословские дебаты, хотя она и понимала, почему Руби выбрала именно этот отрывок.

— Джин, — заявила Руби, закрывая Библию.

— Не рановато ли для джина, Руби? — заметила Тея, поставив на стол кофейник и направляясь к бару.

— Лучше обсуждать не мои привычки, а вопрос, который всех нас беспокоит — возразила Руби. — Ты еще не говорила с Лоренсом?

— Нет, — Тея протянула ей стакан с джином и уселась на диван.

— Даже не пыталась?

— Конечно, пыталась. Он не хочет со мной говорить.

Лицо Руби вытянулось.

— Со мной тоже, — вздохнув, призналась она. — Так что же нам делать? Пойти туда?

Тея подняла брови.

— Если ты хочешь выставить себя на посмешище, Руби, то отправляйся одна. Я с тобой не пойду, не надейся.

Руби с грохотом поставила стакан на стол.

— Что с тобой происходит? — грозно спросила она. — Я знаю, что ты не одобряешь мое поведение, но ведь ты вырастила мальчика. Неужели тебе безразлично, какое зло все это ему причиняет?

— Конечно, нет, — ответила Тея. — Но он взрослый мужчина, Руби. Я старалась, как могла, вырвать его у Кирстен, но все оказалось бесполезно.

— Так что же теперь? Ты готова сдаться?

— Сейчас я не вижу иного выхода. И ради твоего душевного спокойствия советую тебе поступить так же.

— Ну что ж, он — моя плоть и кровь, и потому я так быстро не отступлю. Я знаю, все вы потешаетесь над тем, что мне нагадала та девица, но даже сам Господь не убедит меня в лживости ее предсказаний, за исключением слов о ребенке. Правда, я думаю, что этот ребенок — Том, вот потому-то я и не буду сидеть сложа руки.

— Но ты и понятия не имеешь, что происходит, — возразила Тея, задетая словами о том, что дела Лоренса ее не слишком беспокоят.

— Я? Не имею понятия? — удивилась Руби. — В этом ты заблуждаешься. Возможно, я не совсем правильно оценивала события, не заметила чего-то такого, что бросалось в глаза… — Она погрузилась в глубокую задумчивость, уставившись на лучи зимнего солнца.

— Возможно, — сказала Тея, — тебе следовало бы взять еще несколько сеансов у психоаналитика, которого я тебе нашла, надеюсь, он тебе поможет.

Руби не сразу поняла, о чем говорит Тея. Осознав это, она презрительно скривила губы.

— Ты? — фыркнула она. — Это Лоренс нашел для меня психоаналитика…

Тея покачала головой.

— Этого психоаналитика нашла я, у Лоренса и своих проблем хватало. А ты, как мне ни горько об этом говорить, только усугубляла их. Потому-то я и решила тебе помочь.

Заметив надменность ее тона, Руби прищурилась.

— Я, — воскликнула она, поднимаясь, — намерена спасти сына и внука, вырвать их из когтей блудницы, пытающейся создать семью, которая никогда не была ее семьей. И если ты собираешься стоять в стороне и наблюдать, как разлетится вдребезги младенец, это твое дело…

— Руби, о чем ты говоришь? — теряя терпение, воскликнула Тея.

— Кокосовая девица предупреждала меня, что младенец разобьется на куски. Но мы-то с тобой знаем, что это за младенец, не так ли? Это младенец, которым беременна вавилонская блудница…

— Кирстен беременна? — изумилась Тея.

— Да, и, как пишут газеты, — продолжала Руби, — она умеет расправляться с нежеланными детьми. Она знает уникальный способ делать это. С тем, который у нее в животе, она может поступать, как пожелает, но клянусь моим сыном и внуком, у нее ничего не выйдет. Я пришла к тебе заручиться поддержкой, но вижу, что, разрываясь между маникюршей и коктейлями, ты просто не выкроишь на это времени.

— А ты разрываешься между бутылкой джина и сеансами психоаналитика, но у тебя времени хватает, — заметила Тея.

— Для Лоренса у меня всегда есть время, — процедила Руби.

— Тогда предоставь ему самому во всем разобраться, — заметила Тея. — Две мамаши, которые суют нос в его дела, сейчас ему совсем не нужны. Он любит эту женщину.

— Ему кажется, что он ее любит. Он не понимает, что для него хорошо, а что плохо. И никогда не понимал.

Тея вздохнула.

— Руби, не вынуждай меня говорить такое, о чем я предпочла бы умолчать. Ты довольно долго не принимала участия в жизни Лоренса и не имеешь права вмешиваться. Не отрицаю, он совершал ошибки…

— Ты могла бы вовремя остановить его.

— Руби, — сказала Тея страдальческим тоном, — он не ребенок. Я старалась делать все, чтобы ему было хорошо, но он должен жить своей жизнью. Я, как и ты, была не в восторге, когда он вернулся к Кирстен, но нам придется смириться с тем, что он любит ее. Он любит ее больше, чем нас, и то, что он делает сейчас, подтверждает это.

— Нет, это только подтверждает лишь то, что он заблуждается. Как сказано в Библии, он упился вином ее блудодеяния. Мы обязаны отрезвить его, иначе он потеряет сына, а ты не можешь утверждать, что он любит эту женщину больше, чем Тома.

— Я и не пытаюсь этого утверждать. Я только говорю, что он сам должен сделать выбор, а нам, Руби, останется принять его решение, каким бы оно ни было. Сейчас он пытается сохранить и Кирстен, и Тома — возможно, ему это не удастся, но кого бы из них он ни любил больше, его ждут тяжелые времена, и мы обязаны помочь ему пережить их. Так что не вмешивайся сейчас, Руби. Не суди его и, ради Бога, перестань без конца рассказывать всем об этом дурацком кокосовом предсказании. К тому же ни ты, ни я не знаем, беременна ли Кирстен. Так что откажись от своих предубеждений, забудь о том, чего хотелось бы тебе, и подумай о Лоренсе.

— По-моему, именно это я и делаю, — ответила Руби. Допив джин, она взяла свою сумочку и, закурив сигарету, нетвердой походкой вышла из комнаты.

После ухода Руби Тея взяла оставленную ею газету. Она сегодня уже несколько раз перечитывала эту статью, но что-то заставило ее сделать это еще раз. Она и хотела бы не реагировать на это, но не могла, потому что знала, как будет страдать от этого Лоренс. Если бы только она не отнеслась непримиримо к Кирстен и не совершила бы из-за этого необдуманного поступка, ей, возможно, сейчас удалось бы помочь им. Тея прекрасно понимала, почему Лоренс не хочет с ней разговаривать: он пытается оградить Кирстен от жестокости и несправедливости. Но, Боже милостивый, как он справится со всем этим? Сам Кемпбел спрашивает в конце статьи: чем все это кончится? Тея вдруг вспомнила строки из «Откровений», которые читала Руби. Отождествлять Кирстен с вавилонской блудницей, конечно, смешно, но Тея вдруг подумала: что же стало с вавилонской блудницей? Может, ее сожгли на костре? Сердце Теи екнуло, и ей вдруг захотелось заглянуть в Библию. Но она вовремя остановила себя, решив не уподобляться Руби.

— Эй, что случилось? — Дон только что вошел в комнату и удивился, когда увидел, что Тея застыла над газетой и обхватила руками голову. — Отложи газету. Ты напрасно себя мучаешь. Что сделано, то сделано, и ты теперь ничего не можешь изменить.

— Не могу? — спросила Тея срывающимся голосом. — Если бы не я, этого не случилось бы.

— Это еще не известно. И ты поступила так, как считала тогда правильным, — успокоил ее Дон.

— Это мы с тобой так считаем, но что скажет Лоренс, когда узнает об этом?

— Ты еще не говорила с ним?

— Нет. К телефону подходит бедняжка Джейн. Одному Богу известно, каково им сейчас. Я хотела бы, чтобы Лоренс привез Тома к нам.

— Я сам позвоню Лоренсу, — сказал Дон. Но, набрав номер, он услышал короткие гудки. Так продолжалось до конца дня.

Телефон звонил беспрерывно: адвокаты, репортеры, родители Джейн, требовавшие, чтобы она немедленно вернулась домой, Руби, угрожавшая прийти к ним. Лоренс сказал Руби, что они уходят, и повесил трубку. Кирстен уговаривала Джейн подчиниться требованию родителей, но та наотрез отказалась уехать, заявив с несвойственной ей решительностью, что сейчас она нужна здесь. Джейн так хотела быть полезной им, что Кирстен и Лоренс отступились. Несколько раз звонила Пиппа, но Лоренс отказывался говорить с ней. Чувствуя что-то неладное, Том ни на шаг не отходил от Лоренса.

Прочитав статью, подписанную Кемпбелом, Кирстен постаралась не поддаться панике, понимая, что ей надо поддержать Тома и Лоренса, но боялась утратить контроль над собой. Теперь она знала, что потеряет их и это лишь вопрос времени. Она не сомневалась, что Лоренс думает так же, хотя он держался и продолжал борьбу. Ему, как и ей, не хотелось признать, что Диллис удастся разлучить их, но когда Кемпбел сообщил, что полицейские поехали в офис Диллис допросить ее, они поняли, что время их истекает.

Перед ланчем пришли адвокаты Лоренса. Им пришлось пробиваться сквозь толпу репортеров, расположившихся перед входом в дом. Пробыв у них до трех часов, они рассмотрели ситуацию и решили подать в суд за клевету. Однако, пока не было известно, какую информацию получила от Диллис полиция и что в связи с этим намерена предпринять, адвокатам пришлось занять выжидательную позицию.

Кирстен считала безумием, что Лоренс доверился Кемпбелу, хотя и ей хотелось бы надеяться на его помощь. Однако пока с интервью по телевидению ничего не получалось, газета так и не согласилась напечатать его статью. Правда, Кемпбел регулярно звонил, подробно сообщая о том, что ему удалось узнать. Он переехал в какую-то гостиницу в Блумсбери, но это могло оказаться тактическим ходом. Кирстен не знала, где сейчас Элен, но была бы очень рада убедиться, что напрасно подозревала ее. Но Кемпбел, разговаривая с Лоренсом по телефону, ни разу не упомянул о ней.

Кирстен понимала, что скоро потеряет всех, а ко всему прочему и свободу. Ей были ненавистны эти предчувствия, но как противостоять им, если тебе неизвестно, что происходит.

Она сидела на кровати Тома и читала ему сказку, когда подошла Джейн.

— Лоренс закончил разговоры по телефону, — сказала она.

— О'кей. Я сейчас спущусь.

Лоренс поджидал ее в гостиной. Он выглядел измученным, но в глазах его светилось оживление.

— Что случилось? — спросила Кирстен.

— Кемпбел добился интервью. Его передаст компания «Скай Ньюз» в своей пятичасовой программе.

Кирстен взглянула на часы. Оставалось пятнадцать минут. Как трудно ждать целых пятнадцать минут, пока они узнают, сдержал ли Кемпбел слово.

Он его сдержал. Лоренс, сжимая руку Кирстен, слушал вместе с ней, как Кемпбел почти слово в слово повторял текст статьи, переданной им по факсу.

— Я глубоко сожалею, — говорил он, — обо всем, что я писал о Кирстен Мередит в прошлом, и готов признать, что так же, как и жена Пола Фишера, виновен в грязной кампании против Кирстен Мередит. Несмотря на то, что написала госпожа Фишер в своей газете под моим именем, у меня нет ни малейшего сомнения, что Кирстен не имеет никакого отношения к смертям Анны Сейдж и Джейка Батлера. И я предлагаю госпоже Фишер либо предъявить доказательства, либо приготовиться к самому дорогостоящему судебному процессу по обвинению в клевете, которому когда-либо случалось подвергаться человеку ее положения.

— Вы хотите сказать, — спросил ведущий, — что госпожа Фишер сфальсифицировала доказательства?

— Я не знаю, что сделала Диллис Фишер, — ответил Кемпбел, — но мне известно, что чуть больше года назад, когда Кирстен вернулась в Лондон, госпожа Фишер клялась морально уничтожить ее. Повторяю, я глубоко сожалею, что впутался в это дело. В то время у меня были проблемы личного характера и госпожа Фишер воспользовалась этим. Впрочем, это ни в коей мере не оправдывает зло, причиненное мною женщине, которая, как я теперь абсолютно уверен, не виновна ни в чем. Что же касается того, что Кирстен не хочет иметь детей, я посоветовал бы вам прочесть статью в завтрашнем номере «Экспресс», где написана вся правда об этом.

— В чем же заключается эта правда? — спросил ведущий.

— У Кирстен прекрасные отношения с Томом Макалистером, — ответил Кемпбел. — Том ее обожает, а из Кирстен, по-моему, получится, вернее, уже получилась прекрасная мать. Я надеюсь так же, как она и Лоренс, что в скором времени у них будет прибавление семейства. Каждому ребенку можно лишь пожелать таких любящих родителей.

— Просто не верится, — прошептала Кирстен. — Я и надеяться не смела, что он на это отважится.

Минут десять спустя позвонил Кемпбел. — Ну как, видели? — спросил он Лоренса.

— Видели, — ответил Лоренс. — Помни, Дэрмот, я твой должник на всю жизнь.

— Приятно слышать. Но придержи коней, мы еще не выбрались из чащобы. До этого еще далеко. Я только что слышал, что Диллис собирается напечатать в завтрашних газетах. Она хочет намекнуть, что сама Кирстен рассказала ей об аборте.

— Что? Но это безумие! Этому никто никогда не поверит.

— Выслушай меня, — сказал Кемпбел. — Она намерена написать, что Кирстен тайком от тебя сообщила об этом тому, кто наверняка передаст Диллис. Тогда Диллис напечатает об этом, как только придет время бороться за право опекунства над Томом. То есть Кирстен якобы готова на все, лишь бы ты не получил опекунство, ибо она не желает делить тебя с Томом и брать на себя заботу о чужом ребенке.

Кирстен заметила, как побледнел Лоренс.

— Кто ей сказал об этом, Дэрмот? — прошептал он. — Ты знаешь?

— Да, знаю, — ответил Кемпбел. — Этот же человек рассказал об этом и мне… Боюсь, тебе это не понравится…

— Выкладывай.

— Ей рассказала твоя мать, — сказал Кемпбел.

Лоренс нахмурился.

— Мать? — повторил он. — Ты имеешь в виду Руби?

— Нет, Тею.

— Что! — воскликнул Лоренс.

— На твоем месте я поговорил бы с ней, — заметил Кемпбел. — Узнай, не может ли она остановить Диллис.

— Я это сделаю немедленно. Где тебя найти?

— В студии компании «Скай». Мне нужно сделать еще несколько звонков, а потом я вернусь в гостиницу. Но учти, Лоренс, независимо от этого интервью, а также и от того, что решит предпринять твоя мать, мы пока не знаем, какими доказательствами располагает Диллис. И, поверь мне, каковы бы они ни были, опровергнуть их будет нелегко.

— Я знаю это, — ответил Лоренс. — Но мы это сделаем. Правда, пока я еще не решил, как.

Когда в комнату вошел Кемпбел, Элен подняла глаза. Она сидела в постели, опершись о спинку кровати и вытянув ноги. В руке ее был пульт дистанционного управления.

— Итак, — сказала она, когда он снял пальто. — Ты только что приобрел себе двух друзей на всю жизнь.

— Я сделал то, что должен был сделать, — ответил он.

— Несмотря на то, что она пыталась обвинить меня в убийстве?

— Послушай, о чем ты беспокоишься? Полиция не подозревает тебя…

— Не в том дело, Дэрмот, да и откуда тебе это знать? Она этого не сказала. Они только попросили предупредить их, если я соберусь уехать из страны.

— Они были обязаны это сделать. Ты находилась на съемочной площадке в обоих случаях, и если они начнут расследование, то захотят побеседовать с каждым, кто там был.

— Понятно, — Элен швырнула пульт на кровать. — Попробуй поставить себя на мое место. Если бы твой лучший друг так поступил с тобой, ты понял бы, каково это.

— А ты подумала о том, каково мне, когда женщина, которую я люблю, лжет в ответ на вопрос, где была в тот проклятый вечер?

— Ну что ж, теперь ты знаешь, где я была, — угрюмо отозвалась она.

— Я знаю это только с твоих слов и надеюсь, что ты не лжешь, Элен. Но если это не так, об этом узнает полиция.

— Боже мой! — воскликнула Элен. — Что с тобой? Теперь оказалось, что Кирстен не может ошибиться, тогда как я, женщина, которую ты якобы любишь, — лгунья и убийца.

— Я так не думаю, — улыбнувшись, возразил Кемпбел и, усевшись рядом с Элен, протянул ей пиво. — Но было бы лучше, если бы ты вспомнила, как зовут того парня.

— Он мне не сказал. Все произошло в темпе. Сошлись, трахнулись, разбежались. Я захотела понять, предпочитаю ли я по-прежнему мальчиков, или то, что у нас с тобой, мне нравится больше.

— Ну и как? — спросил он, проводя рукой по ее бедру.

— Не спрашивай об этом сейчас. Я не хочу об этом думать, потому что занята совсем другим.