Месть

Глава 2

Сандра крутила на пальце обручальное кольцо и ощущала себя на седьмом небе от счастья. Подумать только: она — сеньора Александр Толедо! Именно так сегодня утром ее назвал администратор отеля, в котором их поселила Бина. Сандра вспомнила счастливое лицо Бины. Настоящая подруга! Закатила им шикарную свадьбу, оплатила Сандре умопомрачительное платье и, наконец, сняла им на медовый месяц роскошный номер в пятизвездочном отеле Рио-де-Жанейро. Когда-нибудь и у нее, Сандры, будет столько же денег! Надо только не расслабляться, а идти дальше, дальше. Она окликнула Александра, замешкавшегося в ванной комнате.

— Посмотри, какой вид из окна! — Она счастливо прильнула к мужу. — А теперь потрогай халат. — Она провела его ладонью по своей груди. — Правда, необыкновенно мягкий? Бина — просто сумасшедшая: даже для свадебного подарка этот номер слишком роскошный! Но мне такая жизнь нравится! — Сандра запустила свои пальчики под халат Александра.

Он грустно улыбнулся и погладил ее по влажным после душа волосам.

— Боюсь, любимая, что я не скоро смогу обеспечить тебе такую роскошную жизнь. Ведь моя карьера только начинается.

— Глупый! Я умею ждать, хотя мне кажется, что твои родные не позволят нам прозябать в бедности. Ты же Толедо. Мы — Толедо, — быстро поправилась Сандра.

— Мне бы хотелось, чтобы мы всего добились сами…

— Хорошо, хорошо, мой любимый. Давай договоримся: где бы мы ни оказались, мы всегда будем вместе. Вот как сейчас. — Сандра нежно прильнула к мужу и провела ноготками по его спине. — Тебе ведь никто не нужен, кроме меня? А для меня ты — единственный мужчина на свете.

— Обожаю, когда ты так ласкаешь меня, когда ты говоришь такие слова. Обожаю… — Александр потянул ее на огромную, бескрайнюю кровать, застеленную розовым покрывалом…

Днем они спустились на пляж, и Сандра впервые очутилась среди изысканной публики, наслаждающейся комфортом закрытого пляжа. Девушка сначала робела, боялась показаться неотесанной деревенщиной, без конца оглядывалась на мужа, но, поймав на себе не один восхищенный взгляд, почувствовала уверенность. Она высоко подняла голову и прошествовала к морю, плавно покачивая своими точеными бедрами. Рядом с ней неуклюже семенил Александр. «В костюме он выглядит гораздо лучше». Сандра скептически оглядела сухощавую фигуру мужа и напомнила, что за ним обещанная экскурсия по Рио. Они вернулись в гостиницу затемно, усталые, но довольные. Александр был горд, что смог наилучшим образом показать Сандре свой любимый город, а Сандра все время ловила себя на мысли, что ее теперешняя жизнь здорово напоминает те красивые фильмы, которые она так любила смотреть по телевизору. Бедная девушка встречает принца, влюбляет его в себя, выходит за него замуж, и в один миг становится сказочно богатой и счастливой…

Теперь у нее все было как в тех фильмах: любящий муж, если не сказочный принц, то блестящий молодой адвокат, принадлежащий к известному в Сан-Паулу семейству, номер люкс с видом на океан, чемодан новой красивой одежды (подарок щедрой Бины). А впереди, словно долгожданный берег перед странствующим судном, маячила безоблачная жизнь в достатке и неге. Но что-то разрушало заманчивые картины, возникающие в голове Сандры. Что-то безотчетно навевало тревогу. Она не поленилась покопаться в себе и поняла, что ей не нравится настрой Александра. Молодой муж мягко, но решительно напоминал ей, что его карьера только начинается, что он не желает одалживаться у родителей, что им лучше пока пожить в ее скромной комнатенке… А уж его разговоры про «славную» Шерли просто бесили молодую женщину. Однако оружие Сандры действовало безотказно, и Александр забывал обо всем на свете, едва она прикасалась к нему своими нежными пальчиками, своим чувственным ртом. Он мечтал о детях — и Сандра обещала ему родить столько детишек, сколько он захочет.

— А сколько ты хотел бы? — Сандра с любопытством оглядывала уютный зал фешенебельного ресторана.

— Человек шесть, наверное. — Александр подозвал официанта и сделал ему заказ.

Мерцающие огни, танцующие пары, музыка, льющаяся отовсюду, заворожили Сандру. «Настоящее кино» — в устах Сандры это звучало высшей похвалой, и она страстно хотела, чтобы это «кино» никогда не кончалось. Она ласково посмотрела на Александра и согласно кивнула головой:

— Сколько скажешь, дорогой. Только меня беспокоит, что ты не взглянешь на меня — толстую, неуклюжую бабу. А ведь я всегда хочу нравиться тебе, любимый.

Александр нежно поцеловал ее:

— На свете нет ничего прекраснее женщины, которая ждет ребенка, Сандринья.

Сандринья, конечно, не стала спорить, хотя совсем не была уверена в правоте мужа. «Конечно, у него только детей и не было, а остальное мама с папой ему на блюдечке подносили. А что я видела в жизни?»

— Богатые совсем иначе, чем бедные люди, смотрят на мир. — Сандра потягивала коктейль и разглядывала нарядную публику, снующую между столиками. Она поймала непонимающий взгляд Александра и рассмеялась. — Это я про Бину вспомнила.

Программа следующего дня в точности повторяла программу дня предыдущего. Завтрак, пляж, обед, отдых, ужин, прогулка по Рио, заканчивающаяся в каком-нибудь баре или на дискотеке. Но это кажущееся однообразие нисколько не утомляло Сандру, наоборот, она готова была прожить по этой программе все оставшиеся годы. Правда, временами Сандре казалось, что Александр устал шататься по барам, слушать ее восторги и вместе с ней восхищаться зеркалами и коврами отеля. Лишь надежда, что муж никогда не устанет восхищаться ею, грела Сандру. Да и сама она изо всех сил старалась не выпускать Александра из-под власти своих чар, а в их могущество Сандра верила как ни во что другое. Они уже помогли ей выйти замуж, теперь они должны были помочь ей войти в семью мужа, поселиться в роскошном доме его родителей, завоевать их доверие, а уж там она не растерялась бы!

Сандра поймала на себе восторженный взгляд Александра. Она еще раз оглядела себя в зеркало. Дорогой костюм сидел на ней потрясающе эффектно. Сандра повернулась к мужу спиной и нагнулась застегнуть пуговичку на новых дорогих туфельках.

— Ты изумительно выглядишь, Сандринья! — Александр не спускал с нее влюбленных глаз. — Пошли. Я заказал столик на семь часов.

Сандра не спешила, продолжая вертеться у огромной зеркальной стены.

— Когда у нас будет свой дом, я хочу, чтобы в нем было много-много зеркал. — Сандра укладывала непослушные волосы в прическу.

В зеркало она увидела, каким несчастным вдруг сделалось лицо мужа.

— Ты знаешь, что я хочу для тебя всего самого лучшего. Но я уже говорил тебе, что собственный дом нам пока не по карману.

Сандра бросилась на шею мужа.

— Прости, любимый! Я не хотела огорчать тебя своими просьбами. Просто я думала, что первое время мы сможем пожить у твоих родных. Ведь твой брат собирается расставаться с женой, значит, место для нас освободится.

— Освободится — не освободится, мне это безразлично. Я не хочу жить там, где не принимают мою жену.

— Но ведь все можно устроить, — вкрадчиво проворковала Сандра. — Вот увидишь, мне не составит труда влюбить в себя твою мать. Ведь ты ее сын, а ты полюбил меня за одну минуту. Пойми, не мне нужен твой дом, а тебе. Тебе! Я настаиваю на этом только потому, что вижу, как много приходится тебе работать. После такой работы тебе необходим хороший отдых. Дом твоих родителей не сравнишь с моей убогой комнатенкой. — Сандра порадовалась, как ловко ей удалось вернуться к разговору о переезде в дом Толедо.

Александр с грустью покачал головой. Она подошла к кровати, погладила шелковое покрывало, провела пальцами по лаковой поверхности спинки, потом улеглась и протянула руки к Александру.

— Я умираю от этой кровати! Ты только посмотри, какая она роскошная.

— Сандринья! Ты с ума сошла. Ты же помнешь свое платье!

— Черт с ним, с платьем. Хочу, чтобы у меня в доме была такая кровать. Наша кровать, чтобы на ней спали только мы с тобой. — Она повернулась к Александру, и глаза ее сверкнули бесовским огоньком. — Иди сюда, любимый. Иди ко мне!

— Но ужин? Мы же опоздаем на ужин. — Александр пожирал глазами Сандру, которая снимала с себя платье.

— Зачем тебе ужин? У нас найдется занятие получше.

…На следующий день после завтрака они пошли на пляж. Сандра, правда, с удовольствием бы понежилась в полюбившейся ей кровати, но Александру хотелось поплавать, побродить по берегу, наслаждаясь бескрайностью лазурного моря, поваляться на песке. Сандра уступила ему, хотя все время ныла и просила вернуться в номер.

— Мне хочется выспаться, а вечером куда-нибудь пойти. — Она подхватила мужа под руку. — Мы пойдем куда-нибудь вечером?

— Куда ты хочешь?

— Хочу поужинать в ресторане, потом потанцевать, а потом… Знаешь, я в кино видела, как влюбленные до рассвета бегали босиком по пляжу.

Увлеченная мечтаниями, Сандра не заметила разочарования, скользнувшего по лицу мужа. Она только почувствовала, что он замедлил шаг.

— Любимый, мне так хорошо с тобой! — Она покрепче прижалась к нему. — А ты даже не представляешь, как тебе будет хорошо со мной…

Напевая услышанную накануне песенку про Рио, Сандра вошла в номер и плюхнулась на кровать. Александр задержался у телефона.

— Что ты там делаешь?

— Нам кто-то оставил сообщение. — Александр запустил автоответчик, и Сандра услышала женский голос: «Александр, это Лусия. Пожалуйста, срочно перезвони мне. Судья дал ордер на арест Клементину».

Сандра подлетела к Александру:

— Ты ничего не будешь делать. Я тебе запрещаю что-либо делать! Слышишь меня? Полиция собирается арестовать убийцу, и я запрещаю тебе помогать ему.

— Но это твой отец, Сандра! Неужели ты никогда не помиришься с ним?

— Это не отец. Нет! Это наваждение, напасть, которая преследует меня по жизни. Она даже здесь, в Рио, настигла меня. Послушай, Александр! Послушай меня хорошенько! Если ты из-за этого урода испортишь мне свадебное путешествие, после сильно пожалеешь. Клянусь тебе, ты об этом пожалеешь!

Сандра отошла к окну и стала смотреть на залитый солнцем Рио, на сверкающие воды залива. Спустя минуту до нее донесся голос мужа, заказывающего билет на ближайший самолет до Сан-Паулу.

Анжела уснула лишь под утро и проснулась в отвратительном настроении. Ей приснилась Селести, да не просто, а в объятиях Энрики. Анжела долго стояла под душем, пытаясь смыть с себя тяжелый осадок. И все равно не смогла отделаться от ощущения опасности, которую таила в себе их новая сотрудница. И что только нашел в ней Энрики, чтобы так сходить по ней с ума? «Я добьюсь ее, во что бы то ни стало», «Она — женщина моей мечты»! Знал бы он о прошлом этой своей мечты, что бы, интересно, он сказал тогда? Анжеле вдруг захотелось немедленно вручить Энрики письмо, что хранилось у нее. Пусть узнает, как проводила время эта скромница, чем зарабатывала на жизнь. Анжела налила себе кофе, сделала бутерброд. Отлаженный годами автоматизм действий привел в порядок и мысли Анжелы. «Главное, не горячиться. — Она отпила глоток дымящегося кофе. — Письмо — главный мой козырь, его я, пожалуй, пока поберегу».

Она не спеша, съела бутерброд, допила кофе, вымыла посуду, причесалась, подкрасила губы и неторопливо вышла из дома. «Главное, не сбиваться с намеченного курса». Она села в машину и направилась в контору строительной компании Сезара Толедо, где теперь находилось ее рабочее место.

Едва войдя в кабинет, она тут же вызвала к себе Селести.

— Заходи и закрой за собой дверь.

— Все письма я разослала. Схемы передала на ксерокс, через час все будет готово. — Девушка повернулась к двери, чтобы уйти.

— Замечательно. — Анжела порылась в сумке, достала чековую книжку и протянула Селести чек. — Возьми, это твой аванс.

Селести непонимающе пожала плечами.

— Да-да, аванс. Тебе необходимо обновить свой гардероб. — Анжела окинула девушку с ног до головы презрительным взглядом. — Кроме того, приведи в порядок волосы, сделай модную стрижку. Запомни, ты должна появляться на службе в соответствующем виде. Дома одевайся как угодно, а здесь я не позволю компрометировать компанию. — Анжела закончила и с интересом наблюдала за реакцией Селести.

Селести молча взяла чек и долго его разглядывала.

— Эго чек не компании. Вы даете мне ваши собственные деньги?

— Это тебя не касается, бери и делай, что тебе говорят.

Анжела отвернулась к телефонам, давая понять Селести, что разговор окончен.

Селести, опустив голову, направилась к себе, сжимая в руках бумажку, на которой Анжела выпела кругленькую сумму. В растворенную дверь Анжела видела, как в комнату вбежала Дейзи и принялась торопливо перебирать книги и папки.

— Ты что-то ищешь? — До Анжелы донесся голос Селести.

— Да телефонный справочник, — пробормотала Дейзи, не переставая передвигать книги, — Селести, ты не видела справочник?

— Да вот он, за ящиком, — Селести подошла и достала телефонный талмуд.

Дейзи прижала к груди книгу и направилась к двери, на ходу объясняя Селести причину своей спешки:

— Сегодня здесь будет настоящий сумасшедший дом. Приказано созвониться с кучей туристических агентств. Сеньору Энрики срочно нужны два билета до Рио-де-Жанейро, а оттуда на круиз по средиземноморским островам.

Анжела отложила телефонную трубку и стала слушать разговор секретарш более внимательно.

— Он уезжает? — очень тихо спросила Селести, но Анжела, хотя и с трудом, но все же разобрала ее слова.

— Он? Ты не угадала, Селести! — затараторила Дейзи. — Это билеты для жены и тещи. Кажется, он нашел способ от них отделаться. Представляешь, Селести, такой мужчина и — один!

— Не представляю, мне мужчины ни к чему. — Анжела услышала стук отодвигаемого стула. — Пойдем вместе, мне нужно забрать документы с ксерокса.

Анжела задумчиво откинулась на спинку кресла. «Значит, Энрики твердо решил избавиться от Вилмы. Раньше эта новость привела бы меня в восторг, а теперь, когда у него с языка не сходит имя Селести, я не знаю, радоваться ли мне отъезду Вилмы». Анжела вдруг представила себя некой спортсменкой-десятиборкой. Сколько сил, изворотливости ей требовалось, чтобы завоевать Энрики, к чему только она не прибегала! И вот когда цель оказалась почти достигнутой, на ее пути встала эта простушка.

В который раз она задавала себе сакраментальный вопрос: почему то, чего она добивалась, в последний момент ускользало от нее? Более того, судьба, словно нарочно, устраивала ей все новые и новые испытания. Анжеле пришла на ум где-то вычитанная фраза: «Ноша дается по силе». Анжела тяжело вздохнула, ей уже давно хотелось быть обыкновенной женщиной, чья сила, как известно, заключена в слабости. «Я не имею права стать теперь слабой, сдаться, опустить руки… Я столько ждала Энрики, я стольким рисковала, чтобы завоевать его, мне пет пути назад».

— Разрешите?

Анжела оторвалась от размышлений и кивнула стоявшей в дверях Селести.

Девушка молча приблизилась к ее столу и положила перед ней папку с многочисленными графиками и схемами.

— Ты свободна. — Анжела пододвинула бумаги, и отложила их, заметив замершую у ее стола Селести. — Чего тебе?

— Хотела предупредить, что я работаю в конторе только до конца месяца.

— Вот что, милая моя… — Анжела поднялась и прикрыла дверь. — Запомни: ты будешь работать здесь, под моим присмотром, столько, сколько я сочту нужным.

— Послушайте, дона Анжела, — голос Селести задрожал от волнения, — вам просто нужно все время контролировать меня, чтобы, не дай Бог, сеньор Энрики не приблизился ко мне. Но даю вам слово, клянусь! Клянусь счастьем моего сына, что я не приближусь к сеньору Энрики и на пушечный выстрел. Только не препятствуйте мне, дайте уйти отсюда!

Анжела смотрела на эту дешевую комедию и поражалась наглости самозванки.

— Ради счастья твоего сына ты останешься здесь. В противном случае я положу письмо твоей подружки на стол сеньору Энрики, впрочем, я еще не решила, может, сначала его пусть прочтет сеньор Сезар? Ты этого добиваешься?

Селести выпрямилась, словно получила пощечину, но голос ее не дрогнул:

— Сеньора, поверьте, мне ничего не нужно от Энрики, не нужен и он сам.

— Ах, Боже мой, да ты просто святая! — вскипела Анжела. — Только извини, ты такая же святая, как я слепая дура. Неужели я не вижу, куда ты нацелилась?

— Я же вам поклялась: единственное, что мне нужно, это поднять на ноги сына, дать ему образование, избавить от нужды, от необходимости терпеть то, что терплю здесь я, и никогда, никогда в жизни не подвергаться такому дешевому шантажу, какому подвергается его мать.

Кровь прихлынула к щекам Анжелы, она подошла вплотную к сопернице и прошипела:

— Да как ты смеешь со мной так разговаривать? Забыла, кто ты и кто я?

— Мне нечего забывать, и я прекрасно знаю, кто вы такая, вы…

Дверь скрипнула, и в комнату вошел Энрики. Анжела отошла от Селести и села в кресло. Энрики и Селести стояли друг против друга. Он пожирал ее глазами.

— Я не вовремя?

— Вы как раз очень вовремя, сеньор Энрики. — Селести повернулась к двери.

— Я же просил не называть меня сеньором. — Энрики уселся в кресло и обратился к Анжеле; — Что нового?

Анжела не успела открыть рта, как ее опередила Селести:

— Новость одна, сеньор Энрики: я больше не хочу и не буду здесь работать.

Энрики перевел изумленный взгляд на Анжелу. Она опустила глаза и небрежно сказала:

— Не обращай внимания, это просто нервы. Селести слишком усердно трудится, напрягается, ведь для нее здесь все в диковинку. — Анжела хотела продолжить, но вдруг почувствовала, что Энрики не слушает ее, его внимание приковано к Селести, все так же стоявшей посреди комнаты.

— Анжела! Ты не оставишь нас наедине? — Энрики встал с кресла и подошел к Селести.

— Что?! — возмутилась Анжела.

— Прошу тебя, — требовательно попросил Энрики. — Выйди на минутку, мне нужно поговорить с Селести с глазу на глаз.

Анжела положила очки на стол, одернула пиджак и ударом кулака распахнула дверь. В секретарской на нее удивленно посмотрела Дейзи, и поинтересовалась, не нужно ли чем помочь ей. Анжела быстро справилась с охватившим ее бешенством и, как ни в чем не бывало, принялась просматривать документы, лежащие перед Дейзи:

— Мне нужна одна важная бумага, но я не помню, куда засунула ее. Сейчас поищу.

Она рылась в бумагах и проклинала всех на свете: Селести, Энрики, себя. Ей хотелось ворваться в кабинет и сунуть в лицо этому влюбленному ослу письмо Дарси. Пусть узнает, что представляет собой эта скромница, любящая мать… Но нет, еще не время. Анжела уняла стук гулко бьющегося сердца, собрала всю свою волю и постаралась улыбнуться Дейзи, с интересом наблюдавшей за ней. Отворилась дверь, Анжела подняла голову и увидела выходящую из кабинета Селести. Девушка медленно подошла к столу и, не глядя на Анжелу, сказала, что Энрики ждет ее. На минуту Анжеле показалось, что глаза соперницы блестят слезами, и это наблюдение обрадовало ее.

Энрики стоял у окна, заложив руки в карманы брюк. Она подошла к нему и дотронулась до плеча. Это прикосновение, казалось, разбудило его. Он вздрогнул и, не оборачиваясь, произнес:

— Я Селести не нужен.

Анжела невольно обрадовалась, что Энрики стоит к ней спиной и не в состоянии видеть ту счастливую улыбку, которую Анжела не смогла сдержать.

— Да что случилось? — Анжела подивилась своему участливому, встревоженному голосу, казалось, он действовал самостоятельно, независимо от ее ликующего настроения.

Энрики словно прорвало. Он повернулся к ней, и Анжела увидела перед собой абсолютно несчастного человека.

— Она… она презирает меня, Анжела. И я не могу понять, за что.

— Да не бери в голову, Энрики. Вы настолько разные, что вам понять друг друга просто невозможно. Между вами нет и не может быть ничего общего. Энрики смотрел и словно не видел ее. В голове крутились слова Селести. Он не мог понять их смысла, не понимал и, повторяя их снова и снова, старался разобраться в них, если не сам, то с помощью Анжелы.

— Она говорит, что все еще любит Гильерми. А мне казалось, что ее жизнь с братом была сплошным адом!

— Любовь зла…

— Она говорит, что я ей безразличен, ничто во мне ее не привлекает…

— Бывает. Но может, это и к лучшему, Энрики. Выкинь ее из головы. Забудь.

Может, тон Анжелы, может, резкость фразы вспугнули Энрики, он замолчал, непонимающе глядя на Анжелу, и поднялся:

— Мне легче забыть самого себя.

Анжела торжествовала. Наконец-то судьба улыбнулась ей! И она похвалила себя за точный расчет, за выдержку. Слава Богу, жизнь научила ее решать проблемы и бороться за свои чувства не слезами и эмоциями, а трезвым умом и спокойствием. Пока эти качества не подводили ее. Анжела неторопливо разложила документы на столе в нужном ей порядке, поправила прическу и вызвала к себе Селести. Как ни круги, а поведение Селести заслуживает уважения. Анжела поймала себя на мысли, что уже воспринимает девушку как достойного противника. Взвесив все «за» и «против», она решила перейти от угроз и запугиваний к разумному договору.

Анжеле было что предложить Селести.

— Ты продолжаешь работать и офисе, через два дня я освобождаю тебе квартиру, которую ты займешь с сыном. Видишь, как я стараюсь отблагодарить тебя за твое умение держать слово. Я имею в виду Энрики. — Анжела покровительственно похлопала ее по плечу. — Это замечательно, что ты еще любишь Гильерми! Какой дурак будет соперничать с призраком собственного брата? Мне твоя идея понравилась.

Селести подняла на нее глаза, и Анжела содрогнулась — столько в них было презрения.

— Дона Анжела, неужели вы надеетесь таким способом завоевать Энрики?

Анжела высоко вскинула голову:

— Это мое дело!

— Вы просто сумасшедшая! И вы еще дорого заплатите за все паши подлости.

— Да кто ты такая, чтобы осуждать меня?! За моей спиной нет грязи, которую надо скрывать ото всех и прикидываться агнцем Божьим. И вот что, моя милая, верни-ка мне чек! Ты отлично разобралась с Энрики без лишних трат.

— Вы же сказали, что это аванс.

— Давай чек сюда! — Терпение Анжелы лопалось.

— Я деньги уже потратила. — Селести развела руками.

— Для человека, которому ничего не нужно, ты ловко распоряжаешься чужими деньгами. — Анжела поняла, что им с Селести вряд ли когда-нибудь удастся договориться — Селести еще та штучка. Ей вдруг стало жалко выброшенных денег, но, поразмыслив, она сочла их платой за свои скоропалительные и оттого ошибочные выводы.

Едва за Селести закрылась дверь, Анжела приказала себе на сегодня выкинуть ее из головы. «Потаскушка забирает у меня слишком много сил и времени. Я на это не рассчитывала». Анжела решила, что пора озаботить новым поручением своего надежного, испытанного друга. Она позвонила Марте, была с ней крайне любезна и через пять минут получила приглашение на ужин. Марта как всегда радушно встретила ее, они расцеловались и расположились в гостиной, ожидая, пока Луиза накроет на стол. Исподволь Анжела прислушивалась к голосам, что раздавались в доме, но ни голоса Селести, ни голоса Энрики не услышала. Она не стала придавать этому значения, поскольку знала от Дейзи, что Селести отпросилась встречать свою подругу Дарси. Мысли Анжелы завертелись вокруг приезда Дарси. Болтушка Дейзи между делом рассказала ей, что Селести страшно недовольна приездом подруги. «Кажется, у них какой-то конфликт, сеньора Анжела…» Конфликт Селести с Дарси был очень на руку Анжеле, и она задумалась, как его использовать наилучшим образом.

— Ты витаешь где-то далеко от меня, — Марта ласково улыбнулась ей, — а я хочу знать, как идет ремонт.

— Вчера была на квартире. Думаю, работы осталось на несколько дней. Надеюсь через неделю переехать.

— Ты знаешь, я до сих пор не понимаю, как ты решилась сменить свою квартиру на квартиру Рафаэлы. Конечно, она больше, хорошо спланирована, да и район чудесный. И все-таки жить в квартире погибших друзей… Я бы, пожалуй, не смогла.

— Да ну, глупости. Лейла и Рафаэла были замечательными людьми, а я лишена предрассудков.

— Ты молодец, а я, наверное, не смогла бы жить там. Хотя все это глупости. Ты переедешь туда, и все будет замечательно. — Марта похлопала ее по руке. — Там, кажется, кто-то пришел. Попроси, пожалуйста, Луизу подавать ужин.

Анжела легко поднялась и направилась в сторону кухни. Из прихожей доносился бодрый мужской голос. Анжела прислушалась, но голос не узнала, хотя ей был знаком этот сочный, красивый баритон. Она напряглась и вспомнила: голос принадлежал Бруну.

На кухне Луиза хлопотала у сервировочного столика, расставляя на нем закуски. Анжела поплотнее прикрыла дверь. Луиза указала ей на стул и сама присела рядом.

— Анжела, не знаю, как тебе и сказать, но мне страшно. — Луиза, несмотря на закрытую дверь, понизила голос. — Я этого Бруну где-то видела. С самого начала мне его лицо показалось знакомым, думала, что встречались где-то в Сан-Паулу, но теперь я думаю иначе. Я очень давно видела его. Очень.

Анжела не торопилась отвергать опасения Луизы. Она еще раз взвесила все обстоятельства своего знакомства с Бруну.

— Давай разберемся. Я беседовала с ним в клинике. Привела сюда, познакомила его с Мартой. Если бы мы встречались раньше, то либо он, либо я наверняка бы вспомнили об этом. Но мы не вспомнили, хотя в последнее время видимся довольно регулярно.

— Но ты тогда была совсем ребенком! Анжела, дело твое, но лучше все проверить…

— Проверю. У меня к тебе просьба: присматривай за этой тихоней Селести. Если что — звони…

В коридоре послышались шаги, и Луиза быстро вернулась к своему занятию, прерванному приходом Анжелы. На кухне появилась Марта и с удивлением уставилась на Анжелу.

— Ты все еще здесь?

— Дона Марта! Вы забыли? Ведь Анжела всегда была моей любимицей. — Луиза обняла Анжелу за плечи. — Я всегда рада ее видеть, слышать.

Марта улыбнулась:

— Ты даже хотела, чтобы Энрики и Анжела были вместе, помнишь?

Луиза махнула рукой:

— Да когда это было, дона Марта! С тех пор столько воды утекло…

— Да всего-то с десяток лет, Луиза. — Марта прервала воспоминания. — Анжела, пойдем в гостиную, пришел Бруну. '

Луиза принялась колдовать над тарелками, а Анжела вслед за Мартой последовала в гостиную, обдумывая еще раз слова Луизы. «У меня нет оснований сомневаться в собственной памяти, но Луиза мало похожа на взбалмошную кликушу. Конечно, проверить ее подозрения нужно, но как я могу это сделать, даже не понимая, откуда грозит мне опасность?» Она с улыбкой вошла в комнату и тепло поздоровалась с Бруну.

Беседой завладела Марта, оживленно расспрашивая Бруну о делах клиники. Он рассказывал, а больше жаловался на нехватку медикаментов, специально подготовленного персонала, разработанных методик лечения столь сложного заболевания, как наркомания.

— Без серьезной помощи извне клиника постепенно приходят в упадок. Все разговоры о помощи заканчиваются добрыми пожеланиями. Мы все очень любим побалакать.

— Побалакать? — Анжела оживилась. — Я не слышала такого слова.

— Так говорят в провинции, в частности, в моем родном городе, — пояснил Бруну.

— А вы разве не из Сан-Паулу? — вскинула на него свои черные глаза Анжела. — Вы всегда мне казались типичным жителем Сан-Паулу.

— Нет, здесь я живу последние пятнадцать лет, а родился и вырос я в Риу-Негру. — Бруну принял бокал из рук Луизы.

Марта и Анжела тоже взяли по бокалу. Марта отпила глоток и обратилась к Бруну:

— Как тесен мир! Ты, Бруну, вполне можешь знать семью Анжелы, ведь она тоже родом из Риу-Негру.

Бруну открыл было рот, но грохот и звон посуды заставили их обернуться к Луизе. Она растерянно поднимала с пола осколки посуды. Ее белоснежный передник пестрел красными винными пятнами.

— Извините, сама не знаю, как так получилось!

Марта внимательно пригляделась к горничной.

— Ты такая бледная, Луиза. Может, тебе плохо?

— Нет, Марта! — Анжела взяла Луизу за талию. — Просто она споткнулась. Правда, Луиза? Я провожу ее на кухню, а заодно принесу тряпку.

Марта принялась останавливать ее, но Анжела упрямо последовала на кухню, сопровождая шатающуюся Луизу.

На кухне она усадила Луизу за стол и налила ей стакан воды. Луиза судорожно отпила воды.

— Если он оттуда, то может вспомнить, что там произошло. Надо быть осторожной, Анжела.

— Прежде всего, надо держать себя в руках.

Анжела посмотрела на Луизу. Растерянный вид, трясущиеся руки свидетельствовали об одном — Луиза совершенно раскисла и была не в состоянии выполнить ее настоятельное пожелание.

— Я как чувствовала, мне его лицо сразу показалось знакомым. Ах, не к добру он здесь появился!

— Успокойся, успокойся! — Анжела стояла у двери, прислушиваясь к шагам. — Не он один жил тогда в Риу-Негру. Ты могла его встречать, но это еще ничего не значит.

— А вдруг он вспомнит все те события, Анжела? Об этом никто — ты слышишь меня? — никто не должен знать. — Луиза тихо заплакала.

— Никто и не узнает. — Анжела отошла от двери и поднесла Луизе воды. — Не волнуйся. До сих пор я со всем справлялась, справлюсь и дальше.

— Я знала, рано или поздно это случится! — твердила свое Луиза.

— Луиза, перестань каркать! — Анжела теряла терпение.

— Луиза! Дай мне сока!

Анжела обернулась и увидела застывших в дверях Селести и Гиминью. Мальчик подбежал к Луизе и затеребил ее руку. Селести остановила сына:

— Надо сказать «пожалуйста», Гиминью. — Она подошла к столу, ее взгляд остановился сначала на разбитой посуде, потом на фартуке, залитом вином, потом на покрасневших глазах Луизы. — Ты плачешь?

Анжела загородила собой Луизу и жестко произнесла:

— Здесь никто не плачет. А ты лучше смотри за сыном, врывается без стука… Луиза, хватит прохлаждаться. Бери тряпку, а то ковер потом не отчистить. — Анжела отстранила Селести и направилась в гостиную.

Марта и Бруну беседовали о последней выставке современного искусства. Анжела охотно присоединилась к их разговору, который они закончили за ужином. Анжела поднялась и, несмотря на все уговоры Марты остаться выпить кофе, заторопилась домой. У нее вдруг отчаянно разболелась голова, ей не терпелось очутиться дома, выпить таблетку аспирина, принять горячий душ и уткнуться в подушку. Уже лежа в постели, она перебирала в памяти подробности вечера, проведенного у Марты, из головы не шел Бруну. Почему-то и ей знакомство с ним перестало нравиться.

Тревога ни на одну минуту не покидала Клементину. Он проснулся посреди ночи, снова и снова возвращаясь к загадочным обстоятельствам взрыва. Он чувствовал, как вокруг него сжимается железное кольцо, а в ушах скрежетал тюремный засов. Тяжелый лязг железа неумолчно стоял в ушах Клементину. Еще недавно этот звук казался ему страшным воспоминанием о прошлом, теперь — напоминанием о будущем. Перед его глазами вставала череда лиц, жаждущих увидеть его за решеткой. Сезар Толедо, Анжела Видал или адвокаты комиссии натравили на него свору газетчиков, и теперь его имя ежедневно упоминалось в числе главных подозреваемых во взрыве Башни и гибели сотен людей. Порознь или вместе газетчики и его недруги упорно делали из него патологического злодея, закоренелого убийцу, достойного лишь электрического стула.

Снова и снова Клементину перебирал в голове мотивы, заставляющие Сезара или Анжелу обвинить его во взрыве.

Как всегда, он начал с Сезара. Толедо — его непримиримый враг, Клементину в этом нисколько не сомневался. При любой возможности Сезар постарается доказать всему свету, что был прав тогда, двадцать лет назад, обвиняя Клементину в преднамеренном злостном убийстве, прав и сейчас. На самом деле у самого Сезара были достаточно веские причины, чтобы взорвать Башню. Наглядное тому подтверждение — страховые документы. Именно из них Клементину узнал, что в случае природной катастрофы или аварии владелец Башни получит ни много, ни мало — шестьдесят пять миллионов реалов. Чем не мотив для уничтожения? А вот Кларе этот аргумент не казался убедительным. Вернее, она никак не хотела признавать, что Сезар способен на уничтожение своей любимой игрушки. Клара — замечательный человек, ее первое желание — доверять людям, второе — помочь им стать лучше. Клементину испытал это на себе. Но доверять Сезару Толедо! Клара хоть и прожила бок о бок с ним почти два десятка лет, совершенно не знает его. Не знает, на какую жестокость, несправедливость способен Толедо только ради того, чтобы доказать всему свету свою правоту и непогрешимость. Это Клементину тоже испытал на себе. Но убеждать Клару он не собирался — жизнь свое покажет! А вот насчет Анжелы первые сомнения зародились именно у Клары. Ей не давали покоя вырезки из газет, которые попались на глаза Клементину.

— Если она хранит их столько лет, значит, считает их важными. Но она никогда и словом не обмолвилась о гибели отца, хотя мы всегда доверяли друг другу все тайны. Значит, за этим стоит что-то очень серьезное. Женские тонкости не привлекли внимания Клементину, но фраза: «В результате взрыва на каменоломне Сезара Толедо погиб рабочий Жуан Видал» — казалась ему очень важной. Гибель отца Анжелы связана с Сезаром Толедо — Клементину чувствовал, что искать надо именно здесь.

Клара заворочалась и что-то пробормотала, Клементину лишь расслышал имя «Шерли». Он с нежностью посмотрел на худенькое лицо женщины, спящей рядом. «Нелегко быть женой убийцы, проклинаемого на каждом углу. Но держится она молодцом — не падает духом сама и мне не позволяет!»

Только с ней Клементину мог быть откровенным до конца, до самых потаенных глубин своего сознания, и он хвалил себя за то, что сразу предстал перед Кларой таким, каков он есть на самом деле. «Что бы мы делали сейчас, когда навалилось столько бед, не будь мы уверены друг в друге?»

Клементину не раз признавался себе, что ему крепко, по-настоящему повезло с Кларой. В ней прихотливо сочетались, казалось бы, несочетаемые качества: женское очарование и деловая хватка, проницательный ум и болезненная застенчивость, обостренная интуиция и патологический, безотчетный страх за судьбу своих близких. Близкие люди! Клементину физически ощущал, как Клара привязана к нему, как нежно относится к Шерли, с которой они стали не разлей вода. Сердце Клементину вновь тревожно забилось. Еще одна проблема не давала ему покоя — Шерли, вернее, поклонник Шерли.

Чертыхнувшись, Клементину помянул Сандру: ведь именно на ее свадьбе Шерли познакомилась с этим Адриану. Вообще-то познакомил их Александр, однокурсник и давний приятель красавчика. Клементину невольно поразился себе — ему не нравилось в Адриану все, что притягивало к нему остальных: обаяние, коммуникабельность, веселый нрав, открытость. Клементину чистосердечно признавал: новый знакомый Шерли не производит впечатления искателя приключений, однако его настораживала та быстрота, с какой поклонник Шерли стал появляться в доме, вникать в дела, а главное, открыто демонстрировать свою влюбленность в Шерли. Клементину с вздохом перевернулся на другой бок, стараясь не задеть Клару. Сколько бы он ни упорствовал в спорах с Кларой, ему самому было яснее ясного, что парень влюбился в Шерли. Клементину вновь постарался убедить себя, что в появлении такого поклонника нет ничего, внушающего тревогу. Клементину улыбнулся — будь этим поклонником забулдыга с соседней улицы, он бы так не волновался. А тут — интеллигентный, обеспеченный, образованный, неглупый юноша, ведь именно Адриану пришла в голову идея открыть придорожный ресторан, дайнер — кажется, так он говорил. Идея понравилась Клементину, в его голове сразу завертелось множество вариантов, где можно было бы устроить этот, как бишь его, дайнер. Клементину представил себе ресторан, размещенный в фургоне. Шерли предложила оборудовать под ресторан трейлер. Адриану подкинул еще одну неплохую идейку: оформить зал металлическими штуковинами. «У ресторана сразу появится свое оригинальное лицо, свой шарм. Еще стоит поставить здесь джанки-бокс», — вспомнил Клементину слова Адриану. Клементину ворчливо переспросил его про этот джанки-бокс. Парень не удивился его незнанию, а с радостью пояснил, что джанки-бокс — последняя модель музыкального автомата. «Бросишь монетку, нажимаешь кнопочку, и зазвучит заказанная тобой мелодия. Только крутиться будут не пластинки, а диски». Нет, Адриану, несмотря на дурацкую серьгу в ухе и бесшабашный вид, далеко не дурак — перевел красивую идею из области мечтаний в область экономики, сделав необходимые расчеты. Клементину сначала лишь одним глазом глянул в протянутые Адриану листки, потом увлекся и просмотрел подсчеты до конца. Они ему понравились своей четкостью и точностью. Опираясь на них, Клементину быстро прикинул свои возможности и понял, что небольшой ресторан, а именно такой и был заложен в расчетах Адриану, его семейство потянет. Клара тогда очень обрадовалась его реакции, она ведь давно знала пария — закадычного дружка Александра Толедо, он был ей симпатичен, и она всячески одобряла его внимание к Шерли.

Клара заворочалась и открыла глаза:

— Жозе, не спишь? Переживаешь из-за Шерли?

— Она же совсем наивная, чистый ребенок. Провести ее — легче легкого.

Поверь мне, Адриану — хороший парень, мне кажется, он относится к ней очень серьезно. Неужели ты считаешь, что никто никогда не полюбит Шерли из-за ее хромоты? Неужели ты считаешь ее недостойной такого парня, как Адриану?

— Да нет, хромота тут ни при чем. Я никак не могу поверить, что кто-то может отнестись к ней серьезно, тем более полюбить.

Клара замолчала, и Клементину подумал, что она уснула, но он ошибся.

Клара не спала.

— Мне тоже казалось, что меня никто не полюбит, — она повернулась к нему, — но вот я лежу рядом с мужчиной, которого я обожаю, и который немножко любит меня

Клементину почувствовал, как запершило в горле, и он крепко прижал к себе Клару.

— Я тебя люблю, очень люблю. Больше, чем ты… Но этому Адриану не верю. Не верю, и все тут! Вот ты мне объясни, что этот парень в ней нашел? Что он тут ошивается целыми днями? Они же ягодки с разных полей. Он — красавец, весь из себя! — Почему-то на ум Клементину пришла серебряная серьга, которую носил поклонник Шерли. — Что у них может быть общего?

— Часто противоположности сходятся. Люди нередко ищут себе в пару того, кто не похож на них, кто может их дополнить. Вот у нас же все получилось. — Клара щекой потерлась о его плечо. — И у них все получится, я уверена. А теперь давай спать.

Клементину поворочался и уснул. Но утром встал все с тем же ощущением тревоги и надвигающейся опасности. После завтрака он взялся за бухгалтерию и спустя час доложил Кларе:

— Конечно, дела идут не так успешно, как шли при отце, но в принципе жить можно. Если мы выполним последние заказы, то станет гораздо легче.

Клара обрадованно воскликнула:

— А дальше будет еще лучше, вот посмотришь!

Клементину выглянул во двор, где суетились братья.

— Забавно, все при деле, все стараются, а у меня на душе кошки скребут. Да в этом нет ничего удивительного, меч висит над моей головой, и я чувствую, что он спускается все ниже и ниже. Не сегодня-завтра нагрянет полиция, и меня заберут. Даже удивительно, что меня не забрали до сих пор, ведь я — первый подозреваемый. А все мои попытки доказать свою непричастность ни к чему не привели. Все против меня!

— Да ничего у них нет против тебя! — с горячностью воскликнула Клара. — Нет у них никаких доказательств, иначе они никогда бы тебя не выпустили, сколько бы Александр ни старался.

Клементину тяжело вздохнул:

— Если я не смог доказать свою невиновность, значит, все против меня. Я как подумаю о тюрьме, у меня… — Клементину закашлялся.

Он вдруг вспомнил, как Клара пришла в участок на очную ставку с ним, вспомнил ее неподвижное лицо, ничего не видящие глаза. С первого взгляда Клементину понял, что она намерена рассказать все, что знала и видела. А потом вдруг этот ее крик: «Он невиновен! Я утверждаю, что к взрыву «Тропикал-тауэр шопинг» Жозе Клементину да Силва не имеет никакого отношения. Прошу внести мои слова в протокол: он невиновен!» Ее слова, конечно, ничего не решали, но Клементину было очень важно услышать их тогда.

— Скажи как на духу, Клара, неужели никогда к тебе не закрадывалась мысль, что Башню взорвал я? Ты же знала все — и про ящик с взрывчаткой, и про план. Ты первая должна подозревать меня. — Клементину выжидательно смотрел на нее.

Клара подняла на него свои огромные глаза и задумчиво покачала головой:

— Нет, в глубине души я всегда знала, что ты не способен на такое варварство. Как бы тебе ни хотелось отомстить Сезару.

— А дона Анжела сильно настаивала на твоих показаниях против меня?

— Настаивала. Но… — Клара замялась, подбирая точные слова. — Она хотела защитить меня от твоего влияния. Ей казалось, что, разлучив нас, она спасет меня… — Клара взволнованно заходила по кухне, рассовывая по шкафам посуду, поправляя скатерть и занавески.

Клементину остановил ее и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Я знаю, ты любишь Анжелу Видал. Но запомни: она очень плохая женщина. Она не жалеет людей и не страшится делать зло. — Клементину замолчал, уставившись в пол.

Все старания Клары развеять дурное настроение мужа не увенчались успехом. Лишь когда в дверях появился Адриану, да Силва отвлекся от горестных размышлений.

Шерли, улыбаясь, вышла из своего чуланчика и с выражением радостного ожидания смотрела на приближающегося к ней рослого красавца.

Клементину, нахмурившись, ответил на рукопожатие Адриану, но из кухни не ушел, остался наблюдать за молодыми людьми.

Адриану подошел к нему и присел рядом.

— Хотел у вас спросить: можно мы с Шерли прогуляемся? Поедим мороженого, сходим в пиццерию…

— Разрешишь, папа? — В голосе девушки Клементину услышал мольбу.

Он было задумался, но Клара сзади подтолкнула его раз и еще раз, и Клементину нехотя промямлил:

— Конечно, дочка, идите.

Неожиданно Адриану громко расхохотался.

— Что здесь смешного? — удивилась Шерли.

— Удивительно, впервые в жизни я прошу у отца позволения прогуляться с его дочерью. Пошли! — Он взял Шерли за руку и повел к двери.

Клементину молча сел за стол, налил в кружку молока, отрезал ломоть хлеба.

— Ты не сердишься на меня? — услышал он из-за спины голос Клары.

— Да все хорошо, Клара. Он мне с каждым днем нравится все больше и больше. Он придумал устроить ресторан, сделал толковые расчеты. Я еще раз все обдумал, и знаешь, это дело мне кажется стоящим. Адриану и правда парень самостоятельный, совершенно не похож на сыночка богатых родителей… Клара, чему ты улыбаешься?

— Просто мне тоже все нравится, и, прежде всего — ты. Впервые вижу тебя таким увлеченным. Тебе это к лицу. — Она подошла и прижалась к нему.

Он поцеловал ее густые волосы, чуть посеребренные у корней, и с грустью сказал:

— Мне все нравится, но я никак не могу отделаться от чувства, что наши замечательные планы написаны вилами по воде.

До них донесся чей-то незнакомый басовитый голос, выкрикивающий имя Клементину. Клементину напрягся и отступил к чуланчику Шерли. Теперь им были уже слышны голоса нескольких мужчин, разговаривающих с Жамантой. При словах «Нам нужен гражданин Жозе Клементину да Силва!» Клементину бросился к окну чуланчика, распахнул его и спрыгнул в сад.

Он бежал по улице, не разбирая дороги, не оглядываясь и думая лишь о том, как найти Александра. Он добежал до парка дона Педру Ладену. Отдышался и вошел в бар, находившийся поблизости.

Клементину позвонил домой.

Трубку взяла Клара.

— Дона Марта? Рада вас слышать. — Голос Клары звучал неестественно бодро.

— Я знаю, они еще там. Ничего не говори, только слушай. Я в баре рядом с парком дона Педру… А пока постарайся найти Александра. Без него мне не обойтись.

— Он еще не вернулся, будет только к вечеру. Значит, вам только ограду? А куда вам ее доставить?

— Я буду ждать тебя здесь. Но если вдруг что случится, постараюсь тебя предупредить. Но ты не бойся. Я им не дамся. Они меня не возьмут!

— Замечательно. Я передам ваш заказ. Можете не беспокоиться.

Клементину повесил трубку и осмотрелся. Бар был наполовину пуст. Хозяин протирал стаканы у стойки. Справа от него за бамбуковой занавеской находилась дверь, ведущая в подсобные помещения. Клементину выбрал столик около окна и ближайший к этой самой двери. За другом столиком двое пожилых сеньоров пылко обсуждали вчерашний футбольный матч. Им не было никакого дела до незнакомца в потертых джинсах и домашних тапочках на ногах. А Клементину заказал пива и уставился на дорогу, пролегающую вдоль ограды парка, всматриваясь в каждую проезжающую машину. Уже темнело, когда на дороге показался знакомый Клементину темно-синий «форд», из которого вылез Александр Толедо, его адвокат и зять.

Через полчаса они стояли на пороге хорошо знакомого Клементину дома. Это был дом Сезара Толедо. Александр распахнул дверь и провел Клементину в опустевшую в этот поздний час кухню. Через несколько минут на кухне появилась Марта Толедо. Клементину несколько раз мельком видел эту красивую, элегантную женщину, и каждый раз странным образом робел перед ней. Будь его состояние и положение менее трагичными, он бы, конечно, поразмыслил над этим, но сейчас он смотрел на нее с мольбой.

Александр коротко изложил матери суть дела и попросил спрятать Клементину в доме. Марта замялась:

— Даже не знаю, что вам ответить. В доме трое детей. Я не могу не думать об их безопасности…

Клементину вдруг почувствовал, что его судьба находится в руках этой изящной женщины с усталыми глазами. Она молча перевела взгляд с Александра на Клементину.

— Дона Марта, — Клементину не мог справиться с волнением и закашлялся, — вы напрасно боитесь. Я невиновен, я не взрывал Торговый центр. Вы ведь верите мне, дона Марта?

— Дело не в вас. Но сюда может нагрянуть полиция, у детей и так достаточно волнений из-за родителей. Я не могу подвергать их еще одному испытанию.

Александр взял мать за руки и, глядя ей в глаза, проговорил:

— Клементину надо где-то скрыться. Здесь его искать никогда не будут. То, что он здесь, знаем только мы и Клара. Мы поселим его на чердаке. Я возьму себя все хлопоты о нем.

Марта опустила глаза и отрицательно покачала головой. Клементину вдруг почувствовал себя в унизительном положении незваного гостя, вторгшегося в чужой дом. Он, словно отрезвевший человек, с удивлением стал оглядываться вокруг. Дорогая мебель, обилие домашней техники, начищенная до блеска посуда, цветы… Что он, Клементину да Силва, делает в доме Толедо? Просит о помощи?! Страх отступил, ему нестерпимо, до боли в висках захотелось уйти отсюда, и он решительно направился к двери:

— Все понятно, Александр. Я не хочу докучать вашей матери. — Он взял растерявшегося Александра под локоть. — Прощу вас, уйдем отсюда. Пожалуйста, пойдем, я не хочу оставаться здесь.

Александр сделал с ним несколько шагов к двери, потом резко повернулся и подошел к матери:

— Прошу тебя, мама, всего на одну ночь. Потом я что-нибудь придумаю!

Марта заколебалась:

— Я искренне хочу помочь вам, Клементину. Но поймите меня тоже, я не могу позволить себе подвергать ни малейшей опасности внуков.

— Прошу вас, Александр, уйдем отсюда…

— Задержитесь, у меня есть предложение. — Марта подошла к Александру. — Я знаю место, где Клементину будет в полной безопасности. В мастерской Бруну.

Не дожидаясь ответа, Марта позвала Луизу и попросила ее пригласить Бруну.

Александр вспыхнул:

— Зачем ты вмешиваешь в наши дела Бруну? Мне от него ничего, никакой помощи не нужно! Ты же знаешь, что произошло между нами. А теперь я буду у него одалживаться? — Александр не заметил, как на кухне появился Бруну и, прислонившись к дверному косяку, внимательно его слушал.

— С этим ты разберешься позднее, — сухо оборвала его мать. — А пока тебе нужно решить проблему твоего подзащитного. Я считаю, что никому в голову не придет искать его у Бруну. — Марта обратилась к Бруну: — Необходимо спрятать Клементину на несколько дней. Потом, я надеюсь, Александр все сможет уладить. Я предложила вашу мастерскую как самое надежное убежище. Если вы не возражаете…

Бруну не дал ей договорить и обратился к Клементину:

— Если у вашего адвоката нет возражений, то у меня в мастерской вы действительно будете в полной безопасности. Так что решайте.

Клементину посмотрел на Александра. Тот отвернулся к окну, стараясь что-то разглядеть в полной темноте, окутавшей сад. Глянул в эту темноту и Клементину. Глянул и ужаснулся своему воспоминанию. Двадцать лет он стоял у тюремного оконца, встречая и провожая семь тысяч триста пять восходов и столько же закатов. Он кожей вспомнил тот ужас, что обуял его в первую ночь в тюрьме, как выл он, глядя в кромешную тьму, которая вместе с солнцем поглотила его молодость, счастье, жизнь. Клементину вздрогнул: все что угодно, но в тюрьму он не вернется. Не вернется никогда, чего бы это ни стоило.

— Извините, Александр, я не знаю, что между вами произошло, но я не могу отказываться от этого предложения. Если это место так безопасно, то я готов туда ехать.

Александр застегнул пиджак:

— Что ж, надо ехать, выбора у нас нет.

Выходя из дома, Клементину оглянулся — Марта улыбнулась и махнула ему на прощание.