Месть

Глава 5

Сезар покинул кабинет в бешенстве. Только не хватало, чтобы сын вставал против него в такой напряженный, ответственный момент. Но почему все разладилось в его жизни, почему он ищет и не может найти точку опоры для своей мятущейся души? Почему всё и все только раздражают его? Все чаще и чаще Сезару казалось, что все окружающие, сговорившись, действуют против него. «Все это нервы, нервы», — успокаивал себя Сезар, садясь в машину. Хотя причины душевного разлада были ему понятны, легче от этого не становилось. Его угнетала необходимость расставлять все точки над I в отношениях с Лусией, но оставаться в подвешенном состоянии он дальше не мог, да и не хотел мучить Лусию, которая, он это видел, страдала не меньше.

Все, что они умалчивали, обходили стороной в своем общении, после ночи, проведенной им с Мартой, со всей очевидной неотвратимостью встало перед ними и требовало разрешения. Решение пришло само, единственно верное, а потому неизбежное. Каждый из них пришел к мысли, что расставание неизбежно, но ни он, ни Лусия не могли смириться и до конца понять, как их чувство, выдержавшее испытание временем, вдруг обесценилось, перестало быть главным, ради чего они круто повернули свои судьбы навстречу друг другу.

Они были вместе, рядом изо дня в день, делили одну постель, ели за одним столом. То, к чему они так стремились, свершилось. Но чувство притупилось, а близость, душевная близость, которая сменяет пылкую страсть, где-то потерялась, до них не дошла.

Сезар жалел Лусию, и даже ее лихие фразы типа: «Мне не привыкать расставаться с мужчинами!» — вызывали в нем только сострадание. Жалел он и себя, как жалел бы любого другого человека, утерявшего нечто очень ценное. Такой драгоценностью все эти годы была для него Лусия. Воспоминание об их юношеском романе, о чистой, свободной от каких-либо влияний, страстной любви согревало его на протяжении всей жизни.

Никогда в жизни он не испытывал такого самозабвенного чувства — только он и она, только их страсть, всепоглощающая, стирающая все преграды. В Зальцбурге, в тот единственный день, что они провели вдвоем, им заново удалось пережить ту же страсть, тот же накал чувств.

Но размеренная семейная жизнь шаг за шагом, день за днем гасила этот накал. Сезар вспомнил, как добивался Лусии, как стремился любой ценой соединить с ней свою жизнь. И что же? Добившись Лусии, он неожиданно для себя стал обнаруживать в жизни зияющие пустоты. Ему не хватало привычной атмосферы дома, наполненной каждодневными хлопотами о благополучии семьи, проблемами сыновей, занятиями с внуками, доверительными беседами с Мартой. Он скучал по привычному жизненному укладу, по общим с Мартой и детьми заботам, общим радостям и горестям. Сезар любил Лусию, но, видно, одной любви, пусть самой страстной, для счастья оказалось мало.

Примерно так попытался он объяснить Лусии все, что творилось у него в душе. Но не только объяснить, Сезар хотел оправдаться. Он пытался еще раз шаг за шагом пройти вместе с Лусией весь их совместный путь и понять, где они споткнулись, где совершили роковую ошибку.

— Я не хочу, Лусия, чтобы все закончилось так. Я стольким пожертвовал ради тебя, ради жизни с тобой.

— Боюсь, Сезар, что не ради меня. Все твои жертвы были ради фантазии, которую ты когда-то, очень давно, не осмелился осуществить. Не я, а незаконченность действия двигала тобой.

Сезар пропускал мимо ушей резкий обвинительный тон Лусии, он давал ей выговориться, надеясь тем самым облегчить ее боль, а главное, они вместе рассуждали об их беде. Пусть боль, но у них все равно оставалось что-то общее.

— Нет, Лусия, — Сезар сжал виски, — никаких фантазий! Я искренне и страстно тебя любил! Мы расстались, и любовь к тебе превратилась в мечту. Ты всю жизнь была моей мечтой, Лусия.

— Была мечтой, а стала ночным кошмаром. Достойный итог… Нет-нет, я не ерничаю, просто мечта стала реальностью и потеряла свое очарование.

— Нет, Лусия, я сначала тоже так думал. Но посмотри на меня. Я, трезвый здравомыслящий человек, всю жизнь любил тебя. Не было дня, чтобы я не думал о тебе. И вот мы, наконец, вместе. И мы… расходимся.

— Да не меня ты любил, Сезар, ты любил мечту обо мне. Согласись, ты думал обо мне в трудные, нерадостные минуты? В такое время мы все склонны помечтать: что было бы, если бы… я женился на другой, жил бы в другом месте… Я была для тебя неким альтернативным вариантом, который ты время от времени рассматривал.

— Нет, опять нет, Лусия. Ты слишком все упрощаешь.

— А в жизни все просто, заметь. Это мы все усложняем, запутываем, чтобы казаться лучше, оправдаться перед собой или кем-нибудь еще.

Лусия замолчала. Сезар видел, что она на что-то пытается решиться. И не ошибся.

— Помнишь, в Зальцбурге ты спросил меня: хожу ли я к психоаналитику? Тогда я не ответила тебе, а теперь отвечу: да, я ходила к психоаналитику. И знаешь, что я пыталась выяснить? Почему всегда, всегда я расстаюсь с мужчинами? Теперь я спрашиваю тебя, Сезар: что во мне такого, что мужчины, которые нужны мне покидают меня? Помоги мне понять это.

Сезар задумался, Лусия застала его врасплох, ведь, что греха таить, все это время он самозабвенно анализировал собственные проблемы, а вот Лусия оставалась неодушевленным предметом, манекеном, который он переставлял с места на место, пытаясь определить ее в нужный угол. Но Лусия, живая, страдающая, стояла перед ним со слезами на глазах и тоже просила о помощи.

— Может быть, ты самодостаточна? А я, как и остальные мужчины, был в твоей жизни этим «Если бы я вышла замуж за Сезара?..»

— Если бы я вышла замуж за Сезара, это был бы мой единственный брак. Так я думала всю жизнь, но теперь я думаю иначе. Ты ведь оставил меня тогда не потому, что боялся потерять семью, положение в обществе, деньги. Нет! Ты просто всегда любил Марту. И у меня не было ни единого шанса.

Сезар молчал, не зная, что ответить Лусии, а врать ему не хотелось…

…Он остановился на перекрестке. «Налево пойдешь, направо пойдешь, прямо пойдешь», — вспомнил Сезар слова из детской сказки и задумался над выбором. Зажегся зеленый свет, и Сезар лихо повернул направо. К своему дому, своему единственному дому.

Марта встретила его в элегантном черном платье, украшенном двумя белыми зигзагообразными линиями. Платье удивительно шло ей, подчеркивая ее стройность и изящество. Ожерелье из крупного жемчуга придавало наряду законченный вид.

Марта крайне удивилась приходу Сезара, хотя ее праздничный вид, как и обилие ваз со свежесрезанными цветами, говорил о том, что она кого-то ждала. Но она, как ни в чем не бывало села перед ним в кресло, обратившись вся во внимание.

Сезару было не до церемоний, они слишком напрягали его, отнимая последние силы. Да и какие между ним и Мартой церемонии?! Он сказал, словно рубанул:

— Мы с Лусией расстаемся.

Ни один мускул не дрогнул на лице Марты.

— Расстаетесь? Почему?

Этот простой вопрос неожиданно поставил Сезара в тупик. Описывать Марте все нюансы их взаимоотношений с Лусией? Это показалось ему глупым, да и не за этим он сюда пришел. Но за спокойствием Марты, он это понимал, скрывалось желание знать, хорошо ли Сезар все обдумал.

— Не знаю. Мы в чем-то ошиблись, наши отношения зашли в тупик. Все последнее время Лусия и я обсуждаем случившееся. И ты знаешь, мы говорим о наших взаимоотношениях как о чем-то отжившем, умершем. — Сезар безотрывно смотрел на Марту, пытаясь угадать по выражению лица ход ее мыслей, ее настроение. — Марта, да при чем тут Лусия?! Все, что произошло между нами…

Марта остановила его. И Сезар чутко уловил ее желание не быть причастной к его разрыву с Лусией. Он вспомнил ее слова, сказанные той ночью: «Ты должен сам во всем разобраться. Сам!»

— Нет-нет! Я не собираюсь говорить, что ты, твое поведение в ту ночь подтолкнули меня.

Марта улыбнулась:

— Я только ответила на твое предложение. Ответила так, как хотела. Но это ничего еще не значит. — Улыбка незаметно ушла с ее лица. — Сезар! Ты не торопишься уходить от Лусии?

Последние слова Марты неприятно кольнули Сезара. Он, конечно, не ждал, что бывшая супруга после первых его слов кинется ему на шею, но хотя бы искру радости в ее глазах он надеялся заметить. Однако Марта с отстраненным видом сидела перед ним и со спокойствием постороннего человека ждала его ответа. Что ж, он дал ей это право — быть для него посторонней, — жаловаться нечего.

— Не знаю. Марта, — честно признался Сезар. — Я совсем запутался. Но ты не волнуйся, я пришел не за тем, чтобы предложить начать все сначала. Нет, Марта, я пришел к тебе как к другу. За советом.

— Вряд ли я смогу быть тебе другом, — Марта вскинула на Сезара удивленные глаза.

Их разговор напоминал Сезару поединок на ринге, а каждое неожиданное слово — точный удар. Сейчас такой точный и неожиданный удар он нанес Марте. Она явно не рассчитывала быть ему другом. Только другом.

Наконец, ее брови поползли вверх, а от кажущегося спокойствия не осталось и следа. «Ты, голубушка, занервничала», — с удовлетворением подумал Сезар.

— Мне ведь не с кем откровенно поговорить об этих вещах. Я привык всем сокровенным делиться с тобой. Мы ведь всегда были с тобой откровенны. Вот по старой памяти и решил…

«Опять она пропустила удар, думала, что я заговорю про чувства. Но ты призываешь не торопиться, и я послушаюсь твоего совета. Надеюсь, время играет в моей команде», — мысленно проговорил Сезар, наблюдая за реакцией Марты.

Она поднялась:

— Извини, я тебя оставлю. Луиза наверху ждет моих распоряжений. Поднимусь к ней.

Сезар развел руками, но тут в гостиную вбежал Жуниор, кинулся на шею Сезара и потащил его с собой в детскую. Так что наверх им пришлось подниматься всем вместе.

Сидя в детской, Сезар внимательно прислушивался к тому, что происходит за пределами комнаты. До него доносились голоса Марты и Луизы, их ходьба из комнаты в комнату. Наконец, Марта возникла на пороге детской.

— Я пришла попрощаться, у меня назначена встреча, и я не могу не пойти.

— Я тоже ухожу, — засуетился Сезар, откладывая в сторону игральный кубик.

Тиффани и Жуниор повисли у него на шее и руках, умоляя остаться и доиграть.

— Я пришла попрощаться, у меня назначена встреча. Конечно, если есть время, поиграй с ними. Они так рады твоему приходу.

Сезар внимательно оглядел свою бывшую жену. Царственное спокойствие снова проявлялось в каждом ее жесте, каждом движении головы, плеч. «Она не играет в спокойствие, она действительно спокойна», — с удивлением подумал Сезар и взял Марту под руку.

— К сожалению, не могу. — Он помахал рукой внукам. — Хочу сегодня переехать в отель. Сам не знаю почему, но я все время, что жил у Лусии, оплачивал свой номер в «Магнолии». А потом обязательно надо заехать в офис. Энрики должен был договориться на завтра о пресс-конференции.

Они спустились вниз и остановились у машины Марты. Сезар уже на прощание поцеловал ей руку, но все не отходил от машины.

— Я тут подумал: может, сходим куда-нибудь вместе, поужинаем? Я тебе позвоню. — До него вдруг дошло, что он приглашает Марту на свидание.

Марта махнула рукой, и они разъехались в разные стороны.

Было около шести часов вечера, и Сезар очень надеялся, что не застанет Лусию дома. Записка, телефонный звонок представлялись ему куда менее болезненными, чем личное прощальное свидание. Он, безусловно, не собирался порывать с Лусией и для себя решил, что приложит все силы и сохранит с ней добрые, дружеские отношения. «В конце концов, мы не сделали друг другу ничего плохого, но то, что жизнь не сложилась, очевидно, не только мне, но я ей. Однако дружба будет потом, сейчас мне надо как можно деликатнее поставить точку на нашей совместной жизни».

Он поднялся в квартиру, вставил ключ в замочную скважину, но дверь оказалось запертой на щеколду. «Лусия дома», — огорчился Сезар, но отступать было некуда. Он нажал на кнопку звонка. Лусия открыла дверь, и он тяжело перешагнул порог дома своей возлюбленной. Лусия тут же отошла к окну и не проронила ни слова. Он прошел в гардеробную, достал чемодан и стал складывать туда аккуратные стопки белья, рубашки, галстуки. Потом достал кофр и упаковал костюмы. Занятый сборами, он не заметил, как в дверях появилась Лусия и молча бросила взгляд на него, нагруженного коробками с обувью, на чемодан и кофр, стоявшие у порога.

— Вот, кажется, все собрал. Если что забыл, зайду, заберу на днях.

Все умные разговоры, объяснения, выяснения — все куда-то улетучилось. Перед ним стояла несчастная женщина, которая страдала по его вине. И он чувствовал себя виноватым перед этой чудной, прекрасной женщиной, которую он, несмотря ни на что, любил.

— Ты отлично со всем управился, — голос Лусии звучал буднично, — и я попросила привратника помочь тебе отнести вещи в машину.

— Лусия, — позвал он ее.

— Молчи, Сезар. молчи. — Лусия отвернулась, стараясь спрятать от него глаза, полные слез. — Не надо ничего говорить. Все правильно, все правильно.

— Вот ключи. — Сезар протянул ей связку, — не оставлять же их привратнику.

— Я тоже должна тебе кое-что вернуть. — Лусия разжала кулак, и на ее ладони заблестел перстень, подаренный Сезаром.

— Я его не возьму. — Сезар сжал ее пальцы. — Хоть что-то должно тебе напоминать о наших счастливых, прекрасных днях. Пожалуйста, оставь его себе. Я тебя очень прошу.

Слезы переполнили глаза и медленно покатились по щекам Лусии, она вытерла их и постаралась улыбнуться:

— Можно подумать, что я только и собираюсь вспоминать наши с тобой прекрасные моменты. Я хочу все забыть. Забыть поскорее. — Она всунула ему кольцо. — Забери! Я пойду к себе. Ужасно не люблю расставания.

— Лусия, — Сезар прижал ее к себе, — прости меня за то, что я появился на твоей свадьбе. — Сезар замолчал, чувствуя, как в горле собирается комок. — Может быть, Эдмунду сделал бы тебя счастливой, в отличие от меня.

— Да нет, Сезар, не сделал бы. Не вини себя попусту. — Лусия вывернулась из его объятий и направилась, не оборачиваясь, к спальне.

Сначала Сезар смотрел на ее спину, потом на захлопнувшуюся дверь. Он не слышал, как вошел привратник, взял вещи, и лишь когда тот робко кашлянул над его ухом, напоминая о законных чаевых, Сезар опомнился.

— Жаль, очень жаль, — пробормотал Сезар, отсчитывая изумленному привратнику деньги, и заторопился прочь.

На следующий день в конференц-зале гостиницы «Шератон» Энрики открывал пресс-конференцию. Подтянутый, собранный Сезар оглядел стоявшие перед ним микрофоны — их было около двух десятков — и прочистил легким покашливанием горло. Он должен покорить собравшихся здесь журналистов, должен убедить их в своей невиновности, в своем желании помочь пострадавшим людям.

Он плохо слушал Энрики, последний раз пробегая главами подготовленные сыном и Анжелой тезисы. Он не любил говорить по бумажке и, едва до него донеслось:

«Слово предоставляется сеньору Сезару Толедо», немедленно убрал бумажки в карман.

— Я собрал вас на эту пресс-конференцию, чтобы заявить о заключении, к которому пришла экспертиза. Бомбы были заложены в стратегически важных местах и приведены в действие по телефону. При помощи вот этого аппарата. — Сезар достал и поднял вверх пейджер в форме сердечка. — Да, пейджер-сердечко для любовных сообщений сыграл роль детонатора.

В зале началось волнение, защелкали фотоаппараты, журналисты стали наперебой выкрикивать вопросы. Энрики с трудом удалось восстановить порядок, и Сезар продолжил:

— Я не ошибусь, если скажу, что только специалист, разбирающийся в подготовке взрывов, либо пиротехник мог додуматься до этого. Как вы все знаете, один из подозреваемых по этому делу — Жозе Клементину да Силва — когда-то работал пиротехником.

Где-то в глубине зала раздался громкий выкрик, но Сезар не расслышал слов и попытался продолжить речь. В зале творилось что-то невообразимое: корреспонденты повскакивали со своих мест и бросились к центральному проходу, туда же фотографы нацелили и объективы своих камер, отвернув их от Сезара.

— Я ничего не понимаю. — Сезар растерянно посмотрел на сына и Анжелу, сидевших рядом.

И опять из прохода донесся выкрик. Теперь Сезар отчетливо расслышал слова:

— Я не взрывал «Тропикал-тауэр шопинг»!

Анжела и Энрики вскочили со своих мест, пытаясь рассмотреть того, кто произнес эти слова. Но Сезар не суетился, потому что уже знал, кто приближается к нему.