Моё имя (СИ)

Глава 6. Когда весь мир против тебя

Тук-тук.

Двигаясь в направлении замка и кромсая напополам стаи туманно-бледных облаков по пути, я прижимал её как можно ближе к себе. Она же, словно ребёнок, пару секунд назад впервые открывший свои хрустально-чистые глазки, смотрела на меня доверительно и смущённо в равной степени. Лететь я старался медленно, да к тому же выбирая самые длинные и заковыристые маршруты. Всё это вовсе не оттого, что большая скорость могла навредить Аде (хотя и это тоже), а потому, что тяжесть в моих руках была слишком приятной, и я хотел, хоть и на немного, но продлить время её существование.

Тук-тук.

Какой приятный звук. Это её сердце бьётся? Или же моё? А, может, они бьются вместе? Никогда бы ни подумал, что несколько ударов, несущих в себе саму жизнь, могут настолько сильно согреть не только тело, но и душу.

Тук-тук.

Неужели я действительно собственноручно хотел прервать это сердцебиение? И что только на меня нашло? Конечно, я король и всегда получаю то, чего хочу, но… Ада с самого начала была исключением из правил. Скорее всего, главной ошибкой было считать, будто, став моей личной служанкой, одновременно с этим она стала и моей собственностью. Правда в том, что Ада не может принадлежать никому и, возможно, именно это и притягивает меня к ней так сильно.

Идиот! Как ещё тебя назвать? Её убийство — не то, что ты смог бы себе простить. Уверен, оно преследовала бы тебя в самых жутких кошмарах куда чаще, чем смерть Наоми или же Михо.

— У тебя такой задумчивый вид, — прошептала девушка, лишь слегка шевеля губами, — всё в порядке?

— Да, в полном, — соврал я без толики сожаления, ведь, как-никак, меня всегда учили, что королю не пристало показывать слабость. — Между тем: как тебе Аксилла?

Несколько десятков секунд Ада тянула с ответом, и, приложив средний палец к верхней губе, смотрела в никуда. Я догадался о том, что она подбирает нужное слово, и не стал прерывать её размышления.

— На самом деле даже не знаю. Необычно… пожалуй.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я давно не видела таких больших и процветающих мест, и теперь само их существование кажется мне странностью. Слишком долго я бродила разрушенными городами, фундаментом для которых служили лишь душераздирающие крики и детские слёзы. Поэтому-то и говорю, что видеть нечто подобное слишком уж необычно, но, знаешь, в то же время, пожалуй, и поразительно.

Она не улыбалась, но её глаза блестели ночными звёздами. Хрупкое человеческое тело было лёгким, как первый декабрьский снег, а рука, которой она обвивала меня за шею, обжигала своей нежностью.

Какой же я дурак! Я знаю Аду лучше кого бы то ни было, и всё равно позволил себе сомневаться в ней. Даже после того, как той тёплой летней ночью она смогла разрушить клетку, о существовании которой никто до этого и не догадывался. Благодаря ей вот уже несколько дней меня не беспокоят ночные кошмары, да и лицо матери на протяжении дня я начинаю видеть всё реже и реже. Ада и не думала предавать меня, а я чуть было не совершил самую ужасную ошибку в своей жизни. Чёрт бы побрал тебя, Лудо, и эти твои «предательство», «она — шпион» и «вы не можете оставить всё как есть» за компанию.

Хотя кого я обманываю? Тот, кто поверил в ложь, виноват не меньше того, кто её произнёс.

— Сирил… Ты всё ещё злишься на меня? — избегая прямого зрительного контакта, весьма неожиданно спросила моя спутница.

— А… что? Ты о чём это? — будучи весь в своих мыслях, изначально я даже не понял сути вопроса, а потом… — Нет, конечно же, нет! Не говори ерунды, Ада. Теперь уже всё в порядке.

— Правда? Тогда ладно. Просто у тебя было такое лицо… Вот я и подумала.

— Я об Аксилле думал, — первая ложь, что пришла мне в голову, — жалко, что ты увидела только Нижнюю её часть: Верхняя куда больше и красивее. Конечно, туда просто так никого не пускают, но ничего! В следующий раз я сам устрою тебе экскурсию по нашей столице. Уверен, увидев настоящее лицо Аксиллы, ты поразишься до глубины души.

— В хорошем смысле или же в плохом?

— Хм, пожалуй, я смолчу, если ты не против. Хочу, чтобы ты сама дала мне ответ на этот вопрос.

Кончики рта Ады слегка приподнялись, оставив на лице не улыбку, но её тень. И как только она догадалась о том, что именно я имею в виду? Эта девушка, даже спустя столько времени, не перестаёт меня удивлять.

Когда дворец засиял на линии горизонта, я сразу же понял, что что-то не так, и прижал Аду как можно ближе к себе — она и так уже настрадалась по моей вине, и я никак не мог допустить, чтобы на неё свалились ещё какие-то неприятности.

Прямо возле дворцовых врат нас встречала Пандора с процессией. Тогда-то я в полной мере и осознал, что означает термин «дежавю», о котором читал в одной из, как по мне, слишком уж заумных книг этого мира. Точно такую же картину я видел больше месяца тому назад, когда впервые встретил Аду Норин: Пандора так же поджидала меня возле дворца с таким же ярко выраженным аристократическим себялюбством. Вот только отличия всё-таки были… Тогда Пандору окружала лишь её свита, а сейчас — орда дворцовой стражи, вооруженной, как будто бы на войну. Всего здесь выстроилось от тридцати до сорока солдат, и все, как один, были настроены весьма недружелюбно.

Вот только не в моём отношении — свои злые взгляды они бросали на Аду. И это не понравилось мне больше всего. Приземлившись недалеко от врат, я осторожно опустил на землю свою спутницу, и, лишь убедившись в том, что она крепко стоит на ногах, разжал руки, до этого нежно обвитые вокруг талии девушки. «Держись поближе ко мне», — шепнул я ей и двинулся вперёд. Ускорил шаг лишь после того, как убедился в том, что она идёт со мной нога в ногу. Наконец остановился возле Пандоры и метнул в неё молнию, куда острее тех, что она сама, не переставая, метала в лицо Ады Норин.

— Что это значит?! Объясняй сейчас же или, поверь мне, будет только хуже! — прошипел я, словно змея, на хвост которой наступили каблуком самой же Пандоры.

— Мне нечего объяснять вам, мой повелитель. А вот вашей служанке, как я думаю, есть о чём нам всем рассказать.

Единственным комментарием Ады на это заявление стала ярко-выраженная гримаса презрения с отвращением.

— Спрашиваю ещё раз: Пандора, что всё это значит?

— Ну раз ваша подруга не хочет отвечать, я сделаю это вместо неё, мой повелитель, — чуть ли не запела моя «любимая» жёнушка. — Всё дело в том, что она — вовсе не та, за кого себя выдаёт. Моя преданная служанка Аки Каэда собственными глазами видела, как Ада в свободное от работы время упражнялась во владении оружием. Более того: это был кинжал из заговорённой стали! Поверьте, мне, ваше величество, эта девушка здесь лишь затем, чтобы убить вас. Она же человек, в конце концов…

— Заткнись, Пандора, или я прямо здесь и сейчас тебя задушу.

— В этот раз я не стану молчать, ваше величество! — к моему удивлению, продолжила королева. — Хранить оружие не имеют права даже слуги-эксили, она же — вообще человек. С чего ей такие привилегии? Вы не можете закрыть на это глаза и сделать вид, будто ничего не было!

Я уже собирался сделать шаг в направлении Пандоры, но меня остановила та, от кого я ожидал этого меньше всего. Ада выставила между мной и королевой свою красивую, тонкую ручку, а после, не дожидаясь одобрения, сама приблизилась к Пандоре вплотную. За всё это время на её лице не дёрнул ни один мускул.

— Неужели вы настолько отчаялись, моя королева, что готовы прибегнуть к откровенной лжи? Почему уж было не сказать, что я, на самом деле, злая ведьма, пришедшая сюда из другого мира, дабы уничтожить всех и вся. Я думала, вы стоите большего, но, видимо, ошибалась. Если уж я предательница, то где доказательства? Я ведь тоже могу сказать, что, к примеру, вы отдаёте предпочтение карете, а не крыльям, потому что летать вообще не умеете. Скажете, что это откровенная ложь? Но ведь это в точности отображает происходящее здесь и сейчас. Покажите мне кинжал или же усвойте: просто слова, без доказательств, в нашем мире стоят не больше собачьего дерьма.

Мне так и хотелось крикнуть: «Вот она, моя девочка!», но я сдержался (пусть и с большим трудом). Ада стояла неприступная как скала, пока Пандора больше напоминала жерло вулкана, готового вот-вот взорваться: вены на её шее вздулись, а глаза ещё чуть-чуть — и точно выкатились бы из глазниц.

Тут-то мне в голову и пришла одна, весьма занимательная, идея. Интересно, как она отреагирует?

— Ада, Пандора, сейчас же прекратите всё это. Я устал и хочу отдохнуть. К тому жеАда полностью права — нельзя обвинять кого бы то ни было, не имея даже косвенных улик. Слова кого-то там — вовсе не доказательство. Так что продолжать всякие перепалки нет никакого смысла. А теперь… Ада, можешь идти к себе, Пандора же пусть зайдёт ко мне в апартаменты минут через тридцать.

Реакция Пандоры была вполне ожидаемой: она просияла, кивнула головой и бросила в сторону Ады самый ненавистный взгляд, на который только и была способна. Ада же так и осталась безучастной. Её лицо не выразило ни обиды, ни разочарования — ничего. Она просто ушла! Развернулась и ушла, не сказав ни слова. Вот же ж… Я желал увидеть вовсе не это!

Мне хотелось… Возможно… Чтобы она, пусть и немного, но приревновала. Хотя о чём я вообще говорю? Это же Ада.

***

Пандора постучалась в мои двери ровно через полчаса после приглашения, когда я уже допивал заваренный до этого Виком чёрный цейлонский чай. Да уж, чаи — это точно не его. Или, может, я просто слишком сильно привык к кулинарным шедеврам человеческой девушки?

Услышав «входи», Пандора уверенно толкнула дверь и вошла внутрь. В сравнении с нашей предыдущей встречей она явно прихорошилась. Не помню, какое платье было на ней до этого, но точно не такое роскошное: атласный шёлк цвета голубой волны легко струился по телу, с изяществом обвивая каждый изгиб. В этот раз волосы она не заплела в косу, а откинула назад нежной и мягкой волной, оголив тем самым плечи и шею. Не могу сказать, что мне понравилось, но смотрелось явно лучше, чем обычно.

— Вы хотели меня видеть, мой повелитель, — сказала она с улыбкой, растянутой чуть ли не до ушей.

— Да, именно так. Присядь рядом, выпей чаю.

— С удовольствием, ваше величество.

Она грациозно опустилась на стул, на котором так часто сидела Ада, ведя со мной столь долгие и занимательные беседы. В чём-в чём, а в умении подавать себя Пандоре не откажешь — даже сейчас сидит она как истинная королева.

— Я так рада вашему приглашению. Наконец-то вы одумались и поставили эту зазнавшуюся служанку на её законное место! Конечно же, в этом нет ничего удивительного, ведь во имя поддержания порядка правитель просто не может закрыть глаза на ложь и обман. Вы привели во дворец эту стервозную девчонку, чтобы расквитаться с ней так, как и подобает правящей эксильской семье, не правда ли? Если у вас вдруг не найдётся на это времени, то я и сама могу…

Она так ничего и не поняла. Воистину, у некоторых эксилей с годами ума абсолютно не прибавляется. Весьма печально.

— Ада Норин, — прервал я её словесный поток.

— Что?

— Эту «стервозную девчонку» зовут Ада Норин и никак иначе, — воспользовавшись непониманием в глазах королевы, я продолжил. — А теперь слушай очень внимательно, Пандора Анж, потому что от этого зависит само твоё дальнейшее существование. Ада останется во дворце на правах моей личной служанки, как и раньше. И не нужно делать такое лицо — эта девушка даже и не думала предавать меня, в отличие от тебя и многих других здесь. Я доверяю ей как себе, и поэтомузапомни: если ты ещё хоть раз перейдёшь Аде дорогу — будешь иметь дело со мной. С этого момента я перестану относиться к твоим детским шалостям и издевкам, как к чему-то разбавляющему мою вечную скуку. Хватит. Теперь узнай я хоть про один неосторожный твой шаг, тут же, без раздумий, пущу в ход свою метку. Убить тебя, пожалуй, не смогу, но вот адскую боль причиню без раздумий.

— Вы так не сделаете, — она, конечно, старалась держаться, но её голос всё равно дрогнул.

— И с чего вдруг ты в этом так уверена? Пускай у тебя на спине и есть точно такой же знак, мы оба знаем, что он — обычный дубликат — и подчиняется моему.

— Я не об этом. Вы просто не сможете так поступить. Вы не тот эксиль, что получает удовольствие от чего-то подобного.

Сказанное Пандорой показалось мне забавным, и я улыбнулся. Однако, не уверен, что моя улыбка хоть немногоотливала весельем.

— Так хорошо меня изучила? Я просто поражён! Но здесь ты, пожалуй, всё-таки права. Мне чужая боль не приносит особого удовольствия — в отличие от тебя.

Лицо королевы озарила тень воспоминаний, что быстро перешла в нечто смутно напоминающее тоску о прошлом. Подобному я не сильно удивился, ведь уже давно знал, что Пандора Анж безумно скучает по тем временам.

В детстве Пандора была по-настоящему счастлива. Поскольку жребий новой королевы из всего рода Анж выпал именно её семье, она с рождения знала, кем является, и что именно ждёт её в будущем: свадьба с Лудо Девериусом — симпатичным и умным рыжеволосым мальчишкой, корона на голове, трон в большом зале и долгая-долгая счастливая жизнь, наполненная лишь почитанием да восхищением. Эта девчонка часто бывала у нас в замке, в основном для того, чтобы завязать тёплые отношения с Лудо — своим будущем мужем. Не могу сказать, что в этом она провалилась: я никогда не видел, чтобы те двое ругались или хотя бы повышали друг на друга голос. В тоже время, уверен, это целиком и полностью заслуга Лудо с его ангельским терпением (брат с самого начала знал, что от брака с Пандорой ему не уйти, и относился к нему, как к дополнению к трону). Однако в перерывах между надоеданиями моему старшему брату Пандора сдружилась со средним — Михо Девериусом. И всё по одной единой причине: им до безумия нравилось издеваться над черноволосым изгоем, каким-то образом затесавшимся в королевскую семью. Я уже и не вспомню сколько раз они меня били, рвали одежду или же просто запирали в кладовке. Ну и что тут такого? Он же изгой. Неудачник. Разве могла Пандора тогда даже предположить, что однажды этот урод и плакса станет королём и её мужем?

— Мы были детьми, — попыталась сказать хоть что-то моя королева, — дети жестоки по натуре. И, кроме того, я уже много раз пожалела о том, что сделала.

— Правда? Ты можешь убеждать себя сколько душе угодно, но я-то вижу: презрительный взгляд, которым ты на меня смотришь, с детства ничуть не изменился. А теперь иди и не порть мне настроение ещё больше. Главное — не забудь о нашем сегодняшнем разговоре.

Пандора развернулась и пошла к выходу. Её плечи ссутулились, потеряв всё королевскоевеличие, а голубое платье, волочащееся по полу, в этот момент больше напоминало грязное дождевое небо, чем чистое синее море. Да и сама она выглядела, как завядший на солнце цветок. Может, я был слишком жесток?

«На, получай ещё», «чёртово отродье», «зачем ты вообще живёшь», «сдохни уже поскорее», «ненавижу твои чёрные волосы», «не приближайся ко мне на публике», «твой грех уже в том, что ты появился на свет».

Жесток? Вовсе нет. Мне ещё очень далеко до той бездны ненависти, что кипит внутри тебя, Пандора Анж. Но я уж постараюсь к ней приблизиться.

— Стой. Забыл тебе кое-что сказать. Я хочу, чтобы ты подобрала Аде платье из своего гардероба. Фигура у вас примерно одинаковая, так что, думаю, с этим не возникнет проблем. Дашь ей то, что она сама выберет, а то я не сильно доверяю твоему чувству стиля.

— Зачем это?

— В смысле, «зачем»? Для бала Анжей, конечно же! Чему это ты так удивилась? Подожди-ка, разве я тебе не говорил? Ада идёт на это мероприятие вместе со мной, и я хочу, чтобы она затмила всех на нём, — как-никак, она спутница самого короля.

На это Пандора ничего не ответила. Думаю, она просто не нашла, что ответить. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, королева не направилась, но бросилась к выходу. Наступив при этом, на слишком длинное платье, и, кажется, даже слегка порвав его, Пандора скрылась за поворотом.

Чувствовал ли я радость? Нет. Сожаление? Тоже нет. Мне просто стало интересно: в моменты, когда те двое издевались надо мной, даже не думая о том, чем это может обернуться для них в будущем, было ли у меня то же выражение лица, что и у Пандоры сейчас? Если да — то выглядел я действительно жалко. Ада говорит, что для того, чтобы жить дальше, надо просто принятьтого слабого и беззащитного мальчишку-Сирила, которым я был раньше. Но на самом деле сделать это не так уж и просто.

***

Я надеялся хоть часок отдохнуть после столь трудного разговора с Пандорой, но не тут-то было: буквально через минут двадцать после его окончаниякто-то постучался в мои двери из чёрного дерева. Три слабых удара, а затем один сильный — так стучится только Лудо.

— Заходи, — крикнул я ему, уже вставая с кровати.

Когда дверь распахнулась, на пороге действительно стоял Лудо Девериус, вот только совсем не похожий на себя обычного. Его внешний вид, как, впрочем, и всегда, был замечательным (если не сказать идеальным), вот только нервные движения рук, а также искусанная чуть ли не до крови губа выдавали настоящее состояние брата. Лудо был взволнован. Действительно взволнован.

— Что-то случилось? — спросил я без лишней тактичности.

— Пока не знаю, ваше величество, я пришёл к вам как раз-таки за тем, чтобы этовыяснить.

— Ну так спрашивай. Хотя я и так знаю, что, собственно, тебя интересует. Да, это правда. На бал Анжей я пойду с Адой Норин.

Сохранить самоконтроль для Лудо стоило огромных усилий. Понять это было не так уж и трудно: гримасу на его лице я часто вижу в собственном зеркале, особенно — после общения с госпожой королевой.

— Вы ведь шутите, не так ли? Ваше величество, нет… брат, ты просто не можешь пойти на бал в честь дня рождения своей жены с другой женщиной. Более того — с человеком!

— А что такое? Разве нечто подобное прописано в правилах? А даже если б и было — что с того? Короли не следуют правилам — они их создают.

Слова Ады, сказанные мне в первый день нашего знакомства, запечатлелись в памяти, как нечто нестираемое. Более того, я отлично знал тому причину: за десять лет мира и скуки я почти что забыл, как именно стал «великим» королём. Следуй я правилам — и эксили до сих пор умирали бы с голоду вместо того, чтобы нежиться в изобилии.

— Но другие тебя не поймут! Вся эксильская верхушка может стать твоим врагом!

— Меня это не сильно волнует. Я всегда могу усмирить их с помощью метки, да и к тому же… Я их своими врагами уже давно считаю, нет ничего плохого, если мы, наконец, разделим хоть одно общее чувство.

— Она тебя просто околдовала! Эта девушка, этот человек — настоящая колдунья! Ты же всегда верил и доверял мне, брат, так прислушайся и сейчас! Те решения, что ты принимаешь — не твои, а её.

— Лудо, ты — мой брат и единственный в этом мире родной эксиль, но даже тебе я не позволю так о ней отзываться. Эта девушка каждый день спасает меня от безумства, из которого я уже потерял надежду найти выход. Околдовала? О, нет, — она открыла мне глаза.

— Чтобы там ни было, ты… нет, вы не можете так поступить, ваше величество, ведь…

Возможно, из-за того, что я так и не отошёл от разговора с Пандорой, а, может, и от того, что все в этом проклятом дворце были настроены против меня, я вышел из себя. Полностью. Забыл, кто стоит передо мной. Забыл, что Лудо для меня сделал. Я просто забыл обо всём. Внутри кипел лишь гнев на эксиля, что так упорно отрицает столь дорогое мне.

— Заткнись, — от моего наполненного злобой голоса глаза Лудо широко раскрылись, — заткнись или очень сильно об этом пожалеешь. Ты забылся, Лудо Девериус: это ты здесь единственный, кто не имеет права указывать мне, что и как делать.

— Нет, я только…

Лицо Лудо перекосилось от боли, и он упал на колени, скрючившись пополам. О том, что сейчас чувствует брат, я знал лишь со слов других эксилей, но и их вполне хватало, чтобы понять: это адская боль. Сначала твоё тело окунают в кипящую лаву, а следом забрасывают на вершину Гималаев — и всё это с промежутком в миллисекунды. После же начинается самое страшное и интересное: невидимые для других щипцы, существующие лишь только у тебя в голове, начинают рвать тело на части. Кусок за кусочком. Когда же они добираются до сердца — смерть становится единственной вещью в твоём незавидном будущем.

Слава всему, у меня хватило сил вовремя остановиться. Лудо упал на пол, тяжело дыша и с застывшем в глазах ужасом. Живой, к моему облегчению. Вот она, сила короля, что внушает страх всем эксилям без исключения. Сила метки, способная убить когоугодно лишь одним словом или желанием. Сила настолько великая, что за десять лет я так и не овладел ею полностью.

Лудо начал потихоньку вставать, стараясь при этом не смотреть мне в глаза. По правде говоря, искать этой встречи я тоже не собирался, так как уже чувствовал сожаление о содеянном. За время моего правления Лудо не раз перечил мне, но, несмотря на это, я никогда не приручал его силой. Наоборот. В каком-то смысле мне даже нравились эти перепалки. Но почему-то в этот раз его слова не только заставили меня забыть обо всё на свете (на пару со здравомыслием), но и поднять руку на лучшего друга.

— Уходи, — сказал я ему, не найдя ничего другого, — и в следующий раз, пожалуйста, не забывай о том, кто я такой. Помни, что мне не впервой убивать членов своей семьи.

— Как прикажете, мой повелитель.

«Мой повелитель» резануло сердце не слабее, чем заговорённая сталь в своё время, так как было пронизано лишь холодом и безразличием. В тот момент я подумал, что, возможно, Ада была и права, назвав меня с утра дураком и идиотом.

— Лудо, я перегнул палку. Прости. Не знаю, что на меня нашло.

— Не волнуйтесь, мой господин, ведь, как-никак, вам не за что извиняться: за сегодня вы не сказали ни единого лживого слова. Вы — король, а я — слуга, и это — неоспоримая истинна. Не переживайте: я больше никогда не забуду о ней.

На этом он и ушёл, оставив меня в полном, удушающем одиночестве.

***

В тот вечер стук тарелок и стаканов вместо того, чтобы приносить обычное предвкушение, только раздражал. Вик в моих апартаментах накрывал вечернюю трапезу. На маленький двухместный столик вместить все блюда было просто невозможно, так что некоторые он оставил ждать на небольшой золотой тележке, служившей здесь для раздачи еды. Передо мной стояли тарелки с грибным супом, картошкой по-французски, сырными тарталетками, фруктовым канапе и ещё парой блюд, названия которых я даже не знал. Все эти вкусности в королевское меню принесла никто иная, как Ада, и я мог практически без сомнений сказать, что и сегодняшними приготовлениями к ужину руководила именно она. От Вика редко можно дождаться чего-то получше пюре или гречневой каши.

Ну и почему она тогда не здесь? После столь трудного дня увидеть её для меня — жизненная необходимость. А она вместо того, чтобы догадаться об этом, отлынивает от своих прямых обязанностей. Чёрт бы тебя побрал, Ада Норин!

Само собой, Вик просто не мог не заметить моё раздражение: с того момента, когда зашёл сюда, и до того, что происходило сейчас, он не переставал ехидно и всепонимающе улыбаться. Когда же мне, наконец, надоели его ухмылки, я остановил свой взгляд на покрытом морщинами лице с немым вопросом, выраженном в выставленном вперёд подбородке.

— Ваше величество, вы всё ещё ничего не попробовали, но у вас уже такое лицо, словно съели вы ничто иное, как зажаренный до корочки драконий хвост. Или, может быть, дело в том, что зажарила его вовсе не Ада?

— Пффф, — фырканье — это всё, что он услышал в ответ.

— Не стоит так беспокоиться: с ней всё в порядке. Она попросила меня подменить её вечером, поскольку слишком сильно вымоталась после всего произошедшего за вчера и сегодня. Когда я видел Аду в последний раз, она прямо с ног валилась. Так что, пожалуйста, позвольте ей отдохнуть.

— Ну раз так, то пусть отдыхает, — слишком мягкое окончание разговора мне не понравилось, и поэтому я быстро добавил, — в следующий раз, будь так добр, говори мне обо всём сразу.

— Непременно, ваше величество.

Как хорошо! Она просто устала. Я-то уже было подумал, что Ада всё ещё злится на меня из-за произошедшего на поляне (в то, что она могла приревновать меня к Пандоре и обидеться, я не верил, — в конце концов, мы же об Аде говорим).

Наконец я принялся за трапезу. Плавленый сыр с картошкой просто таяли во рту, а мясо разбивалось о зубы на тысячи маленьких привкусов, в каждом из которых было что-то своё: удивительное и особенное. Я подумал о том, что было бы неплохо выйти на балкон и продолжить трапезу, наблюдая за днём, уходящим в небытие.

— Ты можешь идти, — сказал я Вику. — Вскоре прикажу низшим слугам убрать за мной, так что отдыхай.

Вик поклонился и, увидев мой ответный кивок, направился прямиком в сторону двери. Но вот, когда я уже был готов остаться в гордом одиночестве, он остановился перед выходом, не в силах двинуться ни вперёд, ни назад. Мне, конечно, с самого начала казалось, что у него есть что-то на уме, но я решил не мучать себя лишними догадками и закрыл на это глаза. Зря, как оказалось.

— Что-то не так?

— Ваше величество, у меня есть к вам просьба. Ужасно дерзкая просьба.

— Конечно, Вик, говори. Можешь ни о чём не беспокоиться: ты же для меня как отец.

Вик умиротворённо закрыл глаза и застыл в блаженном молчании. Вновь открыв их через пару секунд, он посмотрел мне прямо в глаза.

— Именно об этом я и хотел поговорить. Не могли бы мы, лишь сегодня, забыв обо всех статусах и обязанностях, поговорить не как слуга с господином, но как отец с сыном?

Не стану врать: его просьба застала меня врасплох. Если мне не изменяет память, подобное от Вика я слышал впервые за всёвремя своего царствования. К нему я относился, как ко второму отцу, а он ко мне, как к любимому сыну, но в тоже время мы никогда не переступали черту «слуга-господин». Обоих это устраивало. Так что же могло произойти, раз Вик решился попросить о подобном?

— Да, можем. Здесь и сейчас на мне нет короны: я лишь слегка подросший мальчишка, с которым ты так любил играть в детстве.

— Хорошо. Потому что я должен кое-что рассказать. И не королю, а Сирилу, — выдержав небольшую паузу, Вик заговорил снова. — Это касается Лудо.

Видимо, то, что я тогда почувствовал, очень хорошо отобразилось у меня на лице, так как, не дав мне даже вздохнуть, Вик продолжил.

— Не спешите злиться или же выгонять меня. Я лишь прошу выслушать то, что сейчас скажу. Разве я хоть когда-нибудь решался доносить обычные сплетни? Разве я хоть когда-нибудь на кого бы то ни было доносил? Поверьте, у меня есть причины начинать этот разговор.

— Ладно, — пусть и с неохотой, но согласился я из уважения к Вику, — я выслушаю тебя не перебивая.

— Спасибо. Лудо для меня точно такой же сын, как и вы, поэтому до этого разговора свои подозрения я проверял бесчисленное количество раз, в надежде найти деталь, что будет способна перечеркнуть их на корню. Но найти её мне так и не удалось — поэтому я здесь. В нашем бюджете есть огромные нехватки, сокровищница опустела приблизительно на десять процентов, а я так и не смог отследить, куда именно пошли эти богатства. Игнорировать факт, что всё это началось именно когда вы отошли от дел и передали все права на принятия решений Лудо, я никак не в силах. Конечно же, он мог просто ошибиться, и долгое время я успокаивал себя именно этой мыслью, но разве может ошибка быть настолько масштабной? К тому жеесть ещё кое-что… Во дворце у меня немало информаторов, и некоторые из них рассказывают, что в последнее время Лудо довольно часто пропускает стаканчик-другой вместе с главой дворцовой стражи и командиром эксильской армии. Мы ведь оба знаем, что те двое — не те, с кем можно вести тёплую, закадычную беседу. К тому же эти неофициальные встречи с эксильской знатью, о которых не знали даже вы… Мне кажется, что Лудо ищет себе соратников. И делает это он с помощью тех привилегий, которые вы ему дали. Мне это не нравится. И знаете почему? Потому что переворот, закончившийся смертью вашего отца, начинался точно так же.

К моему горлу подступил огромный ком, сглотнуть который стоило невероятных усилий. Всё, о чём говорит Вик, — более, чем разумно. Значение слова «переворот» известно мне лучше, чем кому бы то ни было, и поэтому, взойдя на трон, я поклялся себе, что ни за что на свете не закончу так же, как мой отец. Но сейчас…

«Вы — король, а я — слуга, и это — неоспоримая истинна. Не переживайте: я больше никогда не забуду о ней».

Я не могу предать Лудо. Роднее него у меня никого нет.

— Не волнуйся, Вик: уверен, всему этому есть логическое объяснение. Насчёт дыры в бюджете: возможно, у тебя не все данные или же Лудо действительно немного ошибся — он же эксиль, а не машина, в конце концов. О неважных, обыденных встречах я сам просил его мне не докладывать и разбираться со всем самостоятельно. А по поводу командира армии: вдруг, на самом деле, он знает истории, которые и мне было бы интересно послушать?

Вик, конечно, помрачнел, но всё же решил не спорить со мной. «Я знал, что вы так скажете», — вот и весь ответ, который я от него услышал.

Мой слуга уже было приоткрыл дверь, собираясь уйти, но, также, как и пару минут назад, остановился дабы сказать мне нечто важное. Он не стал оборачиваться: просто повернул голову, чтобы я хорошо расслышал сказанное.

— Однажды я уже позволил своему лучшему другу умереть из-за собственной глупости, но в этот раз обязательно защищу того, в ком он даже сейчас продолжает жить. Единственное, о чём прошу: молодой господин, вы тоже оставайтесь настороже.

Когда дверь захлопнулась, я глубоко вдохнул и медленно выдохнул, после чего, недолго думая, перевернул стол вверх дном. Большинство тарелок разбилось, а блюда, что Ада так старательно выбирала к моему ужину, образовали на полу какую-то свою, неведомую мне, композицию. Недавнего желания поужинать на балконе словно и не было — теперь еда вызывала во мне лишь тошноту с головокружением.

Но на балкон я всё-таки вышел: по большей части ради того, чтобы хоть немного проветрить голову и прийти в себя. Облокотившись о перила, я вспоминал Аду, кружащую под этим самым балконом в неведомом мне танце всего пару дней тому назад.

Ада… Она-то точно поможет мне разобраться в этой головоломке. Ей я могу рассказать обо всём без утайки и страха. Прямо как тогда, она наверняка сможет найти выход там, где я не вижу даже щели.

Раз моя личная служанка приболела (что весьма неудивительно после того, как я сам чуть ли не задушил её этим утром), она должна была отдыхать у себя в комнате. Рассудив подобным образом и закрыв глаза на то, что будить её не совсем вежливо, я материализовал позади себя два огромных крыла и направился в нужную мне сторону (по какой-то причине я всегда хотел оставаться в более-менее человеческом облике, если дело хоть немного, но касалось Ады Норин). Бесшумно подлетев к небольшому, но аккуратному, крайнему окну башни личной прислуги, я осторожно заглянул внутрь. Темно. Но не так, чтобы я не увидел, что внутри.

Ады в комнате не было. Её кровать была в полном беспорядке и понять от чего не предоставлялось возможным: то ли она отдыхала на ней лишь недавно, то ли ещё не успела привести всё в порядок, после ночного обыска, обусловленного подозрением в предательстве. На столе лежали какие-то бумажки, а её личные вещи, вроде расчёсок и ночных рубашек, валялись прямо на подоконнике (да и под ним тоже). Два горшочка с ростками комнатных растений, которые она так старательно выращивала на протяжении нескольких недель, были разбиты вдребезги и блестели острыми осколками чуть ли не во всех уголках помещения. Видеть подобное было до ужаса странно, ведь, как-никак, совершая утренние полёты, я всегда удивлялся тому, какая в её комнате идеальная чистота. Видимо, нужно признать, что, скорее всего, с того момента, как Ада Норин вернулась во дворец и до того, что происходило здесь и сейчас, сюда она ещё ни разу не заходила. Но разве ей не плохо? Где же она тогда?

Сидя на покатой крыше и наблюдая за блестящими в темноте звёздами, я ждал её возвращения. Но прошло десять минут, двадцать, час, — а девушки всё не было. Мне это порядком поднадоело, и я поднялся в небо, дабы хоть пару раз облететь вокруг дворца и, заодно, успокоиться. Волновался я о многом, но точно не об Аде Норин. Почему-то был уверен, что уже завтра увижу её такой же, как и всегда: в идеальночистой форме, с распущенными волосами и неотразимой улыбкой на лице. Может, спрошу о сегодняшней ночи, а, может, и нет, — в любом случае она точно найдёт ответ, что удовлетворит меня целиком и полностью.

Оглядевшись вокруг, я сильно изумился, поняв, что крылья, по собственной, никоем образом не зависящей от Сирила Девериуса воли, привели меня к месту, на котором лишь сегодня я провёл столь незабываемое утро.

Небольшая поляна, хранящая в себе воспоминания о танце Ады средь зимнего снегопада, приняла меня, как старого, доброго друга. Я присел, вдохнул свежий, ночной воздух, и вскоре прилёг. Звёзды, за которыми девушка наверняка наблюдала вчерашней ночью, теперь наблюдали за мной, давая возможность с головой окунуться в омут собственных мыслей.

Пандора против Ады, Лудо против Ады, но за Пандору, Вик за Аду, но против Лудо, и Лудо, возможно, против меня. С какой стороны ни посмотри, сегодня мир играет со мной в самую жестокую из всех возможных игр, заставляя выбирать средь дорогих мне эксилей (и людей) кого-то одного.

Но выбрать я просто не мог.

Вик — моя поддержка, Лудо — опора, а Ада — яркий-яркий свет, освещающий кромешную тьму. И правда в том, что лишиться хоть одного из них для меня страшнее, чем потерять собственные крылья.

Конечно, я не могу до конца понять, что творится в голове у этой девчонки, и, если подумать… я даже ничего не знаю о ней. В своих беседах мы ни разу не затрагивали тему её прошлого, в отличие от моего. Она рассказывала мне о многом, но эти истории были по большей части о её мире, а не о ней самой. Возможно, Ада хранит куда больше секретов, чем кто бы то ни было из нас. Возможно, открыв мою клетку, она всё также продолжает метаться взаперти в своей…