Моё имя (СИ)

Глава 8. Истинная красота

— Ваше величество, а как насчёт этого?

— Серый?! Почему же тогда сразу не зелёный? Сейчас же подберите мне что-нибудь нормальное, или я за себя больше не ручаюсь!

Шла двадцать третья минута с момента, когда слуги сообщили мне о прибытии первых гостей, и я решил, наконец, подобрать себе подходящий к мероприятию по важности костюм. Столь ответственную задачу оставил напоследок вовсе не потому, что ленился или же подвела память, а от того, что мне и в голову не могло прийти, на сколь долгий отрезок времени растянется эта, по факту элементарная, задача. Обычно перед более-менее важным событием я просто просил слуг подобрать мне костюм и в большинстве случаев надевал его даже особо не вглядываясь. Однако сегодня посмотрел и… Это же просто ужас! Даже эксиль без какого-то бы то ни было чувства вкуса, вроде меня, понимает, насколько всё это старомодно и отталкивающе.

— Ваше величество, пожалуйста, посмотрите на этот. Он сшит нашими лучшими портными по последним заготовкам земной моды. Ткани тоже людские и очень приятно облегают тело.

Молодая служанка лет семнадцати держала в руке тёмно-синий костюм, состоящим из свободного пиджачка, широких брюк и белой рубашечки с открытым воротником. Конечно, не шедевр, но, по крайней мере, лучшее из всего, что я за сегодня видел.

— Неплохо. Давай сюда, я примерю.

Девушка робко передала мне костюм и удалилась. Она привыкла, что я не сильно волнуюсь по поводу гардероба и, похоже, мой сегодняшний интерес к собственной внешности её весьма напугал… Да и в самом деле, что на меня нашло? Чего я вдруг так разволновался? Сам не знаю. Бал как бал. Лишь за последний год их были десятки. Ничего особенного. Единственное, что отличается — это спутница. Ада… Вот же ж чёрт! Надо взять себя в руки.

Костюм подошёл идеально: рукав заканчивался чуть ниже запястья, штаны были лишь слегка выше туфель, а плечи и спина вообще смотрелись так, как будто бы были сшиты строго по меркам. Мне в голову даже пришла мысль о том, что выгляжу я в нём безумно сексуально, которой янепонятно почему больше смутился, чем удивился. И всё-таки люди придумали отличный заменитель кюлотам и кафтанам! Ну, а мы, в свою очередь, отлично позаимствовали у них сию потрясающую идею. А то от одного лишь представления картины, где Ада танцует в бальном платье, а я в обтягивающих бёдра лосинах, мурашки бегут по коже.

Причесав напоследок волосы, я в последний раз посмотрел в зеркало, понял, что аккуратная причёска мне совершенно не идёт, и вновь растрепал свою шевелюру. После этого, наконец, покинул комнату с чистой совестью и едва уловимыми вздохами облегчения намучившейся прислуги.

Бальный зал был расположен относительно недалеко по отношению к гостевым комнатам, так что дорога не заняла много времени: всего пару минут (сущий пустяк для столь большого замка, как у Анжей), и я уже стою перед огромной мраморной лестницей, с наивысшей ступеньки которой открывается просто потрясающий вид. Внизу раскинулся зал, превышающий по размерам мои апартаменты раз в десять так точно. Повсюду в нём были расставлены маленькие, аккуратные столики с кучей лакомств на каждом. Девять огромных ламп, а также настольные и настенные свечи создавали вокруг тёплую и уютную атмосферу, пока огромное количество золота, собранное лишь в одном помещении, напоминало о том, где именно мы находимся. Шторы на широких, длинных окнах были подвязаны аккуратными ленточками, давая тем самым всем желающим возможность полюбоваться ночным звёздным небом. В то же время вовсе не обстановка или же вид десятка эксилей, толпящихся внизу в бальных платьях и нарядных костюмах, заставили моё сердце биться чаще. Это был факт того, что я, как истинный король этого мира, стою на самой вершине и наблюдаю за ними точно также, как люди обычно смотрят на попавшийся им по пути муравейник.

В моей душе пылало желание простоять вот так, впитывая чувство собственного превосходства, как можно дольше, однако, глашатай, заметив меня, тотчас возвестил на весь зал: «Его величество Сирил Первый Девериус!» После этого взгляды абсолютно всех переметнулись к лестнице, и каждый, без исключения, склонил голову в вежливом поклоне, ожидая, пока я спущусь вниз и дам сигнал продолжать пиршество. Мне ничего не оставалось, кроме как сделать первый шаг, затем второй, третий. На полпути глаза ослепил слишком яркий, по сравнению с тёмными коридорами, свет, и я зажмурил их от острой и резкой боли. Именно в тот момент в памяти и вспыхнуло одно почти забытое воспоминание. Прошло двадцать лет, но даже сейчас память выдаёт настолько же чёткие картинки тех дней, как и о событиях вчерашнего дня.

В детстве я мог лишь мечтать о том, что мне не придётся выпрашивать приглашение на бал, заранее зная, насколько всё это бессмысленно. То, что Лудо и Михо посещали столь великолепные праздники, пока я имел лишь разрешение время от времени пробираться в соседнею комнату и танцевать под прекрасную музыку в гордом одиночестве, меня весьма неслабо цепляло. К тому же я отлично понимал, что это разрешение давал мне отец, мать же с радостью заперла бы меня в самой далёкой, северной башне, дабы быть на сто процентов уверенной, что никто и никогда не увидит мои грязно-чёрные волосы. В те дни всё, что я мог — это лишь грезить о том, как кружусь средь других пар в объятиях обворожительной красавицы. А что теперь? Я не нуждаюсь в приглашении, чтобы прийти в любое, угодное мне, место, каждый склоняет голову в знак уважения, а Наоми, Михо или же Гарольд даже сказать ничего не могут, так как встречаюсь я с ними разве что в ночных кошмарах.

Ступив на чуть ли не блестящий от чистоты паркет, я махнул рукой, и все, с обворожительной улыбкой на лице, вернулись к своим первоначальным делам и обязанностям. Как же сильно я ненавижу всё это! Фальшивые упаковки, ядовитые костюмы и улыбки, в которых на самом деле нет ни капли искренности… Я ведь отлично знаю: большинство из тех, кто сейчас приветливо машет мне рукой, с радостью перерезали бы глотку своего короля уже этой ночью.

Проигнорировав несколько приглашений присоединиться к светской беседе, я направился прямиком к одному из множества столиков, заставленных всевозможными лакомствами и угощениями. Самым привлекательным мне показался небольшой тортик в виде горки, с заварным кремом и вишенкой по середине. Я взял его, попробовал и… незамедлительно поставил обратно. Как только эксиль, приготовивший эти помои, может вообще называть себя поваром?! Торт же совершенно безвкусный! И даже простое сравнение этой гадости с творениями моей любимой личной служанки — уже преступление.

Кстати, а Ада что-то действительно задерживается… Приблизительно час тому назад я послал к ней слугу с запиской, в которой сообщил, что заберу её в скором времени, дабы на бал мы пошли вместе, а не по отдельности. Однако буквально через пару минут, слуга вернулся с тем же клочком бумаги, на чистой стороне которого аккуратным почерком Ады было выведено: «Прости-прости-прости. Я немного не успеваю и, скорее всего, мне придётся слегка задержаться. Это не займёт много времени, но всё же давай встретимся уже там, ладно?» Не сказать, чтобы я был в восторге от этой затеи, ведьсам факт моего участия в мероприятии Анжей не внушает чересчур уж тёплые чувства, однако спорить я всё же не стал и согласился, больше ничего не ответив. Надеюсь, она вскоре появится, а до того момента можно немного и поскучать.

Да и о скуке… Я ведь специально позвал Лудо с собой, дабы не умереть от неё за три-четыре часа предстоящего ада. Ну и где его сейчас черти носят? Я ведь точно слышал от слуг, что в поместье брат прибыл задолго до начала всего этого «великолепия». Думал, он сразу же зайдёт ко мне, но вместо этого… Ладно, главное — не терять самообладание. Ада и Лудо наверняка появятся с минуты на минуту, так что не стоит поддаваться давлению окружающей атмосферы. Ну, а пока их нет…

Осмотревшись вокруг, я заметил стоящего за соседним столиком Квирелла Таро — теперешнего главу древнего, но не очень влиятельного аристократического рода. Почувствовав на себе мой взгляд, он повернулся, вежливо поклонился и жестом пригласилсоставить ему компанию. Поскольку делать-то мне было всё равно нечего, к огромнейшему удивлению самого Квирелла, я согласился.

— Ваше величество, весьма рад лицезреть вас в добром здравии. Прекрасная сегодня ночь, не так ли? — начал Квирелл, явно позабыв о том, что бессмысленные светские беседы со мной лучше не заводить.

— Квирелл, мой старый знакомый. Какая сегодня ночь… Вы ведь тоже не видите в ней ничего особенного, не правда ли? — если Квирелл и обиделся на то, как я его перековеркал, то никоим образом сего не продемонстрировав, заслужил тем самым моё одобрение.

— А где же госпожа королева? Что-то она сегодня задерживается… Ваше величество, может приоткроете тайну и расскажете, каким платьем ваша жена поразит нас сегодня?

— С радостью бы сделал это, однако не имею ни малейшей догадки по этому поводу. На сегодняшнем балу наши дороги, так сказать, разошлись в разные стороны.

— Честно говоря, я не совсем понимаю…

— Скоро поймёте. Кстати, вы ведь недавно общались с Лудо, моим старшим братом, надеюсь, он вас ничем не обидел?

— О, нет, что вы… Мы чудесно обсудили все насущные дела и проблемы.

— Вот как, рад слышать. И раз уж мы завели речь об этом… Есть вероятность того, что ваш вопрос всё-таки получит свой утвердительный ответ.

Услышав это, Квирелл побледнел до такой степени, что незнающие всей ситуации гости могли подумать, будто здесь и сейчас я вынес ему смертный приговор. Мой собеседник пошатнулся и был вынужден опереться о стол, дабы не упасть прямо на пол. Правой рукой он нащупал средь кучи стаканов газировку и выпил её залпом, даже не глядя.

— Вам нехорошо? — поинтересовался я, протягивая ему руку помощи.

— Есть немного… Однако, не стоит беспокоиться: к подобным приступам я уже успел привыкнуть. Конечно, весьма печально, но за десять лет так и не сумел приспособиться к здешнему климату.

— Правда? Первый раз натыкаюсь на эксиля с подобной проблемой. Но, как говорится, всё когда-нибудь да бывает впервые… Кажется, мы начали говорить о вашем прошении, — облизывая губы, я не переставал смотреть в лицо Квирелла, который почему-то настойчиво не хотел устанавливать со мной зрительного контакта, — в скором времени я планирую сменить управляющего пятой зоной и, возможно, рассмотрю на эту должность именно вас.

Квирелл даже и не пытался скрыть вздох облегчения: его щеки порозовели, поступь стала устойчивой и твёрдой, а глаза теперь уже смотрели прямо в мои.

— Какое счастье слышать это, ваше величество, — больше пропел, чем проговорил глава рода Таро, — не сомневайтесь: если вы предоставите мне такую честь, то я сделаю всё возможное, дабы никогда больше не увидеть разочарования на вашем лице.

— Весьма надеюсь на это, весьма надеюсь…

Квирелл удалился (или, скорее, убежал), и, провожая его пристальным взглядом, уже я стал пить газировку стакан за стаканом. Очевидно, что дело, которое он приходил обсудить с Лудо, никоим образом не касалось распределения зон влияния. Более того… по реакции Квирелла несложно догадаться о том, что он считает, будто правду мне знать не следует. Да и Лудо, похоже, думает точно также, ведь, как-никак, он соврал мне, когда я задал ему вопрос по этому поводу.

И как, по-вашему, я должен на всё это ответить?!

Когда же я осознал, что возле меня уже успела образоваться линеечка стаканов, и был готов перейти к тому, что обычно подают в бокалах, глашатай возвестил: «Её величество Пандора Третья Анж-Девериус…», — на это я никак не среагировал, — «а также главный советник его величества Лудо Девериус», — вот тут-то я уже обернулся, выпустив при этом бокал из ни с того ни с сего запотевших ладоней.

Под звон разбивающегося бокала и метание низенькой служанки, сразу же принявшейся вытирать разлившееся под моими ногами вино, я всё пытался понять, не обманывает ли меня слух, которым я так сильно гордился впредь до сегодняшнего дня. И, к сожалению, нет, он меня не обманывал: по мраморной лестнице действительно спускалась Пандора, поддерживаемая под руку моим старшим братом. Королева была одета в богатое лёгкое платье голубой синевы, свободно падающее волнами прямо к её длинным и изящным ногам. Кристальнобелые оголённые плечи на фоне накрученных пышных волос брали контрастом и сиянием. Длинные рукава, начинающиеся у предплечья, спускались аж до колен, свободно развеваясь при каждом её шаге. Само же платье по всей своей длине было расшито чёрно-белой ниткой, превращающей грубые и неловкие штрихи в нечто великое и внушающее. Лудо же был одет в костюм, почти полностью повторяющий мой собственный. Единственным его отличием был цвет: брат предпочёл не просто тёмный, а густо-чёрный — цвет эксильских крыльев. Не случайно, как я думаю, ведь в этом наряде, да и с распущенными волосами впридачу, он смотрелся действительно царски.

Когда Пандора с Лудо, наконец, спустились к гостям, на них тотчас посыпались сотни комплиментов по поводу стиля, наряда, пышной шевелюры и обаятельной улыбки. Скажу честно: от этого всего мне стало настолько тошно, что захотелось уединиться где-нибудь в кабинке. А вот Лудо, похоже, не чувствовал никакой неловкости и на пару с Пандорой получал истинное удовольствие от лести, направленной в их с ней сторону. Кажется, среди десятков голосов, говорящих одновременно, прозвучал и вопрос о том, почему мы с Пандорой пришли не вместе, на который она лишь мило отшутилась и махнула рукой.

Всё это время я не сводил глаз с чудной парочки в ожидании того, когда же они, наконец, заметят моё пристальное внимание. И вот, когда уже собирался воспользоваться силой королевской метки, Лудо посмотрел прямо в мою сторону, изумлённо улыбнулся и вежливо поклонился в знак уважения. После этого он нежно взял Пандору за руку и, оторвав от десятка толпившихся вокруг неё почитательниц, повёл точно в моём направлении.

— Добрый вечер, ваше величество, — поприветствовал меня брат, кивнув головой, при этом не так уж и низко.

— Хорошего вам бала, мой король, — добавила и Пандора с просто обезоруживающей улыбкой.

Да и чего ей, в принципе, быть недовольной? Ведь только что, можно сказать, сбылась её детская мечта: она — почитаемая всеми королева с практически неограниченной властью, а за руку её, впервые за столь долгое время, поддерживает именно тот, о ком она так сильно грезила с самого детства.

— Благодарю, моя королева, — решил и я слегка подыграть этому спектаклю. — С днём рождения вас и всего наилучшего. А о хорошем бале… Пока что это слегка трудно представить, но я уверен: он тут же станет замечательным, как только мой любимый братец объяснит, что за дерьмо он сейчас вытворяет.

— Ваше величество, это слово… Простите мою грубость, однако, я считаю, что стоит избегать употребления столь грубой лексики на светских мероприятиях.

— Да мне глубоко плевать на то, что ты там считаешь. Сейчас же объяснись. Я пригласил тебя сюда сопровождать меня, однако вдруг, ни с того ни с сего, ты появляешься здесь под руку с женщиной, вот уже одиннадцатый год носящей мою фамилию. Что. Всё. Это. Значит.

— Мой король, — сказал Лудо, подняв руки вверх то ли в попытках объяснить мне что-либо, то ли защититься, — боясь даже предположить, что вы, возможно, не так поймёте мои действия и намерения, я сейчас же всё проясню.

— Ну так давай, я весь внимание.

Подготовив дыхание, Лудо выпалил следующую, словно заученную наизусть задолго до этого, скороговорку.

— Ваше величество, всё, что я делаю, — исключительно ради вашего блага. Представьте сами, что было бы, если бы госпожа королева появилась сегодня на банкете в полном одиночестве? Половина Анжей и так уже скалит на вас зубы, а, соверши вы столь грубую ошибку, то наверняка настроили бы против себя и вторую. Началась бы межклановая война, и другие семьи, совершенно точно, не остались бы стоять в стороне. Разве нужны вам все эти проблемы? Я предположил, что нет. Наше с королевой совместное появление, конечно же, заставило многих удивиться… Однако, согласитесь, что «удивиться» куда лучше, чем «возненавидеть» столь открыто пренебрегающего многовековыми традициями короля.

— Да как ты смеешь, Лудо Девериус? Не забывай, с кем сейчас говоришь!

— Не беспокойтесь об этом: вашими стараниями я хорошо запомнил своё место, ваше величество, — упоминание о произошедшем между нами не столь далёком конфликте, заставило меня слегка усмирить свой гнев и ярость, так как с того самого раза я усвоил, что они в жизни далеко не самые лучшие советники да союзники.

— Ты должен был сообщить мне обо всём заранее. Это ведь не спонтанное решение, не так ли? Так почему ты скрывал от своего короля нечто настолько важное?

Лудо замолчал, перебирая в голове возможные ответы, пока Пандора продолжала всё также ехидно улыбаться. Дабы не сорваться на ней в её же день рождения, я воспользовался услышанным от Ады методом и стал считать в голове от одного до десяти — к удивлению, помогло.

Когда же с момента озвучивания вопроса прошла приблизительно минута, и я уже был готов поторопить Лудо с ответом, в толпе стало нарастать, непонятно откуда взявшееся, волнение: то тут, то там эксили перешёптывались удивлённо-поражёнными голосами. Слегка прислушавшись, я смог разобрать, о чём они говорили — «кто она?», «из какой семьи?», «не знаю, но скрывать такую красоту было настоящим преступлением!», «это платье просто невероятное, хочу себе такое же!», «она великолепна…».

Как же ж раздражает! Опять эта светская болтовня. Терпеть не могу все эти сплетни, интриги и обсуждения. Да и я не в том настроении, чтобы их терпеть! Сейчас же прикажу чёртовым балаболам заткнуться, и пускай лишь только попробуют сказать мне хоть что бы то ни было в ответ…

Но тут перед тем, как начать не совсем приятную сцену, я устремил свой взгляд в общую кучу и направил туда, где вот уже несколько секунд все они сливались воедино. В тот момент, забыв обо всех своих первоначальных планах, вместе со всеми я испустил вздох восхищения. Также, как и Пандора пару минут назад, по лестнице спускалась девушка, превосходящая её красотой в несколько десятков, если не сотен, раз. «Она великолепна», — сказал кто-то в толпе и ничуть не ошибся: плывущая по лестнице Ада Норин действительно ослепляла не слабее полуденного солнца.

Кроваво-красное, словно луна во время полного затмения, и в тоже время нежное, словно первый упавший на землю лепесток розы, — вот каким было её платье. За всю свою жизнь и за все несчётные балы с приемами мне ещё не доводилось видеть ничего настолько же великолепного и изысканного в равной степени. Даже я, никогда не интересующийся ни земной, ни эксильской модой, понимал, что вижу перед собой нечто, что будет ещё не раз зарисовано и описано в книгах. Плечи Ады были полностью открыты, а само платье держалось исключительно за счёт груди, обвивая её двумя волнами-полукругами. Дальше оно шло строго по талии, подчёркивая собой идеальную фигуру восемнадцатилетней девушки, и, достигнув линии бёдер, мгновенно расширялось, превращаясь в пышный водопад из блестящей, шёлковой ткани. Одеяние было настолько длинным, что полностью закрывало собой туфли Ады и заставляло её слегка приподнимать ткань при спуске, дабы не упасть, случайно наступив на изящно отделанный край. По уже пройденным девушкой белоснежных ступенькам с лёгкостью падающей звезды скользил длинный бардовый шлейф, расшитый цветами, напоминающими то ли одуванчики, то ли розы. Аккуратные росписи были вставлены не только на шлейфе, но и в других местах в минимальном количестве: то тут, то там на падающей вниз волне встречались редкие цветы, фиксировавшие ткань и придающие ей слегка скомканный вид. Ну и в завершение всего этого — волосы, которые сегодняшней ночью отливали своей белизной ярче, чем когда бы то ни было. Ада накрутила их и закинула часть на плечи, так что казалось, будто её лицо идеальной формы было вставлено в рамку для фотографий, дабы каждый без исключения имел возможность любоваться им целую вечность. И роза… В волосах у девушки была заколка в виде розы, приковывающая к себе взгляд с первых секунд точно также, как и упавшие на январский снег первые капли крови.

Забыв обо всём, я направился к ней, ни видя перед собой никого и ничего. Хотя сейчас мне даже сложно сказать, был ли это точно я, так как тогда ноги жили своей собственной жизнью и принимали решения вместо головы. Когда же я преодолел весь двухметровый путь к лестнице, показавшийся мне длиною в вечность, Аде оставалось ступить лишь на три-четыре ступеньки. Пока моё сердце билось как бешенное уже даже не в груди, а где-то в горле, она смотрела на меня, а я на неё. Позже Лудо скажет мне, что это не заняло и пары секунд, но тогда для меня пролетали часы, если не целые дни. И вот, когда она нежно улыбнулась, оголив белоснежные зубки, и получила в ответ от меня тоже самое, я приподнялся на первую ступеньку и протянул руку девушке, в глазах которой были смешаны не только солнце с луной и день с ночью, но и целые вселенные.

Её рука, под всё нарастающий шёпот замешательства, сначала легко коснулась, а вскоре крепко обвила мою. Когда я помог ей спуститься, слегка обхватив за талию и притянув к себе, с губ Ады сорвался игривый смешок, заставивший моё сердце пропустить далеко не один удар. После этого она обхватила подставленный заранее локоть, иуже вдвоёммы направился вглубь толпы, давно ловящей каждый наш вздох и каждое случайное движение.

Первыми к нам подошли никто иные, как Лудо с Пандорой, и если Ада и удивилась лицезрению этой парочки вместе, то никоим образом не проявила свои чувства и мысли перед остальными. Думаю, если целенаправленно сравнить Пандору и Аду, то можно прийти к выводу, что настоящей грацией королевы обладает именно вторая.

— Ваша спутница стала объектом всеобщего внимания и зависти, мой король, — заверил Лудо, тщательно оценивая Аду с головы до ног. — Мои поздравления: вы превратили гадкого утёнка в настоящего лебедя!

— Я к этому никакого отношения не имею, ведь, в отличие от твоей спутницы, моя совсем не подходит под описание птицы, которую можно посадить на цепь и наряжать словно домашнего питомца.

— Жаль лишь, — вставила и Пандора своё слово, — что ей не даны волосы столь прекрасного огненного цвета и приходится возмещать сей недостаток нарядом.

— Не менее жаль, что наша королева не умеет использовать свои мозги для чего-то иного, кроме как слежения за модой и подбора туфелек под сумочку. Хотя о чём это я? Разве для этого нужны мозги, в принципе? — съязвила Ада в ответ, полностью оправдав мои ожидания.

— Что ты…

Ход мероприятия не дал Пандоре закончить перепалку, поскольку именно в этот момент на весь зал раздалось громкое и уверенное: «Да начнётся бал, которого ещё не знали эти земли! Объявляется первый королевский танец!», после чего все гости без исключения повернули свои головы в нашу сторону, застыв в ожидании заранее прописанного сценария. По традиции первый танец всегда начинали король с королевой, и поскольку сегодня был день рождениякак раз-таки второй, никто и не сомневался в том, что именно так оно всё и будет. Другими словами, сдержать улыбку предвкушения внутри себя для меня было практически невозможно.

Под всеобщие охи и ахи я вопреки всем накопившимся за тысячелетия правилам и традициям протянул свою руку особенной девушке, предлагая ей составить мне пару в первом, на этом празднике, танце. Не Пандоре Анж-Девериус. Я протянул её Аде Норин.

Когда до большинства стало доходить происходящее здесь и сейчас, на Аду тут же посыпались десятки злобных, осуждающих взглядов. Отовсюду до моего острого уха доносились возмущённые возгласы, вроде «да что всё это значит?», «она ведь не согласится, правда?», «что только о себе думает эта девчонка?» Однако моей спутнице (впрочем, как и всегда) было глубоко плевать на мнение окружающих её эксилей, и вместо того, чтобы переживать по этому поводу, она вместе со мной уверенной походкой направилась прямиком к центру огромного бального зала. Хах, похоже, эти слепцы так и не заметили, что Ада и не эксиль вовсе, ведь иначе возмущения не закончились бы простыми словами. Пожалуй, игнорировать эту деталь для них куда легче, чем принять правду о том, что были оставлены позади человеком.

Мы стали точно в той точке, где нежно сходились свет всех люстр, ламп и свечек. Ада обвила одной рукой мою шею, а другой — талию, и… я испугался. До меня только сейчас дошло, что Аду никто и никогда не учил исполнять светские танцы. Да даже если бы и учил… мы с ней ещё ни разу не пробовали танцевать вместе, а сразу же сработаться для двух незнакомых партнёров просто-напросто невозможно. Я понял, что, похоже, сейчас мы очень сильно опозоримся (меня подобное не волновало, а вот за Аду, для которой это был первый бал в её жизни, я действительно переживал), однако, отступить назад для нас было бы ещё постыднее.

Именно так я думал, притягивая к себе девушку лёгким, изысканным движением, ведь тогда даже и представить себе не мог, насколько удивительной магией всё обернётся в итоге. Когда послушались первые, издаваемые небольшим оркестром, звуки, Ада придвинулась ко мне вплотную, и, дабы не показаться трусом на её фоне, я сделал первый, уверенный шаг в нашем совместном вальсе. Музыка была прекрасной, яркой и нежной, однако, изначально я совершенно не замечал всего этого, так как внимание было сконцентрировано исключительно на девушке, стоящей прямо передо мной. В голове незнакомый мужчина всё продолжал отсчитывать «раз, два, три», пока я даже не понимал того, чтоиз нас двоих единственный находился в столь сильном напряжении. Когда же, наконец, понял, — то чуть не споткнулся от удивления.

Как оказалось, все мои страхи были абсолютно беспочвенными, и танцевать моя спутница умела не хуже, чем настоящая светская львица, посещающая подобные приемы с самого рождения. Ада Норин… Сколько же ещё тайн скрыто в тебе? И почему, как только я начинаю думать, будто вот-вот, и наконец смогу понять тебя, ты вновь и вновь превращаешься для меня в волшебную незнакомку?

Прошла лишь половина танца, а я уже чувствовал себя вполне свободно. Музыка вливалась в уши сладким мёдом, недовольные взгляды заряжали сердце мальчишеским ребячеством, а прикосновения девушки с белоснежными волосами заставляли кровь кипеть в жилах, словно жидкость в открытом космосе. Да, мы с Адой танцевали впервые, однако сомневаюсь, что в зале был хотя бы один эксиль, сумевший об этом догадаться: настолько идеально мы смотрелись вместе. Наш вальс не был отрепетирован шаг за шагом, словно похоронный марш, наоборот, он дышал жизнью, как и всё в этой девушке. Мы просто чувствовали друг друга, знали на подсознательном уровне, что именно каждый из нас захочет сделать через секунду и через десять. В тот момент мы просто жили и дышали этим танцем, который вдруг стал чем-то большим, чем просто следованием за нотами: он стал воротами в детскую сказку, из которой уже нет возврата.

Я хотел, чтобы это длилось вечно, однако уже совсем скоро оркестр закончил свою первую композицию, каждый аккорд которой навсегда запечатлелся у меня в сердце, и перешёл ко второй — более весёлой и энергичной. Кавалеры со всего зала стали приглашать на танец своих богато убранных дам, и танцевальную площадку в мгновение заполонили пары, желающие лишь только покрасоваться своими нарядами да украшениями. Среди них были и Лудо с Пандорой. Мы с Адой довольно быстро перестали быть центром всеобщего внимания, и пусть на нас уже не смотрели с открытыми ртами, я знал — никомуиз всех здесь присутствующихне дано испытать того, что я пережил в столь обыденном и привычном явлении, как танец.

По правде сказать, обычно с меня больше одного танца не вытянешь (и не важно, насколько важный это приём), однако, в тот раз я был готов танцевать ещё и ещё, даже средь этой толпы. Вот только на моё приглашение Ада ответила вежливым отказом: «Прости, но давай слегка передохнём, ладно? На самом деле я очень переволновалась, и сейчас у меня до ужаса сильно трясутся коленки. Может, выпьем немного воды, если ты не против?» Конечно, я был против, однако заставить себя отказать ей оказалось выше моих сил: отчего-то мне хотелось, чтобы этот день стал для неё действительно особенным (как-никак, это же мой ей подарок).

Проводив девушку к уголку для уставших гостей, желающих передохнуть, и попросив её подождать меня там, сам я направился ко столу с большим выбором всяческих напитков. Среди множества прозрачных стаканов газировки я нашёл один с нарисованными на нём лилиями, скорее всего приготовленный для гостей, решивших взять маленьких детей с собой на мероприятие. Посчитав, что именно он понравится Аде больше всего, я, вооружившись в дополнение к этому ещё и бокалом вина для себя, двинулся в обратный путь.

Всё это время Ада сидела в гордом одиночестве, свободно расслабив плечи и погрузившись куда-то глубоко в пучины собственных мыслей. Слегка покачиваясь из стороны в сторону, она, похоже, не замечала ничего из происходящего вокруг. Не знаю почему, но этот факт меня настолько позабавил, что маленький мальчик Сирил внутри большого и страшного короля прошептал: «Напугай её». И, на удивление, король не только не возмутился, но и, согласившись, стал подкрадываться к Аде с другой стороны, перебегая от одной колонны к другой, в надежде, что она всё-таки не заметит его, и рассмеётся нежно-детским смехом, когда он, наконец, неожиданно коснётся её плеча и прокричит громкое: «Бу!». Однако стоило мне лишь подобраться к последней колонне и посчитать, будто до девушки осталось буквально пару шагов, нечто заставило меня остановиться: к Аде, самовлюблённой походкой, подошли две знатные дамы — госпожа Корвин и Понтийская, если мне, конечно, не изменяет память.

Конечно же, я понимал, что самым верным решением будет вмешаться в их назревающий разговор и не дать этим особям подпортить Аде первый бал в её жизни, однако что-то внутри меня безумно жаждало узнать, что именно они хотят спросить у девушки, и, самое главное, что именно она им ответит. Так что, да простит меня Ада в будущем, я решил слегка задержаться в своём укромном месте, из которого, по моим приблизительным подсчётам, мне должно было быть всё отлично слышно.

— Добрый вам вечер, — заговорила госпожа Корвин, — я жена главы рода Корвин, а моя подруга — Понтийского. Не подскажете ли нам, как именно к вам обращаться, а то, по правде сказать, мы не припоминаем, чтобы в какой-то семье росла дочь с белоснежными волосами.

— И ещё, будьте любезны, расскажите, откуда у вас столь замечательное платье: я тут же запишусь к дизайнеру, сотворившему нечто подобное.

«Не запишешься», — прошептал я одними губами, поскольку это платье, совершенно точно, было создано вовсе не руками эксильских мастеров, а эксили вроде госпожи Понтийской скорее будут носить лохмотья, чем обратятся с просьбой к столь низкому существу, как человек. Более того, сам факт их разговора с Адой уже говорил о том, что у них всё ещё нет ни единой догадки по поводу её расовой принадлежности.

Две гостьи Ады всё продолжали ждать ответа, которого, как я и подозревал изначально, она им и вовсе не собиралась давать. Однако, когда уже пошла вторая минута с момента образования над этой троицей мёртвой тишины, госпожа Понтийская всё же предположила, что молчание затянулось вовсе не из-за попыток Ады найти ответ назаданный ей вопрос (в их кругах медленно соображать не было редкостью), и не на шутку разозлилась.

— А я смотрю, ты не сильно понимаешь, кто именно подошёл к тебе, беловолосая. Откуда вообще этот цвет? Ты ведь не чисто рождённая, не так ли? Тогда не сложно догадаться о том, почему твои родители так долго скрывали тебя от целого мира.

И снова в ответ тишина. В этот раз её нарушила госпожа Корвин

— Похоже, ты весьма загордилась тем, что король обратил на тебя внимания. На самом деле странно было бы, если бы он этого не сделал: как-никак, у вас столь похожие жизненные ситуации — рабские гены, которые даже шляпой не скроешь. Однако, по доброте душевной, дам тебе один бесценный совет: не строй никаких иллюзий по этому поводу, так как наш король — монстр в чистом виде, и его интерес к тебе пройдёт если не сегодня, так завтра. Когда же это произойдёт, он тотчас выбросит тебя, словно никому не нужную игрушку, или же раздерёт на части твоё нежное сердечко собственными когтями. Ему это не впервой, знаешь ли: десять лет назад он лишил головы собственную мать. Не надейся на многое, поскольку наш король — это чудовище, не способное любить…

Думаю, сия особа могла сказать обо мне ещё много чего интересного, однако, Ада не дала ей закончить. Когда я уже решил вмешаться и перестать мучать девушку непонятно зачем, она вскочила на ночи и отвесила госпоже Корвин самую звонкую и красивую оплеуху из всех, которые мне только доводилось видеть. Теперь Ада уже не игнорировала этих двоих, а смотрела им прямо в лицо.

— Монстр, чудовище… Как же вы меня бесите! За свои восемнадцать лет я успела повидать немало чудовищ. Да и зачем далеко ходить? Прямо сейчас передо мной стоят сразу двое! Но Сирил — не один из них, так что вы — обе — даже не смейте ставить его в один ряд с собой! Скажу больше: то, что вы не видите истинны, лишь доказывает, насколько ваши души, на самом деле, пропахли дерьмом.

Из моего горла вырвался истерический смешок, и я не могу ручаться, что Ада его не услышала, однако, поделать с собой в тот момент я тоже ничего не мог. Какая же она всё-таки! Никак не устану ей поражаться. И вот сейчас: уходит, даже не подумав дождаться ответа. Удивительная девушка. И как же я счастлив от того, что эта удивительная девушка не считает меня монстром.

Посчитав, что впечатлений на сегодня уже достаточно, я открыто подошёл к своей спутнице, решив отложить операцию «напугать Аду» на лучшие времена. Заметив моё приближение, она тотчас выхватила из моих рук свой стакан газировки и выпила его чуть ли не залпом: видимо, до сих пор перебывала в бешенстве. Однако, по понятным причинам, о произошедшем Ада мне ничего не сказала, да и я тоже, честно говоря, решил умолчать о том, что подслушивал. Заиграла ровная, тихая музыка, и я вновь пригласил девушку на танец, получив в этот раз утвердительный ответ.

***

Шёл второй час сегодняшнего мероприятия, и за это время мы с Адой успели не только натанцеваться, наесться и наговориться (в основном, обсуждая собравшуюся вокруг пропащую аудиторию), но и почувствовать себя в настоящей сказке. Мальчик Сирил мечтал о том, чтобы ему разрешили хоть изредка посещать подобные праздники, а король Сирил Девериус только и делал, что искал любые отговорки, дабы на них не являться. Сегодня же, когда во взрослом мужчине проснулся ребёнок, получающий удовольствие и радость от каждой мелочи, окружающей его здесь и сейчас, эти двое наконец-то стали едины.

И причиной всему была Ада. Стоило мне лишь заскучать на секунду-вторую, так она тут же сравнивала второй подбородок одной из самых уважаемых персон высшего общества с вертящейся из стороны в стороны задницей жирной свинки, и мне уже ничего не оставалось, кроме как сползать под стол, корчась от смеха. Вместе с ней мы перепробовали все лакомства, предоставленные Анжами, и, с помощью оригами сделав из салфеточек цифры от одного до тридцати, составили свой собственный рейтинг популярности, которым, не струсив, даже поделились с другими. Конечно же, вести себя так величественному и устрашающему правителю, которым я являюсь, было никак не приемлемо, однако сегодня я плевал на это и просто хотел, дабы волшебный вечер длился как можно дольше, если уж не целую вечность.

А как мы танцевали… В моём словарном запасе нет слова, способного это описать. Когда оркестр начинал играть более-менее весёлую музыку, Ада тотчас хватала меня за руку и выводила в центр зала, где, ловя на себе сотни недоумённых и обескураженных взглядов, мы всегда двигались лишь так, как сами того хотели. Моя спутница не изменяла себе даже здесь: она кружилась по паркету точно так же, как и однажды по зелёному травяному ковру, вслушиваясь в аккомпанемент моей скрипки. И я просто не мог не поддаться её безудержному веселью: моё сердце загоралось всё ярче и ярче тем вечным пламенем, потушить которое уже никому не предоставлялось возможным.

Однако, похоже, далеко не всем было так же весело, как и нам. Большинство гостей вели себя как обычно, изо всех сил стараясь игнорировать наше с Адой «ненормальное» поведение, при этом даже не замечая того, что больше всего вещей, выходящих за рамки «нормального», происходило как раз-таки не с нами, а с Пандорой Анж — виновницей сегодняшнего торжества. Моя жена, конечно же, никогда не отказывала себе в удовольствии выпить хорошего вина, однако, сегодня она налегала на него слишком уж сильно, даже как для себя самой. Сначала они с Лудо просто танцевали, обменивались любезностями, получали подарки и маленькие, символические презенты (которыми уже и так была заставлена вся боковая стена по мою правую руку), однако, примерно через час после начала всего этого Пандора совсем перестала отходить от столика с алкогольными напитками и вливала в себя бокал за бокалом. Когда же Лудо изо всех сил пытался переключить её внимание на нечто более интересное, она только и делала, что отмахивалась от него раз за разом. И даже то, что за её спиной уже были слышны довольно-таки громкие перешёптывания, не стало для королевы причиной нажать на кнопку «стоп» в своей голове.

— Что-то мне совсем не нравится происходящее с ней, — проговорила Ада себе под нос, как будто прочитав мои мысли.

— Не обращай внимания. Она сегодня проблема Лудо, а не наша.

Однакос выводами я поспешил довольно сильно, так какбуквально через десять минут она стала уже и нашей проблемой.

К тому времени Лудо всё-таки смог оттащить Пандору подальше от столика с нескончаемым запасом алкогольных напитков и, поддерживая за руку, дабы она не грохнулась прямо на пол, старался хоть как-то, но привести её в чувство. Тщетные попытки: туман в глазах королевы отлично выдавал то, насколько сильно она впала в забытьё. По глупой наивности брат даже попытался вырвать у неё из рук бокал, содержимое которого становилось всё меньше и меньше, так как Пандора ни на минуту не переставала делать маленькие, но уверенные глотки. Однако и эта идея завершилась ничем, поскольку она вцепилась в бокал мёртвой хваткой и не хотела отдавать его ни за какие коврижки. И вот, когда я уже собирался увести Аду подальше от лицезрения всего этого неблагоприятного зрелища, Пандора впервые за долгое время сфокусировала свой взгляд и направила его… Как вы думаете? Верно! Именно на нас. После этого она улыбнулась безумной улыбкой, вылила остатки вина в бокале прямо на подол своего нежно-голубого платья, и прокричала на весь зал со столь хорошей акустикой: «Человек! Да, именно ты, Ада Норин! Я приказываю тебе сейчас же очистить моё платье от грязи!».

На лице Ады не дёрнул ни один мускул, и лишь глаза выдавали ту адскую ярость, что пылала глубоко внутри. Эксили вокруг нас стали тыкать в неё пальцами и обсуждать, услышанное мгновением ранее заявление, упорно отказываясь верить в то, что беловолосая девушка действительно человек. Однакопотихоньку даже до них стала доходить столь элементарная истинна… Чёрт бы тебя побрал, Пандора Анж! Из-за тебя мне придётся закончить столь удивительный вечер в несколько раз быстрее!

Практически бесшумно я прошептал своей спутнице в кроваво-красном наряде на ухо два предложения: «Не нужно отвечать. Пошли отсюда». Тем не менее, само собой, она меня не послушала и, как будто совсем ничего не услышав, с величием королевы, которого сейчас так не хватало Пандоре, направилась в сторону, где её уже поджидала моя любимая жёнушка.

— Видишь, что произошло по твоей вине? Сейчас же вытри всё это безобразие! — закричала Пандора на Аду ещё до того, как та успела подойти к ней вплотную, при этом не переставая тыкать пальцем в красную жидкость уже успевшую хорошо въесться в тонкую ткань.

— С чего бы мне это делать? — спросила Ада голосом, проигрывающим своей собеседнице в громкости, но выигрывающим в стойкости и уверенности.

— Потому что это приказ твоей королевы.

— Уж, прости, если задену твою королевскую гордость, однако, как ты уже успела упомянуть, я — не эксиль, а это означает, что и ты не моя королева. Сила твоей метки не имеет надо мной никакой власти, в точности так же, как и твоё мнение не имеет для меня никакого значения.

— Да кем ты себя возомнила?! Я могу приказать убить тебя здесь и сейчас!

— Можешь. Но не сделаешь этого. И знаешь почему? Потому что после Сирил обязательно заставит тебя умирать в долгих и тяжких муках. Убивая кого-то, ты должен быть готов умереть и сам — ты же только и умеешь, что цепляться за свою жалкую, никчёмную жизнь.

Поскольку обстановка между девушками накипала всё сильнее и сильнее, сквозь уже успевшую образоваться вокруг них толпу, я начал пробираться как можно ближе к этим двоим. Ущемлённые чувства Пандоры меня не сильно волновали, но я беспокоился о том, что она, окончательно потеряв над собой контроль, может принять свою настоящую форму и, забыв обо всём на свете, наброситься на Аду Норин.

— Я даю тебе последний шанс: сию секунду же встань передо мной на колени и очисти это чёртово пятно. Используй для этого свой балдахин цвета пламени, а иначе, клянусь, ты пожалеешь о том, что родилась на свет.

В ответ на это Ада лишь глубоко вздохнула.

— Как же ж жаль, что ты всё никак не поймёшь: надеть красивое платье вовсе недостаточно для того, чтобы стать красивой, — сказав это, она огляделась вокруг, выхватила у одного господина стакан с водой и, со словами: «Освежитесь, ваше величество», вылила его прямо в лицо виновнице сегодняшнего торжества.

Сказать, что Пандора была в замешательстве, будет сильным преуменьшением, поскольку впала она в настоящий ступор. За время этого ступора Ада успела развернуться с гордо поднятой головой и, дождавшись, покаобразовавшаяся вокругтолпа расступится, тем самым дав ей дорогу, покинуть помещение, больше ничего не сказав.

Кажется, позади меня Лудо изо всех сил пытался сдержать пришедшую в себя и готовую броситься вслед за Адой Пандору. Однако, не уверен, что всё было именно так, поскольку план своей жены я начал осуществлять ещё до того, как она до него додумалась. Я не знал, куда именно направляется моя спутница и, по правде сказать, не сильно переживал по этому поводу, так как был готов следовать за ней хоть на край света.

Догнать Аду мне удалось лишь на обширной террасе, прилегающей к бальному залу с другой стороны. Здесь она остановилась для того, чтобы успокоиться и перевести дыхание, так как свежий воздух и ночная прохлада всегда были для девушки лучшими лекарствами. Когда я подошёл, она меня совсем не заметила и, соответственно, никак не отреагировала: настолько сильно её заинтересовало ночное небо другого полушария и звёзды, высветленные отсюда под столь необычным углом. И откуда она только взялась такая? Лишь минуту назад была воительницей, готовой сражаться с Пандорой не на жизнь, а на смерть, сейчас же — русалка, владенья которой сводятся не только к морю, но к целому миру.

А ведь о мире эксилей Ада знает уже довольно многое и теперь легко может поддержать любую тему, касающуюся не только человеческого образа жизни, но и нашего. О силе метки она, похоже, тоже знает весьма немало. Вик разболтал? Может, и так: я же сам приказал ему приглядывать за этой девушкой. Наверное, меня должно бы пугать то, насколько близко Ада подобралась к тайнам эксильскойрасы, однако, всё как раз-таки наоборот: меня это радует. Я хочу узнать её настоящую, и жажду, чтобы в ответ она узнала настоящего меня. Мечтаю о том, чтобы эта девушка в красном платье, сияющая сейчас ярче любого ночного светила, была счастлива и в ответ делилась этим счастьем с каждым живым существом на планете.

Сама по себе моя рука потянулась вперёд и накрыла собой её маленькую, изящную ладошку, уже успевшую остыть в объятиях летней прохлады. Всё произошло как-то самособой и, клянусь, я совершенно не понимал, что происходит. О том, что что-то вообще происходит, я понял, лишь когда Ада, наконец, заметила моё присутствие и, полуобернув голову, заставила наши взгляды встретиться, а вскоре и вовсе соединиться. Хватка моей руки не была слишком уж сильной, ия всё ждал момента, когда девушка решит освободиться с извиняющейся улыбкой на лице, однако, похоже, моя спутница не сильно-то и спешила этого делать. Что же сейчас происходит в её голове? Неужели то же самое, что и в моей?

— О чём ты думала? — почти беззвучно прошептал я, боясь потревожить столь хрупкую тишину ночи.

— О многом, — её взгляд вновь обратился к звёздам. — Сегодня я исполнила свою детскую мечту, побывав на бале принцев и принцесс, однако в тоже время поняла, что совершенно не подхожу для подобных мероприятий. Ирония, не правда ли?

— Нет! — выкрикнул я, заставив её слегка вздрогнуть. — В смысле, я считаю, что для таких приёмов ты как раз-таки идеально подходишь: с тобой они становятся не такими уж и скучными.

Ада засмеялась, тихо и элегантно, дабы не разрушить красоту ночи и мгновения. Не сумев ничего противопоставить заразительной магии её смеха, я присоединился к девушке. Что со мной происходит? Почему рука Ады, замёрзшая в ночной прохладе, согревает меня так сильно? Почему я не могу отвести от неё взгляда, как бы сильно ни старался? Эта девушка… Она не боится пройтись босиком по кровавому полю, не страшится гнева короля, всегда делает лишь то, чего сама хочет, не задумываясь при этом о мнении окружающих, а единственная вещь, которой она боится, — это возможность «умереть, будучи ещё живой». Эта девушка, она…

— Прекрасна.

— А?

Внутри всё похолодело, когда я понял, что, не заметив, произнёс последнее слово вслух. Ада смотрела на меня, не мигая, с немым вопросом в глазах. Вот же ж дурак!

— Эм… ну…, — да скажи уже хоть что-то, придурок! — Я о том, что ты тогда Пандоре заявила. Платья действительно недостаточно для того, чтобы стать красивой, однако, тебя это не касается. И в том белоснежном платье, в котором я увидел тебя впервые, и в этом наряде цвета бардовой луны, и даже в форме служанки — ты всегда прекрасна. Я думаю, это потому, что ты обладаешь истинной, неподдельной красотой, которую не скрыть ни под какими лохмотьями. Ха-ха, и что я вообще сейчас говорю?

Думал, Ада застесняется, убежит или даже обидится, однако, вместо всего этого, она просто рассмеялась по-детски весело и беззаботно. Её рука ещё крепче сжала мою, ноги уже не могли устоять на земле без движения, а в нежно-голубых глазах я разглядел маленькие снежинки-слёзы утренней росы. Пожалуй, именно это и заставило меня стать серьёзным.

— Ада, можешь ответить на один вопрос? — я подождал, пока девушка передо мной слегка успокоится, и лишь после этого, продолжил. — То, что ты сказала тем двоим — это правда? Ты действительно не считаешь меня монстром?

— Да, — ответила она, не раздумывая ни секунды. — Не считаю. А твои волосы… Они мне нравятся куда больше, чем Лудо или же Пандоры. Ну, а насчёт тебя… Ты и вправду думаешь, что я красива?

Да. Не знаю, сказал я это в голос или же про себя, так как воспоминание об этом поблекло очень быстро на фоне иного, яркого, как вспышка. Я потерял над собой контроль. Забыл обо всём на свете. Обо всём, кроме неё.

Моя рука отпустила ладонь Ады и обвила её за талию, пока другая погрузилась в серебряный, шелковистый водоворот из волос девушки. На белоснежном, словно луна, личике отразилось удивление, а в глазах барабанной дробью вспыхнуло непонимание, однако, она не отстранилась, а о большем я тогда и мечтать не мог. Мои губы коснулись её губ, впиваясь в их нежный сок, словно умирающий в эликсир бессмертия. Этот напиток-отрава мгновенно разнёсся по всему телу, прожигая насквозь мышцы и высушивая до пара кровь. Я почувствовал, как ноги Ады становятся ватными, и подхватил её, не разорвав при этом связь, так внезапно связавшую наши взгляды, дыхание, и даже само сердцебиение. Девушка в красном платье с глазами цвета голубой волны притянула меня к себе чуть ближе, сцепив руки замком вокруг моей шеи и выжав на сердце пустоту, которую с сего момента кроме неё больше никому уже не будет дано заполнить.

В тот миг я всё понял. Принял с той же обречённостью, с которой дети обычно принимают шутки над собственными именами. Осознал, что для меня уже нет пути обратно: он исчез ещё в тот день, когда я впервые взглянул в глаза человека с настолько сильным желанием жить. Правда ведь была столь очевидной, так почему же я пришёл к этому лишь сейчас? Не знаю, да и не важно это, ведь истина в любом случае остаётся неизменной. В девушку, сейчас стоящую передо мной… В Аду Норин… Я уже давно и бесповоротно влюбился.