Мой бывший предатель

Глава 25

— Не по-человечески.

Я повторяю эхом. Циничная ухмылка сама лезет на лицо. Не могу я по-другому.

Вся состою из атомов, которые заряжены на одно — реагировать. Вибрировать в ответ на определённый раздражитель.

— А всё остальное ты по-человечески делаешь? — хмыкаю, откидываюсь на спинку стула. — Савв, ты ведёшь себя… Скажи мне, что из этого было по-человечески? Развестись со мной одним днём? Растоптать? На аборт отправить? Заставить работать с тобой? Преследовать… Моему мужу на работе проблем доставить. М?

Я заикаюсь только раз. Про аборт говорить сложнее всего. Особенно с тем, что я уже чуть не проговорилась.

Но такие условия «игры».

Невозможно получить информацию, ничего не дав взамен. А Дубинин не спешит рассказывать сам. Приходится лавировать.

Но если цена за спокойствие и знание, что сыну ничего не угрожает — суд об опеке меня пугает всё меньше.

Лучше будет суд, чем Кирюша внезапно заболеет.

Лучше постоянный контакт, чем риск для моего малыша!

— Мара, — мужчина давит кончиками пальцев на глаза. — Всё в кучу смешала. Но давай по порядку. Ни к каким проблемам твоего… мужа, — хмыкает. — Я отношения не имею.

— Да? Савв… Давай честно, ладно? Уже без всей этой мишуры. Я правда… Я очень устала.

Признаюсь, приспуская броню. «Честно» у меня не получится. Не там, где касается Кирилла. Но в остальном…

Посылаю прямой взгляд, отбрасываю в маску в сторону. Даю увидеть, что ничерта мне не легко тут быть.

Невозможно всё время оставаться сильной. У меня не хватает на это сил.

Может, мужчине именно этого хотелось? Увидеть меня раздавленной?

Во время развода я этого не дала. Была сильнее, чем когда-либо. Вот Дубинин и вернулся, дополучить хочет.

Возможно мне кажется, но взгляд Саввы становится другим. Тяжелее, но при этом… Не таким цепляющим. Словно все мысли внутрь него направлены.

— Давай честно, — соглашается, возвращаясь в кресло. — Ответ за ответ. Я — тебе, а ты — мне. И обсудим всё.

Я же говорила.

Невозможно узнать, не заплатив в ответ.

Но раз уж я сама пришла… Пора уже точку ставить.

— Балабанова твоего я не трогал, — твёрдо произносит Савва. — Не в курсе, что там у него за проблемы.

— Я знаю, что ты врёшь, — гневно выплёвываю. — У Юры начались проблемы как только ты появился.

— Тогда советую переговорить с мужем. Что он там придумал. Или у вас всё плохо? И он любую возможность придумает, чтобы тебя удержать. Общий враг.

— Проверку запросил один генерал. Его дочь — ведёт бизнес. А её инвестор…

— Я? Ты это проверяла?

— Да. Естественно.

Я больше не такая наивная, чтобы на слово верить. Проверила всё сразу, что можно было в интернете найти.

Как вроде репортажа с открытия нового филиала, на котором и Дубинина упоминали.

— Возможно, — соглашается Савва. — У меня десяток таких фирм, не знаю кто чья дочь. Меня интересует прибыль, а не связи.

— Опять врёшь. Я тебя знаю, Савв. Ты любишь полезные знакомства. Не раз об этом говорил. Я твоих друзей помню. Где не прокурор, там — его помощник.

— Нет, с прокурорами — это Паша любит дружить. Но я понял о чём ты. Хочешь — я узнаю, что там на самом деле происходит. Пара звонков. У меня нет нужды как-либо Балабанова подставлять.

— Да? А разве…

— Мой черёд. Когда ты с ним познакомилась? До нашего развода?

— После.

— И насколько…

— Мой черёд.

Савва хмыкает. Наша игра в пинг-понг продолжается. Но даже нравится мне. Так намного проще.

Подавать и отбивать.

Всё как на работе.

Я не доверяю Дубинину, но при этом верю его словам. Зачем Савве врать про то, что он ни при чём?

Мог бы наоборот, добавить. Мол, проблем будет только больше, если я не… А дальше нужное подставить.

— Ты действительно не собираешься причинять вред моему сыну? — я сглатываю. — Мы сдавали много анализов разных… Мало ли как ты получаешь свои данные…

— Он чем-то болеет? — мужчина мгновенно напрягается.

— Нет. Но я немного паникёрша в этом плане. Не в этом вопрос.

— Во-первых, донорство двухлетним ребёнком запрещено в нашей стране. И во многих других. Второе, это незаконное донорство без согласия! И третье… Я бы не причинил вреда ребёнку. Боже, Мара! В самом деле. Никогда такой мразью себя не считал.

— Да? На аборт отправил случайно?

— Ты действительно хочешь это обсуждать? И все причины? Мне их проговорить?

Его голос становится пугающе низким. Савва словно скалится, готовясь наброситься на меня.

Предупреждает, что понял уже правду?

Причины…

Цепляюсь за это.

— В любом случае, мой черёд, — отводит взгляд. — Клянусь, что ничего плохого Кириллу не сделаю. И вообще не планировал к нему лезть. Но я не понимаю… Ты же не идиотка, Мара. А ведёшь себя как… Откуда вообще пошло, что я буду детей похищать? Как какой-то чертов торговец органами.

— А ты не понимаешь? Ты заявился. У тебя дочь больная.

— Марьям, погоди…

— И разговор как ты ищешь донора. И странное внимание. Очень много знаков. У меня был повод для беспокойства. Ты должен меня понять, Дубинин. Я тебя не знаю больше. И я… Я просто волнуюсь за своего сына. Как любой родитель. Ты разве не так волнуешься? Не гиперболизируешь проблему?

— Нет.

Я почти готова обвинить Савву в новой лжи. Но осекаюсь. Ну да, про нашего ребёнка он не думал.

Мужчина продолжает:

— Не пойму, наверное. У меня нет детей, Мара.

— Яс-но.

Я выдыхаю раздельно. Улыбаюсь, упираясь ладонями в подлокотники. Иначе точно бы рухнула вниз. А так…

Нахожу поддержку, поднимаюсь. Делаю вид, что меня не шатает. Что каждое слово не разрывает снова и снова.

У меня вокруг дроны-камикадзе крутятся. Взрываются без предупреждения, стоит Савве сказать кодовое слово.

А теперь…

Теперь разом.

Взрывная волна проходит по телу, трощит всё внутри. И я понимаю, что сил у меня не хватит. Не вывезу это всё.

Переоценила себя.

Папа был прав. Не дотягиваю я. Ни до чего.

— Хорошего дня, Савелий Вениаминович, — чеканю. — Сотрудничество не удалось, но что ж… Провожать не надо.

— Мара, — мужчина выдыхает растерянно. — Ты куда?

— Я не терплю, когда условия нарушаются. Но сама виновата. Честности от тебя ждать не стоило.

Подхватываю сумку. Двигаюсь к выходу, заставляя себя идти плавно, а не бежать. Хотя мне хочется как можно быстрее оказаться на свободе.

Я тут задыхаюсь! Кожу разъедает, ядовитыми парами всё уничтожает. Железный каркас, которым я городилась, который вырастила… Трещит со скрипом, разлетается.

Я могу сколько угодно храбриться…

Но по факту — я всё такая же слабая, как во время развода. В нашем браке.

Я могла гордиться, что в работе всё получается. Что такая классная и уверенная…

Но где касалось чувств — оголённый нерв, и разряды двести двадцать по нутру.

— От меня? Честности? — летит в спину с презрением. — Тебе ли обвинять, Мара?

— Не мне?! — я резко оборачиваюсь, крючок срабатывает. — Я не честная? А куда твоя любовница с ребёнком делись?! А?!

— Любовница?

Савва медленно поднимается. Выгибает бровь, словно не понимает, о чём я говорю.

Почти искренне. Почти готова поверить.

Если бы не самоличное признание Дубинина, я могла бы повестись.

— Ради которой ты меня бросил, — напоминаю, игнорируя боль в груди. — От которой ты так хотел детей, Савв. Поэтому… Ложь свою заканчивай.

— Не лгу. Я обещал тебе честность сейчас. Я слово держу.

— Тогда что? Оказалась обманщицей? Повесила на тебя чужого ребёнка, но не прокатило?

— Нет, Мара. Такое со мной только раз случалось.

— А Ляля? Не твоя дочь тоже?

— Не моя. Там всё запутанно, но к ней я не имею никакого отношения. Как я и сказал, — сжимает челюсть, сверлит. — Детей у меня нет.

Но…

Я…

Разум сбоит. Ни одну мысль до конца не выдаёт. Всё смешивается.

Я пытаюсь выхватить важное. Разложить по полочкам.

Первое, важное, зудящее в мозгу. Детей нет. Савва на это упирает. Искренним тоном произносит.

Он не знает про Кирилла. Возможно, сомневался. Может, думал, но после убедился в обратном… Плевать!

Так плевать, Господи! Главное — не знает.

Второе — Ляля не его дочь. Его падчерица? Нет, тогда бы он всё равно говорил по-другому. Парень моей подруги её детей своими называет, и ничего. А тут…

Не его. Ладно. И Кирилла отрицает, и Лялю. Отлично.

Третье…

Я не знала много о прошлых отношениях Саввы. Он был у меня первым, сам — не распространялся.

«Только раз случалось».

Это он про кого? Если не про ту любовницу… Ну, не про меня же, в конце концов!

Ох-ре-не-ть.

Про меня.

Как смотрит. С интересом и злостью, щепоткой презрения, тонной ненависти. И многие его слова…

Про меня?!

Моя челюсть едва не падает на землю. Ловлю её, чтобы не выдать растерянности. Перевариваю.

— Тогда кто такая Ляля? — я справляюсь с эмоциями, прислоняюсь к дверному косяку. — Ты кажешься на всё готовым ради неё. Ради чужого…

— Ляля не чужая, просто не моя дочь. Я знаю Наташу давно, один… — ослабляет галстук. — Один близкий человек попросил присмотреть за ней. А Лялю я едва не с пелёнок знаю, так что…

— О. Ясно. Ну… Удачи с поиском донора и всё такое.

— Это всё, что ты хотела узнать?

— Да.

Я хмыкаю. Не до конца уверена, но больше не выдержу. Мне хватает того факта, что моего ребёнка Савва использовать не будет.

В голове чехарда из-за догадки… Я столько всего представить сумела. Особенно после того, как узнала про больную Лялю.

Невольно оправдания Савве придумывала. Что может он знал о болезни дочери (упустим измену), поэтому так отправил… Знал, что это несёт риски. Хоть какое-то адекватное объяснение.

А получается…

Решил, что я изменила? Или всё-таки не обо мне речь?

В любом случае выяснять и разубеждать я его не планирую.

У Саввы было много времени, чтобы самому узнать правду…

Как-то плевать. Действительно — плевать.

Но отпускает. Немного отпускает, если честно.

Я думала, что где-то моя ошибка закралась. Я виновата.

Отталкивала это, на подсознании хранила. Но всё равно не могла отпустить ситуацию.

А теперь…

Камень с души, тянувший мою самооценку вниз.

— Всего хорошего тебе, Савв.

Я вылетаю из кабинета до того, как мужчина меня остановит. Не позволяю запустить очередной крючок в спину.

Лишь в лифте разрешаю себе выдохнуть. Сгорбиться, потерять остатки самообладания. Вспоминаю, что не использовала свой козырь.

Но вряд ли это имеет значение.

Во время беременности я была очень мнительной. Да и сейчас! Поэтому, когда родился Кирюша… Я воспользовалась услугой и сохранила пуповинную кровь.

Это оказалось не так дорого, как я боялась.

Я надеялась, использовать это как рычаг. Я отдаю Ляле, а Савва никогда больше не приближается ко мне.

Вот только в свете новых обстоятельств… Это больше не имеет смысла. Раз нулевое родство между Кирюшей и Лялей.

Фух.

Голова горит от мыслей.

Я еду к маме, к сыну. Планирую день с ними провести. Всё обдумать. Потому что…

Ничерта я не понимаю.