Мой бывший предатель

Глава 27

— Вы можете сформулировать свой главный страх? — уточняет психолог. — Что из всего — пугает вас сильнее всего?

— Я не знаю. Это…

— Марьям, тут нет правильных или неправильных ответов. Лишь то, что вы чувствуете.

Я усмехаюсь, отворачиваясь к окну. Конечно, разговоры со специалистом не волшебная таблетка. И не ответ на все вопросы.

Выйдя из кабинета — я не стану другой. Но это способ выговориться. После меня будут другие клиенты, психолог не будет осуждать.

Все встречи ограничены четырьмя стенами, где можно быть собой.

И я понимаю, что я разучилась. Быть честной и искренней. Я вру постоянно, везде. Сказать правду — любую — страшно. Сложно.

В любом моменте.

Я могла сразу Юре объяснить про неудачное свидание и попытку изнасилования. Но вместо этого предпочла молчать.

Я могла просто поставить Савву перед фактом, что аборт делать не будут. И ничего не требую.

Два года назад я предпочла соврать — и это теперь сжирает меня.

— Я боюсь показаться слабой, — выдыхаю. — Точнее, я сейчас понимаю, что жутко слабая. Но страшно, что об этом узнают. И тогда я не смогу защитить сына, себя.

— Почему вы считаете себя слабой?

— Потому что я не знаю, что делать! Как правильно поступить… Сильнее закапываю себя.

— Разве незнание это слабость? Ваш сын много не знает, так?

— Но ему два! А мне — двадцать пять. Я юрист и…

— В двадцать пять лет все знают всё? Некоторые в вашем возрасте только начинают работать. Кто-то только определяется, чего хочет от жизни. Не знать чего-то нормально. Что в двадцать, что в сорок.

— Но я должна реагировать по-другому. Я юрист и…

— Кому вы должны?

Я вздыхаю. Никому. Себе. Всем.

Всё запутано очень. Но я понимаю одно. Пока я в своих мыслях не разберусь — лучше не станет.

Я могу отправиться к Савве — и просто ещё сильнее себя закопаю. Снова не решусь на откровенный разговор.

Струшу.

— Нельзя показывать слабость, — озвучиваю очевидное. — Это то, чему научил меня муж.

— Вы следуете его заветам, потому что согласны? Или по привычке? Как вы сами считаете?

Не знаю. Знаю лишь то, что пока Саввы не было — я жила нормально. А теперь…

Да, следую. Чем ближе Дубинин — тем больше я вытаскиваю из памяти его советов. Следую им, пытаюсь подстроиться.

Подражать самому Савве, чтобы не уступать. Хотя у меня никогда этого не получалось. Опыта не хватает, чтобы на равных тягаться.

Так почему это так важно?

Потому что он бросил меня. Предал. И моя попытка «отплатить» — показать, что у меня всё идеально. Что я лучше, сильнее, желаннее.

— Он ломал вас? Или…

— Я, — я выдыхаю правду, которую сама осознаю. — Я себя ломала в угоду ему.

Хотя Савва и не просил. Он просто… Помогал. Поверить в себя, стать другой. Не бояться.

А я брала его советы, вшивала в себя, заставляла следовать. Потому что хотела соответствовать. Должна была.

И сейчас продолжаю это делать. Дотягиваюсь до незримого уровня, чтобы просто не пасовать.

А в голове вибрирует «кому должна?»

И ответа нет, если честно.

Отцу, который всегда повторял, что где-то я недостаточно хороша. Он любил меня, я знаю, хотел лучшего. Но при этом вселял неуверенность.

Савве, который сначала дал мне веру в себя, а после растоптал и бросил без объяснений.

Себе. Ибо если буду делать вид, что всё идеально — значит, и не ранена вовсе. А это…

Все мы ранены. Изменой мужа. Родителями. Предательством подруги или грубым комментарием незнакомого человека.

И нормально быть раненной. Нормально быть слабой.

— Страшнее всего, — возвращаюсь я к первому вопросу. — Что я поступлю неправильно из-за этого травмирую сына.

— Марьям, — женщина мягко улыбается. — Поверьте мне, детей травмировать и сложно, и легко одновременно. Вы можете быть идеальной, а одно слово скажете — и они навсегда запомнят.

— Мне от этого не легче.

— Думайте о том, что десяток других слов они не запомнят.

— Но если мой бывший муж обидит сына? А я это допущу…

— Тогда вы будете реагировать на это. Но всё зависит не только от вас, понимаете? Есть другие люди. Ваш бывший муж. Если он захочет опеку…

— Я не смогу ему помешать.

Да. Я понимаю. Несколько заседаний — и он добьётся своего. Вопрос времени.

И лучшем самим договариваться, чем ждать суда, где решение может быть совсем неподходящим.

Договаривать — всегда лучше.

Я выхожу из здания разрезанной на кусочки. Обычный разговор, после которого осталось очень много вопросов.

К самой себе.

И собственный взгляд со стороны на то, что я мечусь, чем делаю только хуже.

Я играла по правилам Дубинина. Как он научил. Может пришло время сыграть по моим?

По правилам той девочки, которая не стала себя перекраивать ради мужа?

Я долго думаю (снова, да). И долго представляю разговор… А после взрываюсь злостью на саму себя.

Снова хочу поступать, как привыкла. Вместо этого — делаю то, что в прошлый раз принесло результаты.

Позвонила Дубинину. Поговорила с ним. Немного правды узнала для себя.

Теперь можно повторить. Но с другим подходом.

— Не ждал твоего звонка, — цокает Савва. — Ты быстро ушла из моего офиса.

— Мне было невыносимо с тобой говорить, — легко признаюсь. — Больно. Так что я сбежала.

— Больно? Тебе?

— Да, Савв, мне тоже бывает больно. Но я не для этого звоню. Если… Если ты хочешь переговорить и решить всё — я хочу встретиться.

— Сегодня?

Я мимолётом смотрю на часы. Поздний вечер. И нет, я достаточно выжата, чтобы сейчас всё это решать.

А завтра — день рождения Кирюши. И я хочу провести время с сыном, ни на что не отвлекаясь.

— Я не в городе, — продолжает Савва. — Я смогу приехать через несколько часов…

— Давай в понедельник. В твоём офисе. И тогда всё… Разрешаю не выпускать меня, пока мы не закончим.

Я горько смеюсь, потому что это нужно сделать. Как говорил психолог — промыть раны, высказать всё.

Мне предлагали просто написать письмо и сжечь, но я действую радикально. Нужно расставить все точки, прояснить.

И не гадать, что будет дальше. А действовать согласно новым фактам.

Разбираться с проблемами, не надумывать.

Да, я смогу так.

Смогу. Что ещё мне остаётся?

— С днём рождения!

Я планирую посвятить весь день сыну. Он самое лучше, что со мной случалось. И заслуживает каждый день подобный.

Но пока ограничимся.

— Мне уже два?

Сын вытягивает пальчики вперёд. Я загибаю один, показывая, как правильно. Конечно, Кирюша считать не умеет, но запоминает хорошо.

— Да, тебе два, — улыбаюсь, затягивая малыша к себе на колени. — Ты взрослый уже. И сегодня твой день.

— Мой? Как я хочу? — тут же хмурится.

Уверена, у него уже процессы крутятся, что можно из меня выбить. Но я лишь соглашаюсь.

Хватаю один из шариков, протягиваю сыну. Я успела всю квартиру украсить к его пробуждению.

Я понимаю, что сын вряд ли что-то запомнит. Но мне хочется, чтобы даже на день воспоминания были радостными.

Несмотря на то что вчера я была выпотрошена — сегодня у меня настроение прекрасное. Для сына я всегда полна энергии.

— Нет! — упорно отказывается чистить зубы и умываться. — Мой день.

— Как скажешь. Просто тогда всё съедят микробы, а тебе сладкого не достанется.

— Миобы?

Ахает, тут же забирает у меня зубную щётку. Конечно — сладости это весомый аргумент.

Мы вместе идём на кухню, где я позволяю сыну выбрать завтрак. Готовлю ему блинчики, наливаю вишнёвый морс.

Вот, моя копия. Как я — обожает вишню.

Боже, как я как ненормальная её ела во время беременности. Мама все запасы доставала из морозилки. И по соседкам бегала. Я просто не могла остановиться.

Не могу поверить. Два года! Вот этому карапузу, который ровно в два ночи пинался у меня в животе. Заставлял плакать от бессилия.

А теперь важно орудует силиконовой вилкой.

— Садик — нет.

Заявляет важно, а я с притворным расстройством соглашаюсь. И плевать, что сегодня воскресенье. Пусть радуется.

Кирюша активно собирается на прогулку. Тянет меня к машинкам сразу. Там нас уже ждёт моя мама.

— Ба! — бросается к ней. — Ты тут?

Конечно тут. А то я не знаю своего сына и что он потребует первым делом. Мама поздравляет сына, тут же вручает ему сладкий подарок.

Кирюша с радостью съедает пирожное, а после отправляется на машинки. Я беру пульт управления.

— Ты совсем пропала, — отчитывает мама. — Ушла с головой. Раньше хоть заезжала, а теперь…

— У меня очень много дел, мам. Как только я разберусь — сразу всё станет как раньше.

— А оно станет? Савелий ведь не уехал ещё?

— Нет. И я думаю… Думаю, что не уедет. Не в скором времени. У него тут какие-то дела. Всё сложно.

— Конечно сложно. Отправил девочку молодую на аборт! А теперь ошивается. Ты в следующий раз меня позови. Я ему напомню, что тёща у него…

— Самая лучшая?

Мама обиженно вспыхивает, пока я посмеиваюсь. Сегодня я не пускаю в душу никакого негатива.

Ну, и стоит признать, как тёща… Моя мама была очень мягкой и хорошей. Зятя обожала до самого нашего расставания.

Её даже не особо смущала разница в возрасте. Главное было, чтобы меня никто не обижал.

А вот мою свекровь… Её на самом деле волновало, что Савва настолько старше меня. Переживала.

— Он взрослый мужчина, Марочка, — как сейчас помню её слова. — Боюсь, что он обидит тебя и не поймёт. Они же… Эти взрослые увальни — они на всё по-другому смотрят. Да и вообще, мужчины отдельный вид.

— Я думаю, что всё будет хорошо. Савва не обижает меня.

— Ну-ну. Ты если что — говори. Уж я эту породу Дубининых знаю, сама прошла. Я быстро ему мозги вставлю.

Как она планировала поучать тридцатилетнего мужчину — я не знаю до сих пор. Но звучала угрожающе.

Свекровь у меня была замечательной. Тот случай, когда яблоко о-о-очень далеко от яблони приземлилось.

— Ещё! — просит сын. — Мамуль.

— Ещё, — я согласно киваю. — На этой же машинке?

— Хм. Да.

Задумчивое личико начинает сиять, когда сын принимает решение. С радостью наслаждается каждым подарком.

Так и проходит весь день. Кирюша просит — я позволяю. Не даю вмешаться маме, которая считает, что слишком много впечатлений.

Много, я знаю. И со сном будут проблемы. Но когда сын такой счастливый, как я могу ему отказать?

После обеда ко мне присоединяется моя подруга Ульяна. Мы гуляем вместе, пока Кирюша засыпает в коляске.

Короткий сон — уже хорошо.

— Боже, он только мелким был! — сокрушается подруга. — А уже… Это и мои так быстро вырастут?

С ужасом смотрит на свою королевскую двойню. Я смеюсь, кивая. Да. Неожиданно и быстро.

Страшно представить, как быстро Кирюша станет взрослым. Выпорхнет и будет свою жизнь строить.

Я лишь надеюсь, что не повторит ошибок. Ни моих, ни Дубинина. Пусть будет счастлив.

Главное и сокровенное желание.

Если Савва помешает его счастью… Закопаю его под дубом.

Если нет… Что ж, тогда и видно будет.

— Кстати, — Уля протягивает мне конверт. — Это подарок тебе.

— Мне? — я хмурюсь.

— Да. Это билеты на балет. Какой-то модерн. Если ты захочешь, то сходи. Там на двоих, хорошие места. Мы с Егором планировали, но не получается, у него командировка будет.

— Ты уверена? Ты могла бы…

— Уверена. Сходи, развейся. Тебе не помешает. Может, какого-то симпатичного коллегу пригласишь?

Только мысли не о коллеге. А сразу Юру представляю. Могу ведь ему предложить, да? По-семейному.

Юра сегодня в столице, как я знаю. Но Кирюше передаёт огромного плюшевого медведя.

За что от меня получает и дикую благодарность, и немного нотаций. Не обязательно было.

— Я так захотел, — коротко и ясно. — Я бы приехал, но у меня встреча с генералом. Неформальная. Не мог пропустить.

— Юр, ты что, даже не волнуйся по этому поводу…

— В следующем году точно буду.

И поспорить не позволяет. Заглядывает далеко, когда я даже не знаю, что завтра будет. Но это завтра!

А сегодня вечером… У меня капризничающий сын на руках. Хнычет из-за переизбытка эмоций.

И спать не хочет. Все игрушки рассматривает, пытается тащить за собой мишку, который больше него в два раза.

Мы вместе ложимся в мою кровать. Посмотреть мультики — только так получается уговорить.

Перебираю рыжеватые волосики, пока сын смотрит в планшет. Медленно зевает, просит пить. После начинает рассказывать о дне. И так по кругу.

Пока не засыпает.

Я выхожу из комнаты, желая убрать бардак. У меня волнение перед завтра и вспотевшие ладошки. Нужно чем-то себя занять.

Внезапно приходит сообщение на телефон. С незнакомого номера, про какую-то доставку.

В голове сразу возникает виновник, заставляя злиться. Нет. Он не станет! Не станет же?!

Вместо звонка в дверь — ещё одно сообщение. Я иду открывать, готовясь снова вынести Савве мозг.

Это ненормально!

И перевод цветов, которые мне жалко выбрасывать. А принимать тоже не хочется. К чему это всё, а?

Выглянув в глазок, я вижу только очередной букет. Огромный и ненужный. Распахиваю дверь и застываю.

Потому что стоит цветам опуститься вниз, как я вижу совсем не курьера.