Глава 38

Айлин

Гостиную заполняет громкая задорная музыка. Я чувствую себя уставшей, но ужасно довольной. Улыбаюсь и хлопаю в ладоши в такт с выбранной дочерью крымскотатарской народной мелодией.

Не знаю, откуда это взялось, но в нашей с Айдаром малышке зашита невероятная грациозность. Она так четко контролирует плавные движения своих по-детски пухленьких ручек и ножек, поворот головы, чувствует музыку и настроение танца, что сердце замирает от гордости.

На ней — миниатюрный, самолично раскроенный и кропотливо расшитый бисером и бусинами народный костюм. На головке — фырланта[10] с легкими блестящими монетками.

В новом детском саду послезавтра мероприятие — детки будут рассказывать о разных народностях. Их кухне, традициях и культуре. Перед Сафиком выбор, конечно же, не стоял. Она выбрала свою.

Мы сделаем курабье, янтыки, почти выучили стих Бекира Чобан-заде[11]. Судя по всему, будем еще и танцевать.

Костюм я достала из наших прошложизненных вещей. Еле нашла. Простирнула его, когда проглаживала — Сафие увидела. Попросила примерить. Потом музыка включила и понеслось…

Она стреляет в меня глазищами и двигает шеей из стороны в сторону, из меня смехом выплескивается восторг. Я так не умею. Ни шеей двигать, ни кокетничать.

Поворачивается спиной, смешно-смешно крутит попой. Это уже мамба или бачата. Я не сдерживаюсь. Давно хотела, но только сейчас тянусь к телефону.

Включаю камеру.

— Анне, зачем? — Сафие оглядывается, замечает несанкционированную съемку и грозит мне пальчиком. Раньше обожала «быть моделькой», а в последнее время уже артачится. Меняется. Растет. Протестует.

— Для папы.

Хмурится, недолго думая, а потом соглашается.

У меня сердце ускоряется сразу и из-за того, что назвала его «папой» так просто, и из-за того, что это уже записано на видео.

Сафие снова поворачивается ко мне лицом и продолжает свой танец. Я слежу за дочерью, то глядя прямо на нее, то в экран.

Лучше всего у нее получается, когда она напрочь забывает о сьемке. Отдается процессу, а я никак не могу нажать на стоп. Хочется снимать и снимать.

Еле-еле заставляю себя. Колеблюсь, обрезать ли начало. В итоге решаю, что нет. Мне сложно перед ним раскрываться, но и совсем холодной оставаться я тоже не хочу.

Как когда-то он — маленькими шажками, выталкивая из себя скупую любовь.

— Папе ср-р-разу отправишь? — Сафие видит, что я опустила руки. Забывает обо всем и несется ко мне.

Упирается локтями в диван и падает на него животом. Заглядывает в мобильный.

Я смотрю на нее мельком, а потом снова в переписку с ее отцом.

Сердце ускорилось.

Он уехал ранним утром. В последние дни так каждый день. Много работы.

Я не смогла попросить, чтобы приезжал пораньше, признаться, что мы с Сафие ужасно скучаем. Хотя и знаю, что он хотел бы что-то такое услышать. А вот клянчить не стал бы.

Теперь же я использую нашу дочь, чтобы завязать диалог.

— Да, балам[12]. Отправляю.

Сафие следит за тем, как грузится видео, а потом снова отталкивается от дивана. Ее музыка зовет.

А меня — загоревшийся зеленым активный статус пользователя.

Айдар открывает сообщение сразу же после доставки. Смотрит все три минуты. А я печатаю пока:

«Репетирует перед послезавтра. Ты сможешь быть?»

Видео вызывает у отца Сафие дикий восторг. Под него летят разом все возможные реакции. Сердце. Огонь. Еще одно — горящее. Подозреваю, он их вообще использует впервые. Просто, чтобы показать, насколько правильно я поступила.

Хочу я того или нет, но это отзывается трепетом в груди. Меня дико тянет к нормальности.

«Она охуенная у нас»

«Обожаю»

Из Айдара фонтаном выстреливает восторг. Несдержанный и может чуточку грубый, но я улыбаюсь.

Знаю, что обожаешь. Чувствую это.

Хочу извиниться за свои слова про недоверие как к отцу, но что-то тормозит.

Отмечаю оба его сообщения сердечками. А он пока печатает:

«Во сколько послезавтра? Я забыл»

Признание не злит. Я прекрасно понимаю, что Айдар Салманов — очень занятой человек. И к свалившейся снегом на голову беспомощной жене в комплекте с требующей заботы и внимания малолетней дочери он был не готов.

Тем не менее, справился на двенадцать по двенадцатибалльной.

«В одиннадцать»

И добавляю:

«Это не обязательно. Если сможешь. Если нет — я запишу»

Даю ему возможность слиться, не чувствуя при этом вины, но ему мои подачки не нужны:

«Подстроюсь»

«И спасибо, Айлин»

Улыбаюсь вяло, вместо ответа — шлю еще одно сердечко.

С выдохом опускаю мобильный на колени. Сафие продолжает выплясывать, а я вдруг чувствую себя эмоционально выпотрошенной. Смотрю на нее, и осознаю, что сердце кровью обливается из-за нас с Айдаром.

Я вытолкнула себя из абсолютной апатии. Вернулась к ребенку. За его счет почувствовала вкус жизни. А что в ответ дала? Пью его. Выматываю. Эгоистка…

Музыка вдруг начинает противно резать слух. Старый ворчливый еж ворочается в груди. Пытаюсь справиться с сопротивлением. Вернуться в диалог и написать что-то теплое. Личное.

Для него. От меня.

Но не успеваю. Телефон оживает звонком. На экране слишком официальное, как для разнообразия вызываемых им чувств, «Айдар».

Спускаю ноги с дивана.

На требовательное дочкино:

— Анне! — Мажу по ней взглядом, улыбаюсь и объясняю:

— Баба твой звонит. Отвечу и вернусь.

— Хорошо.

В сторону спальни зачем-то крадусь на цыпочках. Зачем-то щелкаю замком. Зачем-то отхожу подальше.

Как будто говорить с ним — стыдно. Как будто любить его — стыдно.

Сердце в горле. Я жму на зеленый телефон.

— Алло, — мой голос слегка срывается. Я прокашливаюсь.

— Привет, — у Айдара с этим никаких проблем. Он звучит ровно и спокойно. Чуть тише, чем я ожидала.

Повисает пауза. Ток крови ускоряется. Как бы я ни отрицала, его любовь меня питает. Я хочу ее получать.

— Ты на работе? — Спросив, чувствую себя глупо. Краснею. Хорошо, что это видит только зеркало.

Конечно, он на работе. Где же еще? Только ты ни черта не знаешь, как он работает. Где его офис. И вообще в офисе он сидит или на бесконечных встречах.

— Да. В переговорке был. Вышел.

Эти слова почему-то усиливают мое волнения. Хотя разве же это не просто нормально? Ради дочки выйти. Ради… Меня?

— Поужинаешь со мной, Ай? — Просьба Айдара провоцирует бурю. Протест я глотаю. Легкомысленное согласие сдерживаю. Не контролируя себя, зачем-то глажу комод.

— Ирина сегодня выходная.

Малодушно увиливаю. Понятно, что при желании проблему можно решить. А можно возвести в ранг непреодолимых преград, что я и делаю.

Айдар молчит. Я чувствую свою вину. Сглаживаю:

— Можем послезавтра. Втроем. После утренника.

Слышу тихую усмешку. Кусаю губы.

Я очень искренне отдаюсь ему в постели, но в общении веду себя еще более скованно, чем в самом-самом начале, когда он был моим благодетелем, а я — наивной двадцатилетней девочкой.

— Втроем можем… — Он отзеркаливает мои же слова, задумчивым тоном обнажая грустный контекст. Прокашливается. — Я хотел вдвоем, Айлин. У меня еще несколько встреч. Вечером друг просил пересечься. Подумай пару часов, пожалуйста. Выйдем. Проветримся. С Ириной я договорюсь. Друга перенесу. Попробуем…

Чувствую себя птицей в клетке. Крылья перебиты еще со времен, когда я пыталась разогнуть прутья. А теперь дверца вроде бы открыта, а я сжимаю когтями перекладину. Боюсь.

— Друг обидится… — Увиливаю еще раз. Тихо.

Айдар снова усмехается.

— Как обидится, так и простит. Поймет, в конце концов.

Он так добивается моего согласия, что меня даже немного тошнит от волнения. Я хочу. Но не могу себе позволить. Пока.

— Пригласи его к нам. К себе. — Поправляюсь. — У него есть семья?

— Нет. Семьи нет. Зачем ему к нам?

— Сафие будет рада, если ты приедешь раньше. А я… Стол накрою. К которому часу?

Мое встречное предложение явно удивляет Айдара. Он взвешивает. Я чувствую себя глупо. С чего решила, что он хочет видеть друга дома? Я же даже не знаю, кто это. Насколько близкий…

— К восьми.

Выдыхаю. Улыбаюсь. Пальцы тут же начинает покалывать. Под ногами — знакомая тропка. Накрыть стол. Принять гостей. Это я умею.

— Что-то конкретное приготовить? — Игнорирую тот факт, что вроде бы завязала с подстраиванием под людей, и тут же провалилась.

— На твое усмотрение.

Киваю, хотя Айдар этого и не видит. В разговоре снова заминка. Я мысленно составляю список для экспресс-доставки. Айдар… Страшно узнать, о чем думает. Как оценивает мое рвение. А вдруг совсем не уместно?

— А замуж пойдешь за меня?

— Айдар… — Ставшее привычным предложение все равно волнует. Бежит по коже мурашками. Я мотаю головой. Губы улыбаются. И у него улыбаются.

— Ночью «да» скажешь? Хорошо. Договорились.

Упрямо фыркаю. Он — смеется. Дожмет ведь, Аллах. Раньше времени дожмет. Страшно. Но и неизбежно тоже.

— Хочу тебя, — тон Айдара меняется. Звучит требовательно. Немного хрипло. Проникает под кожу. Выстреливает желанием. — Давай еще одну сделаем. Охуенные ж дети у нас получаются… — Просит. Уговаривает…

— Иди работай. — «Приказываю» на крымскотатарском и скидываю. А сама приваливаюсь спиной к стене.

Аллах. А самой-то как теперь работать?

* * *

Собственной суетливостью себя же и смешу. Во мне мешаются стыд, страх и ответственность поровну с удовольствием. Чувства из далекого-далекого прошлого, в котором я была ужасно счастливой.

Продукты привозят быстро. Сафие в восторге от того, что вечером у нас будут гости. Помогает мне готовить и накрывать. Как может, конечно, больше мешая и задерживая процесс, но я снова забыла, как можно на нее злиться.

Упахиваюсь до схваченных спазмами мышц на плечах и шее, но зато все успеваю. Ставлю мясо в духовку и бегу приводить в порядок уже себя.

Раньше мы всегда ели на кухне, сегодня же я накрываю стол в гостиной. Получается прекрасно. Только Салманову приходится перетерпеть мои приставания. Я же ничего здесь не знаю! Где что стоит. Что есть, чего нет.

Оказывается — нет целой кучи вещей, без которых я свою жизнь не представляю. Этому дому не хватало женщины. Я думаю об этом постоянно. Часто ли думал он…

Не спрошу.

В восемь с небольшим он звонит и говорит, что уже под подъездом. Мы с Сафие идем к двери встречать гостей.

Я волнуюсь сильнее, чем оно того стоит, но унять себя не могу.

Слышу мужские голоса, смех, трель звонка. Тянусь к замку, открывая…

Первый мой взгляд впивается в Айдара. Он расслабленно улыбается своему другу, поворачивает голову ко мне. Губы еще искривлены иронично, а взгляд уже меняется. Укутывает меня. Тянет.

Осознаю, что совершила ошибку. Не надо было за него цепляться. Теперь сердце сбилось. Щеки красные…

— Салам, — здороваюсь с ним, чувствуя, как руки соскальзывают с хрупких детских плечиков.

Айдар опускает глаза. Они расширяются. Он рад ее видеть, но специально для Сафие утрирует свой восторг. Приседает, ловит, целует сразу…

— Салам, бабасы! — Она мартышничает за мной.

А я тем временем уступаю отца дочери, перевожу взгляд на нашего гостя.

Молодой мужчина с интересом рассматривает мое лицо. Смущает, конечно, но я стараюсь не концентрироваться на этом, а гостеприимно улыбнуться. Помогает напоминание, что сегодня я играю хозяйку.

Он такой же высокий, как Айдар. Одет в пальто, из-под воротника которого выглядывает высокое горло темного гольфа. На запястье — явно дорогие часы. Уверена, это человек с достатком. А еще наверняка занимает какую-то важную должность и обладает нехилым умом.

Почему-то мне кажется, других в окружении моего муж нет.

Волосы у него аккуратно стрижены. Лицо — выбрито гладко. Взгляд цепкий и… Рентгеновский. Не проживи я столько лет с Айдаром и мыслями о нем, может даже испугалась бы, потому что вместе с мужчинами в квартиру зашла их особенная аура, но я опытная. Справляюсь с мурашками.

— Здравствуйте, — здороваюсь первой, легонько склоняя голову. Это веселит обоих мужчин. А меня злит. Стреляю в Айдара прищуром. Он покаянно склоняет голову.

На пока что незнакомца смотрю дружелюбно.

— Здравствуйте, Айлин. Спасибо за приглашение. — Мужчина достает из-за спины букет и протягивает.

Я теряюсь. Сафие тоже не ожидала. Смотрит на красивые цветы и тянет: «о-о-о-о», и как-то всем сразу становится понятно, кто в доме больше всего рад подобным знакам внимания.

Прежде, чем взять, я по-глупому ищу одобрения в глазах Айдара. Осознаю это не сразу. Он кивает. Губы подрагивают. Я костерю себя, но беру только после этого.

Зарываюсь носом, вдыхаю. Вот же послушная жена…

— Спасибо, очень красивые. Но это не обязательно было.

— Вячеслав, — он не отмахивается, но и явно не жалеет. Протягивает мне навстречу руку. Я сглатываю, но свою вкладываю. Чувствую легкое пожатие.

— Очень приятно, Вячеслав. А мое имя вы уже знаете.

Улыбаемся друг другу.

— А я Сафие, — втроем переводим взгляды на нашу с Айдаром дочку. Она отказалась снимать свой наряд, поэтому у нас будет немного костюмированная вечеринка.

— Очень приятно, Сафие.

Перед ней Вячеслав даже слегка лебезит. Делает это милейше. Тянется за ручкой и целует.

Малышка заливается смехом, оттирая несуществующий след от поцелуя. Айдар шутливо цокает языком и ругается.

— Ты полегче, Тарнавский. Мы дочку еще не сватаем.

На меня смотрит, подмигивает. Я смущаюсь. Дико хочется подойти, прижаться к его плечу и окунуться в тепло. Держусь.

— Я дождусь.

Друг Айдара обещает, подмигивая уже Сафие. И мне кажется, она совсем не против.

Смотрит на меня, расцветая. Руки тянет, но Айдар не передает.

— Ты тяжелая для мамы, кызым. На пол могу опустить.

Смиряется. Айдар ее опускает, Сафие куда-то тут же убегает. Я же отступаю в сторону.

Слежу, как мужчины снимают пальто. Перебрасываются парой фраз.

— Мы со Славой учились в одном университете. Я выпускался — он поступил. Бесил меня жутко всегда. Такой активный… Сейчас работает судьей.


— О-о-о, — я выражаю свое удивление, оглядывая гостя заново. Для меня поразительно, конечно, что такие молодые, на мой вкус, мужчины умудряются занимать такие ответственные посты.

Право для меня — это в принципе темный-темный лес. Когда-то я не верила, что замужем за прокурором. Сейчас вот буду ужинать с судьей. Без мантии. Без молоточка. А с живым взглядом, мужественными чертами и прекрасными манерами.

Разглядываю «Славу» и пропускаю важное. Успевший снять и повесить верхнюю одежду Айдар делает шаг ко мне. Его руки ложатся на живот и спину. Немного проезжаются. Я дергаюсь, потом расслабляюсь. В скулу впечатываются губы. Смаргиваю.

Пальцы поглаживают поясницу.

Поворачиваю голову.

— Можно руки мыть и за стол садиться. Я… Всё.

По глазам читаю, что Айдар тоже всё. Не ужинать хочет. Но что поделать?

Смаргиваю еще раз. Отдираю себя от мужа и возвращаю к гостю.

— Идемте, Вячеслав. Я покажу вам, где можно руки помыть.

В защитном жесте зачем-то прижимаю букет к груди. Но Айдару по рукам не даю. Позволяю, шайтан.

— Можно Слава, Айлин.

Улыбаюсь. Слежу, как взгляд судьи съезжает с моего порозовевшего лица на Айдара. Я четко отмечаю момент, в который он становится более острым. Приятно, что на меня вроде как незнакомый человек старается произвести хорошее впечатление. Не испугать.

С Айдаром — не так. Там уже явно никто друг на друга впечатление не производит.

— Салманов… — Вячеслав зовет хозяина.

— М-м-м? — Айдар отвечает не слишком заинтересованным вопросом и кивком головы, а смотрит при этом на меня.

— Я правильно понимаю, что весь масштаб и перспективы региона ты по итогу привез с собой?

Неожиданное замечание застает нас врасплох. Я замираю. Айдар хмыкает.

Вячеслав добивается желаемого внимания. А я вспоминаю тот, подслушанный ещё, телефонный разговор. Пересекаюсь взглядами со Славой. Получается, мы уже заочно знакомы. А Салманов немного… Пиздит.

— Узенькое суддейское мышление, Слав. Я же говорил— очень узенькое. — Напрямую Айдар не отвечает, да это и не нужно. Все всё понимают. Мое сердце реагирует томной болью. — Руки мыть идем. — Айдар кивает в сторону гостевой ванной.

— Идем.

А я остаюсь в коридоре и безнадежно борюсь с улыбкой. Цветочный аромат забирается в ноздри и, кажется, что даже в душу.

Загрузка...