Моя в наказание

Глава 44

Айлин

— Папа сказал, что у меня будет больша-а-а-ая машинка! — Сафие показывает руками, насколько большая. Я отвлекаюсь от готовки и смотрю на дочку с улыбкой.

— Когда будет? — Спрашиваю, сузив глаза. Она задумывается и считает.

— В восемь двадцать.

— Восемнадцать? — Уточняю. Дочка кивает. — Это через сколько лет?

Снова заставляю думать. Она хмурится. Смотрит на пальцы и перебирает ими. Я вспоминаю, как делала так же, сидя на гостиничной кровати в Риме.

Крутит ручками. Подходит к вычислению ответственно. А у меня снова разнылось сердце.

— Вот через столько! — Приняв решение, Сафие вытягивает ручку с тремя оттопыренными пальцами. Улыбаюсь.

— Чуть больше, кызым.

— Столько? — Добавляет один. Торгуется. Разочаровывать не хочу, поэтому киваю. — А пока я буду папину водить!

Снова улыбаюсь, а потом переключаюсь на нарезку.

Меня подмывает задать ей миллион и один вопрос о времени с отцом, но совесть и принятое решение не позволяют сделать этого. С подстрекательством держусь, но детское щебетание слушаю жадно-жадно…

Айдар привез Сафие сегодня раньше обычного. Это я попросила. У нас с дочкой гости. Хочу, чтобы встреча прошла с ней.

Мы уже полтора месяца живем порознь. Айдар съехал в тот же день, как и обещал. Я готова была поддаться эмоциям и все отменить, но сдержалась. Бессмысленно.

Вдвоем у нас не получилось. Втроем не получилось. Значит, будем порознь, но родителями.

Это уже не чужое, навязанное мне, решение, а личное. Обоюдное. Доставляющее боль, но правильное.

Я наконец-то дышу полной грудью. Только мои вдохи какие-то пустые. Возможно, так кажется потому, что слишком легкие. Но закапываться в размышления, заслуживаю ли я этой легкости, себе же не даю.

Конечно, да. Каждый человек заслуживает жить спокойно. Я учусь этому впервые за долгие-долгие годы.

Сафие привычно перевозбуждена. Она всегда такая после встреч с отцом. Он часто забирает ее на все выходные с ночевкой. Иногда еще просит посреди недели. Я не противлюсь и не ревную к нему.

Наоборот. Мне кажется, сейчас время с Сафие для него даже более важное, чем для меня.

Дочка носится по кухне за рулем воображаемой машины и с упоением рассказывает, как они провели эти полтора дня. Я должна бы слушать в пол уха. Много дел ведь. Подготовка. Не до того. Но по факту впитываю каждое слово, промывая виноград.

А еще не могу выбросить из головы нашу с Айдаром встречу, длившуюся всего лишь минуту. Иногда я поступаю трусливо: подстраиваю так, чтобы Айдар передал Сафие не мне, а Ирине (она все еще помогает нам с дочкой. И, что не менее важно, ничего не спрашивает), но сегодня было не так.

Мы встретились лицом к лицу на пороге его квартиры. Говорили только о ней и о делах. Личных тем не касались. Но у меня все равно вылетает сердце, когда вспоминаю.

Это сложно. Я надеялась, со временем отпустит. Возможно, просто позже. Или…

— Я была за рулем, анне! Сидела у папы на коленях и р-р-р-рулила!!! Вжу-у-ух, вжу-у-ух, колесики кр-р-рутились, куда я им говорила!!!

— Кызым, не упади только!

Я прошу, качая головой. А Сафие носится вокруг стола-острова, даже не зная, что именно здесь мы с ее отцом приняли окончательное решение друг друга освободить.

Как Айдар и наставлял, я потратила проведенное порознь время на восстановление. Сейчас мне значительно спокойней. Я не знаю, что происходит в его жизни. Мстит ли он нашим обидчикам. Не гуглю. Не звоню никому. Не интересуюсь. Чтобы не тянуло обратно в трясину, стараюсь смотреть вперед.

Раздумываю о перспективах. Планирую опять поехать с Сафие в Италию. Хочу закрыть гештальт.

Если Айдар тоже захочет ее куда-то отвезти, я не воспротивлюсь. Он прекрасный отец. Заботливый и надежный. Всё собираюсь ему об этом как-то сказать, но когда вижу — язык липнет к небу.

Я знаю, что ни у него, ни у меня никого нет, но страх, что это случится, иногда будит ночами, которые я провожу в его квартире. В его кровати. Без него.

Живу всё еще на его деньги, но уже думаю про более самостоятельное будущее. Шатает с каждым днем все меньше.

Сейчас я прохожу собеседование на хорошую должность в крымскотатарском культурном центре. Это, конечно же, в первую очередь не прибыльный, а меценатский проект, заоблачную зарплату мне в нем не предложат, но мне кажется, там я смогу себя применить. Осмотрюсь. Раззнакомлюсь. Научусь чему-то новому.

Иншалла, Сафие пойдет там же на танцы. Попробуем воскресную школу. Хочу дать ей как можно больше возможностей. В приоритете у меня всегда будет она.

Потом решу, куда двигаться дальше самой.

Об этом стоит сказать Айдару, но мне как-то неловко. Я стараюсь не трогать его сверх меры, хотя иногда и очень тянет. Наверное, скажу, уже когда устроюсь.

А пока нас по-прежнему прочно связывает ниточка, которую не оборвать. О дочке мы разговариваем довольно часто. И много. Больше в переписке, но и это тоже важно.

Я горжусь тем, что не воспринимаю его действия в штыки, даже если согласна не со всем. А еще благодарна, что он ко мне прислушивается.

И да. Я поменяла фамилию на Салманову, не выходя за Айдара замуж. Просто чтобы не быть на разных с Сафие.

Сейчас мы втроем живем в состоянии хрупкой гармонии, которую, возможно, большинство не поймет. Но я в ней очень нуждаюсь.

На столешнице вибрирует телефон, загорается экран. Я быстро читаю сообщение. Сердце снова подскакивает, хотя это и не Айдар.

«Павел попросил написать тебе, что будем через двадцать минут»

Улыбка растягивает губы. Волнение выстреливает краской в лицо.

Аллах, даже не верится, что я увижу Лейлу вживую. Вообще не верится.

Я собиралась встретить подругу на вокзале самостоятельно. Грузить Айдара совести не хватило бы, но один из наших с ним разговоров как-то сам собой зашел о моих планах. Он даже не посоветовал, а просто констатировал, что гостей заберет Павел — наш с Сафие личный водитель.

О том, что в его квартире несколько дней поживет Лейла с Болатом, Айдар, конечно же, тоже знает. Нагло было бы такое скрывать, да и глупо. Но и устраивать бутафорские застолья с присутствием бывшего мужа я не захотела.

Зачем теребить душу и себе, и ему? Не надо. Мы уже один раз попробовали.

Вытираю руки полотенцем и строчу в ответ:

«Ждем очень-очень»

Подруга ставит моему сообщению сердечко. Я возвращаюсь к почти готовым закусочным тарелкам и ускоряюсь. Углубляюсь в процесс и действительно все меньше и меньше прислушиваюсь к дочке. Она даже на какое-то время убегает. Возвращается уже с телефоном (да, теперь у нее есть свой личный телефон — подарок папы, с которым я согласна не до конца), я подсаживаю ее на высокий стул. Она набирает и включает громкую связь…

Я знаю, кого. В ее телефонной книге всего парочка номеров.

— Алло, кызым, — слышу его голос и кажется, что ухаю в бездну.

— Ты дома, баба?

— Нет. На работу поехал, кызым.

Он с ней всегда разговаривает спокойно и ласково. Проявляет чудеса терпения.

Живет через дом от нас. У меня даже есть ключи от той его квартиры, но я в жизни без уважительной причины к нему не пойду.

— Ра-а-а-а-аботу-у-у-у-у? — Сафие искренне удивляется.

Когда Айдар съезжал, наша дочь повела себя по-взрослому деликатно. Я думала, всё обернется для нас истериками и ультиматумами, но в реальности… Нет. Она восприняла информацию очень спокойно.

— А когда ты освободишься? Мама янтыки делает…

Но и свести снова она нас тоже пытается. Все же такими Айдарами разбрасываться нельзя, с ней не поспоришь. Но все немного сложнее, чем кажется в четыре.

Не оглядываюсь. Не смотрю строго. Если честно, и сама напрягаюсь в ожидании ответа. Не знаю, что вызовет более сильную реакцию.

Правильно, конечно, было бы отказаться. Не я же пригласила.

Неправильно, но желаемо…

— Не смогу, кызым. Прости. Дел много.

Додумать Айдар не дает. Хотя я и знаю, что нет. Точнее не так. Дел-то много, но если бы я пригласила…

Сердце бьется быстро-быстро. Торможу себя за шаг до импульсивного поступка.

— Но может быть завтра приедешь? — Дочка ищет устраивающий ее компромисс. Я слышу, как Айдар хмыкает.

— Может быть завтра, Сафие. Маме передавай привет.

— Привет тебе, мамочка! — Сафие палит контору нещадно. Оглядывается и громко кричит. Я кое-как беру себя в руки. Прокашливаюсь и выдушиваю из себя серьезное:

— Салам, Айдар.

— Салам, Айлин-ханум.

Под кожу пробираются знакомые вибрации. Я ими почти что захлебываюсь, хотя виделись недавно.

Снова кашляю.

— Спасибо, что позвонила, Сафие. Я должен скинуть.

— Хорошо, баба. Я тебя люблю, — дочка шепчет, склонившись к экрану телефона. Айдар наверняка планировал отключиться после ответного:

— Я тебя тоже.

Но его тормозит брошенное вдогонку:

— А маму?

И меня тормозит. Боюсь услышать ответ, но и сбежать от него не успеваю.

— И маму.

Закрываю глаза. Делаю несколько глубоких вдохов.

Пытаюсь сосредоточиться на работе, но взгляд все равно мутнеет.

Сафие даже не знает, что с нами делает. Тянется за карандашами и альбомом, которые теперь всегда живут на этом столе. Начинает рисовать, напевая себе под нос. А я углубляюсь в раздумья.

Если честно, мне легко живется далеко не всегда. Иногда кроет. И сейчас тоже. А точно ли мы поступаем правильно? А вдруг я себя недооценила? Вдруг смогу просто любить?

А когда закончится время последних сомнений и произойдет страшный невозврат? А если он осознает его раньше, чем я?

По коже бегут мурашки. Я непроизвольно кусаю губы. Ухожу в себя. Нервничаю.

А потом слышу звонок в дверь и из головы вылетает все.

Вытираю руки, дергаю бантик на фартуке. Откладываю его, снимаю со стула Сафие и мы вдвоем идем открывать.

Я вижу любимую подругу еще на экране домофона. Она вместе с сыном и хмурым ответственным Павлом ждут за дверью.

А вот Азамат приехать не смог, к сожалению. Работа. Но может он отказался специально, чтобы мы с Лейлой смогли побыть друг с другом совсем искренними.

Помню, я когда-то еле ему ее отдала, а теперь он делится со мной.

Переполненная благодарностью и нетерпением, я открываю дверь.

Сердце колотится, эмоции переполняют. Мы встречаемся взглядами. Я успеваю заметить в глазах подруги всю палитру чувств, которые переживаю сама. А потом изображение плывет.

Лейла раскрывает объятья и я в них ныряю.

В висок врезается впервые за долгие годы не искаженный телефонной связью голос, который я знаю всю свою жизнь:

— Ручеек… Аллах… Какая ты стала…