На пороге прошлого

Глава 17

Никогда я еще не видела столько людей на сангаре. Они были везде. Не только на поляне, но и на крепостной стене, откуда ягиры никого не выгоняли, и даже на деревьях. И на самой поляне в этот раз стояли не только перед установленным возвышением, но и за ним. Да и мы сегодня не довольствовались холмиком, на котором обычно стояли. Танияр приказал сделать помост, с которого нас будет видно всем. Впрочем, как и слышно. А это уже было заботой магистра. Но это лишь нюанс, потому что главными были те, кто ждал нашего появления.

Мы шли мимо айдыгерцев, слушали приветствия и кивали в ответ, но на лицах людей не было улыбок. Они оставались серьезными, потому что понимали: их ожидает нечто важное, и это внесет перемены в размеренную жизнь. Уже вносило, хоть еще и не было сказано главного.

Рекрутирование набирало ход по всему Айдыгеру. Жители бывших Зеленых земель, столкнувшиеся с подобным еще в прошлом году, задавали вопросы:

– Опять на нас идет кто-то?

– Кому мы снова жить не даем?

– Откуда напасти ждать?

И слышали в ответ:

– Обо всем узнаете на сангаре.

Впрочем, набирать воинов в нашу новую армию мы начали еще раньше и тогда уже объясняли людям, что нужно охранять рубежи. Так что кто-то считал, что продолжается набор язгуйчи в крепости, а кто-то более внимательный заметил разницу. Если поначалу наши вербовщики приглашали на службу дайната, обещая сытую и обеспеченную жизнь… в некотором роде. То теперь вновь собирались мужчины, и ягиры проверяли, на что они способны. И распространилось это уже на весь Айдыгер.

А еще пылали горны в кузнецах, били молотами кузнецы, и ковали они клинки, наконечники для стрел и что-то вовсе непонятное, о чем рассказывать не спешили. Начали свозить в Иртэген ньин – тот самый камень, смесь из которого воспламенялась на воздухе, и над ним колдовали Элькос и Тимер. Байчи почти не отходил от них, а ягиры ежедневно звенели ленгенами, усилив свои тренировки. В воздухе витала угроза, но откуда ее ожидать и чего именно, оставалось неизвестно. Тем более ньиндан был средством нападения, а не защиты. И это вовсе ставило в тупик.

Но сегодня тайн, оберегаемых нами на протяжении долгого времени, не останется. Ради того, чтобы услышать правду, люди и пришли на сангар. Мы призвали не только друзей и союзников, не только соседних каанов, но и айдыгерцев со всех концов нашего юного государства. От каждого поселения по два-три человека, чтобы они после могли передать остальным. Одному могли не поверить, и потому был второй, а где-то и третий, чтобы подтвердить истинность слов первого.

И сейчас мы проходили мимо них всех. Я видела одежду в цветах двух исчезнувших таганов. Они пестрели среди уже привычных платьев бывших Зеленых земель. Во взглядах этих людей легко угадывалось любопытство. Если Танияра успели увидеть во многих частях Айдыгера, то я была еще незнакомкой, о которой слышали все, говорили много, а воочию не лицезрели ни разу. Не просто иноземка, но пришелица из другого мира, чьи волосы полыхали на солнце подобно огню.

Но вскоре они забудут обо мне и моих волосах, потому что услышат нечто более грандиозное и невероятное, чем рыжеволосая жена дайна с зелеными глазами пагчи. Это понимание наполняло мою душу торжественным трепетом. Сердце отбивало взволнованный ритм, и руки подрагивали. Я взывала к духам Белого мира и к моему небесному Покровителю, умоляя даровать мне сил и твердости в голосе, потому что от этого зависело, поверят нам или же посчитают услышанное выдумкой. И Хэлл, будто спеша успокоить меня и подбодрить, ласково гладил щеки легкими касаниями ветра. «Я здесь. Я всегда рядом…»

Улыбнувшись моему заботливому хранителю и защитнику, я подняла взор к небу, и за легкой дымкой облаков мне почудился прекраснейший во всей Вселенной лик Создателя Белого мира. На Его губах играла знакомая добрая и чуть лукавая улыбка. Уж не знаю, соткало ли Его мое воображение, или же Отец и вправду пришел подбодрить меня, своего посланника к Его детям, но на душе стало и вовсе светло и спокойно.

Мы приблизились к деревянному помосту, но не поднялись на него сразу, потому что перед ним стояли наши гости, и не только тагайни. Танияр направился к ним, и я, разумеется, следом.

– Милости Отца вам, братья, – сказал дайн всем разом.

– Милости Создателя и всех духов этого мира, – приветствовала я тех, перед кем мы остановились.

На меня смотрели разными взглядами, но пренебрежения я не увидела. Настороженность, любопытство, задумчивость, но не брезгливость или воинственность. Уже неплохо.

– И вам милости духов, дайн и дайнани, – послышались ответы. – Пусть они будут добры к вам и вашему сыну.

– Благодарю, – кивнул им Танияр, а после, посмотрев на меня, начал представлять тех, кто пришел выслушать нас: – Каан Больших валунов Таныс, каан Пяти селений Гурут, старший каанчи тагана Холодный ключ Уриншэ, младший каанчи тагана Лесная тень Гулек…

Дайн продолжал представлять мне каанов или их посланников, а я, признаться, с удовольствием слушала названия таганов, которые мы проезжали с Архамом, когда возвращались от илгизитов. Холодный ключ! Первый таган после Курменая. Тот самый, откуда была родом Мейлик, настоящая Мейлик, и куда уехала из Зеленых земель ее мать Хенар. Несчастные женщины, погибшие ради того, чтобы самозванки могли вернуться сюда под их именами. И всё же примечательным было не это, а то, что правитель Холодного ключа посчитал призыв Танияра важным и прислал своего наследника. В отличие от Кашура из Курменая, этот каан решил выслушать.

И таган Лесной тени был далек от нас, но близок к горам. Его каан тоже решил не отмахиваться, а узнать подробнее, о чем говорил ему дайн при своем посещении. Были еще каанчи из нескольких таганов, один алдар, но кааны пришли только из двух таганов, которые теперь стали нашими ближними соседями.

Однако в первом ряду стояли не только тагайни. Я приветливо улыбнулась Улбаху, и он даже склонил голову, чуть-чуть, но это стало открытым проявлением уважения кийрамов к дайну и его супруге. И я тоже поклонилась, чуть-чуть, чтобы не нарушать баланса во взаимоотношениях с подопечными Хайнудара. А вот Балчут склонил голову без всяких условностей. И пусть он теперь был айдыгерцем, но оставался главой пагчи и потому находился среди других глав или их посланников. Я накрыла его плечо ладонью и тепло улыбнулась.

А потом мы остановились перед мужчиной средних лет. На нем было длинное платье, верх которого был белым, а низ черным. На груди висел медальон, разделенный надвое: солнце и месяц. Хигни. Мы с интересом осмотрели друг друга, а затем мужчина произнес, глядя на Танияра:

– Я старший хигни Хаман.

– Пусть Нушмал никогда не отвернет от хигни своего взора, Хаман, – кивнул ему дайн.

– Пусть арзи всегда несет в твой дом добрые вести, дайн Танияр, – учтиво ответил глава хигни.

Следующим был унгар. Представителя этого народа я тоже узнала с легкостью, потому что однажды уже видела их – во время битвы с объединенным воинством. Правда, сегодня он был без своего оружия – шугэ, но также темноволос и голубоглаз. Одет глава унгаров был в кожаную куртку и штаны, по которым подобно сияющим речным водам бежал серебристый орнамент. Покровителем этого племени была младшая сестра Белого Духа – Ульга. Она повелевала водами, то есть и рекой, что и демонстрировал узор на одежде унгара.

Впрочем, познакомиться нам тогда так и не удалось. После сражения и объявления о создании Айдыгера мы с Танияром ушли в Иртэген, и дома я уже не покидала. Но это я, а не дайн. Он успел сойтись с воинами этого племени перед самой битвой, а после возил им дары в благодарность за помощь. Тогда и закрепил начавшиеся союзнические взаимоотношения.

– Первый среди унгаров, – представил мне главу племени супруг, – Перим. Милости Отца, Перим, пусть духи будут милостивы к унгарам.

– Пусть Ульга не оставит ваши посевы без влаги, – с достоинством ответил унгар.

После этого дипломатическая часть была завершена, и мы наконец поднялись на помост, где сегодня не было никого, кроме нас, хамче и халима, ожидавшего у невысокой лестницы. Я надеялась, что с нами будет стоять и мама, что добавило бы доверия моему рассказу, однако она пока не появилась…

– Вещая, – послышался негромкий шорох голосов, и я улыбнулась – пришла.

Где идет шаманка, было приметно сразу, люди расступались перед ней, и вскоре сама вещая Ашит явила себя собранию, неспешно поднявшись по ступеням помоста. Танияр склонил перед ней голову, как и халим. Элькос изобразил церемонное приветствие, а я просто обняла и поцеловала в щеку, как делала обычно. Мама кивнула мужчинам, потрепала меня по щеке, а после забрала у дайна внука, которого он не спешил передавать мне, хоть я и пыталась взять сына еще на нашем подворье.

– Говорить будешь ты, – сказал он тогда, – Тамина подержу я.

Но окончательное решение приняла шаманка, тем поставив в этом вопросе точку, и дайнанчи теперь сопел на руках бабушки. Она подняла на меня взгляд и кивнула:

– Говори, дочка. Отец желает этого. Он сказал, чтобы ты говорила всё. И что прочитала, и что надумала.

– Стало быть, верны выводы? – уточнила я.

Она едва приметно улыбнулась:

– Говори, люди ждут.

Я еще короткий миг смотрела на мать, после развернулась к собравшимся и медленно выдохнула. Мне на плечи легли теплые ладони супруга, дав необходимую поддержку. Обведя еще раз взглядом всех, кто стоял на поляне, на крепостной стене и сидел на деревьях, я вдруг поняла, что волнения не осталось. Только уверенность и желание донести до людей послание их Создателя, и сделала уверенный шаг вперед.

– Народ Белого мира, – заговорила я, и мой голос понесся далеко вокруг, усиленный магистром, – я Ашити, приемная дочь шаманки Ашит, и я Шанриз Тенерис из высокого рода Доло, рожденная в другом мире и в другом государстве, имя которому Камерат, буду говорить с вами. Прошло время тайн и недомолвок. Я расскажу вам о том, где была и что там видела. Но прежде, чем начну, я прошу вас слушать спокойно. Не надо злиться, негодовать на кого-то, о ком услышите, потому что прежде должно быть осознание, и лишь после вы определите ваши чувства.

Я начну с себя. И первое – это мои исчезновения прошлым летом. Их было три. Но о последнем айдыгерцы знают, мне было позволено вернуться в родной мир, чтобы утешить дорогих мне людей и привести с собой мага, чья сила, небывалая для этого мира, будет служить именно ему. Старый друг моих родителей, человек, знающий меня с пеленок, а ныне наш хамче Мортан Элькос. – Магистр с достоинством поклонился, подтверждая мои слова, и я продолжила: – А теперь о моих исчезновениях. В первом я познакомилась с великодушными и добрыми людьми из племени пагчи. Так мы узнали об истинных причинах смерти каана Вазама и исправили несправедливость.

Народ на поляне одобрительно закивал, подтверждая мои слова. Приглашенные кааны, каанчи и их представители просто слушали, но некоторые покосились в сторону Балчута. И я продолжила.

– Но пришла я к пагчи не по своей воле. Меня похитили. И это были… – я на миг замолчала, а после произнесла: – Илгизиты.

Рокот голосов стал громче. Люди поворачивались друг к другу, переспрашивали, кажется решив, что ослышались. А вот гости и главы племен были вновь спокойны. Они знали, из-за чего пришли, и потому поминание отступников должно было прозвучать.

– Да, это были илгизиты. Вел их пятый подручный великого махира Алтааха – Рахон. Вы впервые слышите подробности об устройстве жизни предателей, но узнаете еще больше. Потому призываю вас к тишине. Слушайте дальше. – И гул человеческих голосов стих.

Я рассказала им всё про свое первое похищение, а потом начала про второе. Мы говорили честно и открыто, потому люди узнали правду и о Селек. О клятве айдыгерцы уже знали, но вот о том, что их бывшая каанша связалась с илгизитами, слышали впервые, и это вновь вызвало бурную реакцию. Они даже искали взглядами Архама, а те, кто стоял рядом с ним, Эчиль и детьми, начали задавать вопросы, и он мрачно кивнул:

– Правда.

– Как же ты пошел с ней?!

– Почему выбрал мать и поганых урхов?

– Архам узнал о том, с кем связана его мать, только после их побега! – повысив голос, произнесла я. – Он клялся Отцу оберегать ее, потому продолжал держать слово. Клятва, данная Белому Духу, свята! Архам тогда еще не знал, что эта клятва больше не имеет силы, потому что дана предателю. Но Селек не собиралась отдавать Зеленые земли илгизитам, она хотела править сама. Эта женщина водила за нос мужа, сына, всех вас и илгизитов. Она слишком поверила в свою безнаказанность, и потому кара настигла ее. Слушайте дальше.

Постепенно ропот стих, и я продолжила. Я не могла миновать Акмаль, она была частью этой истории, и потому вновь пришлось вернуться к Архаму. Здесь самым неприятным было то, что приемная дочь великого махира была связана с Белек. И когда вновь поднялся ропот, Эчиль закричала:

– Это моя дочь!

– Белек – дочь Архама и Эчиль, – впервые нарушил молчание дайн. – Дети приходят в мир чистыми. Это взрослые взращивают в их душах грязь и предательство. Но мы верные дети нашего Отца, и потому Белек тоже вырастет верной дочерью Белого Духа. Мы – ее семья и ее народ, а мать – Эчиль. Иной не было. Кто посмеет поминать женщину, родившую эту девочку, кто будет издеваться и мучить ее, с тем буду говорить я. Отец сотворил нас людьми, а не зверями, и жить мы будем как люди. Вы услышали меня?!

– Да, дайн, – ответил ему нестройный хор голосов, а каан Пяти селений кивнул:

– Мудро.

– Я просила вас обдумать то, что услышите, прежде чем вынесете свое суждение, – опять заговорила я. – Вам предстоит узнать еще немало, и будет это нечто более важное, чем то, что вы слышите сейчас. Я рассказываю вам всё это лишь с одной целью, чтобы вы поняли, почему я стану говорить, о чем вы еще не знаете.

– Говори, Ашити! – крикнули мне. – Мы будем слушать.

– Хорошо, – кивнула я и продолжила.

Я вела людей по Каменному лесу, после по пологу Илгиза, а затем по жаровне Иссыллыка, где обитают камнеподобные медленные нэри. Через горы в долину Дэрбинэ. Я могла бы сократить свой рассказ до минимума и обойтись просто констатацией своих перемещений, но хотелось, чтобы они узнали тех, кто живет в горах, так же, как узнала их я. Потому что к моменту, когда повествование дойдет до предстоящей угрозы, жители таганов и земель племен должны были понять, что за подручными и неизвестным им пока оружием скрываются самые обычные люди. Какой бы веры они ни придерживались.

И потому я рассказала про сестру Рахона и ее гонор, чем вызвала недовольный ропот среди собравшихся. Но на этом ни я, ни люди не стали заострять внимания, и мы с ними направились к поселению у реки. И когда я дошла до того, как вынудила Рахона нести меня через это поселение, да еще и пожелал его обитателям милости Белого Духа, над поляной понесся дружный смех.

Впрочем, я умолчала о том, как пятый подручный обманом закинул меня в лодку и как я дулась на него. Это было пустой информацией, поэтому мы быстро оказались в харате Дэрбинэ. И вот тут я позволила себе быть более подробной, знакомя тагайни и племена с бытом и нравами илгизитов.

И, словно бы поняв, что начинается более серьезная часть повествования, люди уже не спешили восклицать, смеяться или перешептываться. Они слушали, и слушали внимательно. Я скользила взглядом по лицам глав таганов и племен и не могла не отметить, что они задумчивы. Посчитав это добрым знаком, я перешла к более важному, чем фальшивый флирт с йаргом, о котором, разумеется, тоже умолчала. Ограничилась лишь словами, что мне удалось спровоцировать правителя Дэрбинэ похвастаться своей силой.

А вот про шерон – метательное орудие илгизитов рассказывала со всеми подробностями. Как устроен, для чего предназначен, как быстро перезаряжается и какими снарядами стреляет. В этой части я постаралась не упустить ничего, что мне удалось разведать про оружие отступников. Пусть, кроме шерона, я мало о чем знала, но что-то да выведала. А когда говорила о том, что каждый мужчина-илгизит – это воин, которого обучают обращаться с оружием, над поляной и вовсе разлилась напряженная тишина. Мне даже подумалось, что я слышу человеческое дыхание.

– Для чего ты говоришь нам это, дайнани? – послышался голос из толпы, в котором отчетливо улавливалась настороженность.

– Слушайте – и всё узнаете, – ответила я.

Минуя перелив раковин на дворце йарга, мы поскакали с Рахоном на салгарах. Но у Дааса я вновь перешла на детальное описание. Впрочем, сильно задерживаться на быте места обитания подручных и махира я не стала. Но при упоминании Селек люди дружно сплюнули, даже наши гости. Однако и тут я не могла обойти ее стороной, потому что должна была показать возможности подручных.

Народ уже знал о том, что при первом похищении Рахон сумел влиять на меня, а еще как он усыпил наших шпионов, следивших за Архамом и его матерью. Теперь же показала, насколько возросла его сила, когда, не прикасаясь, он едва не удавил Селек.

Я не описывала дартан, но встречу с Алтаахом пересказала во всех подробностях. И про его охрану – бальчи тоже, как и об отборе будущих прислужников махира. Так постепенно я приблизилась к одной из главных вех, к заинтересовавшим меня развалинам.

– Они были из камня, как дворец йарга и дома в Курменае, и напомнили мне замок. Это строение из прошлого моего мира, – говорила я. – Никто не мог мне объяснить, что это, и тогда я попросила разрешения побывать рядом с ними. Махиру нужно было добиться моего доверия и помощи, и он не стал отказывать.

В этой части я позволила себе пережить всё произошедшее, как в первый раз. Изумление от силы Рахона, который собрал из камней сначала мост через реку, а после и разрушенное здание. А затем охвативший меня трепет, когда вошла в руины, уже имевшие свои определенные очертания.

– Рахон ушел и оставил меня в одиночестве. Ему было неуютно внутри, а я была захвачена любопытством настолько, что не пожелала следовать за ним. И когда я осталась одна…

Снежный вихрь закружил по поляне. Легко ощутимая прохлада скользнула по коже, и люди, особенно наши гости, завертели головами.

– Что это?! – воскликнул каан Больших валунов.

Это был всего лишь Элькос, но как же эффектно вышло! Мне хотелось, чтобы люди прожили этот момент вместе со мной. Каждое его мгновение! И когда снежинки опали, мы все оказались внутри огромного…

– Это последний савалар Белого Духа – Эйе-Данхан, – ответила я всем разом. – «Сияющий в Пустоте». Отец показал мне его, когда я осталась в одиночестве. Обратите внимание на то, что вы видите. Это и есть Белый мир. Весь мир, созданный Отцом. Земли и народы, моря, реки. Духи, покровительствующие людям. Дурпак и Дурпакан, Тагудар и Тагударин, Хайнудар и Хайнударин, Нушмал и Нушамалган, Ульга и Ульгар. Илгиз и Илгезан. Наша Мать – Илсым. – И когда я произносила названия, земли начинали светиться, указывая точное место. Племена, слышавшие это, впивались взглядами – это были их земли, их родина. – Наверху вы можете увидеть Белую долину, – продолжала я. – А посередине… Это святилище. Кто видел озеро в Курменае, тот легко поймет, чем оно было прежде. Однако всё это я увидела не сразу. Ошеломленная в первые мгновения, я направилась к выходу…

Изображение будто бы и вправду поплыло к приоткрытым воротам. Мы все оказались во дворике савалара и теперь осматривали его и мужчин, стоявших на охране.

– Это ягиры? – спросил младший каанчи из Лесной тени. – У них ленгены. Только не пойму, что надето.

– Нет, – ответила я, – это младшие аданы.

– Аданы? – Он посмотрел на меня, и я приложила палец к губам, мы еще не дошли до служителей савалара. И потому вскоре вернулись внутрь.

Послышались шаги, и вошли двое мужчин. Беловолосый и черноволосый.

«Мы не выстоим», – с легко ощутимой тревогой произнес черноволосый.

«На всё воля Создателя, Сулах, – ответил светловолосый. – Но мы не можем отступить. Этот савалар последний, и мы будем охранять его, пока живы наши сердца. Ступай, мне надо сделать последнее, и я присоединюсь к вам».

Сулах помедлил, а затем кивнул и произнес: «Да, Шамхар» – и удалился.

– Шамхар, – с придыханием произнес Фендар, стоявший за моей спиной.

Главный адан глубоко вздохнул, а затем посмотрел на меня.

«Гляди внимательно», – велел он.

– Это он сказал мне, – пребывая в плену воспоминаний, с улыбкой произнесла я. – Я была в глубочайшем ошеломлении.

И когда Шамхар велел мне забрать книгу, иллюзия начала меркнуть. Недовольный гул полетел по поляне, и я вновь заговорила.

– Я забрала то, что Шамхар передал мне в те далекие времена, когда савалар еще не стал руинами. Отец перенес меня в тот день, в последний день существования савалара «Сияющий в Пустоте» и последний день существования прежнего Белого мира.

– Что он передал тебе? – порывисто обернувшись, спросил каан Пяти селений.

– Вот это. – Я достала книгу из поясной сумки и подняла над головой. – Это послание последнего главного адана последнего савалара вам, люди Белого мира. Я должна была получить его и принести, чтобы вы узнали правду о своем прошлом. О том, о чем забыли. Шамхар был видящим и потому написал это послание мне, но предназначается оно все-таки вам.

– Почему Отец выбрал тебя? – спросил каан Больших валунов. – Ты пришлая, а мы Его дети…

– Потому что никто из вас не смог бы его забрать, – пояснила я. – Суди сам, Таныс. Мое появление привлекло илгизитов. Я им была нужна, и они пришли за мной. Не понимая, они стали проводниками воли Белого Духа. Отвели меня к пагчи, где я узнала правду о смерти Вазама и помогла восстановить справедливость. Кто из вас, беловолосых детей Создателя, начал бы расспрашивать их? Даже Танияр, когда искал мой след, не озадачился вопросами, на которые мне дали ответы.

– Это верно, – подтвердил дайн. – Такого мне в голову не пришло. Я считал, что отца убила стрела пагчи.

– Потом Создатель позволил вновь выкрасть меня под носом множества ягиров, бывших рядом, и самого Танияра. Я поняла, что таково желание Отца, и даже не пыталась убежать. Куда именно Он ведет меня, я узнала, только стоя внутри савалара. Ты бы пошел к илгизитам? Даже если бы прикинулся, что уверовал в Илгиза, в Даас тебя бы не впустили, а пройти туда тайком невозможно. А без этого не попадешь к савалару. Получить послание из прошлого мог только тот, кого илгизиты приведут сами и не откажут в невинной прогулке. И это была я – пришлая из другого мира, от которой им были нужны ее знания… точнее, одно-единственное знание. Но разговор еще не окончен. – Я вернулась к тому, для чего мы собрались. – Чтобы закончить эту часть, я добавлю лишь, что для Архама Белый Дух тоже нашел свое дело. Мой брат должен был оказаться в Даасе для того, чтобы помочь мне вернуться к мужу и к вам. Именно Архам придумал, как нам выбраться, минуя стражей, и как убраться от илгизитов. Он убил тех, кто сопровождал нас, вел по землям таганов и оберегал меня так же, как Танияр оберегал в Иртэгене жен и дочерей брата. На всё воля Создателя.

– Истинно, дочка, – важно отозвалась мама, и остальные согласно покивали, кажется увидев ту нить, которая вела нас с Архамом отсюда до земель отступников и обратно.

– Посмотрите. – Я раскрыла книгу над головой, и магистр показал людям еще одну иллюзию – раскрытые страницы, только увеличенные во много раз, чтобы увидеть могли многие. – Можете ли вы прочитать, что здесь написано? – Люди некоторое время смотрели, после пожимали плечами или отрицательно качали головами. Улбах и вовсе, похоже, не умел читать. Только хигни Хаман неуверенно кивнул, и я сделала вывод, что в своем уединении племя более-менее сохранило старую письменность. – И Фендар не смог бы прочесть, хоть халимы и сохранили больше знаний, чем остальные тагайни. Также больше знаний осталось у илгизитов, но и им не прочесть этот шахасат. И тем не менее это написано вашим предком. Это всё те же ирэ, которыми вы пользуетесь, но их сложение и чередование более богато, чем то, каким пользуетесь вы. Таганы и племена пришли в упадок. Вы не развиваетесь, а угасаете. Когда вы называете племена дикарями, то не представляете, насколько одичали сами.

По поляне вновь пополз ропот, теперь недовольный и возмущенный, однако на меня это не произвело впечатления. Обернувшись к магу, я попросила:

– Друг мой, покажите нам савалар еще раз.

Элькос улыбнулся, и мы все вновь оказались посреди древнего храма. Люди замолчали, они опять озирались по сторонам, а я возобновила наш разговор.

– Посмотрите на то, как расписан савалар. Хамче воспроизвел всё это по моим рисункам и рассказам. Есть некоторые неточности, все-таки показать пришлось несколько раньше, чем мы ожидали. Однако копия крайне близка к оригиналу. Посмотрите и скажите, кто-то из вас или знакомых вам людей сумеет нарисовать так же? Это делали мастера, знакомые с пропорциями строения тела, с правилами живописи. То, чего сейчас не найдешь в такой точности даже в Курменае или у илгизитов, которые перенимают навыки курменайцев. В остальных таганах и вовсе не существует того, кто обладает мастерством курменайцев. Кроме того, вы обратили внимание на мужчин? Вы не могли не заметить, что один из них пагчи, верно? Сулах был равен Шамхару, и говорили они как равные. И охраняли савалар наравне. Знаете почему? Потому что прежде не было разделения на народы. Люди жили сообща, и вот это я узнала из послания Шамхара, которое сумела прочитать. Слушайте внимательно, люди Белого мира, потому что сегодня вы узнаете свою собственную историю, которую забыли точно так же, как письменность, навыки рисования и о вашем единстве. – На меня смотрели. Кто-то с сомнением, кто-то с недоверием, а кто-то с любопытством, но люди ждали, и я не стала их томить. – Белый Дух родился из ледяной песчинки, которая появилась из вспышки ослепительного света…

Сейчас шла та часть, которая была более-менее знакома и тагайни, и племенам. Поэтому они слушали спокойно и внимательно, время от времени согласно кивая головой. Люди ожили, когда я начала повествование о создании народов. Уржани, энаби, ингары – подобных слов они не слышали ни разу.

– Почему вы сомневаетесь? – полюбопытствовала я. – Вы все твердите о первом человеке, верно называя его приметы, но тогда как объясните, что не так уж многие из вас могут похвастаться серыми глазами и белоснежными волосами? И если быть честной, то я пока среди вас подобных не встречала. Только на страже у ворот савалара я увидела сероглазого мужчину. В Иртэгене сероглазых нет вовсе. Глаза синие, голубые, волосы отдают желтизной, у кого-то и вправду белоснежные, но никого, кто имел бы полную схожесть с первым человеком. Вся ваша вера в некую исключительность основана на светлых волосах, но и только. Оглянитесь! – воскликнула я. – Кого вы увидите? Вы увидите любимых детей Белого Духа. Вы все Его любимые дети! Уржани, ингары, энаби, пагчи, кийрамы, унгары, хигни – Он любит каждого из вас! Так почему же вы, люди, пытаетесь отыскать кого-то более любимого? Почему же вы не желаете видеть очевидного – вы не похожи на первого человека! Но разве же Отец любит вас от этого меньше? Посмотрите на Танияра. У него белоснежные волосы уржани и глаза энаби – кровь была смешана, и неизвестно, сколько раз. А то, что сейчас у вас настолько схожие черты, говорит только о том, насколько сообщества закрылись друг от друга. – Выдохнув, я улыбнулась. – Мы еще не подошли к концу. Итак, продолжим…

Гул постепенно стих, и меня продолжили слушать. Пройдя дорогой развития благословенного мира, мы приближались к неминуемому…

– Я не могу вам сказать в точности, были ли среди людей древности войны, споры за землю или хоть какая-то вражда. Шамхар показывает нам лучший мир, о каком только можно мечтать. Он светел, чист и справедлив. Возможно, где-то так и было, но люди – это люди, и потому последний адан мог о чем-то недоговаривать. В конце концов история прежнего мира не может уложиться в небольшой шахасат. Но он открывает нам главное – ваши предки не делили друг друга по внешним признакам и крови. Большие каменные хараты были полны представителей всех народов, и семьи строились между ними не по схожести, а по велению сердца. И это прекрасно!

Однако, как бы ни жили дети Белого Духа и его семья, но одно событие, которое изменило всё, произошло. О нем пишет Шамхар, и о нем знаете все вы. Восстание Илгиза. – Я обвела взглядом людей, сейчас внимательно смотревших на меня. – Младший из духов поднялся против старшего брата и своего прародителя. И все-таки… Не было большой войны, всё произошло иначе, и началось с обиды. Тот, кого илгизиты в своих легендах называют первым махиром и которого считают йаргом, на самом деле был… аданом. – Народ тихо зароптал, а я на миг прикрыла глаза. Перед моим внутренним взором встали события, описанные Шамхаром…

«Нас было двое. Мы стояли перед Ледяным озером и ждали. Я и адан Ханчак. Когда-то мы вместе пришли в Эйе-Данхан, вместе учились и постигали великую мудрость Мира, ибо всё, что окружает нас, и есть Создатель и каждый дух, что наполнил наш дом светом и любовью. И каждому из нас Белый Дух сделал свой дар. Я научился видеть то, что скрыто от взоров других, а Ханчак чуять суть человеческой души.

И когда главный адан, уходя в Белую долину, указал на нас, мы пришли к Источнику, чтобы услышать волю Создателя – кто станет первым, а кто его правой рукой. Мы всегда были дружны, и наши дары помогали нам направлять тех, кто приходил за помощью. Поэтому, стоя в молчании, я знал, что стану моему другу верной опорой и помощью, если Белый Дух изберет его.

Источник сиял перед нами ослепительным светом, и души наши были раскрыты ему. Белый свет щедро залил савалар, окутав и нас прохладой. Мне казалось, будто Отец заключил меня в добрые объятия. Должно быть, так же чувствовал и Ханчак, потому что на губах его была улыбка, такая же чистая, как сияние воли Создателя. Поддавшись своему чувству, я протянул руку другу, но он не увидел и не дал свою в ответ.

Уже после я понял, что это была проверка. Создатель смотрел, кто готов разделить данную ему ношу, а кто мыслит лишь о себе. И потому, когда сияние угасло, в кругу света остался только я. Отец выбрал меня. Ханчак в непонимании смотрел на Источник, потом на меня. Лицо его покраснело, а потом в глазах мелькнула злость.

Адан развернулся и ушел из савалара. Я звал его, но Ханчак не обернулся. Он не вернулся и к вечеру. Младшие аданы и я осмотрели всё вокруг, опасаясь, что с ним что-то случилось. А утром Ханчак вошел в ворота, и в глазах его уже не было злости. Он улыбнулся и обнял меня, прося простить за обиду. Я ответил, что не сержусь и тревожился о нем. Мы обнялись, и казалось, что всё теперь будет хорошо.

Я, видящий Шамхар, оказался незрячим. Я видел знаки, но был ослеплен желанием помочь другу найти в себе прежний мир. Пока я поддерживал его, Ханчак собирал свое воинство. Он видел души людей, приходивших в савалар, и играл на тех струнах, что превращали верного Создателю сына в предателя.

Наказание за слепоту было ужасающим. Когда уже стало невозможно быть незрячим, я наконец рассмотрел, что задумал человек, которому я верил как себе. В своей обиде и злобе Ханчак нашел руку помощи там, где никто не мог ожидать. Илгиз пообещал то, чего так хотел Ханчак, и тот поклялся почитать младшего брата превыше старшего.

Они оба хотели больше силы и власти. Илгиз думал, что, повелевая земной твердью, он хозяин всего и всех, кто на ней находится. Ханчак думал так же, но обо мне. Он решил, что я занял его место, что Белый Дух стал слеп и несправедлив. И потому Илгиз и Ханчак стали единомышленниками.

Я призывал остановиться, уговаривал, но мой бывший друг успел получить свой дар от Илгиза. И когда я пытался остановить его, Ханчак ослепил меня болью. Потом он обрушил на моих глазах одну из пристроек и прокричал, что это и есть настоящая сила. Отец защитил меня и облегчил страдания. Но за это время Ханчак ушел, и мы не смогли его найти. И не нашли тех, кому он успел влезть в душу.

Уже зная, что осталось недолго, я сел писать это послание. Отец открыл мне день, когда я должен буду отдать его тебе. И к назначенному часу всё было готово. Осталось только передать и встретить свое наказание за слепоту.

Но прежде было великое землетрясение. Мир зазмеился трещинами. Начались обрушения зданий, и люди в страхе метались по улицам. Земля будто пошла волнами, и они понеслись к морям, порождая ужасающие волны. И тогда Белый Дух вмешался. Он остановил разрушения и гибель своих созданий, а мне сказал, что предатели не должны оказаться внутри савалара. Велел защищать и не пустить отступников дальше.

День последней битвы пришел. Отец остановил своего брата, но еще остались его последователи, которые могут помочь Илгизу. Если мы не устоим, то не устоит и савалар. Мы сами уничтожим его, но ты придешь раньше, и потому я спокоен. Если Создатель позаботился о будущем, значит, оно есть. На всё воля Белого Духа, и я принимаю ее».

– Так Шамхар закончил свое послание, – произнесла я, обращаясь к людям, слушавшим о предательстве и крушении прежнего мира. – Теперь мы можем сказать с уверенностью, что они проиграли тот бой, и савалар был разрушен силами самих аданов. Не думаю, что эти силы были сродни тому дару, что есть в нашем хамче. Но знания их были велики, и потому взорвать савалар можно было и самыми обычными средствами. И все-таки это еще не конец истории.

Дальше уже начинается ваша история, верные дети Белого Духа. Из того, что мы открыли совсем недавно, я могу смело утверждать, что означают слова Шамхара «Белый Дух вмешался и остановил брата». Создатель скрыл весь остальной мир от этих земель. Он создал нечто вроде шара или пузыря, в котором мы живем. И в этом шаре, как в темнице, остался Илгиз и его последователи. А вместе с ним и люди, жившие здесь.

– Как это? – спросили из толпы.

– Я призываю в свидетели моего мужа и ягиров Айдыгера, а еще наших гостей, которые должны были пройти до границ своих земель. Я сама прошла с Бериком, хамче и халимом священные земли в нескольких направлениях, желая узнать, кто живет на той стороне. Мы шли долго, но единственное жилье, которое увидели, принадлежало моей матери. Мы ходили и влево от ее дома, забирались на каменную гряду, но раз за разом вновь возвращались к дому шамана. Мы не сворачивали, шли прямо, но перед собой видели только ее дом. Потом проверили Каменный лес и другой берег Куншале за Огчи. И на Гайа-уман ягиры тоже поднимались, и на других границах, откуда никогда и никто не приходил. Дороги дальше нет.

– Мы смотрели за холмами, – заговорил старший каанчи Холодного ключа. – Вернулись назад, хоть и шли прямо.

– И мы, – произнес хигни Хаман.

– И мы, – поддержал его унгар Перим. – Нет дороги, назад вернулись.

– Да, я тоже вернулся назад, – сказал каан Пяти селений.

– И что? – снова спросил тот же голос из толпы. – Мы никуда идти не собираемся.

– Верно, – закивали люди, и я подняла руку, останавливая их.

– Вы не собираетесь, но есть тот, кто ищет выход. Слушайте. Это всё еще не конец. Мы вернемся к последней битве, точнее к ее последствиям. Итак, Отец заточил брата в темницу, а вместе с ним и тех, кто остался здесь. Намеренно или случайно, но люди остались. Савалар был разрушен не просто так. Я так понимаю, что через него Илгиз может покинуть свою темницу и обрести свободу, принеся в уцелевший мир новые разрушения.

Но Отец мудр, и преступник остался привязан к горам. Сила его скована, иначе он уже уничтожил бы и оставшийся осколок былого мира. Но Илгиз всё еще способен наделять даром тех, кто готов служить ему. Сейчас их много, но после битвы должна была остаться горстка. У них не было силы продолжить начатое, потому что они сильны там, где есть их покровитель, то есть в горах.

Рахон сумел построить мост из камней и собрать савалар, но на землях таганов он может только управлять сознанием. Сам Алтаах горы не покидает, потому что там он наиболее могущественен. И потому я смело утверждаю, что они долгое время не могли спуститься вниз, хотя рядом с ними был Ледяной источник – то самое Курменайское озеро. Но их было мало, и они были слабы.

Если исходить из легенд илгизитов, то Ханчак оставил на равнине Дэрбинэ тех, кто шел за ним, а сам поднялся на Даас и занялся тем, что и обещал Илгизу, – создавал его культ и скапливал силу и знания. Он начал набирать учеников, будущих подручных. И если внимательно присмотреться к этому культу, то илгизиты не придумали ничего нового, кроме названий. Их земли стали называться йарганатом, глава йаргом, а глава культа – великим махиром.

Далее я рассказала о выводах, к которым мы пришли и которые сегодня подтвердила мама. Люди вновь не перебивали меня выкриками. В этот день они встали на пороге своего прошлого и теперь, перешагнув, уверенно шли по его извилистым коридорам, заново знакомясь с жизнью своих предков.

– Думаю, от каменных строений люди отказались сознательно, и вы сохранили их новые убеждения. Но они отказались из-за Илгиза и его последователей, а вы уже просто привыкли верить, что из-за древесных духов дом будет защищен лучше. Единственное воспоминание прошлой жизни – харат Курменай. Но курменайцы не строят из камня, как и все остальные, они живут в тех домах, которые сохранились с древних времен. Они стояли еще до предательства Илгиза и сохраняются до сих пор.

Но илгизитам не нужны ваши дома, и даже ваши земли. Не нужны вы. Они скопили достаточно сил, чтобы пройти через таганы. Однако путь их будет лежать к Ледяному источнику, потому что там их покровитель может обрести свободу. Вот для чего махиру нужно человеческое войско. Когда-то им хватило бы спуститься с гор в Курменай, однако святилища там больше нет, но зато оно есть у нас. И отступники об этом знают.

Я сейчас не могу сказать с точностью, знали ли они, что Источник есть в наших священных землях. Скорее всего, да, иначе здесь не появилась бы приемная дочь великого махира. Однако они не знали, где он находится. Теперь знают.

– Откуда?! – изумился торговец с курзыма, стоявший за спинами гостей.

Вздохнув, я развела руками.

– Именно поэтому они с таким упорством пытались меня похитить. Мое появление стало для них указателем. Я считала, что они желают через меня попасть в мой мир, чтобы стать еще сильней. Однако я ошибалась. Им нужно было знать, где я появилась. Из-за того, что неверно поняла замысел Алтааха, я не скрывала, что пришла из священных земель. Впрочем, об этом знал каждый на Зеленых землях и за их пределами, кто слышал о пришлой. Илгизитам нужно было точное место.

Более того, махир еще до моего появления знал, что я приду. Об этом мне сказал Рахон в одной из наших бесед. Алтаах говорил, что время близится. Оставалось лишь дождаться и узнать. Они знают, и они придут.

Вот теперь рокот голосов начал набирать силу. Они сейчас получили недвусмысленный ответ на свои подозрения, наблюдая за происходящим в дайнате в общем и в Иртэгене в частности. Даже послышался сердитый ропот в отношении меня и моего появления. Это я ожидала, потому вновь подняла руки.

– Вы опять спешите, хоть и обещали прежде дослушать до конца.

– Так говори, дайнани!

– Мы говорили с вами о прошлом, теперь пришла пора говорить о настоящем, чтобы можно было говорить и о будущем. Прошло более тысячелетия с тех пор, когда Белый мир разделился на две части. Где-то вокруг нас продолжает кипеть жизнь. Как для них прошло это время, мы не знаем, но за тысячу зим они должны были уйти далеко вперед. И даже мой мир, который более развит, чем ваш, возможно, сильно отстает от тех, кто существует в ином пространстве, но на этой земле.

Все достижения илгизитов там – пыль. Воины нужны махиру только для того, чтобы пройти через таганы. Настоящая его сила – это подручные. Мы точно не знаем, сколько в них могущества вдали от Дааса, но их сотня, из них наиболее мощны первые десять и сам Алтаах. Однако у нас есть хамче…

– Он один!

– И со всей силой Белого мира! – воскликнул в ответ Элькос.

– Илгизиты не умеют проходить сквозь пространство, – заговорил Танияр. – Морт умеет. Илгизиты не могут заставить человека застыть, как кусок льда, а Морт умеет. Он наше оружие против подручных. Отец мудр. Отправляя Ашити к родным, Он знал, что вернуться ей поможет только старый друг семьи. Но не с родной силой, а с силой нашего мира. И как только Морт почувствовал ее, у него уже не было пути назад. Белый Дух заботится о своих детях.

– Воистину, – кивнула мама.

– Но хамче – это оружие против подручных. А у нас теперь есть оружие против воинов, какого нет у них. Ашити принесла нам не только послание адана Шамхара, но и знания о враге, которых у нас не было, и тем сделала сильнее. Мы сумеем подготовиться к встрече и защитить Источник.

– Но их много!

– А вас мало? – вопросила я. – Кто победил прошлым летом? Ягиры? Да, они отважно сражались, но кто помогал им? Кто позволил нашему воинству разделиться, не опасаясь ослабить защиту Иртэгена? Это были вы! Вчерашние пахари, торговцы, пастухи, травники, ставшие язгуйчи! А наши друзья? Вы все помните, как сражались с нами плечом к плечу пагчи, кийрамы, унгары! Мы единый кулак этого мира! А теперь силы в кулаке стало еще больше. – Я посмотрела на гостей-тагайни.

По поляне разлилась тишина, люди ждали, что ответят кааны и посланники каанов.

– Что ответите нам? – спросил их Танияр.

Кааны Больших валунов и Пяти селений переглянулись. Младший каанчи Лесной тени то поджимал губы, то расслаблял их. Должно быть, его ответу мешало то, что не он принимал решения. Гулек был просто посланником отца. Молчали и те несколько тагайни, которые были только ушами своих правителей. Уриншэ ответил дайну прямым взглядом, а после поднял сжатый кулак над головой и тряхнул им.

– Холодный ключ встанет с Айдыгером, как брат встает с братом.

И тогда подняли сжатые кулаки и кааны.

– Мы с тобой, брат, – ответил за обоих Таныс, Гурут кивнул.

– Если мой отец усомнится, то у вас останется мой ленген, – произнес Гулек. – Поверь, он совсем неплох. Я с тобой, брат.

– Если наши кааны останутся в стороне, то мы не оставим братьев, – сказал за всех один из посланников.

– Мы и так с тобой, – произнес Улбах и улыбнулся: – Брат.

– Унгары придут, брат.

– Хигни будут рядом, брат.

– Про пагчи ты всё знаешь, дайн, – произнес Балчут. – Мы с тобой, брат.

Танияр, взяв меня за руку, шагнул к краю помоста:

– Мы защитим наш мир, где бы он ни находился: здесь или в ином пространстве. Предателям не будет пощады! Вы со мной, братья и сестры?

– Мы с тобой, брат! – дружным хором пронеслось над поляной.

– Отец смотрит на вас с улыбкой, – сказала мама, и я прижала ладонь к груди, где в безумном беге заходилось сердце.

Теперь оставалось только готовиться и ждать.