На пороге прошлого

Глава 28

Развернувшись, я подошла к пещере, разом ощутив прохладу, шедшую из глубины. Я снова поправила на руках сына, заодно надев на палец перстень, который был по-прежнему сжат в кулаке, и уже намеревалась войти под мерцающий свод, когда… Навстречу мне шагнул магистр Элькос.

– Душа моя, после мы будем иметь с вами серьезный разговор, – строго произнес хамче. – Я желаю знать, где вы нахватались этих отвратительных оборотов, которыми поливали илгизитов несколько минут назад.

– Всё после, Морт, – сказал Танияр, вышедший из пещеры следом за магом, и я едва не осела на землю, вдруг ощутив опустошение и неимоверное облегчение, но рука супруга поддержала.

Он коротко поцеловал меня в висок и, обойдя, оставил за спиной, более ничего не сказав. А следом за ним вышли десять ягиров, среди которых был и Юглус. Мой телохранитель скользнул по мне строгим взглядом, но промолчал – у него имелись иные заботы. И в этот раз сохранить требовалось больше, чем жизнь дайнани.

Я развернулась вслед последнему ягиру и увидела, что защитники Белого Духа встали щитом перед входом в святилище. Элькос стоял перед ними, закрывая собой и дайна, и воинов, в руках которых были сжаты рукояти ашысов.

– Вы не пройдете, – произнес хамче, раскинул руки, и ладони его засияли белым сиянием.

Я подступила ближе и из-за спины супруга смотрела на лица илгизитов. Бальчи скользнули вперед и оскалили зубы, более всего сейчас напомнив собачью свору. У каждого в обеих руках были сжаты ножи с длинным клинком, зазубренным у рукояти.

Подручные, не произнеся ни слова, слаженно расступились. Не просто разошлись в стороны, но выстроились в определенный порядок, состоявший из трех рядов. В первых двух было по три илгизита, в последнем четверо. И встали они так, что находившийся позади илгизит прикрывал брешь между двумя передними подручными, а последняя четверка, если можно так сказать, защищала и фланги.

Махир и Архам не двинулись с места. И если в глазах Алтааха ясно читалось любопытство, то мой деверь казался вовсе равнодушным к тому, что напротив застыл его родной брат с обнаженным ленгеном в руке. Да всё, что происходило сейчас, казалось, было безразлично бывшему каану.

– Архам, – позвал брата дайн.

Деверь вздрогнул, и глаза его ожили. Исчезло равнодушие, даже поза поменялась. Архам опустил голову, но вовсе не стыдясь того, что стоял среди врагов. Он посмотрел на брата исподлобья, и во взгляде этом была злоба столь явственная, что будь она клинком, то могла бы и ранить.

– Что тебе надо от меня, Танияр? Ты лишил меня челыка, из-за тебя умерли мои отец и мать. Ты пригрел пришлую, а я остался без любимой женщины. Ты всё отнял у меня, чего еще хочешь?

Я не видела лица своего супруга, но понимала, что слова брата не могли его не задеть, а главное, знала, кто сейчас говорит устами бывшего каана. Чтобы не позволить мужу обозлиться на Архама, я накрыла его плечо ладонью. Танияр не обернулся, только произнес отрывисто:

– Уйди в пещеру, Ашити. Отец защитит вас с Тамином. – А после сказал, уже обращаясь к брату: – В твоих жилах нет крови нашего отца, там течет гнилая вода Селек.

– Не смей оскорблять мою мать, сын Эйшен! Это вы с матерью сделали из моей мамы убийцу! Это вы…

– Танияр, – снова заговорила я, отвлекая дайна от слов, изрыгаемых его братом, – это не Архам. Это махир говорит его устами. Он оставил метку на сознании Архама еще в Даасе, но пробудил ее только сегодня. Твой брат был честен с тобой, сейчас нет. Он верит, что это его мысли, но внушает их Алтаах. Не карай невиновного. Тебя попросту провоцируют.

– Я услышал тебя, – несколько сухо ответил супруг. – Теперь уйди.

– Хорошо, – согласилась я, не желая спорить.

Однако только отступила под каменный свод, но пока не ушла, потому что хотела видеть, что будет дальше. Не из любопытства, разумеется. Попросту было страшно остаться в неизвестности, пусть и под надежной защитой Создателя. И потому я увидела, как Архам, еще что-то желавший добавить к своим несправедливым обвинениям, замер на миг, а после упал, так и не сменив позы.

– Чтоб не мешался, – донесся до меня голос Элькоса, – после разберусь со всякими метками.

Да, верно, так Архам не сможет навредить ни брату, ни ягирам, ни себе самому, да и не попадет под удар хамче или воинов. Самое лучшее для него сейчас быть вне всего происходящего, впрочем, как и нам с Тамином. И я уже намеревалась и вправду войти в пещеру, чтобы наблюдать за событиями с безопасного удаления, когда увидела, как стремительно обернулись илгизиты из последней четверки, а в следующую секунду зашуршала трава.

Глаза мои округлились, когда я увидела, как зеленые жгуты, извиваясь подобно змеям, скользнули в руки подручным, превратившись в четыре плети. Но против кого они намереваются их использовать, если противники все здесь? За спиной никого…

– О Хэлл, – выдохнула я и подалась вперед, потому что…

Из травы поднялись три мощных рырха. Оскалившись и пригнув головы, они медленно наступали на илгизитов, опасные и жуткие в своей ярости. А то, что рырхи злы, было видно сразу. Шерсть их встопорщилась, и хвосты нервно подергивались. Но шли безумно красиво, шаг в шаг! Да и всё их появление было бесподобно.

– Малыши, – с улыбкой прошептала я. – Хайнудар прислал их нам в помощь. Танияр, – произнесла я уже громче, – это же наши малыши! Мейтт, Торн, Бойл…

– Духи с нами, – супруг то ли ответил мне, то ли говорил с ягирами. Скорее всего, последнее, потому что он поднял руку и издал клич: – Хэй! – И последний бой за сохранение этого мира начался.

Тихо защелкали ашысы, и первый рой смертоносных жал устремился к илгизитам… Одновременно с этим заклубился сероватый туман. Он мгновенно поднялся стеной, отгородив от нас махира и его свиту. Дротики завязли в грязном мареве, так и не сумев добраться даже до бальчи.

Туман затопил все свободное пространство, подступил к защитникам Белого мира и остановился, напоровшись на прозрачную стену. Я видела, как клубы ударились о защиту, выставленную магистром, отпрянули и снова набросились на преграду, и тогда она перестала быть незримой. Стена полыхнула ослепительным белым светом, и туман распался на грязные лоскуты.

– Ленгены! – рявкнул Танияр, и я охнула.

Не от возгласа дайна, а потому, что бальчи оказались неожиданно близко. Скрытые туманом, они подошли почти вплотную к нам, может, и набросились бы, если бы не защита магистра. Наверное, так и было задумано подручными, но не случилось, и ягиры встретили охранников махира обнаженными клинками.

Звякнула сталь, и я отвернулась, но всего на миг, потому что звериное рычание вновь приковало мое внимание, но уже к тем, кто нападал на илгизитов сзади, и у них не было магистра Элькоса, чтобы прикрыть от более опасных противников, чем бальчи.

Рырхи не спешили броситься на подручных. Они приблизились на расстояние в несколько шагов и теперь метались перед илгизитами, создавая хаос своими перемещениями. Время от времени то один, то другой с рычанием пригибали головы, махали лапами, даже казалось, что вот-вот прыгнут, но вновь и вновь продолжали свою карусель. И головы подручных поворачивались в попытке уследить, кто из рырхов первым перестанет играть. Хищники путали свою добычу, и я невольно улыбнулась, любуясь ими.

– Морт, – отвлек меня голос мужа. – Можешь их раскидать?

– Кого? – спросила я, всё еще наблюдая за рырхами.

– Пока прощупываю, – ответил Элькос. – Пытаюсь понять, от кого и что ожидать. Сейчас они составили монолит. С одной стороны, каждого не вычленить, с другой – легче противостоять. И махир еще не проявил себя, работают подручные.

– Мы можем и в стороне подождать, – сухо произнес Танияр. – Но тогда ты будешь не только отбиваться от них, но и нас защищать. Дай нам их, Морт, себе оставь махира.

– Махир сказал, что он земное воплощение Илгиза. Если это означало то, что он сказал, то подручные черпают силу от Алтааха, – снова заговорила я. – Они были сильны в горах, но становились слабей при удалении, значит, могущество их в силе покровителя, а стало быть, и махира. Я так это вижу.

Супруг обернулся, одарил меня суровым взглядом, который мог означать лишь недовольство моим неповиновением. Однако вслед за дайном оглянулся и Элькос. На миг его губы поджались, но в глазах отразилась работа мысли, потому я смело трактовала выражение его лица как осмысление моих слов.

– Даже если откинуть их к краю священных земель, связь в их цепи не распадется, слишком близко, – наконец произнес он. Свечение ладони магистра усилилось. Похоже, наш хамче пока просто противодействовал силе подручных, но делал это, даже не оглянувшись. – Однако может рассредоточить поток, сейчас спаянный воедино. А так как они попытаются продолжить работу, то и ослабит… Да, нарушим строй.

Он обернулся и сделал рукой круговое движение, и тут же под ней образовался маленький смерч. Элькос, сделав резкий жест, отбросил смерч на илгизитов, и он увеличился в мгновение ока, охватил подручных и махира, и слух на миг заполнило завывание вьюги. Она пронеслась по священным землям, взметнула волосы, лизнула инеем изумрудную траву, и всё рассеялось…

– Хорошо, – кивнул Танияр, оценив результат.

Подручных разнесло в разные стороны. Недалеко, но более они не стояли в слаженном порядке. Несколько илгизитов, возможно более слабые, и сейчас еще были в позе, будто сопротивляются урагану. Они нагнулись, выставив вперед руки, должно быть всё еще чувствуя давление силы хамче. Но другие уже стояли ровно, а махир и вовсе остался на прежнем месте. Он остановил на магистре взгляд прищуренных глаз, словно впервые оценивая противника, а после, заложив руки за спину… отошел. По-прежнему неспешно, словно мы всё еще продолжали вышагивать по степи, и остановился в стороне от разрозненных теперь подручных. Кажется, он решил быть наблюдателем.

А вот рырхи остались там, где были, только улеглись на траву и теперь вновь поднимались на лапы. Они озирались, порыкивали, а затем повернули головы в сторону Танияра, словно ожидая его приказа. И приказ последовал, но не словесный. Дайн коротко и пронзительно свистнул, и тут же степь ожила.

Рырхи кинулись на двух уцелевших, но израненных бальчи, упорно не желавших признавать поражение в своей слепой одержимости. Остальные были уже мертвы. Как бы хорошо они ни были обучены, но ягиров было больше, и учили их лучше, чем телохранителей махира, задачей которых никогда не являлись военные действия, а лишь защита и расправа с неугодными их хозяину. Всего лишь псы, чья гибель не тронула ни единой струны в душе Алтааха, если, конечно, у него вообще была душа.

Ягиры, окончательно освобожденные от прежних противников, снова подняли ашысы. Они выстрелили, и дротики помчались к выбранной стрелком цели. И в этот раз тумана не было. Такого, чтобы плотные клубы закрыли илгизитов и остановили смертоносные жала, но и сдаваться подручные не спешили.

Один из подручных выставил перед собой руки с раскрытыми ладонями навстречу дротикам, летевшим к нему, и они начали замедляться. Вдруг остановились и вовсе зависли в воздухе, а после развернулись и помчались назад к выстрелившему ягиру.

Воин упал на землю и откатился в сторону, но дротики, вновь замедлив полет, развернулись вертикально и обрушились вниз…

– Нет… – выдохнула я.

Полная негодования, я посмотрела на магистра. Почему пропустил, почему не защитил?! Кто, как не Элькос, в силах противодействовать колдовству. И в это же мгновение, казалось бы, поверженный воин поднялся на ноги. На его руке расплывалось кровавое пятно, значит, все-таки ранили, но он был жив!

Магистр сделал жест, будто стряхнул что-то с руки, и я заметила, как дротики, «пойманные» им, отлетели и упали в траву. Своего негодования и недоверия я тут же устыдилась, однако признала очевидное: как бы хамче ни был силен, но он не может разорваться и смотреть за каждым воином. И доказательство тому появилось уже через короткое мгновение, когда я перевела взгляд дальше.

Другой ягир, успевший после выстрела подобраться к выбранному им подручному, стоял на коленях. Тело его и шею оплел жгут из травы. Он сдавливал воина, подобно змею. Мне даже казалось, что я слышу, как хрустят ломаемые кости.

– О Хэлл, – прошептала я и закусила губу, чтобы не расплакаться от жалости и ужаса. – Помогите же ему кто-нибудь…

И, будто услышав мою мольбу, на подручного, глядевшего на ягира со злой ухмылкой, накинулся один из рырхов. Без угроз, без рычания зверь бросился со спины и повалил илгизита на землю. Хватка зеленого жгута заметно ослабла, но воин уже не шевелился. Был ли он жив и без сознания, или же погиб, мне было не видно и неведомо. Но впервые я без содрогания смотрела на окровавленную морду рырха и не чувствовала ничего, кроме мрачного одобрения.

Зверь, словно чувствуя мою поддержку, повернул морду в мою сторону, и я улыбнулась ему и кивнула.

– Я горжусь тобой, – шепнула я и тут же вскрикнула: – Осторожно!

В рырха летел большой камень, способный пробить голову или же сломать позвоночник, потому что несся он с великой скоростью, и вскрикнула я слишком поздно… Зажмурив глаза, я тихо застонала, прощаясь с одним из моих малышей, он не мог увернуться, не успел бы, даже если бы понял мое предупреждение.

– Хайнудар, прости, – всхлипнула я и открыла глаза. – Не может быть!

Три рырха уже бежали к новой цели, а камень лежал поверх поверженного ранее илгизита.

– Душа моя, я знаю, как вам дороги ваши детки, – не оборачиваясь, произнес магистр.

– А ягир?! – нервно воскликнула я.

– Не успел, – ровно ответил Элькос и больше со мной не разговаривал.

Я медленно выдохнула и обвела взглядом поле боя. Трое подручных все-таки были ранены дротиками. Однако только один казался совсем ослабшим, двое других на ногах держались крепко. Рахона я тоже увидела, он был цел и невредим, и, скорее всего, именно пятый подручный направил тот камень, который едва не стоил жизни моему рырху.

Итак, подручных осталось девять, если не считать махира, и один из них почти выбыл из строя. У нас тоже осталось девять ягиров из десяти, еще один припадал на правую ногу, другому дротик поранил предплечье, но воин, отбросив всё металлическое оружие, что у него было, подступал к своему противнику.

Они все продолжали драку, кроме рырхов. Мои подопечные метались между илгизитами и ягирами, не позволяя подручным сблизиться, но ни на кого пока больше не нападали.

– Ашити! – возглас Танияра заставил меня вздрогнуть.

Он от пещеры и от Элькоса не отходил, только следил за ходом драки. Его ленген то поднимался, то опускался, будто дайн готов был сам ринуться в бой, однако оставался на месте. Похоже, тому причиной были мы с Тамином. Мой муж охранял свое семейство и, наверное, злился на меня за упрямство, потому что мое нежелание скрыться в пещере лишало его возможности помочь своим людям.

– Я ухожу, милый, – повысив голос, произнесла я.

Он обернулся, мазнул по мне взглядом, а после кивнул и сразу же отвернулся.

– Морт, не позволяй им объединиться, – это уже относилось не ко мне, и я, не желая сердить супруга и испытывать судьбу, отступила внутрь пещеры, как и обещала.

Там бы и осталась, а может, и вовсе ушла вглубь, но Танияр вдруг сорвался с места и бросился прочь от пещеры. Мгновенно позабыв о своем обещании, я вернулась к входу, не в силах уйти, пока мой муж сражался.

И когда вышла, то увидела, что заставило дайна оставить его пост. Подручный, похоже один из первых, сжал плечи Юглуса, напавшего на него. Моего телохранителя оплетали корни и трава, лишив возможности сопротивляться. И чем дольше давил на него илгизит, тем больше верный сын Белого Духа погружался в землю.

Один из рырхов бросился на помощь, но трава оплела и его. Мой детеныш рычал, после повизгивал и снова переходил на яростное рычание в попытке освободиться. Но чем больше сопротивлялся, тем быстрее его затягивало под землю. И именно к ним спешил мой муж.

Подручный не видел его, занятый погребением заживо моего друга и хранителя. Однако приблизиться дайну не удалось, потому что едва он оказался в нескольких шагах, как и его ноги опутали травинки. Привычно безобидные, они сейчас оказались смертельно опасным оружием. Ловушкой! И где?! На священных землях!

Танияр остановился, он больше не сделал ни шага. Должно быть, я слишком сильно прижала к себе сына, пребывая в невероятном волнении, потому что Тамин захныкал. Я опустила на него взгляд, всего на миг, машинально поцеловала и вновь посмотрела туда, где сейчас находился наш отец.

Подручный, слишком уверенный в том, что защищен от нападения, с хрипом оседал на землю. Из шеи его торчала рукоять ножа, похоже брошенного дайном. Танияр подцепил ленгеном стебли, срезал их и поспешил к Юглусу, который успел погрузиться в землю по грудь. А вместе с ним бежали и рырхи, и, пока мой супруг помогал своему воину, звери рыли землю вокруг… сестры. Да, это была Торн, теперь я наконец сумела узнать каждого из них.

И вновь я посмотрела на магистра, желая понять, почему он не вмешался. Он говорил, что может противостоять подручным в одиночку, но вот мы едва не лишились еще одного ягира и рырха, а Элькос ничего не сделал. Или знал, что люди справятся сами? Едва сдержалась, чтобы не выкрикнуть свои обвинения, но так и не произнесла ни слова.

Магистр теперь полностью развернулся в сторону махира и не сводил с него взгляда. Происходило ли что-то между ними, я не знала, но отчего-то так и не решилась открыть рот. Хамче окружало слабое белое свечение, и то, что он не бездействовал, стало понятно. Как, похоже, не бездействовал и Алтаах, несмотря на кажущуюся безучастность. А значит, люди теперь должны были полагаться только на себя.

И я вновь обвела взглядом ту часть степи, где противостояли воины двух братьев-духов. Самый слабый из подручных уже неподвижно лежал на земле, а неподалеку от него лежал ягир, но вряд ли ему причинил вред погибший илгизит. Другой ягир рубанул ленгеном, и я зажмурилась, потому что удар его настиг цели.

Торн, выбравшись из ловушки, жаждала мщения. Вздыбив шерсть, она бросилась на илгизита, который оказался ближе остальных. И без того на последнем издыхании, подручный отползал от ягира, наступавшего на него, но добраться до противника воин так и не успел, потому что на отступника прыгнула рырха. И эту расправу я смотреть не стала.

Мейтт и Бойл остались рядом с Танияром, они помогали достать Юглуса, всё еще находившегося в земле. Тот воин, добычи которого лишила Торн, направился к ним, но дайн махнул рукой, указав ему на тех, кому была нужна помощь. Противников еще хватало, и они были полны сил. Ягир не спорил.

– Ну что ж, сынок, кажется, пора исполнить обещание, данное твоему отцу, – сказала я дайнанчи.

Чтобы больше не цепляться взглядом за происходящее, я развернулась и направилась вглубь пещеры, но… Остановилась, едва сделав несколько шагов, потому что по гряде пронесся знакомый гул, и я опять поспешила к выходу, теперь опасаясь обвала. Понимала, что Создатель этого не допустит, но рисковать не хотелось.

Однако святилищу и вправду ничего не угрожало, рядом с входом не упало ни камешка, и тонкий перезвон льдинок не изменился ни на толику. Тамин закапризничал. Он вытянул ручку, явно требуя вернуться в пещеру, красота которой должна была приковать взор ребенка, но теперь я не спешила исполнить обещание, данное мужу.

Гряду и вправду тряхнуло. Воздух наполнился гудением, затем к этому звуку примешался грохот, и над священными землями понеслись камни. Я увидела Рахона, вокруг которого встали четверо подручных, – вся первая и сильнейшая пятерка все-таки собралась.

Рахон повернулся лицом к моему мужу, раскинул руки, и губы его скривила недобрая ухмылка.

– Нет! – выкрикнула я. – Не смей, Рахон!

Ягиры, еще оставшиеся на ногах, бросились к дайну, чтобы закрыть его, остервенело зарычали рырхи, и… Камни остановились. Я видела, как илгизиты прижали ладони к Рахону, похоже усиливая его, так как сам пятый подручный чуть склонился вперед, будто толкая свои снаряды. А потом Элькос шевельнул ладонью, и подручных снесло с ног, а сверху на них посыпались камни.

Рахон выставил над головой руки, и массивный булыжник остановился над ним, а после отлетел в сторону. А вот двум подручным не повезло, управлять камнями они не умели…

– Благодарю, друг мой, – тихо сказала я, готовая броситься магистру на шею.

– Душа моя, не отвлекайте, – отозвался тот на нашем родном языке. – Еще немного, и я перекрою потоки подручных. Сейчас махир отдает им то, что уже не нужно выбывшим. Я нащупал их связь… всё, хватит болтовни.

И на этом хамче замолчал. Выдохнув, я посмотрела на супруга, он и рырхи уже почти освободили моего телохранителя из земляной ловушки. Остальные воины теперь стояли, закрыв собой дайна, и настороженно наблюдали за подручными. Их осталось четверо. И если один был еще раньше ранен дротиками, но всё еще жив, хотя в драке уже участия не принимал, то трое еще оставались полны сил, несмотря на то что магистр только что потрепал их.

Элькосу нужно было еще немного времени, и тогда подручных, если выживут, сможем одолеть и мы с Тамином. Преувеличение, конечно, все-таки это были мужчины. Однако сейчас я была так взвинчена, что, кажется, могла бы порвать каждого голыми руками.

С нашей стороны остались на ногах четыре ягира, пятого, Юглуса, как раз добыл из земли Танияр, сам дайн и три рырха. Вроде бы и недурно, но бой еще не закончился. Еще не вступил в схватку сам махир, а Элькос не сказал, что может его обездвижить. Речь шла лишь о подручных, и говорил хамче на нашем языке, чтобы скрыть свои намерения от противника, а значит, тот может помешать задуманному.

И пока все эти мысли кружили в моей голове, Рахон и двое сильнейших подручных были уже на ногах. Они вновь объединились, теперь составив треугольник, на острие которого стоял незнакомый мне илгизит. По крайней мере, я его не помнила даже наглядно. Впрочем, всю первую десятку я увидела только сегодня. Но я точно могла сказать, что это тот самый, кто управлял металлом.

Поначалу меня несколько озадачило это, потому что судила по Рахону и по предубеждениям тагайни против камней. Однако быстро поняла, что земля – это не только камни. Это еще и то, что в ней находится, а также и на ее поверхности. Металлы, растения, камни и прочее. Наверное, Илгиз мог управлять практически всем, потому и решил, что может соперничать с братом. И потому его последователи верили, что покровитель земной тверди повелевает и всем миром, как и сказал Алтаах. Почти правда, если не считать, что это всего лишь часть могущества Белого Духа, как и сам Илгиз…

А в следующее мгновение я думать перестала, потому что до слуха донеслись новые звуки, которых прежде не было и быть, по сути, не могло: топот и громкое шипение саула. Подручные, стоявшие в основании треугольника, порывисто обернулись. Тут же послышался боевой клич ягиров, и Рахона вынесло из треугольника. И сделала это не магия, а самая обычная веревочная петля, затянувшаяся на теле пятого подручного. Увернуться он не успел.

– Берик! – воскликнула я, узнав своего второго телохранителя.

Элы со своим всадником промчались дальше, а за ними по земле волочился тот, чьей крови жаждал ягир. Я надеялась на его появление раньше, но уже не ждала, хотя и считала вполне вероятным. Я сказала, где должна находиться, и Берик не мог не прийти, когда выполнил все указания, но не нашел меня. Зато нашел обитателей двора спящими и узнал запах снадобья илгизитов. Понял, что случилось, но подземного хода уже не было. Старый уничтожили по приказу Танияра, а новый открывал махир. Однако последнего мой добрый защитник и друг знать не мог, значит, искал сначала по Иртэгену, а потом бросился в священные земли.

Но всё это сейчас было незначительным и неважным, потому что Берик был здесь, и он добрался до своей цели, которой посвятил жизнь еще год назад. А еще были два подручных и махир. И я опять заметалась взглядом, пытаясь увидеть всех и сразу. Мне мешал Элькос, загородивший обзор, и я окончательно покинула свое укрытие, в которое так и не вошла.

Берик оттащил Рахона в сторону от всех, спрыгнул с седла, пока Элы еще бежал, и рубанул ленгеном по веревке. Саул проскакал вперед, но вскоре остановился и развернулся к своему хозяину. Он вытянул шею и зашипел, предупреждая пятого подручного, что за всадника будет рвать без жалости. Этот вечно меланхоличный, вечно что-то жующий скакун сейчас вовсе не походил на себя.

Он не приближался, остановленный жестом Берика, но перебегал с места на место, не спуская взгляда с их общего врага. Саул сейчас чувствовал беспокойство и готов был накинуться на илгизита, лишь бы защитить своего всадника, но это была клятва ягира, и он не намеревался делиться ею даже с собственным скакуном.

Не думаю, что мой телохранитель сейчас позволял подручному подняться на ноги из благородства, хоть мог убить его сразу. Скорее всего, Берик желал выплеснуть свою ненависть к Рахону, насладиться свершившейся местью, а для этого ему была нужна драка, но не быстрое воздаяние.

Однако пятый подручный не являлся воином, равным ягиру. И я говорю вовсе не о навыках, а о возможностях. Перед Бериком поднимался на ноги пятый подручный великого махира – один из наиболее сильных последователей Илгиза. Это будило тревогу, потому что прежний противник был повержен не при помощи оружия. Я толком не следила за их поединком, да, в общем-то, совсем не следила, потому что в те минуты мой супруг бросился на помощь Юглусу. И потому могла только констатировать результат: Рахон жив, а его противника среди оставшихся ягиров нет.

– Отец, не оставь своей милостью Твоих верных детей, – прошептала я и добавила: – Помоги им, Хэлл…

А больше ничего не смогла произнести, потому что увидела, как оружие Танияра и его воинов рвется из их рук и из ножен. В воздух взлетели ножи, а следом посыпались оставшиеся дротики из коробочки, прикрепленной к ашысу для быстрой зарядки, и ленгены тянули за собой своих хозяев, словно обрели собственный разум. А потом вскрикнул один из ягиров и попытался скинуть халын. Пластины на нем раскалились добела и начали прожигать толстую кожу, из которой был сделан доспех.

Заметались, повизгивая, рырхи, потому что земля под их лапами начала расходиться, и по поверхности пополз жар. Кажется, нам намеревались устроить выход лавы без всякого землетрясения. А потом яростно выругался еще один ягир, когда запылал и его халын. И вдали надрывно мяукал Элы, где его всадник сошелся в схватке с пятым подручным.

– Магистр! – вскрикнула я. – Ну что же вы!

Элькос стоял, склонив голову, более всего напоминая поникший цветок. И меня вдруг охватил ужас. Неужели проиграли? Неужели Алтаах одолел хамче со всем его резервом Белого мира? Вон он стоит по-прежнему спокойный, будто и не происходит сейчас ничего, что может нарушить его намерения. Всё так же уверенный в себе, как и прежде. В священных землях творится светопреставление, прямо на пороге святилища, а единственный и величайший маг этого мира не в силах обуздать творящееся безумие? Но ведь этого попросту не может быть!

И все-таки это происходило. Прямо на моих глазах трава мгновенно сохла, начинала дымиться и чернела, оружие, предав своих хозяев, взмыло в воздух и развернулось острием к ним. Рырхи стервенели от полученных ожогов и продолжали метаться, не зная, куда деться от боли. А магистр стоял с опущенной головой и вздрагивал, будто от невидимых ударов.

– Да что же это?! – воскликнула я. – Отец!

Вдруг тело Элькоса выгнулось, он раскинул руки и закричал в далекое серое небо…

– А-а!

И… мир застыл. Казалось, само время покрылось коркой льда. Замерли рырхи в той позе, в которой их застал крик хамче. И подручные, и дайн с ягирами, и Элы, успевший встать на дыбы, и оружие, уже мчавшееся к своим хозяевам, чтобы вонзиться в их тела. По земле разлился сияющий иней, в одно мгновение остудив ее и срастив свежие раны. И должно быть, от холода, на короткий миг затопившего священные земли, очнулся Архам.

Элькос выдохнул, и время вновь помчалось, спеша наверстать упущенные секунды. Клинки с оглушительным звоном осыпались на траву, еще сиявшую искрами инея. Рырхи, взвизгнув, повалились на брюхо, и выражение их морд было настолько изумленным, что я бы даже посмеялась, если бы не была взвинчена настолько, что сама могла бы вспыхнуть подобно искре. Но, похоже, боль не просто покинула хищников, но исчезли и полученные раны, потому что Бойл перекатился на спину и забил ногами, словно беззаботный щенок. Мейтт обнюхал Торн, после рыкнул на брата, и они, поднявшись на лапы, встряхнулись.

Один из подручных вытянул руку в сторону дайна, но клинки не шевельнулись, и, когда второй вцепился в плечи первому отступнику, ничего не изменилось. Похоже, хамче исполнил то, о чем говорил, – илгизиты лишились своей силы.

– Они твои, мой господин, – громко произнес магистр и шагнул навстречу махиру. Теперь одаренных осталось только двое.

Танияр кивнул, но не успел сдвинуться с места, потому что рырхи, озлобленные на илгизитов, ждать не стали. Они не спорили с людьми за первенство всё это время, а сейчас уступать добычу не желали. Хищники желали поквитаться, и они кинулись на подручных…

Смотреть на расправу я не желала. Если бы могла, заткнула бы и уши, но руки у меня были заняты сыном. Мне не было жаль илгизитов, для этого чувства в моей душе не нашлось места, однако сама картина их смерти не доставляла мне удовольствия, Передернув плечами, я перевела взор вдаль, чтобы посмотреть на Берика.

Ягир наступал на пятого подручного неспешно и неотвратимо. После потери своей силы Рахону было нечего противопоставить умелому воину. Оступившись, он полетел на спину, однако быстро перевернулся на четвереньки, обернулся и, поднявшись на ноги, побежал. Недалеко…

Элы бросился илгизиту наперерез, но не тронул, потому что послышался окрик хозяина. Саул отбежал, и я увидела, как Берик схватил Рахона за волосы. После ударил по ногам, и тот упал на колени. В руке ягира появился нож. Подручный оказался повернут в мою сторону, и мне почудилось, что он смотрит на меня.

Я не выдержала. Порывисто развернувшись лицом к пещере, я зажмурилась что есть сил и произнесла негромко:

– Пусть Отец простит тебя, Рахон, и позволит новое рождение человеком. Надеюсь, ты больше не разочаруешь Его.

Неожиданно к горлу подкатила тошнота, до того ярко воображение рисовало мне то, что сейчас происходило за моей спиной. Нет, и пятого подручного я тоже не жалела. Он никого не жалел и меня бы убил не колеблясь, если бы получил приказ от махира. Как бы ко мне ни относился этот мужчина, но дороже всего ему была его сила, а черпал он ее от Илгиза, и потому мы всегда оставались врагами. Даже когда соблюдали нейтралитет.

И все-таки мы умели общаться почти дружески, потому смотреть на смерть этого илгизита мне не хотелось несколько по иным причинам. Но память вдруг нарисовала отвратительную злую ухмылку, с которой Рахон отправил на голову моего мужа груду камней, и толика прежней жалости, кольнувшей меня еще у пещеры охо, испарилась. Зато появился гнев, и я всё же развернулась опять лицом к степи.

– Архам?

Он стоял передо мной, полностью закрыв от взглядов мужа и ягиров. В глазах деверя полыхала лютая злоба, даже ненависть.

– Архам, – дрогнувшим голосом позвала я.

– Я потерял всё, пусть и ему ничего не останется, – тихо и зловеще произнес бывший каан.

Он протянул руку к Тамину, но я отшатнулась, и пальцы деверя только мазнули по спине моего сына.

– Это же твой племянник… – начала я, и пальцы Архама сдавили мое горло.

Паника охватила меня, дыхания начало отчаянно не хватать, а следом заплакал испуганный Тамин. Руку, на которую был надет перстень, ожег холод, и это привело меня в чувство. Заглянув в глаза Архаму, я накрыла душившую меня руку ладонью. «Льдинка» сверкнула… и деверь отшатнулся. Он упал на траву, тело его выгнуло дугой, будто в припадке падучей, пальцы судорожно вцепились в траву, и бывший каан захрипел.

Я смотрела на него сверху, накрыв горло подрагивающей рукой, и не знала, что делать. Ко мне уже мчался супруг, за ним бежал Юглус, слышался топот стремительно приближавшегося саула – это спешил на помощь Берик. Я подняла на них взгляд, моргнула, а после привалилась спиной к каменной стене. Не в силах произнести и звука, только вытянула руку перед собой и потрясла ею, показывая, чтобы не трогали Архама.

– Ашити, – Танияр, переступив через затихшего брата, сжал мои плечи ладонями.

– Это… махир, – все-таки выговорила я. – Не трогай брата.

Супруг бросил взгляд назад, пока ничего не ответив. Берик уже спешился и занес над Архамом окровавленный клинок, Юглус наступил на грудь своего бывшего каана ногой, и я опять мотнула головой:

– Нет. Это не он. Невиновен.

– Посмотрим, – ответил Танияр и приказал: – Оттащите его подальше и глаз не спускайте. Придет в себя – послушаем, что скажет.

Ягиры кивнули. Они взяли Архама за руки и волоком потащили в сторону от пещеры. Дайн посмотрел им вслед, а после прижал нас с сыном к себе. Я подняла к нему лицо, и Танияр коснулся моих губ коротким поцелуем. А потом землю тряхнуло, и это напомнило, что еще ничего не закончено, еще жив махир и сейчас ему противостоит только Элькос.

Танияр сильнее прижал нас с сыном одной рукой, второй оперся на каменную стену. И когда всё стихло, произнес, глядя мне в глаза:

– Теперь уйди в святилище. Пожалуйста, сделай, пока всё не закончится.

– Элькос… – начала я, но удостоилась сурового взгляда и потому кивнула в очередной раз: – Да, милый, больше мешать вам не буду

– Ты не мешаешь, – ответил супруг, – но я не хочу, чтобы махир достал вас с Тамином, пока мы будем заняты схваткой с ним.

– Это уже не ваша схватка, Танияр, – послышался голос моей названой матери. – Теперь пришел наш черед.

Мы посмотрели на вход в пещеру. Ашит стояла там в ритуальной одежде. В руках она держала хот и било. Но кого мама имела в виду, говоря «нас»? Себя и Элькоса? Или же Белого Духа? Она усмехнулась, бросив на меня взгляд, и вышла из-под каменного свода. А следом за ней вышел мужчина лет пятидесяти, одетый в похожий наряд, разве что его платье не было долгополым, но доходило до колен, а дальше были видны красные штаны, стянутые на щиколотках шнуровкой.

– Сирче, – произнес Танияр имя шамана, который жил в Больших валунах.

А потом вышел еще один мужчина, за ним еще один, после женщина, едва ли старше меня, затем еще один мужчина… И все они были в ритуальном одеянии. Шаманы! Все шаманы нашей части Белого мира пришли в священные земли, чтобы сразиться с махиром… нет! Не с махиром, для этого хватило бы и Элькоса. Они пришли, чтобы противостоять самому Илгизу!

– Невероятно, – прошептала я, провожая их взглядом.

Всего шаманов было семеро, и мне вспомнились танры с их семиконечной звездой. Точнее, их изначальное число, при котором шло равномерное распределение силы. Вряд ли это имело отношение к настоящей ситуации. Скорее всего, дело было в том, что на наш кусок Белого мира Создателю не нужно было много исполнителей Его воли, и шаманы сменяли один другого по мере надобности, так сказать. Например, Ашит отправили к ее учителю как раз в конце его жизни. Впрочем, я могла ошибаться, и эта семерка могла быть попросту сильнейшей. Махир тоже вел десяток самых могущественных подручных. Но и эти размышления сейчас были неважными.

Сейчас вершилась сама судьба, и шаманы пришли для того, чтобы сыграть свою роль. Они обходили Алтааха и Элькоса, «скрестивших» свою силу. Именно так можно было назвать сплетение уже знакомого нам сгустка серого тумана и ослепительного белого света, рвавшего пелену на части. И всё это происходило в тишине. Никто не вскрикивал, не угрожал, не сотрясал воздух бравадой.

Шаманы тоже не произнесли ни слова. Они обходили хамче и махира и останавливались, едва добравшись до своего места. И в конце концов образовали круг, который мне вновь напомнил о танрах, потому что я могла бы мысленно нарисовать семиконечную звезду, и каждый служитель Создателя оказался бы на острие своего луча. На равном расстоянии друг от друга и от противников.

А потом они подняли свои хоты и дружно ударили в них. Этот удар ощутил кожей каждый, кто находился сейчас на священных землях, а может, и вне их. Это мне было неведомо, но здесь я видела, как припали на брюхо рырхи, как обнял себя за плечи раненый ягир, которого только что принесли к пещере наши воины. Тряхнул головой Танияр, заворчал Тамин, и я сама почувствовала, как волоски на теле становятся дыбом. Казалось, что завибрировал сам воздух.

Алтаах стремительно обернулся на этот звук, обвел шаманов взглядом и вдруг оскалился.

– Думаешь, совладаешь со мной?! – выкрикнул махир, подняв лицо к небу.

Ему никто не ответил, только шаманы снова ударили в хоты, после раскинули руки, и над степью понесся напев на языке духов. А еще спустя несколько минут они вновь ударили билом о натянутую кожу и начали плавное движение по кругу. В едином ритме, не спеша и не отставая друг от друга. И выглядело это величественно и красиво.

Одинаковые движения, одновременные удары билом, теперь чаще сыпавшиеся на хот. И постепенно стало казаться, что войти или выйти из обрисованного ими круга невозможно. Шаманы стали той гранью, которая разделила двух магов и всю остальную степь.

– Не одолеешь! – снова выкрикнул махир и расхохотался.

Но был этот смех коротким и злым, а потом он ударил. Не в Элькоса или шаманов. Содрогнулась земля, вздыбилась и развалилась пластами, но только в круге. Наружу не пробилась ни единой трещины. Шаманы не сбились с ритма, казалось, они вовсе не ощутили толчков.

Только упал магистр, когда пласт земли под ним встал ребром. Уголок губ Алтааха дернулся в презрительной ухмылке.

– Это и есть твой защитник, Урунжан? – выкрикнул он в небо и вновь рассмеялся, теперь весело и заливисто. – Тогда смотри, что я сделаю с ним, со всеми, кого ты призвал!

И пока он веселился, Элькос поднялся на ноги. Он тряхнул головой и расправил плечи, сдаваться хамче явно не собирался. Да у него и права такого не было, потому что за проигрышем следовало крушение мира. А в следующее мгновение в круге запела вьюга, перекрыв в своей необузданности и смех махира, и голоса шаманов, не остановивших свой танец ни на единое мгновение. Напротив, он только набирал и набирал ход, такой же стремительный и безумный, как кружение снежного вихря.

Закусив губу, я прижалась головой к плечу мужа и пыталась увидеть, что творится за белой пеленой, скрывшей от нас двух противников.

– У них всё получится, – шепнула я. – Не может не получиться, иначе зачем всё это?

И вдруг снежная завеса зазмеилась огненными прожилками. Постепенно оранжевого цвета становилось всё больше, а потом метель и вовсе превратилась в клубы пара. И когда он развеялся, я зажмурилась что есть сил, потому что наш хамче стоял посреди круга на маленьком островке, а вокруг него бушевала лава.

Впрочем, с закрытыми глазами было еще страшнее, чем следить за ходом битвы, и я вновь посмотрела в круг. Махир стоял на высоком каменном возвышении, которого прежде не было. Он казался изваянием на пьедестале, подножие которого лизали огненные языки. Он вновь заложил руку за спину и с издевательской улыбкой наблюдал за противником, который теперь был занят борьбой за собственную жизнь.

Элькос окутался белым сиянием, как ледяным панцирем, защищаясь от огня и жара. Но островок под ним всё больше таял, и вскоре хамче должен был погрузиться в лаву…

– Боги, – простонала я и почувствовала, как муж обнял меня за плечи.

– Он справится, жизнь моя, – сказал Танияр. – Могущественней Элькоса только духи.

– Но он и сражается с духом, – ответила я. Вышло истерично, и мне пришлось выдохнуть, чтобы не пугать сына. – Там сейчас сам Илгиз.

– Там махир, а Илгиз дает ему силы, – возразил дайн. – За спиной Морта все шаманы нашего мира, а еще сам Создатель. Он справится, я верю в это.

– Ты прав, – стараясь и вправду верить, ответила я.

После покривилась и уселась на траву, скрестив ноги. Ни стоять, ни держать свое дитя я уже не могла, а волнение сжирало и последние душевные силы. Уложив на колени сына, я прижала кончики пальцев к губам и продолжила следить за поединком, который всё больше походил на уничтожение мага из другого мира, решившего, что может противостоять духу.

Боги! В эту минуту, как бы истово я ни верила в могущество Элькоса, поддержку шаманов и милость Белого Духа, но своим глазам я верила больше. А они видели то, что видели. Лед, покрывший полыхающую поверхность круга, стремительно таял под напором жара. Хамче не мог не только продолжить сражение, но даже сдвинуться с места, потому что любая твердь под ним нещадно трещала и осыпалась в пропасть, разраставшуюся под ногами в мгновение ока, и ее вновь заполняла лава. А метель, едва завывши, обратилась дождем и пролилась каплями на голову хамче.

В конце концов, кажется решив уже нанести хоть какой-то урон противнику, Элькос соорудил некое подобие ледяного копья и отправил его в махира. Тот поднял руку, перехватил оружие хамче и легко раскрошил его. Любая попытка противостояния казалось тщетной.

Невероятно, непостижимо! Но это было так. Элькос со всей силой Белого мира не мог одолеть главного илгизита. По сути, такого же мага, как сам, только по всем размышлениям уступавшего хамче в методах и навыках, полученных еще в родном мире. Магистр был рожден магом, Алтаах стал им… и проводником могущества Илгиза.

Помимо воли, несмотря на жуткую ситуацию не только для Элькоса, но и для всех нас, мой разум уже начал анализировать, перейдя на проторенную дорожку. И вновь я думала о том, о чем успела поразмышлять еще в момент, когда мы шли с илгизитами по священным землям, и о чем сказала магистру и мужу.

«Я земное воплощение Илгиза», – так сказал махир без бравады и пафоса. Он просто констатировал факт. Илгизиты были сильны в горах, но по мере удаления теряли и могущество, и связь с Алтаахом, что было совершенно равноценно. Связь – это не только передача приказов, но и силы, что подтвердил Элькос.

Но в священных землях подручные были сильны, как и в горах, то есть их источник пришел вместе с ними – махир. Но Алтаах – земное воплощение Илгиза, то есть сейчас в эти минуты рядом с нами находился сам мятежный дух, покинувший свое логово. Значит, те подручные, кто остался в горах и шел вместе с войском, оказались не просто слабы, они стали абсолютно бессильны. Такое же мясо, как и все войско йарганата вместе с их повелителем. Илгиз бросил на убой всех, кто так истово поклонялся ему, чтобы расчистить себе путь. Но к этому выводу я и так пришла уже давно, теперь добавились только подручные.

Но главное, Предатель явился к святилищу собственной персоной, иначе не то что подручные, но даже и махир не смог бы противостоять Элькосу. Но если исходить из слов Алтааха о том, кем он является, то выходит, я была права: хамче сражается не с последователем, а с самим духом. Иначе зачем были бы нужны шаманы? Пока магистр противодействовал подручным, они не появлялись. И лишь сейчас вышли из тени. Тогда, когда люди уже были бессильны. А мой старый добрый друг, наперсник и защитник хоть и являлся магом от рождения, но оставался человеком.

– Отец, – всхлипнула я, понимая, что и вся сила большой части Белого мира не поможет Элькосу, потому что сейчас издевается над ним не махир, это делает Илгиз.

Как бы ни был силен человек, но ему не равняться с божеством. И шаманы были обычными людьми. Однако… однако за их кругом мы не ощущали жара кипящей лавы, не сотрясались вместе с земной твердью, не чувствовали ледяного холода силы Белого Духа. Мы были сторонними наблюдателя. И всё, что могли сделать, – это продолжить смотреть, замирая с каждым новым мгновением, с которым утекали безграничные силы магистра…

А он терял! Это было видно и понятно без всяких знаний. Всё чаще к нему подбирались языки огня, всё реже он отвечал на то, что творил Илгиз. А Предатель развлекался, иначе не назвать то, что происходило. Будто дирижер, он размахивал руками, и всплески лавы, скручиваясь в жгуты, хлестали хамче, всё больше и больше пробивая бреши в защите магистра.

Сияние его тела становилось всё более блеклым, движения вялыми. А еще спустя пару минут Элькос повалился на свой островок земли среди пылающего моря. И затем закрылся в ледяной кокон, то ли ища короткого отдохновения, то ли пытаясь продлить свою жизнь хотя бы еще немного.

Шаманы вдруг остановились. Они развернулись лицом к кругу, опустились на колени и, раскачиваясь, забили в свои хоты. Это не было прежним градом ударов, но стук стал размеренным, более всего напоминая удары сердца. Бум… бум… бум…

– Что происходит? – нервно спросила я.

– Не знаю, – ответил Танияр.

Не было сейчас никого, кто хоть на миг отвел взгляд от огненного круга, почти в центре которого застыла ледяная сфера, стены которой были затянуты морозными узорами. И без того мутные стенки стали и вовсе непроницаемыми. Что происходило внутри, даже предположить было невозможно.

Затихли всякие звуки. Казалось, исчез шелест травы, клонившейся за ветром, бежавшим по степи. Не доносилось ни вздоха, ни тихого ропота, ни порыкивания рырхов, растянувшихся неподалеку. Только удары семи хотов продолжали сливаться с ударами человеческих сердец. Бум… бум… бум…

– Нет! – неожиданно закричал Алтаах.

И сфера засияла ослепительно-белым светом. Сияние было столь ярким, что это причинило боль. Закричав, я навалилась сверху на сына, закрывая его, а в следующее мгновение меня обняли надежные руки Танияра, в свою очередь отгородившего нас от нестерпимого свечения. Кажется, не только я вскрикнула, но по краю сознания пронесся мужской голос и скулеж рырхов.

А когда сияние рассеялось, я выглянула из-за супруга и потеряла дар речи. Не было лавы, не было пропасти и трещин – земля стала ровной. И не просто ровной, она вновь покрылась зеленой травой, будто безжалостная рука Илгиза и не уничтожила жизнь на этом клочке степи. Но главное…

Главным был тот, кто стоял на месте истаявшей сферы. Да, это был всё тот же Элькос… но уже и не он. Волосы магистра стали абсолютно белыми, удлинились и реяли по ветру прядями, казалось жившими собственной жизнью. Они то скручивались в спирали подобно метели, то опадали на плечи мягкими волнами. А еще они источали сияние, как и сам хамче. Не так, как это выглядело прежде. Однако мне было знакомо и это сияние, так выглядел сам… Белый Дух.

– У тебя ничего не выйдет! – крикнул со своего пьедестала Илгиз-Алтаах.

Элькос… Создатель стоял к нам в профиль, и я увидела, как на его губах появилась улыбка. Не издевательская, не злая ухмылка, нет. Скорее в этой улыбке была грусть. И когда Илгиз вскинул руки, ничего не произошло. Только каменная глыба, на которой он стоял, вдруг превратилась в лед и начала стремительно таять, всё более приближая отступника к брату.

Шаманы, ударив в хоты в последний раз, опустили свое «оружие» на землю и склонили головы перед Отцом всего сущего. И я поняла! Я поняла, для чего они явились. Не только отгородить противников, но помочь Создателю перейти в человеческое тело, готовое принять Его. Или же помочь Элькосу принять Белого Духа. Да какая разница?! Главное, они стали проводниками, и в этом их точно не смог бы заменить ни один человек и в ста тысячах мирах.

– Не хочу! – закричал махир. – Я не хочу!

Он все-таки попытался защищаться, но теперь перед ним был не простой смертный, но Создатель всего мира и самого Илгиза. Белый Дух приблизился к смутьяну, широко раскинул руки, а после… обнял. Притянул к себе брата и застыл так. И сколько бы тот ни вырывался, но ничего уже сделать не смог. Дерганья человеческого тела становились всё слабее и слабее, а после и вовсе прекратились.

А потом… Вновь полыхнуло ослепительное сияние, и хамче с махиром разнесло по разные стороны. Шаманы опять подняли свои хоты, ударили в них, и мама произнесла одно короткое слово:

– Свершилось!

– Что? Что свершилось? – спросил Юглус.

Ответа не последовало. Шаманы, кроме Ашит, зашагали прочь со священных земель. И казалось, сделали только шаг, но их уже едва можно было разглядеть вдалеке – они уходили дорогой шамана. А на траве остались лежать два человека, и что будет дальше, да и будет ли вообще, пока оставалось загадкой.

Махир зашевелился первым. Он сел, потряс головой, а затем огляделся. Заметив неподалеку Элькоса, оскалился и порывисто поднялся на ноги. Магистр так еще и не пришел в себя, а Алтаах, выдернув из ножен, короткий узкий клинок уже направлялся к нему.

– Танияр! – воскликнула я.

Дайн, провожавший взглядом шаманов, обернулся и бросился к хамче и махиру. Ягиры сорвались следом, но… добежать так и не успели, потому что по траве скользнула большая серая тень. Алтаах не видел того, что творилось за его спиной. Он уже почти добрался до Элькоса. Занес руку для удара, и над ним нависла огромная голова с разверстой округлой пастью. Махир порывисто обернулся, и пасть сомкнулась на его теле. Охо развернулся и, слегка переваливаясь с боку на бок, потащил добычу прочь.

Снова взяв на руки сына, я поднялась и, покачиваясь, добрела до супруга, посмотрела на него и спросила:

– Всё? Это всё, конец?

Он пожал плечами, а после посмотрел на меня и все-таки кивнул:

– Кажется, да, – ответил Танияр. – Конец. – Но тут же отрицательно мотнул головой и произнес: – Нет, не конец, жизнь моя, это начало. Начало будущего, о котором мы мечтали.

– Начало, – эхом повторила я и вдруг ощутила полное опустошение.