На пороге прошлого

Глава 26

– Отдайте мне сына, – взяв себя в руки, произнесла я. – Деваться мне всё равно некуда. Отдайте, я успокою его.

Архам не сдвинулся с места, и я сама направилась к нему, но на пути моем встал Рахон. Он растянул губы в извиняющейся улыбке, но это чувство не отразилось и на толику в его глазах.

– Сначала ты отдай, – сказал илгизит.

– Что тебе отдать? – нервно спросила я, не сводя взгляда с Тамина, заходившегося криком на руках собственного дяди.

– Подарок Урунжана, – пояснил Рахон. – Он всё равно тебе не пригодится. Отдай сама. Ты знаешь, я всё равно заберу.

Я поджала губы и ответила упрямым взглядом, но в нескольких шагах от меня надрывался мой сын, и сопротивление было сломлено. Скривившись, я стянула с пальца перстень и сунула его в руку пятого подручного.

– Всё? Я могу успокоить своего ребенка?

– Отдай, – велел махир, и Архам протянул мне Тамина.

Схватив сына, я прижала его к себе и отступила на шаг назад, но тут же наткнулась спиной на преграду. Обернувшись, я увидела смутно знакомого человека. По одежде сразу поняла, что это один из подручных. А раз знаком, значит, видела его в Даасе, но не общалась. Скорее всего, так, потому что он точно не попадался мне на глаза в Иртэгене.

Медленно выдохнув, чтобы не впасть снова в панику, я огляделась. Иртэгена точно по близости не было… или же я не видела его стены из-за деревьев. Хотя вряд ли, место мне было действительно незнакомо.

– Куда мы вышли? – спросила я Алтааха. – И откуда взялся подземный ход? Прежний был уничтожен.

– Архам вырыл новый? А может, Селек приказала сделать несколько ходов? – с нескрываемой иронией спросил в ответ махир. – Или же наш Покровитель открыл вам путь? Ты ведь знаешь, что Он управляет земной твердью.

Поглаживая сына по головке, я ненадолго задумалась. Архам сделать новый ход не мог, и это неоспоримо. Подобная работа не могла не привлечь внимания, хотя бы той же Эчиль. По осени старый ход был уничтожен, зимой работы попросту невозможны – земля промерзает. Землекопов в Иртэген не прибывало, а сам Архам не сумел бы прорыть и обустроить путь под землей, да у него и времени на это попросту не было. А потом и вовсе появилось семейство Фендара. И даже если допустить, что любовь к мужу затмила глаза Эчиль, то халим и его домочадцы подобной слепотой не страдали.

Нет, Архам не делал проход. А вот Селек и вправду могла бы озаботиться несколькими путями для побега. Но отчего-то я в этом сомневаюсь. Тем более уничтоженный подземный ход начинался логично – из старой пристройки, куда попасть можно было прямо из дома. А вход в этот будто появился из ниоткуда. Мы вошли в него, а не спустились под землю, как в какой-нибудь погреб. Да, совершенно неправильный вход. Значит… Илгиз? Точнее, великий махир или его подручные. Да, скорее всего. Хотя могли и без всяких чудесных воздействий рыть отсюда…

Стоп, откуда – отсюда? Где мы все-таки? Похоже, точно не у Иртэгена, хотя путь был недолгим. Даже учитывая, что мы с Архамом его пробежали, всё равно не выходит дальнего расстояния.

– Где мы? – повторила я свой вопрос.

– Рядом с землей Урунжана, – любезно ответил Алтаах.

– Здесь везде Его земля, – ответила я. – Это Его мир.

Тогда точно без Илгиза не обошлось, потому что расстояние до священных земель от харата велико, еще и река пересекает путь…

– Жизнь не может существовать в воздухе, и даже река имеет дно, а значит, всё начинается с земли и возвращается к земле, – произнес махир. – Наш Покровитель – это земля, а стало быть, и весь мир.

– Но ваш покровитель – часть старшего брата, – возразила я. – Белый Дух сотворил и Илгиза. И это Его сила досталась младшему брату, и тогда выходит, что основой всего остается по-прежнему Белый Дух. Он начало и конец всему сущему, что живет и дышит в этом мире. Братья, сестры, люди, звери, растения – это всё Создатель.

Алтаах не ответил, лишь улыбнулся и указал взглядом вперед, явно приглашая проследовать в том направлении. Я не спешила воспользоваться любезным приглашением. Хоть и понимала, что этого желает сам Создатель, но душа противилась тому, чтобы вести отступников к Его святилищу.

Махир ждать меня не стал. Он заложил руки за спину и неспешно направился к священным землям. Их пока было не видно, но сомневаться в словах главного слуги Илгиза смысла не было, потому что врать ему было незачем. Илгизиты стремились сюда многие столетия, и теперь их цель была близка как никогда…

– Ступай, Ашити, – мягко подтолкнул меня Рахон. – Сбежать в этот раз у тебя не выйдет, и звать на помощь некого. Иди и сделай, что должна.

Обернувшись, я в насмешливом изумлении приподняла брови. Должна? Кому я должна среди этих людей, проедавших веру, своих братьев и сестер по крови и землю в угоду покровителю, который попросту использует их? Однако озвучить свой вопрос я не успела. Открыла рот, но так и застыла, разглядывая тех, кто сейчас шагал по лесу следом за своим предводителем.

Мужчин в одежде подручных я насчитала десять вместе с Рахоном и тем, кто оказался у меня за спиной, когда мне вернули сына. Значит, с махиром пришли сильнейшие. Но где остальные? В горах? То есть против Элькоса сейчас девяносто магов, если можно их так назвать. Впрочем, почему нет? Они есть маги по сути, пусть и не от рождения, но одарены своим покровителем некими возможностями.

Девяносто… А магистр один. Я тут же мотнула головой. Вовсе не о том думаю, мы подозревали присутствие всей сотни, а их на десять меньше. Элькос был уверен в себе, и у него имелись на то все основания. Когда бы он мог сотворить такое в нашем мире? Вроде вот этого вот мгновенного переноса огромного войска, еще и находившегося в разных концах Белого мира.

И вновь я мотнула головой, отгоняя досужие рассуждения. Что это вообще такое? О чем я сейчас думаю? И о чем вообще мне стоит думать? Мой сын в опасности, илгизиты вот-вот шагнут на священные земли, Архам предал! О чем мне думать, скажите на милость?!

«Думай, дочка, думай».

Хорошо, мама, думаю. Проклятие! Мысли не спешили выстраиваться в стройный ряд. Прыгали то в горы, то в священные земли, но никак не желали указать верное направление. Протяжно вздохнув, я поцеловала окончательно успокоившегося сына в щеку.

«Глазам не верь, верь мыслям, тогда не ошибешься».

Хорошо тебе говорить, мама. Глазам не верь… Чему тут не верить? Вон идет махир, такой расслабленный и уверенный в себе, будто находится у себя в Даасе, а не намеревается совершить святотатство и очередное преступление. Вот его десять подручных, один из которых некогда был мне почти приятелем, даже поклонником. Он и сейчас поглядывает на меня и прячет улыбку, в которой нет ни издевки, ни ехидства.

А еще есть бальчи. Да, они тоже были здесь. Сколько их? Кажется, тоже десять… нет, пятнадцать. Одеты как обычные тагайни, только лысые и все в татуировках. Таких по дороге не спрячешь, они должны были привлечь внимание, если только махир вел свой отряд не по тайным тропам. Кстати, а где они прошли? Если Каменный лес уничтожен, то должны были идти через таганы. Может, по лесам, но через таганы.

– Рахон, как вы попали в Айдыгер? – нарушила я вроде бы упорядочившийся ход собственных мыслей.

– По землям таганов, – охотно ответил илгизит.

– И бальчи не заметили?

– Когда хотим, мы становимся невидимками, – сказал он и улыбнулся. – А ты всё такая же любопытная.

– Любознательная, – машинально поправила я.

– И стала еще красивей, – закончил пятый подручный. – Огонь тебе идет больше снега.

Этот комплимент я оставила без внимания и вернулась к своим рассуждениям. Итак, к чему мы пришли? К тому, что пока мне усомниться не в чем. Алтаах здесь, его сильнейшие подручные тоже здесь, и верные псы идут следом. Невозможно не верить глазам, когда то, что я наблюдаю, неоспоримо.

Взгляд мой остановился на Архаме. Поджав губы, я отвернулась, смотреть на него было противно. А когда перед внутренним взором всплыла его рука на горле моего мальчика… И я выругалась на родном языке, грязно и ожесточенно. Мне захотелось самой вцепиться ему в глотку, но сделать этого я не могла уже по той причине, что на руках моих лежал Тамин, и потому мне оставалось только браниться.

Он же и вправду стал мне братом! Открылся, доверился, защищал, оберегал. Один вставал против нескольких противников, и не только против деревенщины, но и против обученных воинов, не имея даже ленгена, а лишь один нож… Или же не было угрозы и это я уверилась, что он защищает? А что если и побег, и драка на лестнице были лишь для отвода глаз? А воинами у озера, которые сопровождали нас из Дааса, просто пожертвовали? Их-то Архам точно убил!

Но ведь он был искренен. Я нутром чувствовала, что говорит от души, когда открывался мне. А еще видела, как был рад вернуться. Встреча с дочерями, с Эчиль. Он был счастлив! И должность ман-ердэма не была в тягость. Архам исполнял свои обязанности охотно. Это я тоже видела. У меня была немалая практика в общении с различными исполнителями, и потому я прекрасно разбиралась, когда человек хочет работать, а когда тяготится или же пренебрегает взятыми на себя обязательствами. Архаму его дело нравилось. Хотя… он мог попросту учиться, чтобы после…

И я усмехнулась. После? А что после? Возможно, после вообще не настанет, и Архам это знает. Если Илгиз вырвется на волю, то может не остаться ничего. Впрочем, если он пошел в свою мать и все-таки жаждет властвовать, то ему легко было наобещать и дайнат, и вообще весь мир. К тому же если он по-прежнему любит Акмаль, то мог уйти из Дааса, чтобы добыть для них трон брата, а ценой назначено святилище.

Я нахмурилась. Было острое чувство, что я что-то упускаю, что-то важное. И это что-то нужно было учесть обязательно.

«Глазам не верь, верь мыслям, тогда не ошибешься».

Но я ведь и думаю! Размышляю, делаю выводы. И сейчас мои глаза и мысли говорят в унисон. Архам предал, а раз предал, то и не был никогда верен. Помог сбежать и защищал, чтобы втереться в доверие мне и брату. Оказался близок ко всем тайнам и намерениям. Узнавал обо всем в числе первых, а потом, должно быть, сообщал своим хозяевам…

– Стоп! – воскликнула я, и Тамин скривился и завозился на моих руках.

Я поспешно прижала его к себе и заворковала, успокаивая. Однако мой возглас потревожил не только сына, остановился и махир, а следом за ним и все остальные.

– Что, Ашити? – спросил Рахон.

Я перевела на него взгляд, но в голове прозвучали совсем иные слова, сказанные им совсем недавно: «Когда хотим, мы становимся невидимками». И это не в прямом смысле, а путем влияния на сознание. Так он увел Селек и Архама с берега Куншале под носом у соглядатаев. И те были уверены, что беглецы просто исчезли.

Рахон умел влиять на сознание, и третий подручный Улсун может. А еще может Алтаах. Селек он лишил разума, даже не прикоснувшись к ней, и глаза его не чернели, как у Рахона. То есть не прилагая усилий. И с Архамом он однажды встречался и разговаривал. Может, и не однажды, особенно после того, как мы с деверем начали разговаривать.

То, что Архам не был связан напрямую с илгизитами, я уверена. Элькос после того, как сумел сохранить энергию каменных столбов, опробовал свои амулеты-поисковики, кажется, на каждом иртэгенце, и на брате дайна в том числе. Не из недоверия, всего лишь проводил исследования, проверял что-то там в отклике плетений. Так вроде бы говорил. Так вот, Архам был так же чист, как сам хамче, Танияр и я.

Итак, мой деверь – жертва? Ну, хорошо-хорошо! Что следует из всего того, что я сейчас успела надумать? А то, что первый вывод сделан на основании очевидного. Он заманил меня на свое подворье, потом, используя сына, вывел из надежных стен Иртэгена и угрозой жизни Тамина вынудил не сопротивляться. Из этого выходит, что он предатель, и я нашла обоснования этому, найдя основания все-таки в том, что видят глаза. Однако второй вывод я сделала, доверившись размышлениям. И тогда… верен именно он?

Ах, мама, как же ты меня запутала! Твои слова можно отнести ко всему на свете. Даже вообразить, что илгизиты идут поклониться святилищу, а не использовать его, чтобы дать свободу своему покровителю. Но это уж совсем немыслимо.

– Алтаах, – позвала я и прибавила шаг, чтобы нагнать махира.

Меня окружили бальчи, так и не дав добраться до цели, и деверь вновь остался безучастен. Но вот главный илгизит поднял руку, и его телохранители пропустили меня. И только сейчас я увидела, что мы уже вышли к границе священных земель. Алтаах остановился и обернулся ко мне.

– Что, Ашити?

– Как давно ты управляешь Архамом? – Я поравнялась с ним и остановилась, не спеша пересечь запретную для илгизитов грань.

Махир вздернул бровь в фальшивой иронии, но я лишь покривилась, не приняв его игры.

– Ответь, – попросила я.

Алтаах усмехнулся. Он развернулся лицом к священным землям и сделал приглашающий жест. Похоже, мне опять предлагали сделку: послушание в обмен на искренность. Чуть помедлив, я все-таки перешагнула границу, а следом за мной сдвинулись с места и илгизиты. Возможно, им и вправду был закрыт этот путь, раз махир пропустил меня вперед. Иначе что мешало обследовать степь в поисках святилища?

– Вы не можете зайти на священные земли? – тут же озвучила я новый вопрос. – Вам нужен для этого проводник? – Махир не ответил, но с интересом наблюдал за ходом моих мыслей. – И не просто проводник, иначе ты отправил бы вперед Архама, а тот, кому доверяет Создатель, так?

Алтаах улыбнулся и втянул носом нагретый солнцем воздух. По лицу его разлилось блаженное выражение, и я бы даже сказала, что он наслаждается тем умиротворением, какое чувствуешь, едва появившись в степи, но, скорее всего, это было всего лишь предвкушение.

– Это земля шамана, – наконец заговорил махир. – Он пропускает только тех, в ком нет силы Покровителя.

– Тогда и Архам бы мог, – возразила я.

– Сейчас не может, – ответил мой собеседник, и я тут же прищурилась.

– Почему он сейчас не может? Потому что ты подчинил его? То есть подчинил только сегодня? Архам бывал на священных землях, и один заезжал, когда хотел проведать меня после рождения Тамина.

Алтаах рассмеялся, но все-таки кивнул.

– Тогда он был собой, сейчас в нем моя сила. Но подчинил я его не сейчас. Еще в Даасе, когда только увидел впервые.

– То есть вывел он меня по твоему приказу? – стараясь не выдать чувств, которые охватили меня в эту минуту, спросила я.

И вновь глаза махира сверкнули лукавством. Он забавлялся, а я страдала от желания вцепиться ему в лицо и содрать эту раздражавшую меня ухмылку.

– Нет, Ашити, – снова заговорил махир, – увел он тебя по собственному желанию. До этого дня Архам принадлежал себе, но в его разуме жила моя метка. И когда я призвал, сила Покровителя покорила его. Однако я знал, что он задумал, но не стал мешать вашему побегу. Так было легче получить от тебя то, что я хотел, чем снова и снова натыкаться на защиту Урунжана.

Я остановилась и воззрилась на него с недоумением. Не стал мешать? В смысле, не мешать? А что же тогда было на лестнице? Пока мы выбирали скрытый путь, нас опередили и ожидали в засаде. И явно отпускать не собирались, меня по крайней мере. Подозреваю, Архаму и вовсе грозила гибель, если бы не урхи.

– Нас поджидали на спуске к Курменаю, – озвучила я свои мысли. – Если бы нам не сыскалась помощь…

– Я никого не посылал, – отмахнулся махир. – Это Рахон отправил воинов, едва узнал о побеге. Он и сам хотел отправиться в погоню, но мой приказ остановил. Однако воины уже успели выехать, и больше мы их не видели. Значит, у вас нашлись помощники? И кто же? Твой муж и его ягиры?

– Урхи, – коротко ответила я и обернулась, чтобы посмотреть на Рахона.

Его ответный взгляд я поймала сразу же и не была удивлена, что илгизит следит за мной. Наш разговор с махиром он мог и не слышать, потому что шел на некотором удалении, а мы общались негромко. Может, потому не понял, что означает мой задумчивый взгляд, и в глазах его появился немой вопрос. Однако я к своему поклоннику интерес потеряла и вернула его Алтааху.

Однако ничего не успела сказать, потому что он заговорил первым.

– Ты любишь задавать вопросы, их у тебя всегда много, Ашити. Спрашивай, пока еще есть время, я отвечу обо всем, о чем знаю.

Он продолжил путь, а я осталась стоять на месте, неприятно задетая его словами. Пока еще есть время… А что потом? Они убьют нас с сыном, едва мы дойдем до пещеры? Хотя… Если махиру и подручным удастся задуманное, то потом и вправду может не наступить. Илгиз уже пытался уничтожить если и не мир, то творения, столь любимые его братом. Впрочем, возможно, при переходе духа наш осколок Белого мира будет попросту стерт. Не останется никого и ничего.

Опустив взгляд на сына, я ощутила, как глаза наполняются влагой. «Сначала надо вырастить», – так сказала мама в день, когда мы покидали священные земли после рождения Тамина. Конечно, она знала, что придут илгизиты и что я поведу их прямиком к святилищу, потому что: «Скоро увидимся, дочка».

Ах, мама, почему же ты скрываешь свои знания? Не смолчи ты тогда, объясни, что имеешь в виду, и мы подготовились бы… Как? Этот вопрос сам собой возник в моей голове. Как бы мы подготовились? Противостоять махиру и подручным может только Элькос, но ему не разорваться надвое, сколь бы могущественным он сейчас ни стал. Останься он со мной, и наше войско оказалось бы в опасности, потому что с армией Дэрбинэ идут девяносто одаренных Илгизом последователей. И пока хамче защищает дайна и наших воинов, Алтаах готов уничтожить всех нас, включая и йарга, и всех прочих, кто уверовал в доброту покровителя…

Откинув голову, я издевательски рассмеялась, но смех оборвался сам собой, и я впилась взглядом в спину махира. А ведь ему и вправду не было нужды идти через все таганы. Все эти воины из Дэрбинэ для Илгиза лишь полезное мясо, которое кинули на растерзание тагайни и племенам, чтобы отвлечь внимание защитников священных земель.

Вот и разгадка с Каменным лесом, он всегда был нужен лишь для прохода махира и подручных. Никакое войско перетаскивать не собирались. И бальчи бы не взяли, если бы мы не лишили Алтааха короткого и удобного пути. Ему пришлось идти через таганы, только для того и понадобились эти тени, готовые умереть по мановению его руки. Даже любопытно, что стало с его остальными телохранителями. Их, кажется, было больше пятнадцати. Хотя, может, они где-то среди сражающихся сейчас. И как там мой муж…

И вот тут я пожалела, что у меня забрали перстень. Я бы могла сейчас позвать супруга… который бьется с полчищами илгизитов. А с ним и Элькос. Проклятие! Я бы не смогла выбрать между жизнью воинов, доверившихся дайну, и жизнью всего нашего осколка мира. И вроде бы выбор очевиден, а сделать его всё равно сложно.

Мотнув головой, я заставила себя собраться. Если погибнет наш осколок мира, то в битве в горах вообще не будет смысла. Или мы спасаем всех разом, или же пропадем тоже все вместе. Только как же мне призвать супруга, если илгизиты лишили меня перстня? Остается надеяться, что Танияр сам решит узнать, куда я исчезла и почему больше не отвлекаю его своим оханьем.

– Ашити. – Я обернулась к Рахону, ждавшему, когда я продолжу путь.

Впрочем, остановился даже махир, не обнаружив меня рядом, и я не стала мешкать.

– Задумалась, – ответила я пятому подручному.

После, криво ухмыльнувшись, я направилась за Алтаахом. Причиной для усмешки стало то, что внешне уверенный в себе махир, явно чувствовавший себя хозяином положения, без меня был слеп, как котенок. Он не знал, куда идти. Всё, что было известному главному отступнику, – это местоположение святилища – пещера. Но где же она находится?

Сияние инея приметить издали было невозможно, и это тем больше удивляло, стоило лишь приблизиться к святилищу. Иней ослеплял переливами ледяных искр. И вроде бы такое должно быть заметно очень далеко, однако даже входа в пещеру было не сыскать взглядом, пока не подъедешь к ней. Вход в пещеру охо был хорошо приметен, а в святилище нет. И Архам туда ни разу не подходил, потому не знал точного направления. Хм…

Едва мелькнувшая мысль уже не отпускала меня. И даже осознание рискованности этой затеи не смогло поколебать. А еще была некая надежда, потому что всё не могло закончиться вот так, как видели это илгизиты. И я мысленно обратилась к своему супругу, чтобы найти в этом нехитром действе толику необходимой мне решимости:

«Жизнь моя, я бы не хотела тебе мешать, но я в священных землях, и со мной махир, десять его подручных и пятнадцать бальчи. Меня выманили из Иртэгена, прости. Со мной наш сын, и все мы идем к святилищу. Я постараюсь затянуть наш поход, но если это возможно… помоги».

Махир, увидев, что я больше не стою столбом, направился дальше.

– Алтаах, – позвала я махира и прибавила шаг, чтобы нагнать его. – Стало быть, войско в горах идет только для того, чтобы отвлечь воинов таганов? Так ведь и было задумано изначально, верно? Никто из них тебе не нужен.

В его ответе я не нуждалась, он был и так очевиден, но хотелось ослабить его внимание, и потому я спросила первое, что пришло в голову.

– Важен только Покровитель, – ответил махир.

– То есть вы столько времени взращивали их, воспитывали, вкладывали в головы ложную веру лишь для того, чтобы однажды они пошли и сложили головы во имя Илгиза? Как скот на убой. – Передернув плечами, я спросила и то, о чем спрашивать вовсе не собиралась: – А что стало с остальными бальчи? Они ведь не все здесь, я права? Отправились с войском?

– Спрыгнули в пропасть, – мило улыбнулся махир. Я ответила недоверчивым взглядом, а он пожал плечами. – Они жили, чтобы служить мне. Без меня в их существовании не осталось смысла. Бальчи всегда так заканчивают, когда становятся стары. Между нами связь, и потому я был добр и отпустил их за верную службу.

Просто восхитительно! Малышей отрывали от их семей, чтобы взрастить бездушными фанатиками, а после, когда считали, что они ослабли, бальчи «отпускали». Мерзость какая. Впрочем, каков покровитель, таковы и его последователи. Илгиз взрастил их по своему подобию, и только ослепленные и одураченные ложной верой жители Дэрбинэ теперь шли на убой лишь для того, чтобы их покровитель мог процветать. Вдали и без них. Вот и вся доброта «покровителя».

Обернувшись, я опять посмотрела на Рахона. В памяти всплыл наш с ним спор о разнице между Отцом и покровителем. Помнится, тогда пятый подручный укорял Белого Духа за то, что он строг с детьми и скуп на милости. Требует, чтобы люди сами преодолевали трудности, учились на них и становились мудрее и опытнее. Чтобы этот опыт передавался новым поколениям, и уже они могли избежать ошибок, которые допускали их пращуры.

А еще Рахон превозносил милость и щедрость Илгиза. Как он там говорил? Ах, да: «Наш Покровитель не таков, он щедр и добр. Он с улыбкой смотрит на то, как мы учимся управлять нашей силой, не накладывает запретов и не грозит наказанием». Еще бы, он не улыбался, глядя, как доверчивые глупцы, свято уверовав в щедроты хозяина, готовятся исполнить его волю и умереть, потому что потом Илгизу не понадобятся и подручные. Он избавится от них так же легко, как махир избавился от своих бальчи, да и от всех, кто слушал и верил лживым посулам, исходившим из Дааса.

– Покровитель, – я вновь криво ухмыльнулась. – Вот уж одарил так одарил за верную службу.

– Каждому свое, – пожал плечами Алтаах. Похоже, его мои слова нисколько не задели. Впрочем, мог и просто истолковать, как ему было удобнее, потому что продолжил: – Бальчи одарены уже тем, что приближены к великому махиру и сидят у его ног. Не о чем горевать.

Ну, конечно! Такая честь! Забыть всё и всех и прожить тусклую жизнь псами у ног хозяина.

– Это всё, о чем ты хотела спросить? Больше ничего знать не желаешь? – полюбопытствовал Алтаах. – Думаешь, тот адан всё тебе рассказал?

Я впилась взглядом в своего собеседника. Последние слова могли означать лишь одно: он был в курсе всего, что происходило в дайнате. Но как? Если Архам жил своей жизнью и сошел с ума только после призыва махира, то он не передавал никаких сведений. Тогда в Иртэгене находился шпион илгизитов, которого мы пропустили, что вряд ли.

После того как магистр выделил энергию отступников и был проверен весь Айдыгер, амулеты появились у всех, кто стоял на воротах в больших поселениях. И время от времени ягиры проезжались по деревням, где такой охраны не было. Илгизитов до нынешнего дня в дайнате больше не было обнаружено. И как тогда махир знал все новости?

Хотя… Я усмехнулась. Разумеется. Шпиону не обязательно было находиться в Иртэгене, чтобы знать. После того сангара слухи поползли по всем землям Белого мира. Услышать об адане можно было и в том же Курменае, где илгизиты были частыми гостями. Впрочем, даже в шпионе не было надобности, потому что по пути до Айдыгера махир мог услышать новости собственными ушами. Это и вправду было объяснением.

– Алтаах, как ты узнал, что войско отправилось в горы, если Архама ты призвал только после этого? – спросила я, почти зная, что он ответит.

– Бальчи следили за Иртэгеном, – ответил махир. – Они сказали, что войско ушло. Твой хамче и вправду силен, – неожиданно добавил Алтаах. – Хорошо, что он ушел с дайном. Но… – он лукаво улыбнулся, – мне хамче не страшен.

– Почему?

– Со мной Покровитель, – Алтаах сверкнул широкой улыбкой, а после спросил: – Нам далеко идти?

– Еще не близко, – ответила я и посмотрела вперед.

Мы уже благополучно миновали святилище и теперь шли к логову охо. И переживала я сейчас об одном – идти нам предстояло мимо дома Ашит. Я заклинала ее уйти куда-нибудь подальше и забрать с собой Уруша, чтобы он не кинулся на илгизитов. Гибель моего первого в этом мире друга была невыносима, и уж тем более смерть названой матери.

– Знаешь, почему тагайни не строят из камня? – нарушил воцарившееся молчание махир.

– Потому что камнями повелевает Илгиз, – ответила я. – Полагаю, они желали защититься от него, тогда еще памятуя об обрушении домов после его восстания. А потом вера в духов, которые живут в деревьях и оберегают жилище, подменила память о минувших событиях.

– Верно, – улыбнулся Алтаах. – Эту веру не смогла изменить и жизнь в Дэрбинэ. Люди приходили к Покровителю, но несли прежние убеждения. Мы не мешали. Это было неважно, из чего строятся их дома, главным была…

– Вера в могущество Илгиза, – закончила я за него.

– Однако каменные строения должны были стоять не только в Курменае. Архам показывал мне придорожный столб, назначения которого сейчас не понять. Похоже, ваши пращуры уничтожили всё, что оставалось каменного, кроме домов в Курменае.

– И это верно, – не стал возражать махир. – Что не обрушилось, когда Покровитель сотрясал землю, то разбили сами люди. Но не всё смогли уничтожить. Кое-что осталось. – Я посмотрела на него с нескрываемым любопытством, и Алтаах хмыкнул. – Ты могла бы и догадаться. Ну, хорошо. Часть древнего дома вы называете Каменным лесом.

– Что? – Вот теперь я ощутила жгучий прилив любопытства. – То есть каменные столбы поставил не Илгиз?

Махир рассмеялся. После покачал головой и вздохнул. Впрочем, вздох этот был фальшивым.

– Возможно, мне стоило об этом промолчать. Так ты верила в могущество Покровителя. Хотя оно и неоспоримо, потому что мы проложили дорогу, как учил он. Но раз уж я обещал говорить правду, то отвечу, что знаю. – И я превратилась в слух. – Не спрашивай, что это был за дом. Мне это неизвестно. Знаю лишь, что что-то очень и очень большое. Столбы служили опорами для крыши, потому они так крепки. Стены и крыша обрушились, когда Покровитель показал всем свое могущество, а столбы так и остались стоять. Место постепенно захватил лес. И так бы оно и осталось, если бы…

Он скосил на меня лукавый взгляд, и я машинально поторопила Алтааха:

– Что? Ну, говори.

Махир легко и весело рассмеялся, а мне захотелось ударить его. По его повелению гибнут сейчас воины с обеих сторон, возможно, весь наш осколок былого мира исчезнет в небытие, а он развлекается. Совершенно никаких переживаний или угрызений совести, только уверенность, что добьется нужного ему результата.

А потом я усмехнулась. Похоже, в слепоте пребывал и сам Алтаах. Вряд ли он был нужен своему покровителю, кроме как для единственного дела – открыть дверь темницы. Такой же кусок мяса, который Илгиз проглотит, как и прочих. Этого духа интересовал только он сам и его устремления. Все прочие оставались лишь инструментом, и не больше.

– Я думал, ты сама догадаешься, – отсмеявшись, махир укоризненно покачал головой. – Мы почувствовали врата. Тогда они открылись в первый раз и тем указали место, где Урунжан их спрятал.

Хм… Я нахмурилась, осмысливая его слова. То есть Каменный лес был превращен в подобие портала, когда стало ясно, где искать выход из темницы. Но это мы и сами поняли. Однако вопрос остается вот в чем: когда это произошло? И я озвучила свой вопрос.

– Когда? – Алтаах ответил мне недоумением во взгляде. – Ты не хочешь узнать, кому были открыты врата, ты хочешь знать, когда это было?

Кому? Ну, если исходить из того, что Каменный лес был превращен в дорогу илгизитов еще задолго до моего появления, стало быть, о месте нахождения святилища они узнали еще в древности. Но что произошло в древности, ради чего была нарушена грань между мирами? Кто пришел или ушел?..

– Шайсы? – спросила я саму себя. – Отец выпустил подопечных Илгиза? Так они покинули эту часть Белого мира, потому их больше никто не видел?

– Шайасы – таково было их имя, – поправил меня махир.

Шайасы… Да, возможно. Ирэ не буквы, и я читала так, как услышала название этого народа от Фендара, погрешность в произношении могла иметь место. Стало быть, Белый Дух открыл дорогу этому народу. Но куда? Они присоединились к остальным Его детям, кто остался за пределами темницы бунтовщика?

– Глупые шайасы отказались следовать за своим отцом…

– Опекуном, – поправила я Алтааха. – Как и прочие духи, Илгиз опекал этот народ, но Отец у всех один. Ты это знаешь сам.

Махир усмехнулся, но спорить не стал. Он кивнул:

– Хорошо, пусть будет так. Они не последовали за опекуном. Остались в Курменае и были наказаны за свое предательство предательством остальных детей Урунжана. Шайасов упрекали в том, что они почитали Покровителя. И чем больше проходило времени, тем сильней на них злились. Однажды рассвирепели настолько, что напали. Тогда-то они и сбежали из Курменая, но не к своему Покровителю, который любил их как родных детей, а к Урунжану. Покровитель дал бы им силу, чтобы они могли отомстить своим обидчикам, а Урунжан просто выпроводил прочь.

– Ты хотел сказать – спас? – не скрывая иронии, спросила я. – Илгиз готов был их использовать, чтобы после, как и остальных, бросить на погибель, а Отец открыл дверь и отпустил туда, где теперь шайасы живут в безопасности.

– Мы смотрим в разные стороны, – не вступая в бессмысленный сейчас диспут, ответил махир. – Шайасы предали Покровителя, но мы выбрали его и за то получили щедрую награду.

Я возражать не стала. В бессмысленности спора я была с Алтаахом согласна, и это, пожалуй, было единственным, в чем мы сходились во мнениях. В остальном и вправду имели совершенно различные точки зрения. Да и времени на препирания уже почти не осталось. Вдали показался домик моей названой матери, и я закусила губу, в ужасе ожидая, что сейчас раздастся вой турыма и мой маленький приятель помчится навстречу своей гибели…

Благостная тишина священных земель осталась нетронутой. Никто не нарушил ее утробным ревом, который невозможно было заподозрить в столь невеликом и милом существе, как турым. В высокой траве не росла борозда, и никто не спешил встретить незваных гостей. Осознав это, я медленно выдохнула и послала шаманке благодарность от всего моего сердце. И тут же встревожилась снова, потому что я всё еще не знала, покинула Ашит свой дом или нет.

– Вот так мы узнали, что врата находятся не в Курменае, – вновь заговорил Алтаах, возвращаясь к своей истории.

Бросив еще один взгляд на дом матери, я наконец переключила внимание на махира и заставила себя вернуться к тому, о чем мы говорили. Точнее, к оставшимся вопросам.

– Но почему у вас ушло столько времени? Вы узнали место, создали короткий проход, зачем-то собрали войско, хотя могли поступить так же, как и сейчас. И еще Акмаль. На что был расчет? Если не знали точного места, то и ваших шпионов было достаточно, чтобы искать святилище Создателя. Зачем была нужна еще и она?

– Всё не так просто, как ты сейчас сказала, – как-то нехотя произнес махир. – Нужно было немало времени, чтобы набраться сил. И нам тоже. Мы учились у нашего Покровителя, перенимали его знания…

– То есть речь идет не о войске, а именно о подручных? – уточнила я. – Но тогда почему «и нам тоже»? Кому еще? Остается только Илгиз, верно? Должно быть, после того, что он сотворил, Белый Дух ослабил брата и привязал к горам…

Алтаах снова откинул голову и рассмеялся. Я замолчала, ожидая пояснений. Мы были уже совсем близко от дома матери. Мимо нас с махиром прошли трое бальчи и Архам. Они направились прямиком к обиталищу шаманки.

– Архам! – позвала я.

Он не обернулся, деверь продолжил уверенно шагать к своей цели.

– Архам, – со страданием в голосе повторила я.

– Он сейчас слышит только меня, – сказал Алтаах.

– Что вы сделаете с моей мамой? – нервно спросила я.

– Шаман не должен помешать, – только и ответил махир.

Одарив его тяжелым взглядом, я устремилась следом за Архамом и бальчи, но Алтаах сжал мой локоть. Хватка его оказалась крепкой, и сколько бы я ни дергалась, но вырваться так и не смогла, только напугала сына. После пролитых слез Тамин задремал под негромкий звук наших голосов с илгизитом, и мои рывки его разбудили. Ротик сына скривился, и я перестала вырываться. Прижалась щекой к его головке и не сводила взгляда с дома шаманки.

Алтаах подтолкнул меня, понуждая продолжить путь, но я не сдвинулась с места, продолжая следить за тем, что произойдет дальше.

– Вещая, это я, – сказал Архам и первым вошел в дверь.

За ним вошли бальчи, но уже через минуту все они вышли. Никто не обтирал окровавленного ножа и не прятал удавку.

– Шаманки нет, – произнес один из бальчи, и я только сейчас поняла, что не дышала.

Шумно втянув носом воздух, я хохотнула. Впрочем, это более всего напоминало истерику, а не радость. И все-таки я ликовала: ушла! Мама скрылась, и мерзавцы не дотянулись до нее! А потом я осознала, что не вышел Малыш, как делал всегда, когда мы приезжали к матери. Да и Уруш не выскочил, когда илгизиты вошли в ее дом, а значит, она увела свою живность за собой, даже йенаха.

– Как же хорошо, – с невероятным облегчением произнесла я.

Однако вновь помрачнела, потому что мы с сыном остались с илгизитами один на один. Сейчас я отведу их к логову охо, они поймут, что были обмануты, и тогда… А что тогда? Да ничего, потребуют вести к святилищу. Больше им ничего не остается. Лишь бы в наказание не отыгрались на Тамине…

– Урунжан не привязывал брата к горам, – голос махира вывел меня из задумчивости.

– Что? – Я в растерянности посмотрела на него.

– Идем, Ашити, – позвал меня Алтаах. – Закончим путь.

Протяжно вздохнув, я поцеловала сына и зашагала дальше. Мысли были одна тоскливее другой. Успокоенная за судьбу названой матери, я теперь окунулась в безысходность нашего с Тамином положения. И если я еще исподволь ожидала появления супруга, то сейчас ждать перестала. Времени прошло уже достаточно, но никто так и не появился. Ни Танияр, ни Элькос, ни даже Берик. Хотя его могли усыпить, как и обитателей старого подворья. И что же будет, когда он очнется и поймет, что не сумел сдержать свою клятву? Да и будет ли еще к тому моменту существовать этот осколок Белого мира? Ох…

– Покровитель сам привязал себя к горам, и Урунжан был бессилен против него, – снова заговорил Алтаах.

Я в недоумении посмотрела на него, а затем тряхнула головой, наконец-то нагнала и опять пошла рядом.

– Илгиз сам себя привязал к горам? – переспросила я. – Но почему?

– Чтобы Урунжан ничего не смог сделать, – ответил махир.

Хм… Я снова тряхнула головой, окончательно прочищая разум, и осознала слова, сказанные Алтаахом. И не просто осознала. Мне вдруг открылось то, что оставалось спрятанным за пеленой времен. Илгиз спрятался в горах. Он спрятался! Как трусливая нашкодившая шавка! Едва не уничтожил творение собственного создателя и брата, а после привязал себя к горам, потому что так Белый Дух не мог его достать.

А не мог не потому, что не хватало силы, а потому, что мог уничтожить и весь этот маленький мир, где невольно оказались заключены и иные Его творения. А может, именно из-за этого и закрыл темницу, чтобы бунтовщик не мог более навредить. Илгиз попросту спрятался за спинами людей и все эти столетия зализывал собственные раны и наращивал силу. А вместе с ним наращивали силу и его прислужники.

И еще. Подручные по-настоящему сильны только в горах. Почему? Если есть дар, то он проявится везде одинаково, а у илгизитов выходит так, что чем дальше они от источника своей силы, тем меньше им подвластно…

– Неужто… – потрясенно прошептала я, сраженная такой простой и понятной мыслью.

– Куда? – спросил махир, прервав поток откровений, открывшихся мне в эту минуту. Я указала на гряду, и мы продолжили путь. – Я отправлял Акмаль в Зеленые земли не для того, чтобы она вышла замуж за каана. Я вообще не желал, чтобы она выходила замуж.

– То есть? – озадаченная его словами, спросила я.

Алтаах обернулся, отыскал взглядом дом шаманки и как-то издевательски усмехнулся.

– Это она сама решила стать кааншей, – продолжил свои откровения махир. – Увидела Архама, узнала, что он может жениться еще раз, и решила, что исполнит мою волю иначе.

– А зачем же ты ее отправил в Зеленые земли? Разве же не отыскать святилище?

– Верно, – кивнул илгизит, – я отправил ее найти врата. Она должна была обжиться, стать своей, а затем попроситься ученицей к шаманке. Это было самым простым и верным путем. Но глупая Акмаль решила сделать по собственному разумению.

Я хмыкнула, а после и вовсе рассмеялась, теперь поняв и всю глубину ненависти махари, которую она чувствовала ко мне, и ее страх перед махиром. Конечно же! Алтаах и вправду нашел самый легкий и логичный путь! Даже удивительно, что другие до него не додумались. Ученик шамана! И ведь для этого даже не надо было становиться учеником на самом деле. Достаточно было бы и того, чтобы Ашит отвела претендента к святилищу.

Этого бы вполне хватило, чтобы увидеть точное местонахождение Ледяного источника, а после можно было бы и отказаться от обучения. Неволить никто не станет. Всё увидела, узнала и ушла. Впрочем, не уверена, что это вышло бы с вещей Ашит. Акмаль могла и провалить испытание, едва начав его, так и не добравшись до пещеры. Мама ей попросту бы отказала. Хотя… Этого я знать не могу, всего лишь предполагаю.

Может, махари из-за этого и решила зайти с другой стороны. Возможно, махир зря бранит приемную дочь и она как раз искала лучший путь для исполнения его желания. Но вышло как нельзя хуже. Появилась я, и всё изменилось. И по пути отца не пошла, и на своем ничего не добилась. Еще и раскрыли истинную суть, и пришлось бежать из Иртэгена в Даас, где ее ожидал разочарованный махир. Впрочем, как раз для илгизитов мое появление и стало тем самым желанным указателем, которого они ожидали столько времени.

– Почему только ты додумался отправить к шаману Акмаль как ученика? Как бы я ни относилась к вам и вашей вере, но признаю: это и вправду было для вас хорошее решение.

– Я не был первым, – ответил Алтаах. – Отправляли и до меня. Не только в Зеленые земли. К разным шаманам ходили, но они даже не подпускали к своим землям наших посланцев. Чувствовали, кто идет.

– Тогда как бы Акмаль попросилась в обучение к моей матери, если она видящая?

– Она была иной, – сказал махир. – Не такой, как другие. Ты мало спрашивала о наших обычаях…

Мне захотелось возразить, потому что, кажется, успела сунуть нос во многое. Но так и промолчала, потому что и вправду не спрашивала об обычаях отступников. Они были попросту неинтересны. Те, что касались их частной жизни. А о чем узнала, так об этом рассказывал Рахон. Меня больше интересовало иное: хатыр, письменность, перепись, вооружение, численность армии. А выходит, что-то упустила именно в тех мелочах, какие оставила без внимания. И я продолжила слушать, тем более это немного отвлекало.

– По-настоящему сильных подручных всего десять, – продолжал махир, в очередной раз вызвав мое удивление своей откровенностью. Впрочем, он был уверен, что у них всё получится, потому что-то скрывать уже не было смысла, его слушал, по сути, мертвец. А если и не мертвец, то тот, кто уже не сможет использовать полученную информацию во вред илгизитам. – Остальные, хоть и обучаются наравне, не могут развить навыки. Не дано…

Да, конечно. Есть шаманы сильные, и это те, кого выбрал сам Создатель. А есть шаманы слабые, кто не может принять всего того, что передает Белый Дух. И с даром Илгиза то же самое. Кто-то больше «созвучен» своему покровителю, кто-то меньше. Алтаах, похоже, его полная копия, такой же беспринципный и циничный.

– Самые слабые подручные работают в хатыре, от них толку мало. Пятый, шестой и седьмой десятки ходят по землям таганов, а второй, третий и четвертый – по Дэрбинэ.

– Проповедуют? То есть несут слово Илгиза?

– Не слово, – ответил махир. – Благословение. Всем младенцам и тем, кто пришел из таганов или племен. Частичка силы нашего Покровителя. Если будет предательство, отступник умрет в мучениях.

Я едва не рассмеялась. Какой добрый покровитель! Значит, от рождения любой дэрбинэиц привязан к Илгизу «благословением», как несъемными путами. Попробуй признать, что начало всему Создатель, и покровитель уничтожит отступника за сомнения. То-то илгизиты с таким остервенением бьются на допросах, когда понимают, что деться им уже некуда. Даже самоотверженность Хазмы-Хенар уже не кажется такой самоотверженной. Должно быть, илгизитам внушают, что кара будет ужасающей. Но вот хватило бы на нее сил у Илгиза, когда он в горах, а его последователь в таганах?..

Кто-то вспомнит и скажет, что и Создатель связал огнем айдыгерцев. Но не во имя себя, не из страха, что стадо уйдет с другим пастухом. Но ради спасения и становления мира. Впрочем, айдыгерцы всё более привыкали к жизни в дайнате с его новым укладом и порядками. И всё более проникались ими. Когда Танияр встретил нас с Архамом после побега из Дааса, мы проезжали по новым землям, и люди везде были дружелюбны. Охотно шли посмотреть на правящую пару и пожелать нам счастья.

– А у Акмаль благословения нет, я не дал ей его, – продолжал тем временем махир, и я устремила на него взор. – Она была чиста. Прежде шаманы гнали тех, кого посылали махиры, что мужчин, что женщин. Потом посылать учеников перестали. Много времени прошло с тех пор. Я решил попробовать снова, только мой посланец не должен был выдать себя. Я понял, что он должен быть одним из тагайни, такой же, как они. Сначала хотел, чтобы мне принесли младенца из какого-нибудь тагана, потом передумал. И выкрасть ребенка из поселения непросто, и нагнать могут. А слухи быстро расходятся, и другим бы помешало. Потому взял ребенка йарга. Я знаю, что Рахон тебе рассказал, видел его мысли. – Алтаах скосил на меня ироничный взгляд, но я и не думала выгораживать пятого подручного. Говорить бы первой не стала, уж так воспитана, но и округлять глаза в фальшивом изумлении не собиралась. – Мне было всё равно, кто родится, главным оставалось то, для чего он родится. А когда Акмаль подросла, время пришло…

Я слушала его, поглядывая на приближавшийся вход в пещеру, заведомо опасаясь мгновения, когда мой обман вскроется. И в какой-то момент почти упустила нить разговора, но последняя фраза заставила меня вскинуть взгляд на собеседника.

– Время пришло… – машинально повторила я и осознала: – То есть, когда ты говорил подручным, что время близится, ты имел в виду не мое появление, а Акмаль?

– Да, – кивнул махир.

– Но почему именно Зеленые земли? – спросила я, спеша еще ненадолго отвлечь Алтааха.

– Потому что здесь был самый сильный шаман, и потому, что сюда Акмаль могла приехать как своя. Мы хорошо готовились и многое узнали о людях, – ответил он уже более рассеянно. – Если бы врат здесь не оказалось, махари пошла бы к следующему шаману. Но она решила стать кааншей. Это здесь? – неожиданно спросил Алтаах, указав на вход в пещеру.

Я кивнула и взмолилась всем духам и богам, чтобы моя каверза не вышла боком моему сыну. О себе я уже не думала.