На пороге прошлого

Глава 24

Военный Совет был… скучным. Для меня, разумеется. Я ничего не понимала в военном деле и поначалу слушала с любопытством, но вскоре утеряла нить разговора и понимания. Впрочем, причиной тому была не только чуждость для меня обсуждаемых вопросов, но и последние слова названой матери. Наверное, даже то любопытство, которое я испытывала в первые минуты Совета, было больше попыткой переключиться с охватившей меня тревоги.

Я даже злилась на Ашит за то, что она сказала всё это. Все-таки в незнании есть некое благо. Хотя и слова, показавшиеся предупреждением, были необходимы, чтобы вспомнить о них в нужное время. Но когда оно наступит, это время? И главное, о чем было предупреждение?

– Ну, мама, – проворчала я, когда мы еще шли к подворью ягиров.

Танияр, услышав меня, ответил вопросительным взглядом, я ему – возмущенным. Он же сам всё слышал! Так к чему этот немой вопрос?

– Ты столько раз хвалила нас за то, что не мучаемся догадками, а ждем момента, когда всё прояснится, – сказал супруг с ноткой укоризны, – даже говорила, что приняла эту привычку тагайни и переняла ее. К чему тогда эти терзания, свет моей души? Наберись терпения, а там всё поймешь.

– А если это что-то важное?

– Конечно, важное, иначе бы вещая рта не раскрыла. Она по мелочам не предупреждает. Сама вспомни. Когда тебя илгизиты похитили в первый раз, она тоже ничего не сказала тебе, но предупредила, чтобы не сомневалась в Отце. Ты поняла и верила, и Он не оставил тебя. И так каждый раз. О чем бы мать ни говорила, это угодно Белому Духу. А Он оберегает нас, значит, просто помни ее слова. Тревожиться не о чем, жизнь моя.

– Да, ты прав, – улыбнулась я. – Должно быть, материнство делает меня более подозрительной и сентиментальной. Теперь есть не только мы, но и наш сын. И еще наши люди, Айдыгер, друзья… Столько поводов для волнений.

– Что за слова говорит твоя дайнани, Танияр? – спросил один из каанчи, шедший неподалеку.

– Слова, которых нет в нашем языке, – ответил дайн. – Поэтому ты их не понимаешь. Некоторые уже прижились в Иртэгене и расходятся дальше. Люди уже больше понимают то, что говорит Ашити.

– А ты все слова понимаешь?

– Я знаю язык ее мира, – кивнул Танияр. – Отец был милостив, я был там прошедшей зимой и всё видел своими глазами. И земли, и людей. Познакомился с ее родными и знакомыми.

– И хамче привел, – улыбнулся Анжар. – Хороший мир, там есть наши друзья.

Я обернулась и посмотрела на него с нескрываемым любопытством. Подобное от детей Белого Духа я слышала впервые.

– Везде люди разные, – пожал плечами Элькос. – О Белом мире там знают всего несколько человек, но они и вправду наши друзья.

– Вот я и говорю – хороший мир, – кивнул Анжар.

Остальные спорить не стали, а мы с магистром тем более, только переглянулись и спрятали улыбки. Признаться, стало приятно. Пусть душа моя была отдана Белому миру, но и родной дом я любила. Думаю, Элькос подумал о том же.

Это и отвлекло на первых порах. А потом мы поднялись в ханам, где нас уже ожидали наши ердэмы и байчи-ягир. Они во встрече гостей не участвовали, но озаботились, чтобы официальная часть была обставлена в лучших традициях, а это означает, что стол в ханаме в этот раз не пустовал, как при нашем Совете.

Сегодня, как и полагалось на совете ягиров, стол был уставлен легкими закусками, чтобы собравшиеся могли перекусить между делом, если ощутят голод. А еще стояли кувшины с водой. Никакого буртана – это не пир. Разум должен быть чист, тем более при решении тех вопросов, которые должны были вынести на обсуждение.

Впрочем, насколько я знала, все важные вопросы уже давно были обсуждены и решены. Сегодня было нечто вроде подведения итогов. Последнее совещание ставки, на котором присутствовали все высшие чины, включая и тех, кто не был военным. Если говорить обо мне и ердэмах, конечно, но я была женой и соправителем дайна, а ердэмы – первыми сановниками дайната. Пока разделений мы не делали. Насколько понимаю, Танияр и тут решил продемонстрировать наше новое устройство управления. В любом случае лишних людей на Совете не имелось.

Однако в этот раз рядом с супругом осталась я, байчи и Элькос. Архам и братья заняли места после гостей, тем подчеркнув свое положение на данном собрании. И когда все расселись и все формальности по гостеприимству были соблюдены, дайн кивнул Элькосу.

– Слушаюсь, государь, – встав на ноги, склонил голову магистр, и над столом появилась иллюзия.

Это были горы и Дэрбинэ в миниатюре. Зачем нужна иллюзия, я понимала. Она являлась заменой самой обычной карте, которая могла бы быть сейчас расстелена. Однако стоит признать, то, что сотворил хамче, выглядело более впечатляющим, чем кусок бумаги с чертежом местности. Иллюзия была объемной и выглядела как макет, а не плоский рисунок.

– Итак, господа, – заговорил Элькос, – мы провели множество рейдов по горам и равнине в поисках тайных троп, по которым могло бы пройти войско илгизитов. Всё благодаря нашей дайнани и знаниям, которые она получила при своем втором похищении. – Взгляды присутствующих на миг задержались на мне, я же с любопытством посмотрела на магистра, ожидая продолжения. – Так вот, благодаря ей мы знали, что и как искать. Скрытую в пространстве дорогу, которая вела в Айдыгер, уничтожил дайн. Но по ней и не было бы возможности провести войско, разве что по нескольку человек для накопления. Но свои орудия они не смогли бы протащить. – Иллюзия увеличилась в одной из своих частей и окрасилась красным цветом. – А вот вторая, как сами видите, может пропустить войско незаметно для жителей таганов, потому что проходит за Курменаем и Холодным ключом. Спуск широкий и пологий, что позволяет доставить вниз не только людей, но и орудия. Выход к таганам закрыт наслоением пространства…

– Как это? – спросил заметно помрачневший Кулчек.

Еще бы! Каан только что узнал, что пойди он на поводу у Кашура – и обнаружил бы врага, когда тот воткнул ему в спину клинок.

– Очень просто… – с готовностью ответил хамче, но хмыкнул, явно поняв, что его объяснения могут быть понятны, по крайней мере, мне или Танияру, но Кулчек знает и понимает куда меньше. И потому Элькос обошелся объяснением коротким и простым. – Скажем так, кусок пространства накинут на проход, как покрывало. Не увидеть, не ощутить, и если пройдешь сквозь него, не заметишь. Этакое наслоение двух очень маленьких реальностей.

– Так было и в Каменном лесу, – произнес Танияр. – Когда я искал следы илгизитов, укравших Ашити, то прошел в том месте, где был переход, но не почувствовал его.

Гости покивали, мой рассказ на сангаре они помнили, как и то, что позже говорил им Танияр в подтверждение моих слов.

– Так вот, – вернул себе внимание магистр, – этот проход выводит на ту самую равнину, которую дайнани назвала Иссыллык. – Я в удивлении приподняла брови, и Элькос склонил с улыбкой голову. – Именно так. Думаю, жар в этом месте также создан искусственно пологом, как и сумрак Каменного леса. Иссыллык – это продолжение прохода из Каменного леса. То есть мы можем смело утверждать, что проход был один, но его часть на землях Айдыгера уничтожил дайн, и уцелела вторая составляющая – равнина, где обитают следующие стражи Илгиза – нэри. Мы прошли туда и увидели эти плотоядные «камни». Однако активных действий… ничего там делать не стали, только разведали. Я поставил сигнальные нити, и мы ушли, дабы не привлечь внимания врага прежде времени. Также я поставил сигналки на всем протяжении возможного пути передвижения илгизитов, потому этого этапа мы не пропустим… узнаем сразу же, как только сигнальная нить будет пересечена.

– А если один человек пройдет? – спросил Таныс – каан Больших валунов.

Вопросов о том, что такое сигнальная нить, не было, а значит, это наши союзники уже знали. Были иные сомнения.

– Если пройдет один, то нити отзовутся по мере их пересечения, – ответил хамче. – Но если пойдет войско, они будут звенеть непрестанно, пока проходят все ряды. – Обдумав, кааны кивнули, а Элькос продолжил: – Однако сил в Белом мире у меня весьма и весьма много, а потому я сумел воплотить и иные знания, которые получил дома в момент обучения. Как вы знаете из моих ответов на ваши вопросы прежде, мои возможности в родном мире хоть и были велики по тем меркам, но с моим нынешним резервом несопоставимы вовсе. Впрочем, это к делу не относится, лишь к слову. В общем, я сумел сформировать зеркало, которое отразит мне тех, кто заденет нить. Ошибки быть не может, и мы в точности будем знать, кто потревожил сигналку. Далее. – Другая часть равнины окрасилась красным. – Начало мои нити берут отсюда. Это означает, что до спуска в Курменай или в обход него у нас останется немного, но достаточно времени, чтобы вооружить войска и пойти навстречу противнику.

Магистр сел на свое место, однако иллюзия продолжала висеть над столом, и мужчины в задумчивости взирали на нее.

– Если бы я решал, как действовать, – заговорил Танияр, – то разделил бы войско. В сторону Курменая отправил шероны. Расставил бы их поверху и начал бить по харату, тем отвлекая внимание на себя. Во-первых, Кашур и его союзники не смогли бы добраться наверх, чтобы остановить уничтожение Курменая, только положили бы ягиров. А во-вторых, это дало бы возможность второй половине войска, которая идет через Иссыллык, напасть со спины и захватить оставшихся защитников без больших потерь у себя. А далее эта часть войска удерживала бы захваченные земли, чтобы дать возможность первой половине спустить вниз шероны. После двинулись бы дальше. Учитывая, сколько у илгизитов воинов и помощь им подручных, спуститься с гор и пойти вглубь наших земель, почти не потеряв людей, было бы легко.

И пока он говорил, иллюзия окрасилась красным от места установки сигнальных нитей, а после краснота разделилась на два потока, и они поползли к указанным дайном направлениям. Тут же добавилась часть, означавшая земли таганов. Элькос показал всё, о чем говорил Танияр, дав не просто оценить на словах, но и увидеть воочию. Картина вышла пугающей, и я зябко обняла себя за плечи.

– Потому, – продолжал мой супруг, – мы не позволим им разделиться и дойти ни сюда. – Он указал шамкалью, взятой со стола, на Курменай. – Ни сюда. – Шамкаль переместилась на Иссыллык. – Кашура и тех, кто смотрит ему в рот, мне не жаль, но допустить гибели людей и разрушения таганов мы не можем. – Все собравшиеся кивнули, соглашаясь. – Поэтому мы встретим илгизитов здесь. – Теперь он не указывал, потому что краснота вернулась на равнину. – Здесь остановим и разобьем. Нам на руку сыграет неожиданность и их неготовность к сражению. Смотрите, что мы будем делать…

И вот с этого момента мое внимание начало таять, потому что дальше пошло обсуждение расстановки наших сил и их действий. Поначалу я еще слушала, но вскоре утеряла нить разговора, и мысли мои вернулись к словам названой матери.

О чем она предупредила меня? Когда и где должно произойти некое событие, где я должна буду доверять не словам, а мыслям? И несет ли данное событие в себе угрозу? К примеру, не далее как сегодня я растревожилась из-за ее появления. А оказалось, что оно к добру. Те, кто усомнился, осознали свои заблуждения и вернулись. Дело защиты мира стало важнее прежних страхов и заносчивости.

Мама пришла, чтобы выполнить повеление Белого Духа, а я успела надумать дурного и растревожила саму себя. Быть может, и слова ее были не предупреждением, а всего лишь призывом не делать скоропалительных выводов? Сейчас происходит столько событий, которые требуют не только действий, но и осознания.

Взять того же Шакина. Его объяснения вполне логичны, более того, они подтверждены ягирами и Нихсэтом и Иланом. Последний успел отправить послания шыкемам еще в пору, когда каанчи появился в Айдыгере. Полученные им сведения также подтвердили всё, что сказал наследник Долгих дорог. Да и Танияр ничего не опроверг. То есть он и вправду отправился к нам, чтобы сбежать от отца и его требований снова жениться, когда сын еще не был к этому готов. И не спешил назад, так как обрел душевный покой на землях дайната.

А вот с версией возможной сакральной жертвы, которая станет поводом для нападения на Айдыгер, мы продолжали разбираться. На первый взгляд она оставалась просто версией, потому что люди, бежавшие к нам от угрозы нападения илгизитов, вели тихую жизнь. С нашей помощью они быстро обустроились, познакомились с устоями дайната и всё более становились неприметны на общем фоне, потому что приспособились к предлагаемым условиям.

Даже представители племен перестали вызывать изумление. Поначалу случались даже споры и ругань, когда прибывшие пытались призывать к смуте. Впрочем, они это называли иначе – законами Белого Духа, а дружбу с племенами – позором. Они накидывались на наших соотечественников пагчи или же друзей из других племен, кричали, гнали, нападали с кулаками.

Однако айдыгерцы успели благополучно миновать эту стадию неприятия. Многие не просто привыкли к племенам, а начали заводить с ними дружбу. Черноволосые или обритые наголо головы стали столь же обыденным явлением на курзыме, на улице, в кузне или просто на дороге, как и любой из тагайни, живший по соседству. И потому крикунам оказывали отпор даже не стражи порядка – чавузы, а сами айдыгерцы. Порой даже доходило до того, что чавузам приходилось вмешиваться, чтобы отбить смутьяна.

После того как нарушитель порядка был вырван из когтей толпы, пылавшей в праведном гневе, его доставляли к Нихсэту. Беседа с чен-ердэмом более всего походила на допрос, на котором из крикуна выжимались все соки. Кто такой, с какой целью пришел в Айдыгер, что скрывает, зачем несет раздор на земли дайната, почему не готов следовать законам Белого Духа? И если так ненавидит племена, почему не пошел в любой из таганов?

Признаться, Нихсэт был восхитителен. Он оказался на своем месте, и не было ни минуты, чтобы я пожалела о своем решении приставить его к должности чен-ердэма. И с чавузами он хорошо ладил. Не заискивал, не заигрывал с ними, напротив, был тверд и решителен, а еще внимателен к их потребностям и нуждам, чем и завоевал их уважение так быстро, что я даже была изумлена. Они слушали своего главу и повиновались ему, как когда-то алдару.

В общем, после «беседы» с чен-ердэмом и под суровыми взглядами чавузов буяны утирали пот и выбирали, как им существовать дальше. Кто-то покинул дайнат, а кто остался и учился жить так, как велел когда-то Создатель. И это даже неплохо получалось. Крикуны и смутьяны начинали потихоньку знакомиться с племенами, разговаривали и наконец принимали их.

Впрочем, я отвлеклась. Стоит вернуться к той мысли, которую я так и не досказала. Так вот, на первый взгляд, кроме периодических вспышек нетерпимости, которые быстро гасились и стремительно сокращались, благодаря айдыгерцам и службе чен-ердэма всё было спокойно. Никто не приближался к Шакину, за которым теперь наблюдали особо. Не из-за недоверия, а ради его безопасности. И сам каанчи не спешил сходиться с кем-то из новоприбывших. Он продолжал общаться с ягирами и Эгченом, но более всего с Нихсэтом.

Так, может быть, мама хотела сказать, чтобы я не верила тому спокойствию, которое царит в Иртэгене? Что если мои подозрения верны и кто-то охотится на каанчи? Более того! Что если вся правдивая история Шакина имеет второе дно? Ну вот, к примеру, Галзы отправил сына с тайным заданием, а причиной согласия каанчи стало желание оттянуть новую женитьбу. А то и вовсе каан Долгих дорог мог поставить условие: или женись, или сделай. Что?

Покачав головой, я усмехнулась. Этак я сейчас и вовсе додумаюсь неизвестно до чего. И как тогда доверять своим мыслям, а не глазам, если уже сомневаюсь в верности подозрений? Или все-таки правильно думаю? Что если так и есть? «Думай, дочка, думай…»

– Проклятие! – возглас Элькоса был столь неожиданным, что вздрогнула, кажется, не только я.

– Что такое, Морт? – спросил Танияр.

– Уже две нити звенят. Кажется, идут, – почти рассеянно произнес хамче.

После выхватил из-за пазухи небольшое зеркальце, прихваченное из нашего мира, и положил на стол. Он повел рукой над зеркальной поверхностью, и копия ее поднялась в воздух, увеличилась в размерах, и все взгляды устремились на войско, одетое в черные одежды, какие я уже видела.

– Йарганы, – тихо произнесла я и порывисто обернулась к мужу.

– Успели, – сказал он, глядя в отражение. – Все всё услышали. Делаем, как говорили. Морт.

– Да, государь, – скорее машинально отозвался Элькос.

Мужчины поднялись с мест и зашагали к выходу, не ожидая приглашения. Магистр направился следом, а вместе с ним Эгчен. В ханаме остались только мы с Танияром и наши ердэмы. Я вновь поглядела на мужа. Он постукивал кончиками пальцев по поверхности стола, над которым всё еще висели «карта» и «зеркало». Затем хлопнул по нему ладонью и поднялся на ноги.

– Архам, тебе хранить Айдыгер вместе с Ашити, пока я не вернусь, – произнес Танияр.

– Да, брат, – кивнул тот.

– Нихсэт, призови всех чавузов на дороги и улицы. Язгуйчи, какие останутся, пойдут им в помощь. Ягиры, кто не идет с нами, продолжат нести свою службу. Илан, и твоим людям наблюдать особо.

– Мы услышали, дайн, – отозвались братья.

– Милый… – позвала я.

Голос мой дрогнул, и супруг наконец обратил на меня внимание. Он протянул мне руку, и я, сжав его ладонь, порывисто поднялась с места и бросилась ему на грудь. Танияр заключил меня в объятия.

– Не тревожься попусту, Ашити, – сказал он негромко. – Займись пока делами, у тебя их много. Или побудь с сыном, Тамин отвлечет тебя от тяжелых мыслей. С нами Отец, Он не оставит.

Уткнувшись ему в грудь лбом, я прошептала:

– Я не могу не тревожиться. Ты вновь идешь на битву…

– И в этот раз со мной половина таганов и хамче.

– Я буду смотреть, даже не вздумай мне запрещать. – Я подняла на него взгляд. – Не могу не смотреть.

– Хорошо, – блуждая по моему лицу взглядом, ответил супруг, – смотри. Только помни, что сказала вещая. Не спеши с выводами, прежде размышляй. И помни, что у тебя теперь есть сын, не вздумай сделать глупость, даже если увидишь, что со мной что-то случилось. Ты можешь и ошибиться.

– Ох… – Губы мои задрожали, и влага заполнила глаза мутной пеленой.

– Ты меня услышала? – строго вопросил супруг.

– Да, – кивнула я.

Более ничего сказать не успела, потому что Танияр прижался к моим губам, а когда отстранился, на устах его играла теплая улыбка.

– Люблю тебя, – шепнул дайн. – И я сделаю всё, чтобы дальше наша жизнь была такой, как мы мечтаем. Я вернусь, обещаю.

– Уж сделай милость, – плаксиво произнесла я и добавила: – Я буду ждать тебя, мой любимый.

– Я вернусь, – повторил он, а затем окончательно отстранился и направился прочь стремительным шагом.

– Танияр! – воскликнула я, поддаваясь эмоциям, но на плечи мне легли чьи-то ладони.

Обернувшись, я увидела Архама. Он укоризненно покачал головой и мягко подтолкнул меня в сторону двери. Только сейчас я поняла, что и братья покинули ханам, остались только мы с деверем.

– Идем во двор, – произнес Архам. – Там подождем. А сейчас мешать не будем.

Кивнув, я первой поспешила покинуть ханам. Здесь нам делать было уже нечего. Лишь на пороге обернулась и увидела, как лопнула иллюзия и разлетелась снопом белых искр, тут же угасших. Лишь в «зеркале» продолжали шагать воины Илгиза. Я даже увидела салгаров, а потом Архам подтолкнул меня, и мы вышли в узкий коридор, а после и во двор.

Суеты не было, как не было и промедления. Без толики волнения ягиры надевали халыны, вооружались и шли на поляну. Туда же спешили и язгуйчи, призванные дайном. С ними немало занимались за это время, и не только воинской наукой, но и сборами. А оповещением служил не набат, а кристалл, выданный магистром каждому воину. Об этом я знала, потому не удивилась, видя и их готовность.

Чтобы не мешать, мы с Архамом стояли в стороне и наблюдали. Сердце мое замирало, но я заставляла себя держать лицо, и даже улыбка не сходила с моих уст. Воины шли исполнить великий долг перед своим Создателем, и почетнее этого не могло быть ничего. Только ведь это не безобидное состязание…

– Боги, – все-таки всхлипнула я, и Архам, накрыв мои плечи рукой, притянул к себе. Однако я отстранилась, быстро смахнула с глаз набежавшую влагу и указала на ворота Иртэгена. – Идем, там подождем появления Танияра.

– Хорошо, – не стал спорить деверь.

Я подняла на него взгляд и увидела, как Архам поджал губы. После вздохнул и зашагал рядом со мной.

– Что тебя тревожит? – спросила я, чтобы отвлечься от тяжких мыслей.

– Я никогда не участвовал в битвах, – сказал брат моего супруга. – С племенами сходился Танияр. С отцом к пагчи пошел Танияр. Когда пришли Елган и Налык, я был в проклятом Даасе. И сейчас я снова в стороне. Я должен идти с ними. Меня обучали сражаться, а я всегда, словно женщина, остаюсь в стороне.

Улыбнувшись, я сжала его ладонь, и Архам посмотрел на меня.

– Ты зря пеняешь на судьбу, братец, – сказала я. – Ты прекрасный воин, и я это видела трижды. И все три раза ты стоял один против нескольких противников, и трижды вышел победителем. Тебя хорошо обучали, и ты это доказал. Показал, что так же отважен, как и Танияр.

– Во второй раз нам помогли урхи, – усмехнулся Архам. – Иначе я бы не выстоял.

– Никто бы не выстоял, – отмахнулась я. – Потому Отец и отправил к нам помощников. Но главное, ты ведь не испугался, не отступил и не сдался, был готов к драке, даже понимая ее тщетность. Нет, Архам, ты воин.

Он рассеянно улыбнулся, но было понятно, что остался при своем мнении. Настаивать и спорить я не намеревалась, сейчас было не до того. Мы уже дошли до ворот харата и намеревались пересечь их, когда нас нагнал Берик. Мой телохранитель пристроился рядом со мной, и я поняла, что он остается. С дайном уходил Юглус.

Прерывисто вздохнув, я попыталась найти его взглядом, но сейчас это сделать было невозможно. Поляна была заполнена язгуйчи и ягирами. Последние и вовсе были похожи друг на друга, будто по земле рассыпали горох. Еще и зеленый цвет усиливал ассоциацию, и я нервно хохотнула. Однако тут же мотнула головой, отгоняя истерическое веселье, за которым скрывался страх.

– А остальные ягиры и язгуйчи? – вдруг встревожилась я, поняв, что на поляне стоят только войны из Иртэгена.

– Ты же была в ханаме, – справедливо заметил Архам. – Танияр говорил обо всем.

– Я задумалась и прослушала, – вынуждена была признаться я.

– Плохо иметь большую голову, – усмехнулся деверь. – Слишком много места для мыслей. Была бы маленькой, думать бы было уже некуда, тогда не пропустила бы ни слова. – Я ответила сердитым взглядом, и ман-ердэм хмыкнул. Однако томить не стал и пояснил: – Все получили знак дайна и собираются там, где было уговорено. Так сейчас во всех частях Айдыгера, на землях племен и в таганах, какие дружны нам. Об этом они сговорились уже давно. Только хигни не пойдут, они не воины.

Я согласно кивнула. Хигни и вправду были далеки от ратной науки, да и по складу своего характера оказались не воинственны, чем и была обусловлена их отгороженность от всех прочих народов. Даже от их соседей кийрамов. Но зато они были учеными. Именно так – учеными, и поболее, чем те же халимы.

Хигни свои знания не скрывали от соплеменников, разве что дальше их земель эти знания не уходили. Они помнили большое количество комбинаций ирэ, что показали еще во время собрания на сангаре. Тогда они были единственными, кто кивнул на мой вопрос «Смогли бы люди прочесть книгу Шамхара?». Но письменность была не единственной наукой, какую сохранило это племя. Математика, знания о географии, даже частично история прежнего мира хранилась ими как легенды. И в искусствах это племя не уступало курменайцам, возможно, даже превосходило. Так что не оценить дружбу с ними было невозможно.

Но это в мирной жизни, в сражении же хигни были бесполезны. Однако Танияр не пренебрегал и ими. И дело тут было вовсе не в оценке пользы знания этого племени для будущего. Дайн не желал оставлять в стороне никого из детей Белого Духа, если они не отворачивались сами. Сейчас шла речь не о территориях, но о самом существовании нашего мира, а хигни были его неотъемлемой частью. Потому Хаман сидел рядом с теми, кто отправлялся в горы, чтобы остановить Илгиза и его войско.

– Танияр, – сказал Берик, и я обернулась в сторону ворот, из которых как раз вышел мой супруг.

Был он в полном военном облачении, собран и строг. Полы плаща развевались за спиной подобно крыльям большой хищной птицы. И я бы залюбовалась, если бы не причина, по которой он надел шлем и защитный халын, на котором красовался герб Айдыгера.

Рядом с Танияром шел Элькос. На нем не было никакой защиты, и все-таки вряд ли можно было сказать, что магистр беспечен.

– Шанни, моя сила – мой доспех, – так сказал он как-то, когда я спросила, отчего мой добрый друг не озаботился на случай битвы халыном и шлемом.

Сейчас магистр был молчалив и даже суров, вовсе не напоминая того милого, но порой сварливого старика, с которым я когда-то была знакома. И дело даже не во второй молодости, но во всем облике Элькоса. Я видела мужчину, полного сил телесных и духовных, и не было сомнений, что он способен противостоять не только сотне подручных, но и самому великому махиру.

Кроме магистра, дайна сопровождал старший каанчи Долгих дорог. Однако Шакин был одет привычно, и оружия при нем не было. Наш гость что-то горячо говорил Танияру, но тот лишь качал головой, а когда до нас осталось всего несколько шагов, я расслышала восклицание наследника далекого тагана:

– Но почему?! Я тоже хочу идти с вами, я хочу встать с тобой плечом к плечу и защитить наш мир от илгизитов. Почему ты отказываешь мне, Танияр? Даже один ленген – это смерть врага на его острие, и я могу подарить тебе не одну, а много смертей…

– Нет, – ответил дайн и развернулся к каанчи. – Ты наш гость, Шакин. Гостя принимают с почестями, одаривают и радуют, но не ведут на смерть. Если бы ты пришел ко мне как воин, я бы принял твою помощь. Но ты гость, гостем и останешься. Если ты падешь, что мне сказать твоему отцу? Что я убил его сына, когда тот хотел лишь поглядеть на Айдыгер? Галзы мне не друг, и я не хочу, чтобы стал врагом, если ты падешь.

– Я сам волен принимать решения, – помрачнел Шакин, и его прервал Архам, шагнувший между братом и гостем.

– Я тоже хочу идти с ними, но остаюсь в Иртэгене. Слово дайна сильней моих желаний…

Танияр кивнул брату, благодаря за то, что он вмешался, и направился ко мне.

Не желая расстраивать мужа, я натянула на лицо улыбку, он улыбнулся в ответ. На миг сжал плечи ладонями, после порывисто прижал к себе и произнес негромко:

– Не тревожься попусту, свет моей души. Поверь, несмотря на то что наш враг сильней и могущественней Налыка и Елгана, эта битва будет проще. Мы к ней готовы, даже если кажется, что всё происходит неожиданно и быстро.

– Пусть духи не оставят тебя, мой любимый, – ответила я. – Пусть Ягтыгур вновь пробудится в твоем теле, а моя душа будет рядом и продолжит светить даже в самом непроглядном мраке. – На миг запнувшись, я откинула все высокопарные слова и добавила: – Вернись ко мне, Танияр. Без тебя… – голос мой сорвался, и я обняла супруга что есть силы. – Я так сильно люблю тебя, Танияр…

– Как и я тебя, – мягко ответил он. Подцепил мой подбородок пальцами и вынудил посмотреть на себя. На губах дайна играла прежняя мягкая улыбка, но уже через мгновение он склонился и поцеловал меня. – Я вернусь, жизнь моя, обещаю, – шепнул он и, оторвав от себя мои руки, отступил, разом увеличив между нами расстояние. – Белый Дух с нами, Ашити.

После развернулся и направился к своим воинам. Элькос подмигнул мне и шагнул было следом за дайном, но я поспешила и преградила ему дорогу.

– Куда это вы, мой дорогой? – вопросила я. – Даже не обняли названой дочери…

– Я же слишком молодой для объятий, – прищурился магистр, но я отмахнулась:

– Оставьте эту чушь. – И первой обняла его. – Пусть боги и духи хранят вас, друг мой.

– Всё будет хорошо, девочка моя, – улыбнулся Элькос. – Не волнуйтесь попусту.

– Где уж попусту, – помрачнела я.

– И тем не менее, – строго ответил хамче, после провел по моей щеке ладонью. – Я верну вам мужа, Шанни, сберегу его.

– И себя мне тоже верните, – вдруг задребезжавшим голосом потребовала я. – Непременно верните.

– Обещаю, – Элькос как-то озорно улыбнулся, порывисто поцеловал меня в щеку и, отступив, махнул рукой. – Душа моя, всё будет хорошо!

После развернулся и побежал за дайном, ожидавшим мага вместе с войском. Я прижала к губам кончики пальцев и всхлипнула. Перед внутренним взором так ясно стояли картины прошлогодних сражений, всего того ужаса, что я видела собственными глазами. Кровь, боль, смерть. И опять мы были готовы повторить этот путь.

– Боги, – не в силах сдержаться прошептала я и поспешила стереть со щек слезы, уже бежавшие из глаз.

И вновь на плечи мне легли ладони, теплые и сильные. Обернувшись, я увидела Архама. Он ответил мне серьезным взглядом, после прижал спиной к своей груди, и я прижалась к нему затылком. Так стало немного легче. А потом за руку меня взял Берик, и я улыбнулась ему с благодарностью. По другую сторону от меня встал Шакин, но ему мои переживания не были близки. Каанчи полнился собственными.

– Я всё равно не понимаю, почему Танияр отказался еще от одного клинка, – сердито произнес он. О чем бы они ни говорили с Архамом, но решительности и намерений нашего гостя это не поколебало.

Посмотрев на него, я ответила:

– Потому что твой отец – союзник Кашура, а он враг дайната. Этот каан собирает вокруг себя тех, кто недоволен тем, что Зеленые земли увеличились и превратились в Айдыгер. Еще тем, что мы открыли объятия племенам и считаем их равными тагайни. И тех, кто, опасаясь, что Танияр захватит их земли, сам сует голову в капкан курменайского каана, который жаждет быть великим не только в фантазиях. Когда дайн пришел на совет в Курменай, на него и хамче устроили покушение.

– Но я не враг, и я верю вам с Танияром. Да даже если бы сомневался, то сейчас вижу, что он всегда говорил правду, – возразил Шакин.

– Ты попросту не понимаешь, – устало вздохнула я. – Если ты погибнешь, то твою смерть могут использовать как предлог для нападения на Айдыгер. Достаточно сказать, что старший каанчи пришел в Айдыгер гостем, а его отправили в сражение, будто он один из ягиров Танияра, и тогда даже те, кто сейчас не занял ничью сторону, могут склониться в сторону Кашура. Айдыгер и таганы, дружественные нам, сейчас будут заняты иным врагом, и сколько это продлится, мы сказать не можем. И сколько воинов мы потеряем – тоже. Мы будем ослаблены, а Кашур и его войско сильны. Даже доверяя тебе, мы не можем рисковать дайнатом и жизнью айдыгерцев, потому не дадим Кашуру этой возможности, чтобы поднять таганы против нас. Поэтому ты остаешься в Иртэгене под нашей защитой. Это политика, Шакин, а не вопрос доверия тебе или сомнений в твоих силах. Что такое политика, я объясню позже. Сейчас у меня на это нет ни сил, ни желания.

На этом я замолчала и уже не отрывала взгляда от мужа, вставшего на небольшую возвышенность, с которой обычно вели разговоры на сангаре. Молчал и Шакин, должно быть обдумывая то, что услышал. Мне сейчас было безразлично, к каким выводам он придет, и потому я окончательно выкинула нашего гостя из головы.

– Морт, – донесся до нас сейчас едва уловимый голос дайна.

Магистр кивнул, после раскинул руки, и на мгновение летний зной затопила зимняя стужа. Порыв ветра взметнул волосы, промчался между людьми, закружил снежной вьюгой и…

– Ох, – вздохнул рядом Шакин.

– Ага, – согласно кивнул Берик.

Я не произнесла ни звука, но глаза распахнула от изумления, в который раз потрясенная возможностями магистра, потому что… Едва истаяли снежинки, нам открылось несметное войско. Исчезли Иртэген и деревья, окружавшие харат, но появились стройные ряды ягиров и язгуйчи со всех частей Айдыгера, воины союзных нам таганов и племена, чьи колонны больше напоминали разбойничью ватагу, кроме разве что унгаров. Они стояли в строгом порядке, держа на изготовке свое оружие – шугэ. И посреди своей огромной армии возвышался ее предводитель и командующий – дайн Танияр Айдыгерский.

– Дети Белого мира! – разнесся над войском голос моего супруга. – Бесконечно долгие годы заточения Илгиза подошли к концу. Предатель окреп. Его войско велико и готово прогрызть своему покровителю дорогу на волю. Они готовы идти до конца и исполнить желание Илгиза, но они просчитались! Есть мы, и мы встанем на их пути. Мы тоже готовы биться до последнего вздоха! За нашими спинами не только таганы, но и та часть Белого мира, которая продолжает существовать вне нас. Там живут люди единой с нами крови, единой веры, и дом у нас один, хоть и разделен по воле Создателя. Духи смотрят на нас с надеждой и любовью, дети Белого мира, и мы не огорчим ни нашего Отца, ни Матери, ни прочих Покровителей. Я зову вас на самый славный бой, о каком не могли мечтать наши предки! Предатель не пройдет! Что ответите мне, братья и сестры?!

– Мы идем, брат! – гаркнули тысячи глоток.

– За Белый мир! За нашу веру! – выкрикнул Танияр. – Во славу Белого Духа!

– Во славу!

– Сейчас хамче откроет вам дорогу в горы, вы помните, что следует делать! Кого-то ждет дорога домой, кого-то Белая долина, но слава вознесет на крыльях каждого из вас! Духи с нами! Вперед, дети Белого мира!

И вновь взвыла метель. Яростная, неукротимая сила промчалась по поляне, ослепив всполохом белого света. А когда я снова открыла глаза, на поляне уже никого, кроме нас, не было.

– С ума сойти, – пробормотала я в ошеломлении. Но вскоре очнулась и шагнула туда, где только что стоял мой муж, и прошептала: – О Хэлл, пусть ты не властен в этом мире, но я молю тебя, отправь им всю ту удачу, что отмерил для меня. – Затем закрыла глаза и добавила: – Пусть духи хранят вас, отважные воины… и моего возлюбленного.

Кто-то тронул меня за локоть. Я обернулась и вымученно улыбнулась деверю.

– Идем, Ашити, тут делать уже нечего, – сказал Архам.

– Идем, – не стала я спорить и первой зашагала в сторону Иртэгена, чтобы скорее оказаться дома и пробудить «Дыхание Белого Духа».

Я должна была видеть…