Наследник криминальной империи

19

Аня

— Прошу вас… Не нужно… — слышу надрывающийся голос незнакомого мужчины, к голове которого приставлено оружие. — Богдан, я все верну!

Я не в состоянии сдвинуться с места и отвести глаз от этой картины. Меня парализовало от страха. Сердце стучит так быстро и громко, что удивляюсь, как еще никто не услышал его и не заметил моего присутствия в помещении.

— Ты когда деньги брал и документы подписывал, голос был другим. Сейчас что изменилось? Ну? — снова чувствую внутри неприятный укол, когда слышу его голос. — Чем ты отдавать собрался?

Я впервые вижу Богдана таким… Он стоит ко мне в профиль, а его поза и вид совершенно не вяжутся с образом мужчины, которого я знаю и с которым живу под одной крышей. В голове вспышками мелькают его недавние слова: он говорит, что не занимается ничем плохим, а я верю ему. Наверное, сейчас произошла какая-то ошибка, недоразумение… Отец моего ребенка не может быть бандитом. Нет!

Мне не удается сдержать всхлип. Богдан резко оборачивается, а я отступаю назад, поймав его жесткий, злой взгляд. Мне страшно, как и тому избитому мужчине, сидящему на стуле. От мысли, что я стала свидетелем чьих-то разборок становится еще больше не себе.

— Закончи без меня, — бросает Богдан бородатому мужчине с оружием и направляется в мою сторону решительным и уверенным шагом.

Берет за локоть и ведет из здания на улицу. Подводит к машине и ждет, когда я заберусь внутрь. Но у меня ничего не получается, движения сковывает паника и страх. Я похожа на тряпичную куклу. На языке крутятся вопросы, но все что могу в это мгновение — смотреть на него огромными глазами и громко дышать, словно запыхавшаяся собака. Он толкает меня в автомобиль, садится рядом и закрывает дверь с громким хлопком.

— Я просил оставаться тебя в машине, Аня? — сейчас он кажется мне чужим.

Я больше не знаю этого человека. А еще мне страшно… Так страшно не было даже в день, когда я решилась на аборт. Я жмусь к дверце подальше от него и сильно дрожу.

— Что молчишь, Анюта? — спрашивает он, не повышая голоса, но чувство такое, будто он ударил меня по лицу. Тон голоса холодный, жесткий, а от мужчины веет опасностью и безразличием. Ничего общего с тем мужчиной, в которого мне казалось я начинаю влюбляться.

— Я захотела в туалет… Искала нужную дверь… — смотрю, как он закуривает сигарету и выдыхает дым в окно.

— И как? Сходила пописать? Или не успела? — интересуется он, сканируя меня холодным взглядом.

Он ведет себя так, словно то, что я увидела в порядке вещей, его обычные будни.

— Ты ведь говорил мне, что… — я запинаюсь.

А что он мне говорил? Сказал, что разберется и никто ко мне больше и близко не подойдет с подобными вопросами о Богдане и сферой его деятельности. Наверное, потому что тех людей уже тоже нет в живых? Господи…

— Скажи правду, — прошу я. — Почему тот мужчина был избит, а другой угрожал ему пистолетом? Ты…

— Анюта, — он выкидывает окурок в окно. — Я тебя попросил оставаться в машине, так ведь? Ты не послушалась. Я тебя от этого дерьма подальше держать хотел, но если уж так вышло, отнекиваться не собираюсь. Хватит строить воздушные замки и летать на розовых единорогах, — чувствую, что Богдан злится и от этого мне становится еще страшнее. Черные глаза опасно мерцают. — Я не мальчик-колокольчик, и не продажей пончиков на жизнь зарабатываю. Вот так я живу, — он кивает в сторону двери в здание. — Тот дядя крепко провинился и сейчас за это отвечает. Если бы я каждому такие косяки спускал, то ни черта бы не добился.

В груди становится больно, а глаза ощутимо печет. Отец моего ребенка связан с криминалом… Какой-то нехороший сон. Если бы не видела своими глазами, подумала бы, что Богдан специально на себя наговаривает…

— Когда ты немного успокоишься и поймешь, что жизнь бывает разной и устроена немного иначе.

Мозг усиленно перебарывает поступившую информацию, факты налетают друг на друга, сталкиваются, создавая целостную картинку. Теперь понимаю откуда весь этот достаток, откуда столько знакомых и уважения. И уважение ли? Может быть это просто страх перед человеком, который сильнее и привык решать свои вопросы, приставляя оружие к голове другого в случае ошибки или промаха?

— Чем ты занимаешься? — пальцы дрожат, я вдруг осознаю, что держусь ими за ручку двери и в любой момент готова дернуть ее и бежать из машины. — Ты убиваешь людей?

— Ты слишком разнервничалась, дюймовочка, — выдает он спустя небольшую паузу. — А в твоем положении это не норма. Единственное, что ты должна усвоить из сегодняшнего разговора: чем бы я ни занимался на самом деле, со мной ты в абсолютной безопасности.

Богдан тянется ко мне рукой, но я отворачиваюсь. Забиваюсь от него в угол и больше не могу сдержать слез. Воздуха в легких больше нет. Я так зла на него, правда не понимаю из-за чего. Он был любезным, пытался ухаживать. Вел себя со мной мягко, но… оказывается, что все это просто маска? Его слова и правда ни капли меня не утешили. Она причинила мне боль. А мечты, что он будет хорошим отцом моего ребенка разбились в пух и прах.