Наследник криминальной империи

30

Аня

Богдан целует меня так глубоко и страстно, что я начинаю задыхаться. Низ живота раскален, мне жарко. Я понятия не имею, как себя вести, поэтому действую по наитию: глажу его шею, плечи и, осмелев, начинаю расстегивать пуговицы на рубашке.

— Назад пути нет, дюймовочка, — Богдан перехватывает мой подбородок и смотрит мне в глаза. Они беспросветно черные и блестят.

— Я и не собиралась… — шепчу я. — Хочу попробовать… с тобой.

После этих слова Богдан подхватывает меня за талию и встает со стула. Мне ничего не остается, кроме того, как сильнее впиться пальцами в его шею и обвить ногами бедра. Его щетина царапает мою скулу, жесткие губы вновь сливаются с моими. Богдан потрясающе целуется: мягко и напористо одновременно. Его дыхание пахнет вином и мятой и моему беременному состоянию этот запах очень нравится.

Я начинаю раскачиваться и ерзать в его руках, и Богдан меня хрипло предостерегает:

— Осторожнее, Анюта, а то до спальни можем не дойти.

Я довольно улыбаюсь. Пусть и ненадолго, но я получила над ним контроль. Это красивый сильный мужчина теряет голову от меня, девятнадцатилетней студентки, у которой нет ни малейшего опыта в амурных делах.

Осмелев, я тянусь к его уху и шепчу, нарочно касаясь губами мочки:

— Будьте посдержаннее, Богдан Олегович. Я могу и испугаться.

Усмехнувшись, Богдан крепче сжимает мои бедра и нетерпеливо толкает дверь в спальню.

Здесь пахнет его туалетной водой и свежестью. Он щелкает выключателем и в комнате становится светло. Я моментально чувствую смущение. В гостиной царил уютный полумрак и мне было комфортно. Сейчас же я ощущаю себя голой даже в нижнем белье.

— А можно выключить свет? — тихо прошу я. — Мне не по себе.

Я думаю, что Богдан мне откажет, но через секунду на удивление снова становится темно.

— Хотел на тебя смотреть, дюймовочка. Но раз уж сегодня почти твой первый раз, так что будет как захочешь.

Он несет меня к кровати, и моя спина соприкасается с покрывалом. Сердце колотится от волнения. По движениям рук Богдана я понимаю, что он раздевается. Тусклый свет, льющийся из-за штор, падает на его плечи, мощные и рельефные. Я подтягиваю колени к груди. Чувствую себя маленькой и хрупкой.

— Не бойся ничего, — слышится его голос прямо надо мной. — Я буду аккуратным.

Но его слова меня не убеждают. Смелость, посетившая меня в гостиной, стала испаряться, и я нервно свожу колени.

— Хватит трястись, дюймовочка, — Богдан накрывает меня своим твердым и горячим телом. — Тебе понравится.

Хочу сказать ему о своих страхах, но в этот момент он меня целует, и я обо всем забываю. Запускает пальцы мне в волосы, слегка их тянет, обхватывает мое колено и закидывает его себе на талию. Я начинаю дрожать, но совсем не от страха. Под кожей разбегаются горячие пузырики, изо рта вырываются мычащие звуки. Я теряюсь в ощущениях. Знаю только, что мне хорошо.

Богдан избавляет меня от белья, и я даже не пытаюсь сопротивляться. Страх от близости с мужчиной куда-то делся. Это ведь не какой-то мужчина, а Богдан, с которым у нас будет ребенок. Он не сделает мне плохо.

— Такая ты сладкая, дюймовочка, — шепчет он, скользя ладонью по моим ребрам. — Расслабься и ни о чем не думай.

Моя кожа сплошь покрыта мурашками. От толчка низ живота сводит горячей истомой, я тихо вскрикиваю и прикусываю губу.

— Все нормально? — хрипло спрашивает Богдан. Его дыхание тяжелое, голос сбившийся. — Не больно?

Я мотаю головой и улыбаюсь.

— Нет, хорошо.

Страх улетучился окончательно, сменившись жаром во всем теле. Ощущения необыкновенные, ни на что не похожие. Я совсем перестала стесняться. Богдан целует мои шею, грудь, толчками вдавливает меня в покрывало, а я хочу только одного: чтобы он не останавливался.

— Ты так стонешь, Анюта, — шепчет он мне на ухо. — У меня от тебя пробки вышибает.

Я не сразу понимаю, что со мной происходит. Внизу живота становится тесно, глаза сами распахиваются. Я испуганно смотрю в лицо Богдану, не зная как объяснить ему, что со мной не так. Мне невообразимо хорошо и одновременно страшно. Словно сейчас упаду в пропасть.

— Богдан, я… Еще… пожалуйста.

Перед глазами яркими вспышками гремят салюты, тело уносится на пик наслаждения, дергается, скручивается и потом резко обмякает.

Широко распахнув глаза, я тяжело дышу. Кожа влажная от пота, колени трясутся. Это… Это… Вот это да.

— Понравилось, дюймовочка? — губы Богдана касаются моих.

Я не могу ответить, потому что все еще нахожусь под впечатлением произошедшего и просто киваю.

Он падает рядом.

— Вот и мне тоже.