Наследник криминальной империи

8

Аня

И я снова открываю и закрываю рот, не в силах выдавить из себя ничего связного. Богдан действительно только что во всеуслышание заявил, что он отец моего ребенка? Он спятил?! Никто кроме Карины понятия не имеет, что я беременна!

Пашка от шока язык проглотил. Хлопает глазами и даже назад отошел. Со всех сторон разносятся женские шепотки, от которых я готова сквозь землю провалиться. Меня теперь только ленивый обсуждать не будет! Строила из себя недотрогу, занятую учебой, а в итоге оказалась беременной от типа в татуировках.

— Ну что стоишь как чужая, дюймовочка? — ручища Богдана ложится мне на талию и по-свойски тянет к себе на глазах у изумленных однокурсников. — Ни на секунду одну нельзя тебя оставить, как я посмотрю.

Он снова поворачивается к Паше.

— Это мое, усек? Руки свои шаловливые держи при себе и в сторону Анюты смотреть не смей. Узнаю, что не послушался — накажу.

Женские шепотки становятся громче и восторженнее. Я злюсь. Им что, нравится это представление? То, что неизвестный мужчина угрожает Пашке?

— Что вы себе позволяете? — недовольно шиплю я, пытаясь сбросить с себя руку Богдана. — Не смейте позорить меня на глазах всего университета.

— А кто тебя позорит, дюймовочка? — широко ухмыляется Богдан и тянет меня за собой. — Обычное мужское дело: пометить территорию. Ты же не думала, что матери моего ребенка будет позволительно с другими встречаться?

— То, что у нас по чудовищной случайности появился общий ребенок не дает вам права распоряжаться моей жизнью! — возмущенно верещу я. — Если я захочу встречаться с парнем, имея огромный живот — я это сделаю.

Я говорю это просто из духа противоречия. Представить не могу, что будучи беременной, начну с кем-то встречаться. Если уж я раньше не начала, то было бы странно сделать это сейчас.

Но Богдан мой выпад явно не оценил, потому что из насмешливого и вальяжного его лицо становится каменным.

— Ты снова попутала, Анюта. Не носила бы ты моего ребенка — делала бы что захотела. Хоть в тридцатиградусный мороз с горки голой катайся — наплевать. В женщинах у меня недостатка нет, они сами в очередь под дверью выстраиваются. Но если уж у тебя в животе мой сын растет, будешь вести себя прилично. Никаких свиданий и обнимашек с сокурсниками. Йога — фрукты — птички — классическая музыка.

— Да что вы заладили: сын да сын?! — перебиваю его я. — Может у меня девочка родится?

— У меня первый пацан будет, — самодовольно хмыкает Богдан. — По-другому и быть не может. Но если сильно попросишь, — он усмехается и без смущения смотрит в декольте моей клетчатой рубашки. — Сделаю потом тебе девочку.

Я заливаюсь краской. Ну что за невыносимый тип! Ему нравится меня смущать!

— Будьте спокойны, не попрошу, — фыркаю я, всем своим видом давая понять, что эта идея кажется мне смешной и нелепой. — Я, кстати, уверена, что у меня родится дочка! И что тогда? Ребенок перестанет быть вам нужен?

— Ерунду порешь, Анюта, — цедит Богдан, становясь мрачным. — Я нелюдь по-твоему? От дочки не откажусь, но мне нужен сын, чтобы было кому бизнес передать.

— Нужен ему, — бурчу я, отворачиваясь. — А мне нужно было учебу закончить и работу найти. Не все идет по плану.

— А ты значит решила, что рожать хочешь? Если про пол ребенка подумала?

Эта мысль, произнесенная вслух, меня и саму удивляет. Неужели я и правда все решила? Буду рожать от этого несносного человека, которого толком даже не знаю? Получается, что так. Если у ребенка появился отец, который его хочет, то я точно смогу стать ему хорошей мамой. Пусть Богдан меня раздражает, но он все же не такой ужасный, каким мне сначала показался. Татуировки он, может быть, в молодости сделал, ужасная манера разговаривать — просто часть его имиджа, а распоряжения он привык отдавать, потому что занимает руководящую должность. Из него должен получиться отличный отец.

Богдану я ничего не отвечаю и вместо этого задаю встречный вопрос:

— И куда мы сейчас едем?

— В ресторан. Худая ты больно, дюймовочка. Поедем кормить тебя и моего сына.