Невеста Мороза

Глава 18

Тайя

Рассвет не принёс душевного лада. Стоило мне проснуться, едва забрезжили первые лучи солнца, заметила, что изо рта вырывается парок. Поднялась с лавки. Все стены были покрыты тончайшим узором изморози. Но мне не было холодно. Я распахнула дверь, впуская внутрь весеннее тепло, взяла веник и просто обмела со стен остатки инея.

За этим занятием и застала меня Мерцана.

– Что здесь у тебя? Холодно, точно в погребе, – она зябко повела плечами.

– Да вот, – развела я руками, – сама видишь.

– Не слышала, что у зимних колдунов так может быть. Вокруг меня цветы не растут, – подмигнула она улыбнувшись.

– А у меня, выходит, бывает, – оглядела я стены, ещё кое-где покрытые инеем.

В раздумье пошла вслед за Мерцаной. Я чувствовала зиму всем существом. Вчера вечером, там в снегах, была на своём месте. И Драган здесь ни при чём. Казалось, душа моя проснулась среди царства вечных льдов. Как же быть с Цветаной? Она учит меня, подбадривает. Ведь знания стоят дорого. И это не деньги. Время, душевные силы. Я чувствовала, будто предаю волшебницу, и оттого было муторно на душе. И всё же, решила поговорить с ней. Цветана должна знать, как откликается во мне зима. Может, признание и мне поможет принять верное решение.

***

Руен

Волк осторожно подкрался к избушке Тайи, принюхался, через открытую дверь оглядел стены. Вчера, когда девушка с колдуном ушли по заповедной тропе, хищник следил за ними из-за ближайших кустов.

Зверь забежал подальше в лес и тихонько заскулил. Вскоре предстал перед хозяином.

– Говоришь, вся изба инеем покрыта? – усмехнулся Руен. – Девчонке весенней волшебницей не стать. Зачем только Цветана с ней возится?

– А тебе она зачем? Я уже в этих кустах репьев нацеплял как никогда много, – проворчал хищник, укладываясь к ногам колдуна.

– Не удержится Лют, как и прежде, умыкнёт Тайю.

– А если она по доброй воле к нему уйдёт?

– Цветана взбалмошна и своенравна, никогда своей ошибки не признает. Будет до конца при себе девчонку держать, пока та не погибнет при втором испытании, – улыбка Руена стала кровожадной.

– Злобу свою лелеешь, сколько лет, – волк тряхнул лобастой головой, – к чему это? Отомстил ты Люту достаточно, сколько лет он в облике старца ходит. Лишь на закате обращается собой.

– На то и задумка, чтобы каждый день помнил о том, что натворил. Видел, каким он мог быть и каким стал. И к Тайе ходит в облике молодом, Драганом назвался. Это ведь первое его имя. Боится, что девица сбежит, когда он стариком обратится.

– Ты сам давно свою милую видел? Ради которой так Люта наказал?

– Никогда более, – опустил голову Руен, – после того, как ей память стёрли.

Волк поднялся, сладко потянулся всеми конечностями:

– Ты и её деревню по сию пору стороной обходишь, я знаю. А сколько лет прошло, помнишь? Зазноба твоя старухой древней стать должна. Зарев правильно говорит, вместе колдунам держаться надо. А вы каждый особицей. И каждый себя лучше других считает.

– В кого ты только такой умный? – прищурился Руен.

– Знамо, в тебя, – оскалился хищник.

– Сдаётся мне, Лют впервые влюбился. Вот и пришёл мой час… – улыбка колдуна не сулила ничего хорошего.

Волк встряхнулся:

– Поступай, как знаешь. Тебя не переубедить, – и скрылся в лесу, только серый хвост мелькнул среди голых деревьев.

Руен пожал плечами. Вот и собственный питомец его поучать взялся. Показались подопечные колдуна: Радей и Коледар. Юноши расторопные, но не понимающие истинного предназначения своих сил. Недолюбливали в народе осенних волшебников. Ведь те единственные владели даром проклятья. Но не для смерти это нужно, не для убийств. Что есть конец жизни? Только то, что будет и новое начало. Из семечка возродится поваленное дерево, тушкой замёрзшей птицы насытится лесной зверь, приплод свой накормит. Всё, что является концом, становится и началом.

Радей же с Коледаром хоть и постигали науку ворожбы, да лишь однобоко, чуть не убийцами себя считали. Не так с ними стоит. Долго жил Руен один, позабыл уже, как его самого учили. И этих двух юношей воспринимал, скорее, обузой для себя.

Вот и сейчас он едва заметно поморщился, когда Радей с Коледаром, подошли к нему, поклонились.

– Идёмте в лес, смотрите, наблюдайте за мной, да запоминайте, что и как.

Он глухо стукнул посохом по земле поднимаясь. И, более не оглядываясь, ушёл вперёд. Юноши, переглянувшись и нахмурившись, поспешили за своим наставником.

***

Тайя

Весь день я подбирала слова для разговора с Цветаной. Даже мой поцелуй с Драганом отошёл на второй план под бурей эмоций. У волшебницы характер непростой, непонятно, что ей в голову взбрести может. Весна она и есть весна: то ласковая, то суровая. Я и за Мерцаной начала замечать перемены, каждое волшебство влияло на характер колдуна.

Приложила руку к груди, медальон тихо спал, не подавая признаков магии. Для чего мне его Кикимора вручила? Непонятно всё с этой ворожбой. Никакой определённости. Или я такая сама стала. Мечусь между весной и зимой. Ох, Настя, зачем ты всё так запутала? Тебе-то чем весна не угодила?

– Тайя, – окликнула меня Цветана, – что с тобой сегодня, сама не своя?

Я взглянула вниз, по заданию колдуньи мы искали мелкие родники в лесу. Под моими руками высились настоящие сосульки-сталагмиты, достающие мне до бёдер. Вот так отыскала ручей.

Не стала отвираться:

– Нам надо поговорить, хочу твоего совета спросить, волшебница.

– Хорошо. Объясни в чём дело, – она подошла, взяла меня под локоть. По едва заметной тропке мы направились в сторону терема. Мерцана тихонько шагала позади.

Я не стала рассказывать о своих свиданиях, не хочу подставить Драгана. Упомянула о том, что просыпаюсь вся в снегу, как могу превратить полянку в зимний лес, вырастить лёд.

– Ты и сама видишь, – указала глазами в сторону массивных сосулек, что теперь таяли под лучами солнца, – разреши мне к Люту обратиться. Если уж так получилось, что во мне две силы живут, дозволь и ему меня обучать.

Цветана поджала губы, замолчала.

– Вот что, – сказала она, подумав, – после испытания поговорю я с Морозом. Только останешься у меня. Мне такая помощница и самой пригодится. Ты посвящение прошла, – колдунья, остановившись, посмотрела на меня в упор, – я одна пока властна над твоей судьбой. Помни это.

Что мне оставалось… поблагодарить Цветану. Испытание уже скоро, там, глядишь, и само всё образуется, примирится моя зима с весной. На высоком дереве хрипло прокаркал старый ворон, точно посмеялся над моими надеждами. Обернувшись, погрозила ему кулаком. На что-то же мне странный медальон нужен? Вдруг поможет испытание пройти? Как там Кикимора сказала, в час нужды он сам проявится? Ну вот, нужнее некуда.

***

Лют

С утра Мороз с учениками обходил свои владения. Рассказывал, как всё живое в дрёму ледяную погружать, чтобы по весне проснулись растения и животные ото сна, не погибли во время зимней стужи. Лютогост, похваляясь перед Мстивоем, одним взмахом руки одевал высокие сосны белоснежной шубой. Парень старался не обращать на Лютогоста внимания. Морозу нравился молчаливый и усердный ученик. Сил у него не так много, но своими знаниями он принесёт пользу людям. Такие колдуны, живущие по деревням, особенно зимние, останавливают моровое поветрие среди животных или людей, спасают от хищников, если те начинают свирепствовать в окрестностях ближе к весне. Да много чего, работы всегда хватает, особенно сейчас, когда волшебников можно по пальцам пересчитать.

Мысль, как часто бывало в последнее время, беспокойной птицей метнулась к Тайе. Не случалось ещё, чтобы девица запала ему в душу, даже по молодости. Лют считал любовь слабостью. Не для того они приставлены к людям, чтобы отвлекаться на охватившую внезапно страсть. Тайя была особенной. И сам Лют не знал почему с ней его ворожба становилась сильнее, точно душа откликалась на восторг девушки, на её полные радости глаза. И тот поцелуй. Не в силах был колдун сдержать свой порыв, да ведь и Тайя была не против. Однако, как теперь ей признаться, что вынужден он проводить все дни и ночи в образе старика, и лишь краткое время заката остаётся им. Простит ли обман? Или отвернётся от старца? Знал Лют, что есть ключ к его проклятью, условие, благодаря которому его можно снять, но о том ведал только Руен. А тот не скажет… Мстит до сих пор за глупую шалость молодого колдуна.

От грустных мыслей Мороза отвлёк Вран, вернувшийся с новостями от Тайи.

– Что там? – Лют переживал, как обернётся для девушки проснувшаяся магия зимы.

– Ледышки делает, – каркнул ворон, – к тебе в ученицы просилась.

– Да? – Лют остановился, не веря своим ушам, – решилась к Цветане пойти?

– Кар! – Ворон предупредил о приближении Лютогоста, колдун умолк.

– Готово, Лют, глянь на мою работу, – обвёл рукой ученик деревья, что как статные красавицы блестели и переливались в своих новых уборах.

– Не один ты трудился, – нахмурился Мороз, – не стоит бахвалиться попусту, вот приключится на нашем пути моровая деревня, тогда и покажешь своё мастерство.

Лютогост замолчал, все знали, колдуны выживают, случись им заразиться, но болеют тоже тяжело. Бывает, после спасения деревни, где появилась напасть, неделями восстанавливал волшебник свои силы. Долго ученик жил у Люта, но наставник его с собой не брал, коли узнавал, что где-то объявилась болезнь, которая косит людей быстрее, чем пахарь колосья на ниве.

Мороз усмехнулся в бороду, заметив смятение ученика, и указал на двор:

– Достаточно на сегодня.

Сам же поспешил к себе в терем.

Там открыл окно, впуская ворона:

– Ну, сказывай, что Цветана ответила?

– Не отпустила её, приказала испытание пройти. Дозволила после него у тебя учиться, обещала, сама похлопотать, с тобой договориться, – Вран прищурил чёрные глаза.

– Когда? Вызнал про то?

Ворон переступил по своей массивной жерди:

– Подслушал разговор Цветаны с Гораном. Через неделю.

– Так рано? Она же погубит девиц, не готовы они!

– Ты один ничего не видишь? Ученика она в преемники пророчит, люб он ей. Вот и боится, что Мерцана с Тайей сильнее его окажутся.

Мороз покачал головой, тяжело опустившись в кресло:

– Узнай точный день и час. Мы отправимся к Цветане сами.