Невеста Мороза

Глава 35

Лют

Цветана сидела возле постели Мороза. Колдун спал третий день, не приходя в себя.

– Скоро он очнётся? – рядом с волшебницей появился домовой.

– Не кручинься, сон ему сейчас на пользу, – повернулась она к Ратко.

Цветана каждый день приходила к Люту, ухаживала, делилась своей силой, чтобы быстрее колдун пошёл на поправку.

Не забывали про него и Зарев с Руеном. Происшедшее сплотило волшебников, заставило вспомнить, что как ни разнятся они, а вместе – единая сила матери-Земли.

– Как Марфа? Освоилась? – Цветана укрыла Люта и отошла от кровати.

– Что с ней станется, – махнул рукой Ратко, – в избушке Тайюшки хозяйничает, как её Яга сюда привела. А ещё, – перешёл на шёпот домовой, – с Руеном гуляет подолгу. Как бы беды ни было, когда Лют очнётся.

Летняя волшебница рассмеялась:

– Зря переживаешь, мне кажется, мы все усвоили этот урок.

Колдунья ушла, а домовой присел рядом с кроватью Люта, окунул в воду тряпицу и принялся смачивать постоянно сохнущие губы:

– Ох-хо-хонюшки, – качал он головой, – поскорей бы в себя пришёл. Время непростое, как бы где мор опять не начался.

– Не каркай, беду накличешь, – подал голос со своей жерди Вран. Эти дни он почти не вылетал на улицу, ожидая пробуждения хозяина.

– Тьфу на тебя, – вспылил Ратко, – сам-то что делаешь? – Домовой бросил тряпицу, погрозив птице кулаком.

– С вами не поспишь, – раздался слабый голос Люта.

– Очнулся, родименький! – Ратко подскочил ближе, – хочется чего? Водички али бульончику?

Колдун приподнялся на локтях:

– Помоги мне сесть.

Домовой ловко приподнял Люта, подложил под спину подушки, протянул стакан воды. Волшебник осушил его за пару глотков:

– Благодарю, – голос его звучал уже гораздо уверенней, – кто ж меня спас от смерти? Цветана? Её рук дело?

– Кар! – Вран перелетел на спинку кровати, – Тайя! Вернулась, когда увидела, что чужак тебя ранил.

– Вот как, – Лют потёр подбородок и замер. Ощупал руками лицо, – зеркало! Быстро!

Ратко тут же подал требуемое. Мороз вцепился в него, чуть ли не прижав к своему лицу. Долго, очень долго гляделся колдун в отражение.

– Тайя, сняла проклятие! Она осталась?

– Ушла наша Тайюшка, – вздохнул Ратко, – вместо неё к тебе в ученицы теперь Марфа пришла. Похожа на Тайю как две капли воды, а всё не то, – домовой присел на краешек кровати и пригорюнился.

– Ратко, друг сердечный, принеси мне каши или бульону, – обратился к нему Лют.

– Сейчас, сейчас, – засуетился домовой и исчез.

– Вран, выходит, любит она меня. По-настоящему любит.

– Так это только для тебя тайной и было, – смешливо заметил ворон, – однако не вернуть её теперь.

– Лети к Яге, – Лют, кряхтя, встал с кровати, – я знаю, что делать.

***

Тайя

Забыть о печалях хоть на время мне помогли родители. До вечера я приготовила отличный ужин и встретила их обоих на пороге.

– Что с тобой, доченька? – Рассмеялась мама, когда я стиснула её в своих объятьях, – будто год нас не видела.

– Мамочка, я сегодня вдруг поняла, как же сильно вас люблю.

Папа обнял нас двоих:

– Ну, девочки мои, кормите отца ужином. Умираю, хочу есть.

Весь вечер мы с мамой просидели на кухне, пили чай, болтали.

– Тайка, вот смотрю на тебя. Вроде ты, а вроде и нет. Что за чертовщина?

Она погладила меня по волосам, провела ладонью по щеке. Я обняла её, прижалась:

– У меня самой ощущение, что не видела вас целую вечность. Веришь?

– Верю, дочка, – рассмеялась мама, – ласковая такая, словно и впрямь разлучали нас надолго. В последнее время всё букой ходила, только бормотала что-то в ответ.

– Проблемы небольшие были, но ты не волнуйся, всё в порядке. И прости, если обидела.

– Ничего, Таюшка, ничего, всё бывает.

Началась моя обычная жизнь. Или почти обычная. Марфу про иниститут я не расспросила. А зря. За время моего отсутствия она стала звездой факультета. Расшифровала полустёртые славянские письмена на какой-то древней штуковине.

Расспрашивать напрямую я не решилась, потому пришлось обиняками вызнать у Любы с Аней. Вячеслав Арутюнович с радости назначил меня, то есть Марфу, старостой. Так что теперь мне работы прибавилось. Приходилось срочно вникать во все дела группы. По ночам корпела над конспектами Марфы. Та ещё задачка. Писала она на глаголице! Правда, надо отдать ей должное, буквы в конспектах постепенно менялись на современные. Невольно проснулось уважение к трудолюбивой девушке.

Навёрстывать всё же мне пришлось очень много. Вечерами пропадала в библиотеке, по ночам сидела за ноутбуком, взяла конспекты у Мишки. Соврала, что потеряла свои. Одно хорошо. Непонятно как, но Марфа сессию сдала за меня. Теперь есть время подготовиться к летним экзаменам.

Подруги пытались вытащить меня в ночной клуб или в кино, только мне было не до того. Да и не хотелось. Нет, нет, накатывала тоска по зимним звёздным ночам, нашим походам с Лютом, по летнему лесу. И постоянно не отпускало ощущение, что всё вокруг ненастоящее.

Так закончилась зима, и пришла весна. С утра мама засобиралась на дачу, заставив отца таскать ящики с нежно пестуемой рассадой.

– Таюшка, бросай ты свои конспекты. Хоть на пару дней, – заглянула мама ко мне в комнату, – поехали с нами. На речке погуляем, воздухом подышишь. Совсем заучилась, бледная как поганка.

– К сессии готовиться надо. Ты ведь знаешь, – улыбнулась я, – позубрю в тишине.

– Вася, – мама повернулась к папе, что шёл с очередным ящиком, – нам дочь подменили. Отказывается на дачу ехать.

– Ученье – свет! – Глубокомысленно заметил папа и скрылся в подъезде.

– Да ну вас, – отмахнулась родительница, – как знаешь, Тайка. Еда в холодильнике, кота покормить не забудь.

Она чмокнула меня в щёку и прихватив сумку, ушла. Я откинулась на подушки. Дел особых не было. Просто хотелось побыть одной. И ехать к нашему лесочку, что рос возле дачного массива, не хотелось. После удивительных первозданных чащ, где я побывала, он смотрелся жалким суррогатом.

– Эх, отпусти меня, тоска зелёная! – Подскочила я с кровати и потопала на кухню за кофе. Налив в чашку кипяток, подула, охлаждая его. По стенкам сверху завиднелся иней. Моя магия осталась. Первый месяц силы восстанавливались, уже и не ждала, что чары вернутся, а потом я проснулась однажды вся в снегу. Моей радости не было предела. По вечерам убегала в ближайший сквер, подальше от людских глаз, и с упоением засыпала всё сугробами, а с наступлением тепла выращивала цветы на скудной городской почве. Дома с рассадой тоже втихаря помогала. Мама нахваливала продавца семян, любуясь дружными крепкими всходами помидор и огурцов.

Допив кофе, подхватила сумку и отправилась гулять. На улице веяло тёплым ветерком, солнышко ласково обнимало за плечи, в сквере заливались трелями птицы. Бегала детвора под бдительным присмотром мам и бабушек, катались подростки на велосипедах. Дедушки чинно играли в шахматы или домино. Все старались покинуть тесные душные квартиры.

Я взяла мороженое, примостилась на дальней скамейке и прикрыла глаза, представляя, что нахожусь во владениях Цветаны или Зарева.

– Не помешаю? – Кто-то заслонил мне солнце. Я открыла глаза, присматриваясь к незнакомцу. Чёрные как смоль, длинные волосы спадали ниже плеч, короткая бородка. Резкие черты лица, высокий лоб. Бледная кожа. И любимые глаза.

– Лют? – Не поверила я увиденному.

– Ну здравствуй, Тайя, – протянул он руку.

Точно во сне подала ему ладонь и через секунду оказалась в объятьях, вдыхая родной и чуть позабывшийся запах хвои. Моё лицо осыпали поцелуями, а я всё не могла поверить.

– Как ты здесь оказался? – Чуть отстранилась от мужчины.

– У волшебников свои тропы, – подмигнул он мне и приник к моим губам страстным поцелуем.

– А если серьёзно? – продолжила я допрос спустя пару часов, когда первая эйфория от встречи поутихла, – как тебе удалось попасть сюда? Вдруг опять откроется портал? Или ты должен скоро уйти?

– Не-е-ет, Тайюшка, – Лют сжимал меня в своих объятьях, – сделку заключил с Ягой. Мои года и дар на возможность провести жизнь рядом с тобой. Открыла Хранительница тропу.

– Выходит, ты теперь обычный человек?

– Да. Примешь меня таким?

– Любым, – прошептала я, запустив пятерню в его волосы, – не пожалеешь?

– Никогда, – чмокнул он меня в ухо, – проживём, как обычные люди.

– Обычной жизни у нас не будет никогда, – рассмеялась я, соскочив с колен мужчины и запустив в Люта снежком.

– Тайя! И ты не сказала!

– Сам не спрашивал.

Лют догнал меня, заграбастав в объятья:

– Люблю тебя, моя прекрасная колдунья.

Я запрокинула голову, вглядываясь в родные глаза, в которых по-прежнему сверкали звёзды:

– Люблю тебя, мой расколдованный волшебник.

Сквер шумел над нами кронами, обещая, что всё теперь будет по-иному. Трудно, необычно, тяжело, загадочно.

Всё, как мы любим.