Невеста Мороза

Глава 3

Проснулась я в кромешной тьме, голова болела.

– Ну и сон мне приснился! Рассказать, не поверите, – нашаривала в потёмках спальник Аньки, она всегда ложилась рядышком со мной. Под рукой зашуршала солома, и в этот момент зажглись гнилушки на стенах.

– Это не сон! – подскочила я.

Рядом послышался тихий писклявый смех:

– Просыпайся, девица, – раздался голос Кикиморы, – пора тебе к людям отправляться.

– К к-каким людям? – озиралась по сторонам, вспоминая прошлый вечер. Мамочка моя, так это всё взаправду?! Кикимора, дед… А я тогда где?

– Одевайся, – девушка протянула мне высохший сарафан, – пошли наверх, там всё тебе обскажу. Дело тут непростое.

Впопыхах натянула непривычную одежду. Может, я в дурке? И сейчас санитары мне уколы ставят? Ну откуда взяться Кикиморе? И наряд этот дурацкий. Точь-в-точь смирительная рубашка, может малость поудобней.

Я вышла из землянки наружу и зажмурилась. В лесу было солнечно, гомонили птицы, шуршал ветерок в кустах и листьях крон. Обычный день.

Неподалёку приметила широкий пень, на нём и утроилась. Кикимора вышла чуть позже, теперь смогла рассмотреть её как следует.

Девушка была…зелёной. Волосы – точно тина, кожа болотного оттенка, глаза, как изумруды. Даже ногти цвета молодой травы. И всё же она была красивой. Похожа на эльфийку из сказок. Неестественно большие глаза, аккуратный носик, пухлые губки. Только зубы были мелкими и острыми, как иглы. Когда Кикимора улыбалась, лицо её становилось жутковатым, словно у довольного крокодила.

Пока я раскрыв рот, её разглядывала, девушка подошла и устроилась рядом:

– Ну что, налюбовалась, Тайя?

– Только я Тая, Таисия. Знакомились вчера.

– Не-е-ет, – рассмеялась Кикимора, – теперь нет.

– Что значит теперь? Что вообще происходит?

Я подскочила, обняв плечи руками.

– Сядь, – дёрнула меня Кикимора, – и слушай. Внимательно слушай. Кроме меня никто тебе не поможет.

Девушка оскалилась, и я невольно отпрянула притихнув.

– Не бойся. Дурного не сделаю. Запоминай хорошенько. Занесло тебя к нам из мира иного, да времён далёких, тысячи лет там прошли, пока ты на свет появилась. Здесь же Марфа жила. Отец её готовил в ученицы к Люту, волшебнику-морозу, потому как её волхв ещё в младенчестве к нему определил. Да только кто-то вмешался в его планы и поменял вас с Марфой местами.

Меня стало подташнивать, информация не укладывалась в мыслях, и желудок взбунтовался. Кикимора погладила меня по голове, по телу разлилось тепло и спокойствие.

– Поверить в такое непросто, да у тебя выбора нет. Смотри.

Она будто из ниоткуда достала вчерашний странный сосуд и выплеснула из него остатки воды, что повисли в воздухе. Из капель собрался овал и в нём появилась наша стоянка. Там возле палатки стояла точная моя копия…

– Это же я!

– Нет, смотри внимательнее!

Приглядевшись, заметила, что у двойника коса гуще и длиннее намного, сама она чуть потоньше. Глаза у девушки были испуганными. Водное марево задрожало и рассыпалось мелкими капельками на траву.

– Чья-то недобрая воля поменяла вас местами. Ты видела Марфу, – продолжила Кикимора, – она твоё место заняла, ты – её. Поняла?

Я кивнула, скорее, по инерции, а потом отрицательно замотала головой.

– У-у-й! – взвыла Кикимора, – что же бестолковая такая?

– Погоди ругаться. Давай с самого начала. Кто такая Марфа и откуда она взялась? Что за волшебник лютый? Так, постепенно и до вчерашнего дня доберёмся. Меня тоже, знаешь ли, каждый день куда попало по времени не швыряет!

Вроде мозги мои собрались в кучу. Будем выкручиваться. Что передо мной не ролевичка уже ясно, как и то, что я не в нашем лесу.

– Дело говоришь, – кивнула Кикимора, – так слушай. Живут веками грозные колдуны: Зима, Весна, Лето и Осень. Следят они за всеми, кто на земле тутошней. И люди, и звери, даже травы в их ведении. Когда очередному волшебнику срок подходит, место занимает его ученик. Самый способный. А одарённых детей выбирают из младенцев волхвы. Каждого малютку смотрят, живёт ли в нём волшебная сила. Потом такие дети, в восемнадцатую свою весну, уходят к наставникам своим. Большинство возвращается, помощниками волшебникам и волхвам в деревнях и сёлах становятся, и лишь единицы остаются при наставнике.

– В здешней деревне однажды восемнадцать лет назад родилась девочка, Марфа. Второе имя ей волхв дал по способностям – Тайя. Зимняя волшебница.

– Отец её умер, а матушку – первую красавицу на много вёрст окрест, заставил замуж за себя пойти Стужайло. Теперь он Марфе, то есть и тебе отцом зовётся. Он и сам у Люта обучался, волшебника-мороза. Только через пять лет отправил его колдун домой. Силы в нём много, но и спеси достаточно. Не сгодился в преемники. Стужайло, такое имя ему волхвы дали, важности своей не унял. Помогал людям только за дары богатые. Много злата накопил. Да до того, как к маменьке твоей свататься, сгубил жену молодую. Дочка после неё осталась, малютка-сирота. Вот и растила твоя матушка вас двоих, как родных сестёр. Только отец названный невзлюбил тебя. Дочь-то его кровная силу переняла слабую. Весенняя она волшебница. Злился он, что ты сиротка, колдовством владеешь, которое его Насте и не снилось. Может, и его это рук дело, замена ваша. Только то сокрыто от меня.

Кикимора замолчала, задумавшись над чем-то.

– И как мне быть? – растерялась я, – нет у нас магии, никогда и не слышала о ней. Разве что в сказках.

– Сказки рождаются из были, – усмехнулась болотная дева, – а будущее я раскрыть не могу. И не проси. Мутное оно у тебя, как вода в бочаге. И нельзя нам людям открывать, что судьбой уготовано.

– А вы кто? Ты и дед вчерашний. Нечисть, что ли, местная?

Кикимора рассмеялась:

– Не дед, болотником его зовут. А мы не нечисть, – надула она губы, – так нас только дураки кличут. Народ лесной. Приставлены за порядком следить. Ты дальше слушай. Вам с Настей пора пришла в ученицы идти. Возвращайся домой, я выведу тебя из леса. Притворись Марфой, отец подмены не заметит. Жди, когда волхвы за вами придут. Может, и сегодня это случится. Они вас отведут к Люту и Цветане – весенней колдунье. Там выучишься, сама разберёшься, кто над твоей судьбой такое сотворил. И, Марфа…

Я поморщилась от этого имени. Ну, не нравятся мне старые Глаши и прочие Параскевы.

– Привыкай, – дёрнула меня за рукав Кикимора, – впрочем, скоро тебя только вторым именем величать станут. Так вот. Не верь никому. Матушка твоя – женщина добрая, но под колдовством ходит, сама себе не принадлежит. Не верь никому! И с Лютом осторожнее, древнее проклятье на нём. Озлобился зимний колдун – сердце его точно ледышка. На расправу крут. Одну лишь силу уважает. Силу души. Живи с оглядкой и спи вполглаза. И ещё. Покажи оберег, что с тобой в этот мир вернулся.

Я так и сжимала медальон в ладони. С ним и проснулась. Протянула его девушке. Она бережно взяла его в руки:

– Рубаху расшнуруй, – пальцем указала мне Кикимора на ворот.

Послушно развязала тесёмки. Болотная дева прислонила медальон мне под грудью и зашептала странные слова. Я посмотрела вниз и чуть не отшатнулась от испуга: оберег словно затянуло моей кожей, даже следа не осталось.

– Когда время придёт, он сам проявится. Пока же не сказывай о нём никому. Идём, тебе надо спешить.

– Погоди, Кикимора. Объясни про колдунов. Скажи толком, куда я попаду?

Та застыла, потом снова опустилась на пень:

– Верно. Обсказать надо. Живут от веку четыре колдуна: Зима, Весна, Лето и Осень. Люди, имеющие силу великую. Оберегают землю сотни лет, а потом им черёд приходит свой. Тогда сильнейший ученик заместо него становится. Мужчина или женщина. Сейчас Мороза зовут Лют, Весна – это Цветана, недавно она место своё заняла, юная ещё, Лето – Зарев, ну а Осень – Руен. Самая большая сила у Люта, Руен тоже могучий волшебник, но колдовство то недоброе. Весенняя колдунья слаба, одно великое умение у неё, оживлять людей может. Лишь ей это подвластно. Зарев, летний колдун силён, но забот у него столько, что и его умений порой маловато. Живут они каждый своим двором. Отыскать их никому не подвластно. Волхвы те тропы знают, да колдуны. Сила в дорогах заповедных: шаг сделал, а уже пол-леса прошёл. Но берегись, если человека простого, али волшебника недоучку на той тропе бросить, век он будет по ней ходить, до самой смерти. Как я сказала, попадёшь ты к Люту. Держись тише воды, ниже травы, а знания впитывай. Силу свою расти. Так и судьбу исправишь, время придёт. Я всё тебе сказала.

Кикимора встала, поманила меня за собой. Мы прошли через лес. Он был грозным: нависали древние деревья неприветливо над головой, скрипели ветвями. То и дело через бурелом приходилось карабкаться, весь сарафан изодрала. Ноги покрылись ссадинами и кровоточили. Тропинок не было, а Кикимора, как и вчера, легко шагала впереди, словно и нет преград для неё. Я же еле поспевала за проводницей.

– Скажи, – пыхтела я на бегу, – почему ты мне помогаешь?

Дева даже не обернулась:

– В мирах должно равновесие сил блюсти. На то мы и приставлены. Раз уж довелось мне тебя спасти, то и оберечь должна, подсказать. Лучше бы Яге ты попалась. Та силой большей владеет.

– А она существует? Баба-Яга?!

– Ты так при ней не скажи, коли встретишь, – обернувшись, оскалилась Кикимора, – какая она тебе баба? Ведунья лесная, охранительница троп заповедных. Яга!

– А вас все люди видят?

Кикимора застыла так резко, что я едва успела притормозить, всё равно уткнувшись носом ей в спину:

– Запамятовала совсем, – она повернулась, и её зелёные глаза чуть не пробуравили меня насквозь, – не видят нас люди. Только колдуны и волхвы. Не сказывай обо мне. Никому.

– Хорошо, – потёрла я щёку, искусанную комарами.

К полудню мы вышли на опушку.

– Гляди, – Кикимора подвела меня к последним деревьям, – там за рекой село. Иди. Коли расспрашивать станут, скажи, заплутала в лесу, как вернулась, не помнишь. И как ушла тоже. Можешь попенять, мол, будто Леший водил тебя без памяти.

– Так я же его видеть, вроде как, не должна.

Болотная дева рассмеялась:

– Люди всё на нас валят. То Леший увёл, то Кикимора напугала, то Болотник заманил. Поняла?

– Угу, – кивнула я, всматриваясь в далёкие дымки от печей. Топать ещё прилично, – может, ещё меня проводишь?

– Нет, – моё место там, – махнула она на чащу. – Далее владения Полуденницы. Ступай, Тайя. Глядишь, сведёт нас ещё судьба. Прощай.

Кикимора, точно в кино, удалялась, стоя на месте. Её фигурка просто растворилась среди листвы, уменьшаясь в размерах. Миг – и не стало девы.

Я оглядела свой наряд, шмыгнула носом: видок у меня, будто в лапах у медведя побывала. Но другого наряда нет, радуемся тому, что есть. Вздохнула грустно и потопала в деревню. Верила ли я рассказанному? А куда деваться, когда вот оно волшебство, перед глазами моими. Поживём, как говорится, разберёмся.